Доверие

После убойной дозы жаропонижающих и обезболивающих препаратов Лука абсолютно отключился от реальности. Тяжёлые веки сомкнулись, мысли сбились в один бессвязный комок, растворяясь в улетающем куда-то вдаль сознании. Несмотря на лёгкое чувство тошноты и ломоты в костях, сейчас Куффен впервые за последние дни чувствовал себя спокойно. Проваливаясь в глубокий сон, он, наконец, мог ни о чем не думать: ни о Маринетт, ни о собственном бессилии, ни о группе, которую так некстати подвёл. Воздух в палате уже не казался таким плотным и раскалённым, как днём. Напротив, Луке даже было немного прохладно, но сил, чтобы натянуть на себя одеяло, у него не было, поэтому он просто старался не обращать на это внимания. Негромкий шум со стороны окна заставил парня сосредоточить его музыкальный слух. Не открывая глаз, он начал внимательно вслушиваться в тихое копошение незваного ночного гостя. Судя по звукам, некто, тяжело дыша, спрыгнул с подоконника на пол и аккуратно прикрыл за собой окно. Лука попытался открыть глаза, но ему удалось лишь немного разомкнуть тяжёлые веки, будто налитые свинцом, поэтому чётко разглядеть своего посетителя не было никакой возможности. Возможно, именно это и послужило причиной того, что парень воспринял увиденное игрой собственного воображения, вызванной снова постепенно разжигающей всё тело температурой. Яркая алая вспышка на мгновение пронзила темноту палаты, и вот, девушка, будучи только что облачённой в красный костюм с чёрными пятнами, почти беззвучно перешёптываясь с каким-то маленьким существом, схожим по расцветке с её костюмом, медленно приблизилась к постели Луки. Последнее, что смог увидеть Куффен сквозь окончательно сморивший сознание сон, было бледное и обеспокоенное лицо его супруги, которая осторожно склонилась над ним и невесомо дотронулась до его горячего лба своими прохладными, слегка обветренными губами. От этой воистину прекрасной иллюзии, как ему показалось, вдруг стало так спокойно и тепло на душе, что музыкант невольно улыбнулся и облегчённо выдохнул, прежде чем полностью сдался в объятия Морфея. — Тикки, у него жар… — прошептала девушка, отрываясь от минутного созерцания улыбающегося во сне лица мужа и заботливо поправляя съехавшее в бок одеяло. — Ты сможешь меня трансформировать прямо сейчас? Мне необходимо воспользоваться Супер-шансом! — Смогу, но ты же понимаешь, что после применения силы, у тебя останется всего пять минут до обратной трансформации? — Да, понимаю… Но я должна помочь ему! Чем бы мне это не грозило! — с решимостью в васильковых глазах ответила девушка. — Маринетт, скоро рассвет. Боюсь, если применить трансформацию сейчас, то потом, когда нужно будет уходить, я могу не успеть достаточно восстановить свои способности для ещё одного твоего перевоплощения… — забеспокоилась Тикки, кружа около своей не менее взволнованной подопечной. — Вдруг ты… — Мы успеем! — уверенным шёпотом воскликнула девушка, не давая своей квами закончить предостерегающую речь. Через несколько мгновений уже Ледибаг сидела у кровати Луки, со всей нежностью и любовью прикладывая к горячему лбу больного красные в чёрные пятна компрессы. Воистину чудодейственному Супер-шансу удалось в считаные минуты почти полностью снять жар, поэтому, когда трансформация спала, Маринетт облегчённо вздохнула. — Спасибо, Тикки! — устало улыбнулась девушка, протягивая маленькой квами её любимое печенье. — Маринетт, смотри! — Тикки указала своей лапкой в сторону окна, за которым уже начинало светать. — Не волнуйся, у нас ещё есть немного времени, — постаралась как можно увереннее ответить девушка. Разумеется, Маринетт волновалась не меньше, чем Тикки. Возможно, даже и немного больше. Ведь Лука мог проснуться в любой момент, а это значило, что если она будет застукана, то ей придётся снова что-то выдумывать и врать о том, каким образом среди ночи она смогла попасть в больничную палату, незаметно пробравшись мимо многочисленной охраны и натыканных на каждом шагу камер видеонаблюдения. Нужно было всё-таки как-то успеть удалиться до пробуждения мужа. Но все эти беспокойства были ничем, по сравнению с нарастающим чувством вины и осознанием, подбирающимися к девушке. Теперь, когда она застала Луку в таком состоянии, собственное неожиданное желание навестить его среди ночи, мучившее Маринетт весь день, обрело новый смысл. Стало понятно, почему её так невыносимо тянуло в больницу. Внутреннее чутьё, в разы обострившееся после того, как юная Куффен получила талисман Ледибаг, не раз помогало ей предугадывать многие события, иногда самые непредсказуемые и совершенно неподдающиеся никакой логике. Вот и сейчас, сидя у кровати супруга, Маринетт мысленно благодарила свою отличную интуицию за то, что та так вовремя подтолкнула её к столь рискованному, но, вместе