***
Маринетт проснулась от жуткого холода. Несмотря на то, что она была завёрнута в одеяло почти с носом, тело непроизвольно дрожало, отказываясь согреваться. Немного поворочавшись, пытаясь окончательно пробудиться, девушка неожиданно распахнула глаза в резком осознании, вскочила с постели и выбежала из спальни. — Лука? — окликнула мужа Маринетт. Ледяные половицы обжигали холодом нежные девичьи ступни, но Куффен продолжала обегать все каюты. Луки нигде не было. И его гитары тоже. «Наверное, он уже ушёл на репетицию...» — печально вздохнула Маринетт, направляясь на кухню. На то, что музыкант точно приходил домой, указывал только тот факт, что девушка пробудилась не за барной стойкой, где случайно заснула, а в постели. Ужин, который Маринетт приготовила вечером, стоял нетронутым. «Наверное, Лука так устал на репетиции, что даже не нашёл сил, чтобы поесть?..» — мысленно обняв вымотанного мужа, подумала Куффен. Закончив свой обход «Свободы», девушка решила поискать хоть какую-нибудь весточку от супруга, где он сообщает о репетиции и наверняка желает ей доброго утра. Первым делом она полезла за кофейными зёрнами, надеясь, что как и предыдущим днём на неё сверху свалится записка от Луки. Но в шкафчике было пусто. И даже тщательная проверка с подъёмом на стул и балансированием на носочках не дала ровным счётом ничего. — Тикки, — позвала свою квами Куффен. — Ты случайно не видела, как Лука приходил? Он не оставлял мне никакой записки? — Нет. Я видела только, как он занёс тебя в спальню, уложил на кровать, накрыл одеялом и несколько минут с улыбкой разглядывал, называя милой. Потом он вышел из каюты и больше не заходил, — ответила Тикки. — Это так на него похоже, — мягко улыбнувшись, мечтательно протянула Маринетт. — Заботливый, внимательный... Как же мне с ним повезло! Осознание, словно разряд молнии, пронзило Куффен. Воодушевлённое выражение её лица неожиданно сменилось беспокойным. Она резко развернулась к столу, глядя на пустую столешницу. — Чёрт! Маринетт опустилась на колени, залезая под стол и продолжая чертыхаться. — Чёрт! Чёрт! Чёрт! Да где же оно?! Чёрт! Вынырнув из-под столешницы, девушка сделала глубокий вдох-выдох, стараясь восстановить в своей памяти события прошлого вечера, вслух проговаривая все свои передвижения: — Так, сначала оно было у меня в руках. Потом мне позвонила Алья, и я положила его сюда, параллельно начав готовить ужин. Затем я собиралась пойти и спрятать эту злосчастную коробочку, но меня отвлёк звонок по другой линии. По просьбе Натали мне пришлось идти в комнату, чтобы переслать ей список дополнительных закупок к показу. Потом я вернулась на кухню и стала накрывать на стол. Дальше не помню... Кажется, слушала музыку... Я не помню, спрятала я кольцо или нет... Маринетт сорвалась с места и быстрым шагом направилась в самую дальнюю каюту, служащую ничем иным, как своеобразным хранилищем для всякого ненужного хлама. Девушка зажгла фонарик на телефоне и внимательно осмотрела тесное помещение, почти доверху заставленное пыльными коробками. Вернувшись со свидания с Котом, Куффен однозначно решила для себя, что спрячет кольцо среди всего этого творческого беспорядка, чтобы его наверняка никто не нашёл, только вот привела ли она этот план в исполнение... Судя по нетронутому толстому слою пыли, никто сюда не заходил уже очень давно, а значит, компрометирующий подарок Нуара Маринетт умудрилась потерять где-то на кухне. Ведь именно там, на столе, она видела бархатную коробочку в последний раз... «А что, если...» — от мысли, что кольцо мог найти Лука, у девушки пробежали мурашки. Как объяснить мужу, чтобы у него не возникло лишних вопросов и подозрений на счёт своей жены, что этот «символический» подарок ей, как своей горячо любимой напарнице — Ледибаг, преподнёс Кот Нуар на дружеском свидании, больше похожем на романтическое, в его собственном закрытом джаз-клубе?.. Мало того, что Маринетт до сих пор так и не раскрыла свою геройскую личность супругу, так теперь к этой тайне было жизненно необходимо приложить всевозможные доводы, что Кот — просто