***
«Если бы Луки не стало...» — голос Адриана отдавался гулом в голове девушки. Неприятные мысли и образы начали всплывать в сознании Маринетт. Она не заметила, как дошла до кабинета Габриэля, в котором работала и, не заходя внутрь, медленно осела на пол рядом с дверью. Поджав колени к груди и уткнувшись в них носом, Куффен тихонько заплакала. Слова Адриана, словно нож, вспороли едва зажившие раны на душе Маринетт. Она так старалась не вспоминать тот злополучный день... Чувство вины снова лавиной обрушилось на девушку. Это из-за неё Лука сейчас был в больнице, едва не лишившись жизни. Это она не уберегла, не защитила. Это всё она... — Маринетт, почему ты здесь? — Натали присела рядом с юной Куффен на корточки и попыталась заглянуть в спрятанное в коленях лицо. — П-простите... Я п-просто... — всхлипывая после каждого слова, подняла голову Маринетт. — Ох, что случилось? — вздохнула Санкёр. — Ни-ничего... — заходясь новыми рыданиями, ответила девушка. — Пойдём в мой кабинет. Тебя нужно привести в чувства. Натали помогла Маринетт подняться на ноги и, взяв её под руку, повела прочь от кабинета Габриэля. Только после насильно влитого стакана воды с несколькими каплями успокоительного Санкёр удалось привести юную сотрудницу в чувства. На все расспросы Маринетт отрицательно качала головой и неоднозначно пожимала плечами. Говорить о причине своей истерики она явно не желала. Натали была не из дотошных, потому быстро перестала донимать девушку, оставив её одну в своём кабинете, чтобы та окончательно успокоилась. Маринетт какое-то время собиралась с мыслями, а затем подошла к телефону и бегло набрала до боли знакомый номер. — Да? — отозвался на другом конце мужской голос. — Лука, это я — Маринетт. Звоню тебе с рабочего. — Привет, — мягкий голос мужа тут же приятно обволок сердце девушки. — Привет. Как ты? — Отлично. Пишу новую песню и скучаю по тебе, — бодро ответил Лука. — Как у тебя дела? Работаешь? — Да, пытаюсь... Что-то сегодня не очень получается. Тоже скучаю... — Я тут подумал, что тебе бы не помешало отдохнуть. Ко мне всё равно вечером обещал заскочить Тео, мы с ним будем обсуждать новую песню. Так что не мотайся сегодня понапрасну. — Хорошо... Может, тебе что-нибудь нужно? — Нет, ничего не надо. Тео принесёт мне сегодня всё необходимое. Отдыхай. Закончив разговор, Маринетт медленно опустила трубку телефона, крепко сжимая её в руке. С Лукой всё было в порядке, и это искренне радовало девушку, но вместе с тем всё светлое тонуло во мраке её мыслей. «Быть может, он не хочет меня видеть?..» — задумалась Куффен. «А вдруг ему не понравилось, что я вчера так холодно поприветствовала Тео?..» «Что, если обсуждение песни — всего лишь прикрытие, причина, предлог, чтобы попросить меня не приходить?..» Ни одной позитивной мысли. Ни единой положительной эмоции. Ничего. Маринетт чувствовала себя разбитой и совершенно опустошённой. Последний лучик света в виде вечерней встречи с Лукой погас. Стараясь всё же не расстраиваться раньше времени без видимых причин, девушка направилась на своё рабочее место, чтобы продолжить работу. Ведь неспроста говорят, что нет на свете лучшего лекарства, чем любимое занятие.***
Как и предполагал Адриан, ужин с его отцом так и не состоялся. — Только время впустую потратил! — возмущённо воскликнул Адриан, вернувшись в свою комнату из столовой и рухнув на кровать. — И вообще, о каком внутрисемейном доверии и благополучии может идти речь, если он даже простейшее обещание выполнить не в состоянии?! Младший Агрест злился на старшего, но в глубине души он всё ещё надеялся, что этот ледниковый период между ними когда-нибудь закончится. Ему не хватало того отца, каким был Габриэль до таинственного исчезновения своей супруги. Адриан погрузился в тёплые воспоминания своего беззаботного детства. — Сынок, что ты делаешь? — Эмили с широкой улыбкой наблюдала за своей маленькой копией, с серьёзным видом крутящейся у зеркала. — Я хочу быть как папа! Смотри, мамочка, похоже? — мальчик с изумрудными глазами и пшеничными волосами важно наморщил свой носик и с напускной задумчивостью поправил спадающие с его головы очки отца. — Очень похоже, милый, — женщина заливисто засмеялась. — Габ, иди сюда, скорее! Ты должен это увидеть! И захвати