с тем, такому необходимому действию. Девушку бросало в дрожь от одной только мысли, что, если бы не волшебные компрессы, выпавшие Ледибаг в Супер-шансе, то Лука бы наверняка всю ночь мучился от зашкаливающей температуры. Она винила себя за то, что из-за собственных амбиций и эгоизма так мало времени проводила с мужем, когда он действительно в ней нуждался; что слишком просто сдалась, даже не попытавшись как-то возразить супругу, когда он попросил её уйти; что весь день она потратила не на то и не на тех, хотя обязана была быть рядом с Лукой, несмотря ни на что, даже если ради этого пришлось бы переступить через себя и свою абсолютно неуместную во всей этой ситуации гордость. Маринетт печально вздохнула и посмотрела на квами Удачи, пытающуюся как можно скорее запихнуть в себя очередное печенье. Тикки, почувствовав внимание подопечной, беспокойно взглянула на девушку в ответ, беззвучно извиняясь за то, что у неё не получается заряжаться быстрее. — Не спеши, Тикки. Мы успеем уйти до того, как он проснётся, — словно пытаясь саму себя убедить в правдивости собственных слов, сказала Маринетт, боясь лишний раз прикоснуться к супругу, чтобы не поспособствовать его преждевременному пробуждению. Умиротворённое лицо Луки говорило о том, что он крепко спит. Жар окончательно спал, позволяя телу парня полностью расслабиться. Девушка улыбнулась, разглядывая своего любимого, будто видела его так близко впервые в жизни. Густые тёмные волосы с окрашенными в цвет морской волны кончиками были отброшены назад, открывая обзор на такие родные черты лица, смягчённые глубоким сном. Слегка приоткрытые пухлые губы музыканта выпускали его тёплое ровное дыхание. Дрожащие веки, покрытые тонкими сеточками едва заметных сосудов, венчались длинными, густыми чёрными ресницами. Маринетт всегда с некоторой долей зависти любовалась ими в те редкие моменты, когда ей удавалось проснуться до пробуждения мужа. Удивительно, но Лука почти всегда умудрялся подняться хотя бы на минуту, но раньше супруги. Юная мадам Куффен считала эту его невероятную способность настоящим волшебством, ведь разве не чудо, что у человека внутренние часы настроены более точно, чем её собственный будильник?.. Первые солнечные лучи скользнули в больничную палату. Девушка повернулась к окну, мысленно подмечая, что робкий рассвет неизбежно сдаётся в объятия стремительно разгорающегося нового дня. Она беспокойно посмотрела на Тикки, которая уже доедала последнее печенье. — Ещё немного, Маринетт. Пару минут, и я буду готова, — ответила на немой вопрос своей подопечной квами Удачи. Девушка коротко кивнула и снова устремила взгляд, полный любви и нежности, на мужа. Бесконечно родной, бесконечно любимый, бесконечно уютный и такой свой, он одним лишь своим присутствием рядом внушал Маринетт невероятный покой и уверенность в том, что всё правильно, всё так, как надо. От музыканта исходила какая-то необъяснимая тёплая волна, обволакивающая истерзанное переживаниями сердце девушки, ну или ей это просто казалось. Она, не моргая, смотрела на мужа, прокручивая в голове последние события из своей жизни, так сильно повлиявшие на их внутрисемейные отношения. С каждой секундой Маринетт становилась всё решительнее, уже без лишних сомнений принимая в своей голове решения, о которых так долго и старательно пыталась даже не думать, опрометчиво пуская всё на самотёк. Теперь, она точно знала, как ей следует разбираться со всем тем грузом проблем, который так некстати свалился на неё в последние дни. Из задумчивости девушку вырвали шевеления Луки, заставляя её буквально подорваться с места и отскочить в сторону, рефлекторно прикрываясь собственной маленькой сумочкой, будто та действительно могла её спрятать. С приглушённым стоном музыкант попытался перевернуться на бок, однако острая резь в области раны на животе не позволила этого сделать, искажая спокойное до этого неосознанного действия лицо парня гримасой боли и отчаяния. — Маринетт… — слабо выдохнул Куффен, снова медленно возвращая собственное тело в исходное положение и расслабляясь. — Тикки, нам пора! — не отрывая взгляда от лица мужа, беспокойно выпалила девушка. — Я готова, Маринетт! — приободряюще отрапортовала квами Удачи, подлетая к своей подопечной. Яркая алая вспышка вновь озарила палату, уже почти полностью залитую солнечным светом. Ледибаг беззвучно подошла к кровати Куффена и невесомо поцеловала его в висок. — Лука, я сделаю всё, чтобы вернуть твоё прежнее доверие! Люблю тебя! После этих слов, произнесённых максимально тихим шёпотом, героиня вскочила на подоконник, осторожно приоткрыла окно, впуская в помещение свежий осенний воздух, и, так же беззвучно прикрыв за собой створку, взмыла ввысь, вслед за невидимой в ярком солнечном свете нитью волшебного йо-йо.