напарник и хороший друг, не более. Беспокоить Луку напрасными переживаниями по поводу откровенных симпатий к Ледибаг со стороны Нуара девушке совершенно не хотелось, но, похоже, им с мужем предстоял довольно непростой и долгий разговор. И это всё накануне отъезда музыканта. — Ты — идиотка, Маринетт! — уже традиционно выругалась Куффен, залепив себе ладонью по лбу. Ей безумно хотелось позвонить мужу прямо сейчас, чтобы расставить всё по своим местам, но, мало того, что сам разговор был не телефонным, так ещё и отвлекать музыканта от последних репетиционных прогонов было как минимум крайне эгоистично со стороны девушки. Поэтому она ограничилась коротким смс, где просила Луку не делать поспешных выводов и предлагала вечером поговорить о чём-то очень важном. Как и думала Куффен, ответа не последовало. Но она не отчаивалась раньше времени, ведь «Лука наверняка просто очень занят на репетиции, и обязательно прочтёт сообщение на обратном пути домой». Чтобы ожидание возвращения супруга было не таким напряжённым и томительным, Маринетт решила, несмотря на свой законный выходной, немного поработать. Не зря же она прихватила с собой пиджак от будущего костюма Адриана. Тем более, что до его полного завершения остались сущие пустяки. Девушка воодушевлённо села за шитьё, с головой погружаясь в своё любимое занятие. «В конце концов, когда Лука придёт домой и выслушает меня, он точно всё поймёт. Он же верит мне...» — наивно рассуждала про себя Куффен, аккуратно пришивая одну пуговицу за другой.***
— Лука, ты в порядке? — поинтересовался Тео, когда группе всё же удалось уговорить своего лидера на небольшой перерыв. — Да. Почему ты спрашиваешь? — довольно резко ответил музыкант, не отрываясь от собственной гитары. — Ну как сказать... Ты сегодня чересчур строг даже ко мне, не говоря уж о ребятах. Шестичасовой прогон без единого перерыва... Как-то жёстко, не думаешь? — А как вы хотели?! — Куффен нахмурился, подняв на товарища недовольный взгляд. — Это — наша последняя репетиция. У нас остались считанные часы, чтобы подчистить то, что ещё недостаточно гладко получается. Я недоволен тем, как Этьен берёт ноту си на... — Лука... — перебил его Тео. — Ты сам-то себя слышишь? Я не настаиваю на том, чтобы ты выкладывал мне все свои личные переживания и причины, по которым ты теперь так неистово зверствуешь, но прошу тебя не отыгрываться на нас. Ребята тоже нервничают перед турне. Сейчас важно чувствовать меру, дабы не сорвать всё к чертям! Или ты уже забыл, по чьей вине мы не смогли уехать в предыдущий раз? — Я уже сто раз извинился, что так вышло. Ты теперь будешь меня за это упрекать постоянно?! — Куффен напрягся и крепко сжал гриф гитары, из последних сил сдерживая собственные эмоции, чтобы не выплеснуть их на товарища. — Я понял. Что-то с Маринетт? — Не твоё дело! — огрызнулся Лука, чувствуя себя уязвлённым в недостойной лидера группы слабости. — Ладно. Если захочешь поделиться, то я всегда готов выслушать. Вокалист развернулся и уже собрался выйти с репетиционной базы к остальным музыкантам, как его окликнул Куффен. — Тео, погоди. Хотел спросить, можно ли у тебя сегодня переночевать? — Конечно. Адрес помнишь или скинуть на телефон? — Помню. Спасибо, — кивнул Лука, заметно ослабляя свою мёртвую хватку. — Ты тоже передохни. Через пару часов продолжим, — Тео подбадривающе подмигнул Куффену и вышел за дверь. Оставшись один на один со своими переживаниями, Лука отложил инструмент в сторону и достал из кармана джинсов бархатную коробочку. Зачем он взял её с собой, музыкант и сам никак не мог понять. Первоначальное острое ощущение, что его предал самый важный человек на свете, постепенно отступало на второй план, сменяясь ледяным безразличием и равнодушием. Не чувствовать ничего сейчас было легче и проще. Ему как никогда нужна была холодная голова и собранность. Лидер группы не должен позволять эмоциям брать верх над собой. На него рассчитывают все, и он не подведёт своих товарищей. Не должен. Сообщение от Маринетт лишь укрепило решение музыканта — переночевать у товарища. Лука совершенно осознанно не желал сейчас выяснять отношения с супругой и выслушивать её очередные оправдания. «Судя по тексту смс, она уже поняла, что кольцо у меня. Интересно, Маринетт намеренно его оставила на самом видном месте или же... Да плевать! Мне теперь всё равно!» — мысленно убеждал себя Лука, чувствуя, как яд сомнений в верности жены растекался по венам от самого сердца всё дальше и дальше.***
