Доверие

— Кот, подожди... — Маринетт, немного задыхаясь то ли от нахлынувших разом чувств, то ли от безостановочных страстных поцелуев с напарником, упёрлась ладонями в грудь стоящего напротив парня, отталкивая его от себя. Она слабо отдавала себе отчёт в том, что происходит. В голове стоял шум, а закрытые непроницаемой повязкой глаза и вовсе мешали адекватно осознавать реальность. Поцелуи с таким родным, но в то же время абсолютно незнакомым человеком были сладкими, острыми, будоражили её истерзанное переживаниями сознание, параллельно вызывая в груди волну неприятия и жгучего стыда. Пытаясь совладать с нахлынувшими эмоциями, Маринетт никак не могла понять, так ли на самом деле плохо было то, что происходило между ней и её напарником? Мысли путались, и в висках неприятно пульсировал лишь один вопрос — что же теперь делать дальше? — Что случилось, моя Леди? — дрогнул голос Адриана. — Прости... — вдруг сказал он, опуская руки и отстраняясь от девушки. — Нет. Тебе не за что извиняться... Это моя вина. Я не должна была поддаваться своим эмоциям. Ты знаешь, Кот, я люблю тебя. И всегда любила... Но эта любовь не такая, как твоя, понимаешь? Ты спрашивал когда-то, могло бы у нас всё быть по-другому, хотя и сам прекрасно знаешь ответ. Не будь мы героями и встреться мы в обычной жизни, возможно, всё сложилось бы иначе... Если бы ты вообще заметил простую скромную девушку вроде меня среди тысяч других: более ярких, более красивых, более умных... — Миледи, ты превосходишь любую девушку по всем этим и многим другим параметрам! Ты особенная, и ни одна другая не сравнится с тобой! Поверь, я знаю о чём говорю. — Ты так говоришь, потому что знаешь только девушку в маске. Людям свойственно идеализировать героев, тебе ли не знать. В наших костюмах мы всегда будем казаться обычным жителям недостижимыми, особенными, избранными... — Моя Леди, позволь мне увидеть тебя настоящую? — Кот... Прости, но ты же знаешь, что мы не можем знать истинные личности друг друга. Это очень опасно. — Да... Знаю... — грустно вздохнул Адриан и опустил голову. — Быть может, это даже хорошо, что мы не видели друг друга настоящими... — Маринетт подняла ладонь и аккуратно обхватила ей лицо напарника. — Не знаю, почему, но, когда я думала о том, кто мог бы скрываться за маской Нуара, то всегда представляла своего давнего хорошего друга. Возможно, это потому, что я тоже любила его... — А я частенько улавливал в движениях и выражениях лица Ледибаг свою дорогую подругу, которой когда-то доверял всё на свете. И сейчас, спустя столько лет нашей дружбы, мне наконец-то становится понятно, почему меня к ней всегда так тянуло. Вы с ней во многом похожи, а о моих чувствах к тебе ты знаешь. Я люблю тебя. И, как бы парадоксально это не звучало, я люблю и её... — Вот видишь, у нас у обоих всегда был кто-то, кого мы любили в нашей обычной жизни. — Но вот только ты вышла замуж, а я так и остался не у дел... Кажется, это проклятие всех мужчин моего рода... — Что ты такое говоришь, Кот? — Как и мой отец, я — однолюб. Когда мамы не стало, он потерял интерес ко всему, даже ко мне... Так же и я не представляю своей жизни без тебя, моя Леди, — Адриан нежно провёл ладонью от тонкой девичьей шеи по плавной линии худых плеч и до хрупкого сложения маленьких ладошек, переплетая свои пальцы с тонкими пальчиками Маринетт. Куффен робко вздрогнула, ощущая рой мурашек, бегущих от самой макушки до пяток и обратно. Аккуратные, но такие уверенные прикосновения тёплых и сильных рук напарника были бесконечно приятны, но совершенно неуместны, и Маринетт это отлично понимала. Внутренний голос отчаянно кричал: «Непозволительно девушке вести себя так с другим мужчиной, будучи замужем! Подумай о Луке! Ты предаёшь его доверие! Ты предаёшь вашу любовь! Одумайся! Остановись!» Задержав дыхание, чтобы собраться с мыслями, сформулировать их и озвучить, Куффен сделала шаг назад, снова упираясь ладонями в широкую грудь парня. — Миледи? — Кот, помнишь, ты