***

Громкий и протяжный звон будильника, который Маринетт предусмотрительно завела с вечера, чтобы не проспать, застал её, едва она забежала в каюту и скинула с себя трансформацию. — Тикки, мы успели! — облегчённо рухнула на кровать девушка, устремив усталый взгляд в потолок. — Маринетт, тебе уже нужно собираться, ведь сегодня твой первый рабочий день у Габриэля Агреста, — с сочувствием в голосе сказала квами Удачи, подлетая к своей подопечной и зависая перед её лицом. — Да, ты права, Тикки… Опаздывать никак нельзя! Тем более, что у меня в планах весьма серьёзный разговор с моим новым начальником… — девушка решительно поднялась с постели и направилась в ванную комнату, попутно наводя в каюте порядок и собирая разбросанные в спешке вещи. Через сорок минут Маринетт уже подъезжала на такси к огромному особняку своего кумира. Расплатившись и попрощавшись с водителем, она вылезла из машины и неспешно подошла к таким знакомым неприступным воротам, у которых, ещё будучи школьницей, не раз робко тряслась, когда предпринимала очередную жалкую попытку вручить Адриану самодельный подарок или домашнее задание, пропущенное им из-за фотосессии, и бормотала что-то невнятное и бессвязное в видеодомофон Натали о том, чтобы та обязательно всё передала Агресту-младшему лично в руки. Сейчас эти внезапно всплывшие воспоминания вызвали в девушке лишь лёгкую усмешку над собственной детской глупостью и несуразностью. Она едва заметно дёрнула плечами, выбрасывая все ненужные мысли из головы, и уверенно нажала на звонок. — Мадам Куффен, добрый день! Проходите. Месье Агрест уже ждёт Вас, — сдержанный голос Натали больше не пугал девушку как прежде. Она коротко кивнула камере, напирающей на неё своим механическим глазом, и без колебаний проследовала ко входу в особняк, где у высоких дверей уже стояла Санкёр, чтобы проводить новую работницу к их общему начальнику. Маринетт нечасто доводилось бывать в доме Агрестов. Ещё со школьных лет это место казалось неприступным, холодным и бесконечно чужим. Сам Адриан среди своих друзей часто называл его тюрьмой. И даже самый изысканный дизайн и роскошная меблировка не способны были изменить этого. Вот и сейчас стены особняка давили на девушку своим ледяным величием. Каменные полы, явно снабжённые подогревом по последнему слову техники, отражали размытый силуэт Маринетт, эхом разнося по огромному помещению стук её каблуков. Вся эта обстановка действовала на девушку настолько угнетающе, что уверенность стала постепенно покидать её, в животе неприятно закрутило от подступающего волнения, а сердце начало набирать обороты, глухо ударяясь о рёбра. Казалось, что ноги вот-вот предательски подкосятся, и юная Куффен распластается за спиной Натали, потеряв равновесие. — Маринетт?! Какая приятная встреча! Рад тебя видеть! Отлично выглядишь! — бодрый мужской голос вырвал девушку из внутреннего созерцания собственного нервного напряжения. Она вздрогнула и медленно повернула голову в сторону широко улыбающегося парня. Но не успев сказать и слово, была перебита Натали, холодно оборвавшей любые дальнейшие разговоры. — Адриан, разве ты не должен сейчас практиковаться в игре на рояле? И да, через полчаса тебе уже нужно выезжать на локацию к завтрашней фотосессии. Юный Агрест закатил глаза и обречённо вздохнул: — Увидимся позже, Маринетт… Девушка лишь легко взмахнула пальчиками в воздухе на прощание, продолжив следовать за Санкёр, которая без промедлений, не дожидаясь, пока молодые люди обменяются взглядами и любезностями, пошла дальше. Встреча с Адрианом выбила из Маринетт последнюю уверенность и самообладание, которые ещё оставались в виде скромного сгустка где-то глубоко внутри. Его появление было настолько неожиданным для неё, хотя и вполне логичным (это же его дом), что она снова, как в школьные времена, растерялась в присутствии этого обаятельного красавчика, в одночасье забыв, о чём собиралась говорить с новоявленным начальником. Однако теперь эти симптомы были далеко не показателем прежней влюблённости или