Едва Маринетт сделала последние стежки на вышивке своих инициалов со внутренней стороны мужского пиджака, как её телефон завибрировал, ярко мигая подсветкой. Девушка, не глядя на экран, мгновенно поднесла гаджет к уху и радостно воскликнула: — Лука! — Лука? — неловко усмехнулся голос на другом конце. — Маринетт, это я, Адриан. — Адриан? Привет. Извини, я думала, что это Лука звонит... — Привет. Нет, это всего лишь я. Ты не сильно занята? — Да нет. Вот как раз закончила с твоим пиджаком. — Отлично! Не хочешь прогуляться? У меня тут неожиданно образовалось окно, и я подумал... — Ну вообще-то... — Отказы не принимаются! — Но я думала... — Никаких «но»! До встречи! — Погоди, Адриан... А, ладно, хорошо. Тогда я прихвачу с собой пиджак. Хочу посмотреть, как он на тебе сидит. — Ну, это не обязательно. Я недалеко от «Свободы», так что, если ты не против, скоро зайду за тобой и заодно примеряю твоё новое творение. — Но мне нужно время, чтобы собраться. Я совсем не готова... — засуетилась Куффен. — Не волнуйся. Я подожду. Сколько тебе нужно времени? — беззлобно засмеялся Адриан, представив, как девушка ёрзает на месте от неожиданности. — Минут двадцать... Может, полчаса... — Договорились. Через полчаса я у тебя. Маринетт ещё что-то хотела добавить, но юный Агрест уже положил трубку, не давая ей возможности передумать. Как и было оговорено во время телефонного звонка, ровно через тридцать минут во входной люк раздался негромкий стук. Куффен, хоть уже и была собрана, всё равно суетливо бегала по кораблю, стараясь навести порядок в каютах, которые и так были безупречно убранными. Услышав стук, она вздрогнула и тут же поспешила впустить гостя. — Ну что, ты готова, или мне ещё подождать? — спросил Адриан, широко улыбаясь своей самой обворожительной улыбкой из всех, которые только имел в своём арсенале. — Заходи. Сейчас принесу пиджак. Ты не голоден? Может, чай или кофе? — бросила через спину Маринетт, удаляясь в соседнюю с прихожей каюту. — Пожалуй, не отказался бы от горячего чая, если это удобно, а то совсем продрог на утренней фотосессии. Погода последние дни не радует... — протянул Агрест, неспешно проходя в гостиную и с интересом рассматривая разномастные постеры с музыкантами, чередующиеся с многочисленными фотографиями семейства Куффенов, которые не успел разглядеть в прошлый раз. — А где Лука? — Да. Сегодня как-то особенно холодно... — послышался солидарный ответ Маринетт, а затем вышла и она сама с завершённым пиджаком в руках. — Лука весь в работе. Рано утром ушёл на репетицию с группой. Думаю, вернётся, как и вчера, не раньше полуночи... — печально вздохнула девушка, но тут же, встряхнув головой и отгоняя грустные мысли, натянула дежурную улыбку и бодро спросила с вызовом в интонациях голоса: — Ну что, ты готов к примерке? — Всегда готов! — засмеялся Адриан, решив не продолжать разговор про музыканта, чтобы не расстраивать подругу. Ему и самому не очень хотелось говорить о Луке. После того, как Агрест увидел собственными глазами взаимоотношения молодых супругов на вечеринке, в нём что-то словно перемкнуло. Он отметил про себя, что музыкант неспроста всячески старался заявить о своих правах на девушку. Возможно, их брак претерпевает не лучшие времена, а может быть, сама Маринетт не так уж и сильно любит своего мужа, раз вынуждает его беспокоиться за неё даже в такой тесной компании самых близких друзей. Былая ревность и досада за упущенные возможности после переосмысления некоторых деталей прошедшего праздника сменились неким злорадным ликованием, и теперь Адриану было крайне приятно размышлять о возможных проблемах в семье бывшей одноклассницы. — Давай мне пальто, я его повешу, а