обещал сыграть мне на рояле, — дрожащим и немного неуверенным голосом сказала Маринетт, ухватившись за эту мысль, как за спасательный круг. — Конечно, но... Ты уверена, что хочешь сейчас именно этого? — Да, пожалуйста... — будто борясь сама с собой, Маринетт неуверенно сжала в своих ладошках длинные мужские пальцы и совсем тихо, почти шёпотом заговорила, словно выдавая какую-то страшную тайну: — Когда ты играешь, мне кажется, что я возвращаюсь в свои беззаботные школьные годы. Одноклассник, в которого я была влюблена тогда, тоже владел игрой на рояле. Помню, даже представляла в своих мечтах, что когда-то он будет играть для меня так же, как ты... Адриан вздрогнул. Ведь он и сам не раз представлял, как мог бы ежедневно радовать свою Леди невероятными мелодиями, рождающимися под его пальцами и вырисовывающимся в воздухе в музыку его бесконечной любви к ней. — Будь я тем счастливчиком, всё бы так и было... — Прости... Агрест лишь коротко кивнул, будто его напарница могла увидеть это движение, и поудобнее перехватил девичьи ладони, на ощупь сопровождая героиню до ближайшего дивана и уверенно направляясь к инструменту. Опустив руки на крышку рояля, он медленно поднял её и невесомо коснулся белоснежных клавиш, но, прежде чем заиграть, Адриан тяжело вздохнул и, зажмурившись, решительно стянул с глаз непроницаемую повязку.

***

Толпа неистовствовала. Разгорячённые музыканты отдавались своему зрителю целиком и полностью, получая в ответ ни с чем не сравнимую эмоцию людей, пришедших на концерт. Лука чувствовал, как гриф дрожащей от музыкальных вибраций гитары скользит во влажных ладонях, а со лба стекают капельки пота, и он был счастлив в этот миг. Обернувшись на своих товарищей, Куффен лишь усилил ощущение собственного восторга. Каждый музыкант, словно частичка одного огромного механизма, выкладывался на максимум. Это было настолько завораживающее зрелище, что Лука невольно расплылся в блаженной улыбке, созерцая всю эту идиллию. Однако его почти детская радость мгновенно испарилась, когда он перевёл взгляд сначала на беснующуюся толпу, а затем на беззаботно танцующую в проигрыше Лу. Сердце Куффена болезненно сжалось, и он опустил голову, рассматривая собственные руки, играющие на автомате. «Маринетт...» — только и успел подумать Лука, как к нему подскочила новая вокалистка и, широко улыбаясь, потащила на центр сцены. — Что ты делаешь, Лу? — недовольно нахмурился Куффен. — Следующая песня за тобой! — хулиганисто подмигнула девушка, подстраивая стойку с микрофоном под рост музыканта. — Что?.. — только и успел тихо возмутиться Лука, как вдруг все прожекторы в одно мгновение погасли, и лишь один яркий луч остался на центре сцены, отрезая гитариста от всего мира, оставляя наедине с его музыкой сердца. Все зрители мгновенно умолкли, ожидая чего-то совершенно невероятного. Предводитель группы редко исполнял свои песни сам, и истинные фанаты это знали. Если Куффен вышел к микрофону, значит, сейчас будет исполнено что-то совершенно невероятное и безумно чувственное! Лука слегка сощурился от яркого света и попытался разглядеть хотя бы одно лицо, но безуспешно. Тогда он прикрыл глаза и, немного выждав, мягко провёл пальцами по грифу любимого инструмента. Гитара тут же отозвалась расплывающимся в огромном пространстве звуком минорного аккорда. Неожиданно ладонь Луки накрыла струны, снова погружая неподвижную и напряжённую до предела от ожидания толпу фанатов в почти осязаемую тишину. — Ты всегда была моими крыльями... — хрипло произнёс Куффен, почти касаясь губами микрофона, и, перехватив поудобнее гриф гитары, заиграл мелодию, которую так долго вынашивал в своём исстрадавшемся сердце. Толпа взволнованно заёрзала на своих местах, и через мгновение тысячи телефонов взмыли в воздух с ярко горящими фонариками. — Ты всегда была моими крыльями... — повторил Лука более уверенным голосом. — Так легко с тобою мне леталось, — продолжил он под одобрительные завывания толпы. — Ты