остаточной симпатии. Утомлённая бессонной ночью девушка была слишком сосредоточена на предстоящем серьёзном разговоре, тщательно выстроенном в чётком порядке в её голове, поэтому даже малейшее отклонение от плана могло с лёгкостью смутить напряжённое девичье сознание, что и произошло по вине бывшего одноклассника, так некстати встретившегося на пути. За своими мыслями Маринетт даже не заметила, как оказалась перед входом в кабинет своего кумира совсем одна. Когда и куда Натали успела исчезнуть, Куффен сейчас не смогла бы ответить даже под гипнозом. Оглядевшись по сторонам, девушка глубоко вздохнула, успокаивая нервы, и, собравшись с духом, как можно увереннее толкнула высокую тяжёлую дверь. Габриэль Агрест задумчиво склонился над какими-то многочисленными бумагами, поэтому, казалось, не сразу заметил, что в его творческую обитель кто-то зашёл. Маринетт, решив воспользоваться тем, что дизайнер не обратил на неё внимание, принялась с интересом рассматривать рабочий кабинет своего кумира. Вот она, мечта детства, так близко, почти осязаема. Самые заветные мысли и фантазии теперь обрели настоящие, реальные черты. Пусть в жизни обстановка этого помещения не совсем соответствовала многочисленным представлениям девушки, восторг и внутренний трепет всё равно зашкаливали. — Смотрю, Вам здесь нравится? Славно, завтра привезут всю необходимую мебель, и Вы сможете приступить к работе, а пока я хотел бы ввести Вас в курс дела, — властный мужской голос настолько гармонично вписывался в атмосферу кабинета, что Маринетт даже не сразу сообразила, к кому он обращался. — Присаживайтесь, мадам Куффен, — дизайнер вытянул руку в направлении широкого кожаного кресла, приглашая девушку занять место напротив себя. — Спасибо, — кивнула Маринетт, располагаясь на мягком сидении, ещё не до конца осознавая всю реалистичность происходящего. — Итак, для начала я бы хотел обсудить с Вами завтрашнюю фотосессию. Насколько мне известно, Натали уже сообщила Вам всю необходимую информацию. — Да, но… — неуверенно начала Куффен предательски дрогнувшим голосом. — Замечательно. Через двадцать минут водитель заберёт Вас у особняка, чтобы отвезти на локацию, — безэмоционально продекламировал мужчина, абсолютно удовлетворённый собственным влиянием и беспрекословным авторитетом, читаемыми в растерянных глазах девушки. — Месье Агрест, я как раз хотела с Вами обсудить этот вопрос… — всё так же неуверенно заговорила Маринетт, но затем, медленно и глубоко вдохнув и выдохнув, решительно продолжила. — Простите, но я вынуждена отказаться от Вашего предложения и насчёт фотосессии, и насчёт работы. — Отказаться?! — подобное решение девушки, даже будучи вполне предсказуемым после предупреждения Натали, всё же удивило дизайнера, но не настолько, чтобы он растерялся или как-то показал неудовольствие от подобного поворота событий. Напротив, сняв очки и потерев переносицу длинными пальцами, мужчина неожиданно ухмыльнулся, глядя Маринетт прямо в глаза. — Значит, я в Вас не ошибся. Позвольте узнать, что послужило причиной Вашего отказа? — Семейные обстоятельства, — сдержанно ответила Куффен, решив не углубляться в конкретику. — Понимаю. Все эти грязные слухи и абсолютно несуразные статьи… На месте Вашего супруга, я бы тоже был против, чтобы Вы имели хоть какое-то отношение к виновнику ныне сложившейся ситуации, — с каким-то лукавым огнём в стальных глазах рассуждал дизайнер. Маринетт вздрогнула при упоминании мужа. Сейчас ей было ужасно стыдно и неловко перед Габриэлем Агрестом за своё непрофессиональное поведение, но желание вернуть пошатнувшееся доверие Луки и наконец восстановить их утраченное в свете последних событий семейное благополучие было сильнее, поэтому, подавив в себе оставшиеся сомнения и страхи, девушка уверенно поднялась из кресла и довольно резко заявила: — Да, кстати об этом. С Вашей помощью или без, но сегодня же я отправлюсь в редакцию требовать, чтобы все эти слухи немедленно опровергли! Думаю, Адриан поддержит моё решение. Ведь мы оба стали случайными жертвами