ты пока примерь пиджак, — девичий голос вывел Адриана из задумчивого состояния. Куффен подошла, чтобы забрать верхнюю одежду парня, но он не заметил её приближения из-за возни с объёмным шарфом на его шее. Опустив на мгновение взгляд, Агрест сбросил с широких плеч пальто и довольно резко взмахнул рукой, совершенно случайно толкнув стоящую рядом подругу и рефлекторно выставляя другую руку, чтобы поймать девушку, стремительно падающую у него на глазах. Вся одежда мгновенно рухнула на пол. Куффен ахнула, всплеснув руками и что-то бормоча про собственную неуклюжесть, а Агрест замер, словно статуя. Видеть Маринетт так близко, держать её за тонкую талию и чувствовать ладонями тепло девичьего тела было умопомрачительно. На мгновение Адриану показалось, что он потерял рассудок. Его руки, будто не подчиняясь мозгу, как-то машинально потянули ошарашенную девушку к его торсу, а сам Агрест подался вперёд, блаженно прикрывая глаза в предвкушении сладкого поцелуя. — Что ты делаешь?! Недовольный девичий голос и последовавший за ним резкий толчок маленьких ладошек в широкую мужскую грудь моментально привели Адриана в чувства. Он отстранился и тут же ослабил хватку, возвращая нахмурившуюся подругу в вертикальное положение. — Извини, я просто... — Больше не делай так, хорошо? — пригрозила Агресту Куффен, отчитывая его одним только взглядом, словно строгая мать своего нашкодившего ребёнка. Подняв пиджак с пола, Маринетт всучила его в руки всё ещё озадаченному собственным поведением Адриану, а сама скрылась в прихожей вместе с его пальто и шарфом. — Ну что? Как тебе? — с азартом в глазах поинтересовалась девушка, едва вернулась в гостиную и увидела парня, внимательно рассматривающего себя в зеркале. — Это очень здорово, Маринетт! Пиджак сидит идеально! Ты — волшебница! — Спасибо. Рада, что понравилось. Надеюсь, и месье Агрест разделит твоё мнение. Думаю, завтра мы сможем ему продемонстрировать весь костюм полностью. Брюки и рубашку я уже подготовила. Они висят у Натали в кабинете. Нужно ещё... — Маринетт... — остановил поток речи подруги Адриан и подошёл к ней, осторожно протягивая свои руки. — Что ты?.. — хотела уже возмутиться Куффен, но парень мягко улыбнулся и наклонил голову в бок. — Ты что, не доверяешь мне? — с доброй усмешкой спросил он. — А должна? — недовольно изогнула бровь девушка. — Я лишь хотел сказать, что эти руки воистину волшебные, — Адриан смело взял девичьи ладони в свои, не сводя глаз с лица Куффен. — А ты, Маринетт — очень талантливый дизайнер! Моему отцу повезло, что у него работает такой профессионал, как ты! — на этих слова парень отпустил девушку и сделал шаг назад, чтобы восстановить прежнюю дистанцию, которой явно не хватало отчего-то неожиданно покрасневшей Маринетт. — Твоё предложение насчёт чая ещё в силе? — самодовольно ухмыльнулся он, мысленно ликуя, что ему, как и когда-то в прежние времена, удалось смутить подругу. — Чай? А... Да... Я сейчас приготовлю. А ты пока располагайся, как тебе удобно, — задумчиво произнесла Маринетт, погрузившись в собственные мысли и чувства. Почему слова и прикосновения Агреста так действовали на неё? Что вновь заставило сердце бешено стучать, а щёки непроизвольно заливаться румянцем? Откуда в Адриане столько смелости и решимости? Почему она не оттолкнула его? Миллион вопросов сейчас толпились в голове Маринетт в поиске ответов. Она так глубоко задумалась, что едва не ошпарилась кипятком, заваривая чай. Несмотря на весь сумбур, царящий в мыслях девушки, они с юным Агрестом неплохо провели вместе пару часов. Неспешная прогулка вдоль набережной и непринуждённые беседы обо всём подряд. В последнее время так комфортно в общении Маринетт себя чувствовала только с Котом. Нуар также с неподдельным интересом слушал Ледибаг, делился с ней своими мыслями и переживаниями. Но с Адрианом было всё же спокойнее, ведь Куффен знала его настоящего, навсегда сохранив где-то в глубине своего сердца маленький уголок, принадлежащий только ему одному. — Рад, что ты согласилась прогуляться со мной, Маринетт, — лучезарно улыбаясь, произнёс