Доверие

— Парень, ты не думаешь, что это всё немного чересчур? — произнёс Плагг, задумчиво пережёвывая второй кусок сыра, в то время как первый он проглотил разом сразу после того, как Адриан проник в окно своей спальни и снял трансформацию. — О чём ты? — юный Агрест улёгся на диван, закинув ногу на ногу и подложив руки под голову. Мысленно он уже вёл Леди Баг на первое свидание, после которого она сама восторженно дарила ему свой поцелуй. — О том ультиматуме, который ты поставил своей напарнице. А она, между прочим, замужем. Тебе не кажется, что ты перешёл черту? — Плагг, ты же знаешь, как она нужна мне… — вздохнул Адриан, вырываясь из сладких объятий своих мечтаний и закрыв глаза ладонями. — Я люблю её. И чувствую, что медленно начинаю сходить с ума. Я пытался разочароваться в ней, искал изъяны, недостатки… Но я люблю в ней абсолютно всё. Она — героиня Парижа и целиком заслужила это звание. Более идеальной девушки просто быть не может! Я пробовал отвлечься и переключиться на других девушек. Кагами, Жаклин, Аннет… Только вот даже в них я продолжал искать черты характера и внешности Леди Баг, а как только натыкался на различия, мои чувства к ним моментально остывали. Я устал смотреть в глаза других девушек и думать только о том, что чего-то не хватает, что всё это не то! Бесконечные неоправданные ожидания вызывают во мне только приступы ярости, — Адриан встал с дивана и подошел к столу, над которым висели фотографии и вырезки из журналов с изображением Леди Баг. Она улыбалась на них той самой улыбкой, что временами заставляла сердце Кота Нуара петь, если была адресована ему, а временами — сжиматься от боли, когда он видел, что улыбка напарницы была вызвана воспоминаниями о муже, ждущем её дома. — А сны? Плагг, они так выматывают меня… В своих сновидениях я абсолютно счастлив, но, просыпаясь и осознавая истинное положение дел, я теряю всякое желание вставать, что-то делать… жить дальше в том мире, где она не со мной! Ты помнишь, как я проснулся рядом с Аннет, прижимая её к себе, а когда понял, что это не Леди, оттолкнул её так, что та упала с кровати и ударилась головой? Может быть, моя любовь граничит с помешательством, но ты же сам всегда говорил, что если хочется сыр, то надо есть сыр. Наконец, я готов пойти ва-банк! Мне. Нужен. Мой. Сыр! — с этими словами Адриан ударил по столу кулаком так, что фотография отца, стоявшая в рамке, упала с глухим стуком. — Отец всегда учил меня добиваться своей цели. Несмотря ни на что. Если цель оправдывает средства, то можно пойти на многое ради её достижения. — И ты действительно готов был отказаться от своей миссии, отдать Камень Чудес, если бы Леди Баг не согласилась на твои условия? — спросил Плагг, смотря за тем, как Адриан осторожно ставит на место фотографию старшего Агреста, не подозревая о том, насколько похож с годами он стал на собственного отца, в то время как еще несколько лет назад все считали юношу копией его матери. — Она бы всё равно согласилась. Леди Баг консервативна, если ты не заметил. Она привыкла к своему верному напарнику Коту, много лет прикрывающему её спину в сражениях. Мы — сработанная команда. К тому же, она явно испугалась того, что я буду преследовать её в реальной жизни… И в то же время, моя Леди достаточно уверена в себе, чтобы решить, что она в состоянии наставить меня на путь истинный… Наверняка считает, что это возможно — уболтать моё сердце. Но она ошибается, не понимает, насколько сильна моя любовь. И я непременно добьюсь своего!