фотоаппарат. Через несколько минут в гостиную забежал взлохмаченный мужчина с камерой в руках и совершенно потерянным видом. — Эм, ты не видела мои очки? Нигде не могу найти... — Смотри, пап, я теперь как ты! — гордо заявил маленький Адриан, выразительно повторяя свой жест с поправлением очков, которые явно были ему не по размеру. В гостиной раздался дружный смех всех членов семьи Агрестов, сопровождаемый частыми щелчками фотоаппарата. Следом за этим воспоминанием в сознании Адриана всплыли события дня, когда он, как оказалось позже, в последний раз видел маму. — Я не собираюсь больше это обсуждать, Габриэль! — сложив руки на груди, отвернулась от мужа Эмили. — Ты называешь меня полным именем, а значит, злишься... — задумчиво протянул Агрест-старший. — Но что плохого в том, что наш сын будет учиться в Лондоне? — Что плохого?! Ты же понимаешь, что я не могу разорваться? Тебя держит работа, а лишать Адриана родительской любви, нашей с тобой любви, мне бы очень не хотелось. Может быть, это эгоистично с моей стороны, но даже в самых страшных кошмарах не могу себе представить жизнь без вас обоих... — женщина смягчилась, на последних словах развернувшись к супругу и протягивая ему руки. Габриэль тут же сделал несколько шагов к жене, принимая её тонкие пальцы в свои ладони и со всей нежностью смотря в изумрудные глаза. Адриан наблюдал всю эту картину через приоткрытую дверь в рабочий кабинет собственного отца, мысленно благодаря судьбу за таких родителей. Они безумно любили друг друга и всю эту любовь с избытком направляли на него — их единственного сына, вкладывая в детскую душу и сердце истинные семейные ценности, понятия настоящего счастья, способности доверять людям, заботиться о них и принимать ответную заботу. Адриан промокнул глаза тыльными сторонами ладоней. Вспоминать о маме было тяжело до сих пор. Вместе с ней из их семьи исчезло всё светлое и радостное, что она так трепетно оберегала. В тот злополучный день с Эмили не стало и Габриэля. Он закрылся от сына в собственном кабинете, лишив мальчика сразу обоих родителей. Так было проще. Ему. О чувствах Адриана он не подумал. Не успел. Потеря бесконечно любимой жены выбила землю из-под его ног, оставив наедине с уничтожающими всё вокруг болью и отчаянием. Через несколько дней после исчезновения Эмили из своей некогда творческой обители вышел холодный, сдержанный, равнодушный, деспотичный и бескомпромиссный диктатор. Отныне все считали месье Агреста именно таким, даже не подозревая, какие на самом деле чувства скрывались за этой безупречно сидящей маской. Только память о счастливых временах всё ещё поддерживала робко теплящийся внутри Адриана огонёк надежды на возвращение прежнего Габриэля. Он злился на отца за то, что тот отдалился, за собственное заточение и практически круглосуточную занятость, но старательно смирял своё негодование, оправдывая такое поведение старшего Агреста желанием защитить и дать сыну самое лучшее. И пусть эти стремления дизайнера граничили с безумием, но ведь Габриэль когда-то был хорошим отцом, разве нет?.. — Плагг, пора проветриться... — бросил Адриан, поднимаясь с постели. — Но я ещё не доел запланированный на сегодняшний вечер объём моего любимейшего... — квами не успел договорить, исчезая внутри кольца после произнесённых в полголоса слов трансформации.***
Вернувшись с работы, Маринетт без раздумий перевоплотилась в Ледибаг, устремляясь навстречу ветру, чтобы снять напряжение и развеять собственные мрачные мысли и переживания, от которых так и не удалось избавиться в течении дня. Пятнистый костюм имел воистину чудесные способности. Он не только способствовал улучшению физических навыков и совершенствованию боевых приёмов, но и будто бы даже помогал сглаживать негативное воздействие беспрестанно лезущих в голову разрушительных мыслей. Ледибаг долго бежала по крышам в совершенно неизвестном ей направлении, пока эмоции не взяли верх. Застилающие васильковую глубину глаз слёзы вынудили героиню остановиться. Опустившись на крышу, она облокотилась спиной на дымоход и откинула голову назад, стараясь выровнять сбившееся дыхание. Ледяной, пронизывающий ветер, беззастенчиво выбивающий пряди иссиня-чёрных волос из растрёпанного хвоста девушки, неприятно слизывал с её щёк