всегда была моею силою — лишь с тобой мечты мои сбывались. Позади себя Куффен услышал, как Этьен аккуратно отстучал барабанными палочками ритм, и вслед за ним вступили остальные музыканты. Медленно открыв глаза, Лука увидел море огней, плавно качающихся в душном, почти раскалённом воздухе. Он был не один, и эта мысль лишь усиливала внутреннюю боль, с которой так кропотливо писалась эта песня. — Ангел мой, любовью неземною Мы навеки связаны с тобой! В час разлуки, если не со мною, Исчезают крылья за спиной... Несколько громких аккордов перед припевом заставили фанатов восторженно загудеть и подхватить мотив песни. — Ты и я — мы ангелы без крыльев. Ты и я друг друга потеряли... Ты и я — мы счастье отпустили, В миг, когда Доверие предали... Лу стояла за кулисами, грустно опустив голову. Она была сообразительной девушкой и, разумеется, всё поняла ещё тогда, после репетиции, когда Лука с такой нежностью вспоминал о своей горячо любимой жене и мелодии её сердца. Но сейчас, слушая эту песню, чувствуя эмоцию, вложенную между строк, которые явно писались под диктовку боли и отчаяния, Лу стало не по себе. Она отошла вглубь сцены, скрывшись в тени кулис, и заплакала. — Но, наверно, слишком я влюбился, Потеряв себя в твоём сиянии. Словно птенчик, что не оперился, Я «разбился» в нашем расставании. Заметив Лу, сидящую на корточках и размазывающую по лицу косметику, смешавшуюся с непрекращающимся потоком горячих слёз, Тео подошёл к ней и протянул носовой платок. — Иди, умойся. Скоро на сцену. Девушка подняла на вокалиста огромные влажные глаза и неуверенно кивнула, поджимая дрожащие губы. Проводив взглядом удаляющуюся в направлении гримёрок Лу, Тео подошёл к краю кулис, откуда открывался отличный вид на музыкантов и зрителей, и посмотрел на Луку. Каждое движение гитариста было максимально плавным и мягким. Куффен отлично владел инструментом и собственным голосом, что прекрасно маскировало его внутренний раздрай, но Тео точно знал, что творится на душе товарища, и, казалось, только теперь осознал, насколько он был не прав и несправедлив по отношению к Луке. — Мои крылья за спиною сложены — Нам вдвоём уж к небу не подняться. Слишком были мы неосторожными, Позволяя в чувствах растворяться... Оживлённые фанаты, уже успевшие запомнить текст повторяющегося припева, теперь слаженно подпевали Куффену, всё ещё раскачивая на звуковых волнах свои мобильные телефоны с горящими фонариками. — Ты и я — мы ангелы без крыльев. Ты и я друг друга потеряли... Ты и я — мы счастье отпустили, В миг, когда Доверие предали... Несмотря на явно минорное настроение, теперь витающее в огромном зале, каждый проникся и впустил в своё сердце мелодию любви, исходящую из самых глубин души Куффена. На последних словах Лука грустно улыбнулся, наблюдая перед собой целое море искусственных звёзд и доигрывая несколько заключительных аккордов. Он вдруг почувствовал, как внутри с невероятной силой разгоралось непреодолимое желание, чтобы и Маринетт увидела то, что сейчас видел он. Сняв с плеча широкую лямку гитары, Лука кивнул ликующей толпе, словно извиняясь за свои дальнейшие действия, и уверенным шагом направился за кулисы. — Лу, поимпровизируйте с ребятами немного, я скоро вернусь, — Куффен хлопнул по плечу стоящую поодаль солистку, шепнув ей на ухо свою просьбу. — Что?.. — девушка в изумлении округлила всё ещё опухшие глаза, но музыканта уже и след простыл. Лука никогда в жизни так не спешил. Словно бы всё его существо сейчас сосредоточилось на одном единственном желании. Сбежав за сцену, он отставил гитару в сторону, оперев её на стену, и достал свой телефон, бегло отыскивая нужный номер. Длинные гудки, казалось, тянулись целую вечность. Лука ещё крепче сжал в руке телефон, вслушиваясь в протяжные звуки и нервно покусывая губы. Но сколько раз музыкант не пытался дозвониться, никто так и не ответил. — Маринетт, где же ты?.. — вздохнул Куффен, в очередной раз сбрасывая раздражающий голос автоответчика.