***

— Маринетт, проснись! — Лука уже несколько минут отчаянно пытался привести супругу в чувства, прикладывая к её раскрасневшемуся лицу компрессы, смоченные в холодной воде. — Лука? Что случилось? Почему ты… — Маринетт с трудом разлепила слезящиеся от яркого света глаза. — Прошу, выключи эту лампу, пожалуйста, — девушка попыталась поднять руку, но та её не послушалась. — Слава Богу, ты пришла в себя! У тебя жар! — Лука погасил лампу, оставив приглушённый свет ночника. — Прости… — одними губами еле слышно прошептала Маринетт, снова закрывая глаза, из которых тут же покатились горячие слёзы. — Не извиняйся. Это всего лишь температура. И не плачь, пожалуйста, а то дышать будет нечем. Простудилась, с кем не бывает. Сейчас выпьешь лекарство, и тебе станет легче, — Лука заботливо обтер лицо любимой и сменил компресс. Маринетт через силу все же заставила руку подчиниться воспалённому сознанию и протянула её к парню. Музыкант заметил это движение и осторожно заключил маленькую девичью ладошку в свою, свободной рукой насыпая жаропонижающее в стакан с водой. — Все будет хорошо! Ты у меня боец! — улыбнулся он супруге, которая повернула к нему голову и теперь молча смотрела в его глаза из-под полуприкрытых век. — Вот, выпей, надо сбить температуру. Маринетт попыталась приподняться, но тело отказывалось её слушаться. Лука осторожно просунул руку под голову жены и заботливо приподнял её, чтобы помочь выпить лекарство. После этого он поправил одеяло и поцеловал девушку в лоб. — Спи, родная, — прошептал он. Маринетт слабо улыбнулась и закрыла глаза. Всю ночь Лука так и не смог сомкнуть глаз. Он винил себя за то, что не остановил супругу, когда та в одной сорочке выскочила под дождь. Сидя рядом со спящей Маринетт и не сводя с неё взгляда, он снова погрузился в мысли о том, куда девушка все время исчезает, что за тайны у неё от него. «А может, у неё есть другой…» — промелькнуло в голове парня. Лука встряхнул головой, отгоняя дурные мысли. Чтобы отвлечься, он решил почитать какую-нибудь книгу. Выбор пал на «Историю моды Парижа», которую Маринетт любила частенько перелистывать в поисках вдохновения. Глянцевые страницы были словно журнальные и приятно скользили между пальцами музыканта. Помимо картинок в самой книге почти через каждый лист были вставлены наброски и эскизы, выполненные рукой Маринетт. Лука невольно улыбнулся, восхищаясь очевидным талантом жены. Переворачивая страницу за страницей, он словно листал альбом с фотографиями, поэтому даже не сразу обратил внимание на вложенное между несколькими эскизами поблекшее фото своего давнего соперника за сердце любимой. Широко улыбающийся юноша смотрел со снимка лучистыми изумрудными глазами. Пшеничные волосы были слегка взъерошены, добавляя образу какой-то игривости и интриги. Румянец и абсолютно счастливый вид парня заставили сердце Луки неприятно сжаться. Музыкант решил, что нужно немедленно закрыть книгу и убрать её куда подальше с глаз, но тут его взгляд опустился ниже, на нежно-голубой шарф, свободно намотанный на шею соперника. Присмотревшись повнимательнее, Лука заметил аккуратно вышитые инициалы. Он прекрасно знал, кому принадлежит данный символ. Ведь и сейчас на нем была толстовка с такими же вышитыми вручную буквами «MD». Окончательно добив своё и без того неспокойное состояние, музыкант вытащил фотографию из книги и перевернул. На обороте каллиграфическим почерком его жены было выведено всего лишь одно слово: «Люблю!» Лука тяжело вздохнул и, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла, возвращая фотографию на место и закрывая книгу. Он понимал, что снимок сделан ещё в школьные годы, когда Маринетт была безумно влюблена в своего одноклассника, и что такое важное и значимое слово было написано юной девушкой просто в порыве чувств. Но в противовес этому перед небесно-голубыми глазами парня всё ещё стояли вышитые инициалы жены. Она связала ему шарф, и Лука понимал, что это значило для неё. Просидев до самого утра в своих беспокойных мыслях, музыкант не заметил, как задремал, прижимая книгу к груди.