Адриан и галантно поднёс к своим губам девичье запястье. — Спасибо, что вытащил, а то я бы так и просидела целый день дома, — ответила Куффен. — Кстати, хотел спросить. На вечеринке я слышал, что группа Луки завтра отправляется в мировое турне. Может, нужна какая-то помощь? Ну там, инструменты погрузить или ещё что? — Спасибо, Адриан, но думаю, что они и сами справятся. В конце концов, не тащиться же тебе ранним утром на другой конец города, чтобы работать грузчиком. — Почему бы и нет? Я всегда рад помочь друзьям, если это в моих силах. — А ты ни капельки не изменился, — усмехнулась Маринетт, с прежним теплом глядя Адриану прямо в глаза. — Это комплимент или всё же?.. — Комплимент, — не дала договорить Агресту девушка. — Когда-то я полюбила тебя именно за эти качества: доброта, отзывчивость и готовность помочь всем на свете, даже если тебе самому это не выгодно. Ты всегда был таким. И знаешь, я рада, что тебе удалось сохранить в себе того Адриана, который мне так сильно нравился в школе. — Говоришь в прошедшем времени... Неужели сейчас я тебе ни капельки не симпатичен? — обиженно надул губы Агрест. Сейчас он как никогда был похож на Кота Нуара. Маринетт даже на мгновение зажмурилась, чтобы отогнать наваждение. — Глупый. Конечно, симпатичен. Иначе, я бы не согласилась на предложение твоего отца, чтобы ты был главной моделью моего предстоящего показа. — Признаюсь, я рассчитывал на нечто большее, ну да ладно. Буду довольствоваться тем, что ты симпатизируешь мне хотя бы как модели, — засмеялся Адриан, притягивая подругу к себе, чтобы обнять на прощание. — Какой же ты всё-таки дурачок, — засмеялась Маринетт, обнимая друга в ответ.***
После репетиции Лука решил не медлить с возвращением домой. Идти пешком в одиночестве, чтобы лишний час угнетать себя личными переживаниями, совсем не хотелось, поэтому он вызвал такси. В этот вечер удача была на стороне Куффена. Водитель оказался крайне разговорчивым. За его болтовнёй невозможно было расслышать собственные мысли, и это было именно то, в чём так нуждался Лука. Прикрыв глаза и слушая фоном нескончаемый поток различных историй из жизни таксиста, музыкант не заметил, как задремал. Всё-таки бессонная ночь и изматывающие репетиции давали о себе знать. Разбудил Куффена весьма ощутимый толчок в плечо. Лука широко распахнул глаза, пытаясь сообразить, где находится. — Плати и проваливай! — сердито воскликнул водитель такси. Мужчина явно был недоволен тем, что равнодушный клиент мало того, что не слушал его, так ещё и заснул во время поездки. Куффен молча расплатился и, поудобнее перехватив чехол с гитарой, вышел из автомобиля. Видимо, заснув в неудобном положении, он передавил ремнём безопасности собственный живот, так как тот теперь неприятно болел. «Надо же, как нелепо...» — усмехнулся про себя Лука, зажимая ладонью ноющую рану, горящую под перевязкой, которую по предписанию лечащего врача следовало сменить ещё днём. Физическая боль сейчас была приятна музыканту как никогда. Нет, она не заглушала душевную, но всё же немного оттеняла. Благодаря пульсации в области шва, Куффен чувствовал себя живым, и это было чертовски круто. Довольно быстро, учитывая нездоровое состояние, Лука поднялся на корабль, резко толкнул люк и прошёл внутрь. Ему отчего-то было весело. Внутренний истерический смех снаружи выражался лишь кривой ухмылкой на искажённом моральной болью лице. Без лишних слов и эмоций музыкант направился прямиком в спальню, чтобы собрать вещи. Именно там он и наткнулся на задремавшую Маринетт, сидящую в кресле с раскрытой на коленях «Книгой вдохновения». Девушка, услышав шуршание около шкафа, тут же проснулась и вскочила на ноги, уронив «Историю моды» на пол. — Лука? Что ты делаешь? — заметив мужа за сбором вещей, спросила Маринетт. — Тебе помочь? Музыкант ничего не ответил, забрасывая в открытый чемодан одну вещь за другой. — Лука? Я с тобой говорю. Давай, помогу сложить... Девушка уже протянула руки к скомканной одежде, но парень резко остановился и повернулся к ней, довольно холодно отрезав: — Не нужно! Спасибо! — Н-но... — растерянно