горячие дорожки слёз своими холодными порывами. Ледибаг поджала колени к груди, будто желала закрыться от целого мира, спрятать вместе с лицом собственную боль и бессилие перед обстоятельствами. Неизвестно, сколько ещё героиня просидела бы в таком положении, угнетая себя мрачными мыслями, если бы не объявившийся на той же крыше, спустя некоторое время, Кот Нуар, который, казалось, тоже был в этот вечер не в духе. Вместо обычного приветствия и попыток подкатить с ходу, он молча сел рядом и, взяв ближайшую руку напарницы в свою, переплёл их пальцы, устремляя печальный взгляд куда-то вдаль. Ледибаг, почувствовав прикосновение, подняла недовольный взгляд на Кота и уже собиралась его отчитать за неприемлемую вольность, но сдержала собственный порыв, заметив то, в каком настроении он пребывал. Слёзы будто сами собой исчезли, и сосредоточенная на сидящем рядом напарнике героиня негромко позвала его: — Кот?.. Нуар никак не отреагировал, едва поведя накладным ухом в сторону девушки. Он думал обо всём, что накопилось у него на душе за эти годы. Потеря матери, ежедневно подтачивающая фундамент счастливого внутрисемейного будущего, и, как следствие, неустойчивые отношения с отцом, неизбежно катящиеся в пропасть; отдаление Маринетт — когда-то лучшей подруги, единственной девушки (после Ледибаг), способной ускорять процесс заживления весьма болезненных ран на сердце одним своим присутствием рядом; неудачи в собственной личной жизни, преследовавшие его. Несмотря на то, что Адриан считался чуть ли не самым завидным женихом Парижа и мог выбрать себе в пару фактически любую девушку, он упорно грезил о той, которая долгие годы неуклонно сохраняла дистанцию между ними, а затем и вовсе вышла замуж за другого. Ни семья, ни друзья, ни навязанная отцом работа, ни известность, ни любовь не приносили ему душевного спокойствия и радости. Удивительно, как в одночасье даже самые счастливые на свете люди способны становиться самыми несчастными, погружаясь в беспросветную, всепоглощающую тьму, безвозвратно теряя в процессе всё бесконечно любимое и дорогое. — Что-то случилось? Ты можешь мне рассказать... — так же несмело продолжила говорить Ледибаг, аккуратно наклоняясь вперёд, чтобы лучше видеть задумчивое лицо парня. Но и на этот раз Кот промолчал, лишь сильнее сжимая переплетённые пальцы девушки со своими когтистыми. Тогда героиня, желая хоть как-нибудь поддержать напарника, подвинулась к нему ближе и подняла подбородок на его мускулистое плечо, опаляя горячим дыханием напряжённую мужскую шею. — Ну что ж, будем эту случайную встречу считать нашим четвёртым свиданием... Свиданием — молчанкой, — криво улыбнувшись, постаралась разрядить обстановку Ледибаг. — Хорошо... — неожиданно ответил Нуар, окончательно ставя напарницу в ступор. — Серьёзно? Ты согласен? — решила уточнить героиня, не веря собственным ушам. «Что же такого могло произойти с напористым и вечно стоящим на своём Котом, раз он даже не стал спорить, жадно отвоёвывая каждое свидание, как потенциальную возможность добиться моего расположения? Неужели, что-то смогло его расстроить настолько, что даже каламбуры и глупые подкаты ушли на второй план?..» — думала про себя Ледибаг, пытаясь прочитать по задумчивому лицу напарника его мысли. — Да... Только, прошу, позволь мне на этом свидании держать тебя за руку... — просьба Кота прозвучала настолько тихо и проникновенно, что героиня не смогла ничем возразить, едва ощутимо толкнувшись подбородком в мужское плечо, тем самым выражая своё молчаливое согласие. В таком положении, не произнеся друг другу больше ни слова, герои просидели достаточно долго, чтобы замёрзнуть даже в собственных костюмах с безупречной терморегуляцией. Им было комфортно находиться вот так, близко. В этот вечер они нуждались друг в друге; в простом присутствии рядом; в ощущении, что есть кто-то, готовый молча разделить накопившуюся боль через обычное сплетение пальцев, служащее своеобразным проводником чувств и эмоций, о которых невозможно сказать вслух. Да и зачем, если всё и так понятно... — Кот, мне холодно... — прервала тишину Ледибаг, подняв голову с плеча напарника и потянувшись. — Думаю, нам уже пора по домам... — Да, пожалуй, ты права, моя Леди. Спасибо, что в этот вечер была со