совершенно нелепого оговора. Пора положить этому конец! — Позвольте этим заняться моим людям, мадам. Совершенно ни к чему такой юной особе влезать в подобные разборки. К тому же, у меня есть для Вас деловое предложение, приняв которое все останутся в плюсе, — по-прежнему сдержанный мужской голос с металлическими нотками завораживал своей непоколебимостью и уверенностью. Маринетт не смогла выдавить из себя ни слова, лишь озадаченно кивнув, показывая тем самым, что готова слушать дальше. — Думаю, Вас не удивит тот факт, что у меня имеется досье на всех людей, которых я нанимал или только планирую нанять к себе на работу, — дизайнер лёгким движением руки вернул на переносицу очки и раскрыл одну из толстых папок, лежащих на столе. — Так как Ваша должность предполагает наше довольно близкое общение, я с особой тщательностью изучил всю информацию не только о Вас, но и обо всех членах Вашей семьи. Весьма занятно, хочу заметить. Дочь пекарей с таким невероятным талантом… Это поражает. Уверен, родители гордятся Вами, мадам Куффен, — наконец, оторвавшись от чтения содержимого папки, мужчина поднял взгляд на совершенно обескураженную подобными новостями девушку, продолжив свою речь. — Куффен… Далеко не каждый дизайнер готов сменить свою фамилию в замужестве. Вашему мужу повезло. Насколько мне известно из моих источников месье Куффен — музыкант. Теперь понятно, почему он так остро отреагировал на озвученное Вами желание работать у меня после всех этих слухов. Кому, как не музыкантам знать всю закулисную кухню шоу-бизнеса… Но, я надеюсь, он понимает, что в мире высокой моды люди стремятся лишь к высококлассным зрелищам и превосходным результатам, а дешёвые методы пиара, которые часто встречаются на музыкальном поприще, тут совершенно ни к чему. Поэтому я целиком и полностью на Вашей стороне, и готов лично опровергнуть всевозможную клевету в адрес моего сына и Вас, но только на конференции, которая состоится сразу после вашей фотосессии. Поверьте, это будет гораздо эффективнее. Если Вы одна или, что ещё более опрометчиво, вместе с Адрианом пойдёте в редакцию, то, можете быть уверены, это лишь подольёт масла в огонь. Боюсь, без моей протекции данное дело Вам не закрыть. — Месье Агрест, Вы явно не поняли, я не собираюсь участвовать ни в какой фотосессии. Подобные методы улаживания публичных конфликтов мне не по душе. С меня уже достаточно того, что благополучие моей собственной семьи находится на грани. Я не готова потерять любимого мужа ради карьеры или чьей-либо прихоти! — Маринетт схватила свою сумочку и, не прощаясь, развернулась на каблуках, направившись к выходу из кабинета. — А что, если на кону будет не только Ваша репутация, как дизайнера, но и карьера Вашего супруга? — эти слова остановили девушку. Она замерла в ожидании продолжения. — Мои агенты составят для группы месье Куффена мировое турне на лучших площадках со всеми возможными привилегиями в виде полезных знакомств, выгодных контрактов с самыми известными продюсерами и записями в престижнейших музыкальных студиях. Поверьте, подобные связи у меня имеются. Если Вы согласитесь работать на моих условиях, то все расходы я возьму на себя. Маринетт задумалась, продолжая стоять к Габриэлю Агресту спиной. Она чувствовала лопатками его тяжёлый взгляд, но повернуться пока не хватало духа. Мысли, непрерывным потоком заполняющие гудящую от усталости голову девушки, и вовсе уносили её куда-то вдаль. Маринетт знала, что Лука всегда грезил о путешествиях и музыкальных триумфах так же сильно, как и она сама об успешной карьере дизайнера. Но вместе с тем она совершенно точно знала о причинах того, ради чего он забросил все эти мечты, навсегда отказавшись от, возможно, самого желанного на свете. Хоть музыкант и всячески отрицал причастность жены к принятию своих решений, его неоценимая жертва с каждым днём всё туже и туже затягивала узел вины на сердце девушки. Из-за её двойной жизни она не могла поддержать самого дорогого и важного человека в его мечтах о разных странах. До