начала заикаться Маринетт, с непониманием в глазах глядя на мужа. Не в силах смотреть на беспомощное лицо супруги, Куффен отвернулся, продолжая резкими движениями заполнять свой чемодан. Ему неприятно было игнорировать девушку, но ещё неприятнее сейчас было находиться с ней рядом. Такая домашняя и родная, она одним своим присутствием вызывала в сердце музыканта отторжение. Ему хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не ощущать на себе её вопросительно-печального взгляда до предела расширившихся глаз. Маринетт молча отошла в сторону и присела на кровать, дожидаясь, пока муж закончит свои сборы, чтобы поговорить. Ей было странно, что он так резко отказался от её помощи. Девушка видела, что внутри супруга идёт нешуточная борьба, с внутренним содроганием осознавая, что могло послужить её причиной. «Ничего. Сейчас он соберёт свои вещи, и мы обязательно обо всём поговорим,» — думала Маринетт, не сводя пристального взгляда с Луки, нервно дёргающего за язычок неподдающейся молнии набитого до предела чемодана. Не сдержавшись, Куффен снова подошла к мужу и на этот раз без лишних вопросов решительно отстранила его руки, плавно потянув собачку замка вверх. Но помощь девушки не возымела должного эффекта. Лука лишь благодарно кивнул и, выдвинув ручку чемодана, направился к выходу из каюты. Но, не сделав и пары шагов, он внезапно остановился, глядя на так некстати вылетевшую из оброненной книги фотографию улыбающегося мальчишки с небесно-голубым шарфом на шее. — Хороший снимок! — с горечью усмехнулся музыкант. — Лука... Что с тобой? — Маринетт подошла к мужу и, обняв со спины, опустила взгляд на выпавший снимок. — Надо же... Я уже и забыла про эту фотографию, — девушка присела на корточки и подняла фото. — Может, ты ещё забыла и про это? — Куффен вынул из кармана джинсов бархатную коробочку и вытянул на ладони вперёд. — Лука, послушай... Это не то, что ты думаешь! — Да неужели?! — музыкант лёгким движением открыл коробочку и, даже не глядя на кольцо, торжественно произнёс: — «Мой Париж в тебе...» Красиво звучит, не правда? — Что это значит?.. — Маринетт взяла коробочку в свои руки и стала всматриваться в украшение. — Довольно изящная гравировка. Я впечатлён! Наверняка, тот, кто подарил тебе это кольцо, неплохо в него вложился, — Куффен говорил спокойно, даже с какой-то усмешкой, но Маринетт слышала в каждом слове его внутреннюю боль. — Лука... Ты не... Позволь, я всё тебе объясню, — начала она, захлопнув злосчастную коробочку и крепко сжав её в своей руке. — Не нужно... — музыкант выставил ладонь в сторону супруги, призывая её замолчать. — Знаешь, я устал. Мне нужно время, чтобы обо всём подумать. — Но... — Сегодня я переночую у Тео, — решительно заявил Лука и пошёл прочь из спальной каюты, оставляя девушку в полной растерянности. Маринетт так хотелось побежать за ним вслед, остановить, попробовать всё объяснить, но она не могла пошевелиться. Всё внутри неё вдруг словно замерло. Ноги будто приросли к дощатому полу. Когда дверь входного люка громко захлопнулась, девушка резко осела на пол, пытаясь осознать, что только что произошло. Ни слёз, ни истерики, ни единой эмоции или чувства. Маринетт поджала колени к груди, желая ими прикрыть зияющую дыру в душе. Лука ушёл и, сам того не подозревая, забрал с собой её беспомощное сердце.***
Куффен удалялся от «Свободы» с какой-то совершенно невероятной скоростью. Он почти бежал, не ощущая ни тяжести чемодана, ни впивающейся в плечо лямки гитарного чехла, ничего. Его сердце стучало как бешеное, громким гулом отдаваясь в голове. Уходить из дома вот так, с тяжестью на душе, когда семейная жизнь на грани краха, даже не попытавшись как-то разобраться в сложившейся ситуации, казалось Луке сродни безумию. Но иначе он поступить не мог. Да и не хотел. У него не было сил, чтобы обсуждать все те обиды и недомолвки, накопившиеся за то время, что они с супругой были вместе. Не сейчас. Не сегодня. И он ушёл, чувствуя, как разрастается огромная дыра в груди. Ведь даже вопреки голосу разума, его сердце осталось с Маринетт.