мной. — Кстати, а как ты вообще здесь оказался? — Сам не знаю... Шестое чувство?.. — Ещё скажи, кошачье обоняние, — закатила глаза героиня. — Всё может быть, Миледи. Я бы предложил проводить тебя, но знаю, что ты откажешься... — И ты отлично знаешь, почему. — Да, поэтому и не предлагаю. Моя Леди, можно тебя кое о чём попросить? — Нуар нерешительно почесал свободной рукой затылок. — О чём? — Не могла бы ты подарить мне ещё одно такое свидание? Скажем... Завтра, — с надеждой заглянул в васильковые глаза напарницы Кот. — Завтра? Обещать ничего не могу, но я постараюсь, — мягко улыбнулась героиня. — Буду ждать тебя на этой же крыше завтра с восьми вечера и до полуночи. Если ты не сможешь прийти, я всё пойму. — До встречи, Кот, — Ледибаг аккуратно высвободила свои пальцы из когтистой хватки Нуара и, раскрутив йо-йо, взлетела в ночное небо. — До свидания, моя Леди... — негромко произнёс герой, провожая взглядом удаляющуюся фигуру напарницы.***
Следующие две недели прошли в сумасшедшем темпе. Наконец состоялось опровержение всех слухов, так или иначе связанных с личной жизнью Маринетт и Адриана. Буквально все газетные заголовки, журнальные статьи и новостные сайты пестрили словами извинений перед молодыми людьми за поспешно сделанные выводы на основе недостоверной информации. Но, даже несмотря на освобождение от гнёта папарацци и долгожданное возвращение репутации честной жены, особой радости Маринетт не испытывала. Целыми днями она пропадала на работе, с головой погрузившись в процесс кройки и шитья костюма для Адриана. Так ей было проще отвлекаться от разъедающих сердце мыслей, ведь с Лукой они все эти дни так и не виделись. Музыкант будто решил взять определённый тайм-аут в семейных отношениях, наконец, как истинный лидер, всецело посвящая себя делам своей группы. Ежедневно в обеденный перерыв Маринетт получала короткое смс от мужа, в котором он просил не приходить, так как был якобы занят написанием очередной песни, или обсуждением репертуарного плана с Тео, или составлением райдера с учётом всех пожеланий участников группы. Впервые с того момента, как они с Лукой стали жить вместе, юная Куффен так долго не виделась с супругом. Даже во время прошлых, относительно недолгих гастролей, они находили возможность встретиться хотя бы раз в неделю, когда Лука приезжал или даже прилетал к молодой жене в свои выходные. Но сейчас, когда к концу подходила вторая неделя их вынужденной разлуки, они побили все скромные рекорды по раздельному существованию. Поначалу девушку очень расстраивало подобное переменившееся отношение супруга, но постепенно это стало чем-то вполне обыденным и даже привычным, тем более, что из-за работы над костюмом рядом постоянно крутился Адриан, с которым Маринетт после того «неудачного» снятия мерок снова постепенно начала сближаться на основе общего прошлого. Агрест старший не возражал против общения молодых людей во время работы. Он уже давно не видел сына таким общительным и счастливым, поэтому всячески способствовал тому, чтобы юная мадам Куффен была вынуждена сотрудничать с Адрианом. Они вместе ходили обедать, заодно обсуждая все рабочие нюансы. Бывший одноклассник помогал Маринетт отвлечься от гнетущего чувства, вызванного внезапным одиночеством, и девушка, поддаваясь его обаянию, смеялась над его шутками и пыталась быть более дружелюбной, совсем как в прежние школьные годы, следуя совету Тикки, согласно которому она должна была больше открываться своим друзьям и меньше сопротивляться их стремлению сделать ее хотя бы чуточку счастливее. Всё шло своим чередом. Тихо. Спокойно. Освободившись от необходимости каждое утро перед работой готовить мужу гостинцы, а вечером мчаться сломя голову в больницу, чтобы успеть в приёмные часы, Маринетт брала на дом сверхурочные задания у Габриэля Агреста, раз в несколько дней позволяя Ледибаг расслабиться в компании Кота Нуара на их импровизированных «дружеских свиданиях». Сначала такие внезапно участившиеся встречи проходили в полной тишине. Герои изредка перебрасывались стандартными фразами, просто наслаждаясь моментами, когда слова были лишними. Но с каждым днём они словно начинали раскрываться друг другу с новых сторон, постепенно привыкая и доверяя свои личные мысли и переживания. Ледибаг