тех пор, пока Ледибаг будет нужна Парижу, Маринетт Куффен не сможет покинуть город. Этот факт не изменится. Тоже и с гастролями. Лука отказывался надолго оставлять свою супругу одну, ведь кто о ней позаботится, кроме него? Постоянные сражения с акуманизированными злодеями, с годами становившимися всё более сильными и изворотливыми, приводили к тому, что уставший организм девушки начал всё чаще и чаще поддаваться всяческим вирусам, болезням и мигреням. В связи с этим долгосрочные туры всегда откладывались Куффеном на потом или и вовсе отменялись. «Я должен быть рядом! Я нужен ей!» — часто слышала Маринетт приглушённый голос мужа из соседней комнаты, когда он отходил поговорить с кем-нибудь из своей группы. Вот так запросто он смог отказаться от всего, о чём мечтал с детства, ради того, чтобы сделать её счастливой. Девушка почувствовала, как к глазам подступили слёзы. Сейчас ей впервые в жизни выпал реальный шанс исполнить все желания Луки, воздать ему всё то, что он заслужил и чего действительно был достоин, вернуть его неоценимую жертву во имя их любви. Впервые в жизни появилась возможность избавиться от этого уничтожающего чувства вины, с каждым днём всё сильнее разъедающего её истерзанное сердце. Но обрадуется ли он сам, узнав, кто именно поспособствовал продвижению его музыкальной карьеры?.. — Любой мужчина хочет быть реализованным, особенно, рядом с такой самодостаточной и талантливой девушкой, как Вы. Подарите своему мужу шанс стать достойным Вас, — эти слова дизайнера окончательно добили Маринетт. Она смахнула со щёк предательские слёзы и повернулась к мужчине, который по-прежнему абсолютно спокойно и безэмоционально изучал её. — А зачем это нужно Вам? В чём Ваша выгода от всего этого? — негромко, но с вызовом спросила девушка, сжимая руки в кулаки до побеления костяшек. — Я ждал этого вопроса, мадам Куффен. Во-первых, как я уже говорил на благотворительном вечере, Вы интересны мне в качестве моей новой помощницы. У Вас довольно живой и неординарный ум, что является отличным качеством для успешного дизайнера. Признаюсь, я всегда хотел стать первооткрывателем подобного таланта, которым Вы безусловно обладаете. Во-вторых, мне, как и Вам, небезразлична судьба нынешних слухов о Вашем романе с моим сыном. Конечно, лестно иметь такую девушку в невестках, но уж точно не за счёт репутации Адриана, объявленного этими жалкими писаками никчёмным любовником, разбивающим семью. Поверьте, мне, как отцу, вся эта ситуация неприятна, пожалуй, даже больше, чем Вашему мужу. — Но почему бы тогда сразу не опровергнуть все эти слухи? Зачем лишний раз дразнить журналистов явно провокационной фотосессией? — Маринетт искренне не понимала мотивов мужчины, по непроницаемым эмоциям которого невозможно было определить ни мыслей, ни истинных чувств. — Фотосессия для презентации новой коллекции — это один из обычных этапов её подготовки. Она была запланирована задолго до того, как мы с Вами договорились о сотрудничестве, и ещё до появления всех этих слухов о вашем романе с Адрианом. Но, так как Вы любезно согласились вступить в ряды тех, кто готовит эту коллекцию, и добавить в неё своё видение, а может быть, и некоторые свои дизайнерские работы, то кому, как не Вам, принимать непосредственное участие в её презентации. Благо, Ваши внешние параметры вполне позволяют достойно выступить в роли модели. К сожалению, по Вашим эскизам реализовать подходящие костюмы к съёмке мы, конечно же, не успели, но позднее доснять несколько кадров мы всегда сможем, а вот переносить или отменять основную фотосессию, на которую Вы, между прочим, дали вчера согласие, и на которую уже заблаговременно приглашён очень известный и занятой фотограф с мировым именем, просто нет смысла. К тому же, возвращаясь к нашим вопросам, эта съемка сможет поспособствовать привлечению всевозможных представителей прессы и телевидения, чтобы опровержение моментально настигло все источники слухов и клеветы одновременно. У меня нет времени выискивать мелкие издательства для личного