***

Маринетт проснулась от яркого солнечного света, наполнившего всю каюту тёплыми лучами. Сладко потянувшись, она тут же повернулась и, никого не обнаружив рядом, резко приподнялась на локтях, осматривая помещение в поисках мужа. Заметив Луку в кресле около стеллажа с книгами, девушка осторожно вылезла из кровати и подошла к спящему супругу, предварительно захватив из тумбочки свою старенькую полароидную камеру. Сделав несколько снимков и налюбовавшись бесконечно любимым спящим лицом мужа, Маринетт убрала ещё не проявившиеся фотографии в первую попавшуюся книгу и, тихонько наклонившись, нежно поцеловала Луку в уголок губ. Почувствовав почти невесомое прикосновение, парень приоткрыл глаза и, заметив перед собой родное лицо, улыбнулся, обнимая девушку и усаживая её к себе на колени. — Доброе утро, любимая! Как самочувствие? — хриплым спросонья голосом спросил Лука. — Прекрасно! — бодро заявила Маринетт, прижимаясь к груди мужа и целуя его в шею. — Ну это мы сейчас проверим! — музыкант отложил книгу, которая так вчера его впечатлила, поднялся из кресла вместе с девушкой на руках и перенёс её на кровать. — Вот, держи! — протянул он жене предварительно встряхнутый градусник. — Ты опять всю ночь сидел со мной? — Виновато вздохнула Маринетт, когда Лука покрутил в стороны головой, разминая затёкшую от неудобного положения во сне шею. — Ничего, я уже привык, — улыбнулся парень. — Ложись сейчас, а я буду рядышком потихоньку работать, — Маринетт похлопала ладошкой по месту на кровати рядом с собой. — К сожалению, не могу. Сегодня последняя репетиция перед турне. Я обещал ребятам, что мы встретимся на базе и прогоним весь репертуар. — Что? Какое турне? Вы уезжаете? Когда? — девушка эмоционально всплеснула руками. — У нас небольшой тур с презентацией нового альбома. Выезд в пятницу рано утром. — Пятница… пятница… Так, стоп… Пятница! Это же уже завтра! И ты мне ничего не сказал?! — брови Маринетт взлетели вверх, щеки начали краснеть, дыхание участилось. — Вот, сказал. Я хотел поговорить об этом вчера, на нашем свидании, но как-то не задалось, знаешь ли… — в голосе музыканта звучала плохо скрываемая обида. — Лука… — девушка не знала, что сказать, поэтому молча вынула градусник, отложила его на тумбочку и вышла из каюты. Сейчас Маринетт хотела проветриться и спокойно обо всем подумать. Впервые за все то время, что они с Лукой были вместе, он так бескомпромиссно ставил её перед фактом своего решения. Обычно подобные вопросы они всегда разбирали вместе, и сейчас ей было обидно, что супруг так запросто промолчал о своём скором отъезде. Девушку смутило ещё и то, что впервые музыкант неявно, но упрекнул её за вчерашнее исчезновение. Да, она до сих пор так и не стала идеальной женой, какой так мечтала быть для Луки. В их семейной жизни вообще с самого начала все шло не так. Маринетт прикрыла глаза, вспоминая день их с Лукой свадьбы… Героиня понадобилась Парижу в тот самый момент, когда она стояла у алтаря и, запинаясь на каждом слове, произносила клятву, утопая в любимых небесно-голубых глазах. После резко выкрикнутого «Да» новоиспечённая супруга, подхватив подолы жемчужного платья, сбежала с церемонии, вернувшись только к вечеринке, организованной на палубе «Свободы». Растрепанная и уставшая Маринетт буквально упала в объятья мужа после отражения очередной атаки акумы. Лука, не задавая лишних вопросов, заботливо отнёс супругу в каюту и уложил спать. Первый поцелуй, скрепляющий брачные клятвы, состоялся только на следующий день после церемонии. Первая брачная ночь вообще была отложена на целую неделю, в связи с участившимися нападениями акум на город. Всепоглощающее чувство вины пожирало девушку изнутри. Она понимала, что эта «игра в одни ворота» рано или поздно приведёт либо к распаду их семьи, либо к раскрытию её личности, но с первым она не хотела мириться, а второго просто не могла допустить. И теперь, когда между супругами впервые проскочил отрицательный разряд, Маринетт совершенно не знала, как ей поступить в этой ситуации. Она села на самый край одного из шезлонгов, стоящих на палубе, и облокотившись на собственные колени, опустила голову, закрывая глаза ладонями. Лука остался сидеть в каюте. Впервые за все то время, что они были с Маринетт вместе, он позволил собственной обиде и накопившимся чувствам взять верх. Ещё вчера он хотел обсудить с супругой свой отъезд с группой. Точная дата отправления ещё не была назначена. Музыканты уже больше недели ожидали окончательного решения Луки, который старался максимально оттянуть отъезд, вплоть до того, что на вчерашнем свидании с