много говорила о том, что терзало её больше всего. О муже и о том, что они в последнее время стали как никогда далеки, что из-за определённых обстоятельств их встречи сошли на нет. Она не вдавалась в детали, но из её слов Кот вынес для себя тот факт, что его конкурент за сердце героини активно сдавал свои позиции. «Ну ещё бы, находясь в коме, трудновато поддерживать прежнюю связь», — мысленно ликовал Нуар, без зазрения совести радуясь плачевному состоянию предполагаемого мужа своей боевой подруги. В свою очередь Кот делился с напарницей своими переживаниями за отца. Он также старательно обходил стороной всевозможные личные упоминания и имена. И хоть его не совсем устраивал подобный формат свиданий, но и в них была своя прелесть. «Всё же Плагг был прав, советуя мне быть более внимательным и чутким к моей Леди...» — не раз ловил себя на мысли Нуар. Ледибаг всегда внимательно слушала и никогда не оставляла без поддержки Кота, теперь с таким интересом вникающего в её проблемы и искренне открывающегося в ответ. Она успокаивала его измученное сердце одной своей улыбкой, мягким взглядом или нежными прикосновениями. Пусть, дружескими — вроде похлопывания по плечу или ободряющего поглаживания по голове, но всё же высоко ценящимися самим Нуаром, на долю которого за всю его жизнь без матери выпало не так уж и много простой человеческой ласки и внимания к его настоящим чувствам и переживаниям. Герои, наконец, стали сближаться не только в связи с необходимостью сражаться, но и в мирное время, с целью взаимной поддержки. За прошедшие пять свиданий их и без того достаточно крепкая связь ещё больше упрочилась, и ставшие, благодаря разговорам, ещё более доверительными отношения позитивно сказывались на совместном отражении атак злодеев. Напарники начали действовать как единый организм, безупречно чувствуя друг друга. Тандем двух героев Парижа, заметно окрепший в последние недели, обсуждали все, кому не лень. Самые ярые фанаты, продвигающие в массы идеи геройского союза, заваливали социальные сети всевозможными артами, комиксами и прочими работами на тему долгожданного воссоединения героев не только в качестве боевых напарников. Разумеется, весь этот информационный поток не обошёл и Ледиблог. Алья Сезар самолично подписалась под огромной статьёй, в которой развёрнуто рассуждала на тему «реальности отношений между Ледибаг и Котом Нуаром». Лука, словно обезумевший, просматривал весь контент, где хотя бы вскользь упоминались герои Парижа, предусмотрительно установив на телефон сигнал оповещения о новых статьях и фанатских работах. Он интересовался всем, однако тщательно отсортировывал информацию, без труда отличая правду от выдуманных историй. Бесполезного хлама было намного больше, нежели реально существенных доказательств сближения героев. Но и последних было достаточно, чтобы поселить в сердце музыканта разъедающее сомнение в правильности его решения — взять небольшой перерыв в отношениях с Маринетт. Автором этой идеи, разумеется, был далеко не Лука. Он вообще никогда не являлся сторонником интриг и прочих хитросплетений, предпочитая говорить обо всём прямо. Но случайно завязавшееся обсуждение семейных неурядиц четы Куффенов с давним другом привело к тому, что музыкант, уклончиво обходя тему геройской личности своей жены, поделился угнетающими подозрениями насчёт её неверности и скрытности. Тео, не долго думая, посоветовал Луке взять тайм-аут в отношениях с супругой, чтобы проверить её, а заодно и дела группы подчистить к предстоящему турне. Куффен, хоть и счёл данную идею абсурдной, списав подобные мысли друга на обиду за то, что Маринетт была при их встрече холодна и неразговорчива, всё же предпринял определённые действия, исключительно ради интереса реализовав их в своей семейной жизни. Результат превзошёл все ожидания Луки. Маринетт послушно приняла его позицию, перестав навещать. Она так же коротко отписывалась в ответных смс о том, что освободившееся время собирается посвятить работе, дабы иметь потом возможность к выписке мужа взять несколько дней отпуска и побыть с ним рядом. И музыкант беспрекословно принимал эту правду жены. До тех пор, пока Ледибаг держалась на определённой дистанции от Кота Нуара. Но теперь... Теперь, всё было иначе.