информирования о ложности их статей. Я привык действовать максимально эффективно в любой ситуации, несмотря на то, во сколько мне это может обойтись, — в голосе дизайнера проскользнули самодовольные интонации. Он едва заметно ухмыльнулся и захлопнул папку, на которую до сих пор изредка бросал короткие взгляды. — Допустим. А что Вы скажете по поводу моего мужа? Все эти привилегии и бонусы, перечисленные Вами… Всё это очень затратно… В чём Ваша личная выгода или, как Вы выразились, эффективность от продвижения его музыкальной группы? — не унималась девушка, с подозрением всматриваясь в расслабленное лицо старшего Агреста. — Мадам Куффен, я заинтересован в благополучии своих сотрудников, особенно таких ценных, как Вы, — совершенно спокойно ответил мужчина. — Если счастье Вашего мужа поспособствует Вашему вдохновению и продуктивной работе на благо моей компании, то я готов на некоторые финансовые траты. Уверен, что с Вашей помощью они окупятся с лихвой. — Но Вам не кажется, что это как-то слишком? — Маринетт понимала, что уже переходит допустимые границы, но остановиться никак не могла. Её словно прорвало. Она решила докопаться до истины прямо здесь и сейчас, во что бы то ни стало. — Вы явно недооцениваете своих способностей, мадам. Это качество отлично подходит для обычной скромной девушки, но никак не для юного дизайнера, желающего чего-то добиться в мире моды. Ещё раз повторяю, что я заинтересован в Вас, как в профессиональном работнике, и готов на соответствующую плату за Вашу работу у меня. Мне будет крайне досадно, если такой талант будет загублен грязными слухами и клеветой, — мужской голос звучал убедительно. Маринетт даже на мгновение показалось, что Агрест-старший искренне ей сочувствует и желает помочь, однако огонь превосходства и всевластия, с каждой секундой сильнее распаляющийся в его глазах цвета дождевых туч, выдавал существование других, более глубоких и значимых намерений и мотивов дизайнера. — Не мне Вам об этом говорить, что без моей протекции и защиты Вас попросту раздавят. Думаю, Вы и сами всё прекрасно понимаете. Журналисты не оставят Вашу семью в покое до тех пор, пока окончательно не уничтожат. — Но Вы же говорили, что дадите опровержение, ведь в данной ситуации и Ваше имя с репутацией находятся под ударом… — девушка самодовольно сложила руки на груди, чувствуя внутреннюю гордость, что вот сейчас то она точно подловила мужчину, и его разоблачению точно быть. — За моё имя и уж тем более репутацию можете не волноваться. А вот за Ваше благополучие и светлое будущее стоило бы, — Габриэлю Агресту уже порядком надоел этот пустой диалог, поэтому он перешёл в наступление. — Мне нужен Ваш окончательный ответ. Немедленно! Вы согласны работать на меня? Резкая перемена в голосе дизайнера застала Маринетт врасплох. Она вдруг почувствовала, будто весь воздух выкачали из помещения. Ей стало невыносимо душно. Сердце забилось где-то в глотке, порываясь вот-вот свалиться в пятки. Девушка была совершенно не готова прямо сейчас давать ответ. Теперь, когда все её доводы были разбиты в щепки, ничего не оставалось, как сдаться и безоговорочно принять все условия, выдвигаемые Габриэлем Агрестом. В конце концов, на одной чаше весов были их с мужем успешные карьеры и исполнение детских желаний, а с другой — семейный конфликт, который они наверняка смогут решить, по крайней мере, Маринетт приложит к этому все свои усилия. Быть может, именно эти гастроли дадут ей достаточно времени, чтобы, скооперировавшись с Котом, наконец выследить и победить Бражника, а после этого ненужная тайна личности перестанет стоять между ней и Лукой, и они смогут стать той семьей, о которой оба всегда мечтали. Ей просто нужно время, и, возможно, предложение месье Агреста не было таким уж плохим. — Я полагаю, у меня нет выбора… — холодно ответила уже более решительно настроенная девушка. — Так то лучше! — самодовольно кивнул мужчина, упиваясь своей победой. — Но у меня есть одно условие, — вдруг продолжила говорить Маринетт, впервые за всё время