Маринетт он и вовсе почти уже решился отменить тур, чтобы побыть с женой, но очередное исчезновение и злосчастное фото из «книги вдохновения» буквально вынудили парня так жёстко расставить точки над «i», выпалив на эмоциях (от обиды) первую пришедшую в голову дату отправления. Стукнув от отчаяния кулаком по стене, Лука тяжело выдохнул и подошёл к тумбочке, на которой Маринетт отставила градусник. «38,3… И ты собрался уехать, оставив её одну… А вдруг ей станет хуже…» — мысли музыканта лишь ещё сильнее отягощали и без того уже тяжелое сердце. Приняв душ и переодевшись в чистую одежду, Лука всё же закинул на плечо свою гитару и вышел на палубу, где до сих пор неподвижно сидела его жена. — Маринетт, иди в каюту. Здесь довольно прохладно, — парень снял толстовку и накинул на девичьи плечи. — Я ушёл на репетицию. К ужину не жди, буду поздно, — Лука поцеловал супругу в голову и, борясь с почти непреодолимым желанием остаться с ней, развернулся и ушёл. Едва удаляющиеся шаги парня растворились в воздухе, Маринетт дала свободу эмоциям и заплакала. Уткнувшись замёрзшим носом в толстовку мужа, девушка глубоко вдохнула терпко-свежий аромат его парфюма, тем самым лишь усиливая собственное отчаяние. Она отчетливо помнила тот день, когда впервые вдохнула этот аромат, уткнувшись носом в грудь музыканта. Лука обнимал её, утешая после очередной неудачной попытки стать для Адриана чем-то большим, чем просто другом, гладил по голове и шептал на ухо, какая она удивительная и потрясающая девушка, и насколько слеп Агрест, что не замечает этого. И тогда, в этих объятиях, она почувствовала себя так уютно и тепло, так спокойно, что все её проблемы стали казаться не более, чем миражами, в то время как Лука стоял перед ней живой и настоящий, готовый принять её такой, какая она есть — обычной девчонкой, одноклассницей его младшей сестры. С тех пор, слыша этот аромат, она вспоминала те мгновения и снова чувствовала себя, как дома, где она любима, дорога и нужна. Но сейчас она ощущала лишь горечь, комом подкатывающую в горлу, и пронизывающий сквозняк, впервые проникший в её сердце с тех пор, как в нём поселился Лука. Просидев на палубе ещё несколько минут и окончательно замерзнув, Маринетт все же спустилась в каюту, чтобы умыться и привести себя в порядок. Стоя перед зеркалом, она посмотрела на своё лицо: опухшие красные глаза, розовые пятна на щеках и дрожащие губы. Открыв кран с холодной водой, девушка запустила руки в струю и затем приложила ладони к пылающей коже. В глазах резко потемнело, и Маринетт, почувствовав, как её собственное тело перестаёт слушаться, только и успела, что схватиться за край раковины, смягчая падение. Опустившись на пол, она придвинулась к холодной стене и откинула голову назад, стараясь восстановить сбившееся дыхание. — Маринетт, что с тобой? — Тикки, услышав шум, взволнованно залетела в ванную и теперь крутилась возле девушки. — Все в порядке, Тикки. Я просто немного устала… — попыталась улыбнуться Маринетт. — Я слышала, как ты плакала. Это из-за того, что Лука уезжает? — квами вопросительно посмотрела на девушку, подлетая к ней ближе. — Тикки, мы никогда с ним не ругались… Я больше не могу его обманывать… Может, стоит рассказать ему всю правду о моих исчезновениях? — Маринетт, а что, если Бражник захватит Луку и узнает, кто скрывается под маской Леди Баг? Тогда не только вы, но и весь Париж окажется под угрозой! Я понимаю, что трудно быть супер-героиней и скрывать правду от родных, но вы с Котом Нуаром были выбраны не случайно, и именно вы должны довести борьбу с Бражником до конца, не взирая ни на что! — Ты права, Тикки. Значит, придётся ещё немного подождать… Но как же мне поступить с Лукой? — Он любит тебя и обязательно все поймёт, когда узнает правду. А пока просто дай ему время: оно — лучшее лекарство. Маринетт протянула к своей мудрой квами руки и, когда та уселась на девичьи ладошки, любовно прижала её к щеке. — Маринетт, ты горишь! Тебе надо в постель и выпить тот волшебный порошочек, который тебе давал Лука ночью. Девушка поднялась с пола, придерживаясь за раковину, и медленно перебралась в спальню, буквально падая на кровать. Тело начинало неприятно ныть от повышающейся температуры, но Маринетт, борясь с собственной слабостью, дрожащими руками высыпала жаропонижающее в стакан с водой и, слегка взболтнув содержимое, быстро выпила. Она старалась держаться максимально бодрой, чтобы не пугать маленькую квами. Завернувшись в одеяло с головой, девушка прикрыла глаза и мгновенно провалилась в сон. Тикки устроилась на соседней подушке, не сводя со своей хозяйки глаз.