их общения вызвав на лице дизайнера хоть какую-то эмоцию. Сейчас в его глазах читался не то немой вопрос, не то смятение. — Гастроли и прочие затраты, связанные с моим супругом, будут считаться своего рода платой за мою работу. Никаких дополнительных поощрений или снисхождений в мою сторону мне не нужно. А, и ещё кое-что… Мой муж ни при каких обстоятельствах не должен узнать о нашей с Вами причастности к организации тура. — Анонимность я Вам гарантирую. Но на что же Вы собираетесь жить? — искренне удивился мужчина. — Если Вы отказываетесь принимать деньги, то я просто вынужден предложить альтернативу в виде Вашего переезда в свой дом. Я не могу допустить, чтобы ведущий дизайнер моего Дома моды голодала или в чём-то нуждалась. Вы бы смогли занять комнату рядом с той, в которой живёт Натали. Да и мне было бы гораздо удобнее, если бы Вы и Ваш ум всегда были у меня под рукой. Мужчина был прав, и Маринетт это отлично понимала. Она явно погорячилась, отказываясь от материальной оплаты своего труда, но теперь её безмерная гордость и обострившееся чувство собственного достоинства не позволяли так просто взять и уступить влиятельному дизайнеру. — Благодарю за Ваше беспокойство, месье Агрест. Позвольте мне подумать над Вашим предложением до завтра. Мне уже пора идти… Нехорошо заставлять ждать Вашего водителя… — саркастично отчеканила девушка. — До завтра, мадам Куффен. Рад, что мы смогли с Вами прийти к общему решению, — хладнокровно кивнул дизайнер, не обращая никакого внимания на дерзость своей новой помощницы. — Всего доброго, месье Агрест! — бросила через плечо Маринетт, гордо удаляясь из кабинета своего нового начальника. Едва за спиной девушки захлопнулась дверь, она шумно выдохнула, стараясь унять рвущееся наружу сердце. Так сильно волноваться ей ещё не приходилось, однако Куффен осталась довольной тем, как ей удалось так уверенно и почти непоколебимо держаться в разговоре со своим кумиром. Но во всей этой ситуации была огромная брешь… Первый же пункт в чётко выстроенном плане Маринетт по возвращению доверия Луки уже был окончательно и бесповоротно провален. Да и вопрос о переезде в особняк Агрестов теперь так некстати был подвешен в воздухе, ожидая своего дальнейшего разрешения.

***

— Натали, зайди ко мне в кабинет, — подобный тон мужского голоса требовал сиюминутного повиновения, поэтому женщина, не колеблясь, тут же отложила все свои дела и проследовала к своему начальнику. Столкнувшись у дверей с Маринетт, Санкёр смерила девушку ледяным взглядом, в котором читался явный упрёк за то, что мужчина, сидящий сейчас за стеной, был не в лучшем расположении духа. Женщина молча обошла новую молодую сотрудницу и скрылась за высокой дверью. — Кажется, наш план безупречно работает! Не смотря на то, что вчерашняя затея с кафе и журналистами провалилась из-за той выскочки-блоггерши, на этот раз промахов не будет, — без предисловий заговорил дизайнер, едва Натали появилась в его кабинете. — Мадам Куффен согласилась на всё? — Почти, но это уже не важно. Сделав Маринетт своей помощницей, я убил сразу двух зайцев: получил шефство над талантливым дизайнером и одновременно создал приманку для своей новой жертвы. Сейчас юная мадам Куффен вместе с моим сыном поедут на локацию завтрашней фотосессии, и уже совсем скоро мой грандиозный замысел воплотится в жизнь! Та девушка… как её зовут?.. — замялся Агрест-старший. — Аннет, — отрапортовала Натали. — Да, точно, Аннет. Я чувствую в ней невероятный потенциал и силу. Нам осталось лишь немного поспособствовать раскрытию её истинного таланта, — с упоением в горящем взгляде властно произнёс мужчина. — В этой юной особе столько зависти, желчи и тщеславия, что, думаю, она способна затмить даже моё самое гениальное творение — Стайл Квин. О да! На этот раз я не сомневаюсь, талисманы Ледибаг и Кота Нуара совсем скоро будут в моих руках! — совершенно неестественный, леденящий душу и пробирающий до самых мурашек громкий мужской смех раздался в кабинете, эхом отражаясь от высоких мраморных стен.