***

Всю репетицию Лука думал о том, что оставил свою больную жену в полном одиночестве, представляя себе ужасающие картины, где Маринетт плачет от собственного бессилия или вообще упала в обморок и лежит без чувств около каюты, пока он тут собирается с мыслями, чтобы объявить группе о завтрашнем отправлении в турне. Быть может, всё же стоило отменить поездку?.. Сосредоточиться на музыке никак не получалось, он играл то отставая, то опережая общий темп, всё время улетая в своих мыслях к супруге, вспоминая их совместное прошлое и переживая за будущее их семьи. В конце концов, устав от бестолковых прогонов, было решено сделать перерыв, и другие музыканты удалились на перекур, оставив Луку одного настраиваться на рабочий лад. Но вокалист группы задержался у выхода, обернувшись на Куффена, задумчиво перебирающего струны своей гитары. — Эй, Лука, может хочешь поговорить? Что у тебя стряслось? Тео был на несколько лет старше остальных музыкантов из группы, поэтому был немного опытнее в некоторых аспектах, но при этом он всегда отличался своим доброжелательным нравом и позитивными взглядами на жизнь. Они с Лукой отлично ладили, и Куффен не раз советовался с ним по поводу деятельности группы, а иногда и по личным вопросам. — Всё в порядке, Тео. Просто небольшие семейные проблемы, ты знаешь, как это бывает, — пожал плечами гитарист, надеясь, что выглядит достаточно убедительно, и та буря эмоций, что бушевала в его голове, не написана у него на лице. Группе был необходим сильный, уверенный в себе лидер. А в последнее время Лука слишком часто стал рано уходить с репетиций, а то и вовсе отменял их из-за Маринетт. Стараясь проводить с ней как можно больше времени, он стал отдаляться от группы и практически забросил её развитие, за что часто ругал себя.  — Ладно, как знаешь. Но ты всегда можешь обратиться ко мне, если что-то понадобится — совет или поддержка… — покачал головой Тео. Он не поверил в «небольшие проблемы» Луки, но навязывать свою помощь было не в его привычках. — Кстати, ты уже что-то решил на счет турне? Только не говори, что ты планируешь его отменить! Я не хотел говорить тебе раньше времени, но мне почти удалось договориться о встрече с одним продюсером в Марселе. Он хотел бы послушать наше выступление, и, возможно, он смог бы помочь нам с продвижением нового альбома и организацией более масштабного международного тура. — О, звучит здорово! Нет, я не собирался отменять тур, всё ок. Я как раз думал о том, чтобы стартовать завтра. Думаешь, ребята готовы? — Ребята уже давно сидят на чемоданах и ждут твоего решения, Лука. Я рад, что мы наконец уезжаем. Я уверен, поездка будет просто отличной! В этот раз нам должно крупно повезти. В этом альбоме я уверен на сто процентов! — Ну вот и хорошо, — Лука кивнул. — Оставишь меня одного на десять минут? Я хочу настроиться на продолжение репетиции, а то что-то я сегодня не собран. — Да, конечно! Удачи! — Тео подмигнул Куффену и вышел из комнаты. Оставшись один, Лука снова погрузился в свои мысли. Вот всё и решилось, назад дороги не было. Музыкант надеялся, что Маринетт простит его за поспешное решение. В конце концов, он действительно практически забросил дела группы ради неё. Хоть раз, выбирая между любовью, которая в последнее время приносила всё больше страданий, и творческой реализацией, мечтой всей его жизни, он может позволить себе выбрать музыку? К тому же, в последнее время он стал беспокоиться о том, что, отдавая всего себя супруге, прощая её за всё, не задавая лишних вопросов, он становился всё больше похож на безмолвную тень самого себя. Лука знал, что Маринетт была азартной девушкой, увлекающейся компьютерными играми и всякими конкурсами, касающимися мира моды. Быть может, полностью завладев всем вниманием мужа, она потеряла к нему интерес? Конечно, время для попытки подогреть чувства было не самое удачное, учитывая болезнь жены, но интересы группы тоже необходимо было учитывать. Такой шанс, как сейчас, может выдаться еще очень не скоро, и музыканты не поймут, если Лука снова откажется от тура. Такими темпами они найдут себе нового лидера, не зацикленного на семье. Что ж, Маринетт должна понять. В конце концов, она выходила замуж за парня с горящими глазами, а найти своё утраченное вдохновение, закопавшись в семейные неурядицы и недоверие, Лука не сможет. Ему необходимо было проветрить голову, а затем, вернувшись домой с удачным контрактом в руках, он, вероятно, найдет в себе силы, чтобы наладить отношения с Маринетт. И у них всё будет хорошо. По-другому просто и быть не может.