***

Адриан не мог оторвать своего взгляда от тонкого силуэта полуобнажённой девичьей фигуры, покачивающейся в такт его музыки. В коротенькой алой сорочке и чёрной повязке на глазах, в тон едва заметным кружевным бретелям бюстгальтера, выглядывающим из-под тонких плечиков шёлковой ночнушки, его Леди была безупречна. Её иссиня-чёрные волосы мягкими локонами струились по белоснежным плечам, тонкие запястья были приподняты, вырисовывая в воздухе причудливые узоры. Адриан нервно сглотнул, ощущая, как напряжение непроизвольно сковало все мышцы. Ни в одной его даже самой смелой фантазии Ледибаг не была настолько прекрасна. А теперь, когда она ещё и находилась так непозволительно близко... — Миледи, что с тобой? — Агрест подскочил с места, заметив, как девушка остановилась и начала медленно оседать на пол. — Всё в порядке! — поспешила ответить Маринетт, машинально вытянув руку вперёд и опустив голову. Адриан остановился, так и не успев повернуться к напарнице, облегчённо выдохнув. Вряд ли бы его Леди обрадовалась тому, что он без разрешения снял с себя повязку и так бессовестно втихаря подглядывал за ней через глянцевую поверхность рояля, подвергая риску раскрытие тайны личности героини. Из задумчивости Адриана выдернули слова трансформации Ледибаг. — Кот, трансформируйся, пожалуйста, я не хочу случайно раскрыть твою личность, — слабым голосом попросила героиня. Адриан без лишних вопросов перевоплотился и тут же повернулся и взволнованно подскочил к напарнице, сидящей на коленях на полу и прикрывающей ладонью рот. — Миледи, что случилось? Тебе нехорошо? — Туалет, мне срочно нужен туалет! — Ледибаг со всей силой вцепилась свободной рукой в запястье Нуара. Кот помог героине подняться и, подхватив её на руки, быстро направился в туалетные комнаты, располагающиеся в подвальном помещении клуба. — А теперь уходи! Оставь меня! — скомандовала Ледибаг, едва Нуар поставил её на ноги около дизайнерских раковин, тянущихся мраморной лентой вдоль стены. — Я никуда не уйду! — уверенно и вместе с тем немного нервно воскликнул Кот. — Пожа... — начала было говорить Ледибаг, но тошноту уже невозможно было сдерживать, и героиня оборвала просьбу на полуслове, склонившись над раковиной. Нуар замер, не представляя, что ему делать, как помочь своей любимой. Потоптавшись на месте, он всё же подошёл к ней и, игнорируя выпроваживающие жесты напарницы, спросил: — Чем я могу тебе помочь? — Уйди, пожалуйста... — слабым и осипшим голосом попросила Ледибаг, придерживая одной рукой свои растрепавшиеся волосы на затылке, а другой опираясь на край раковины. — Но как же... — уже не так уверенно заговорил Нуар. Ему было неприятно наблюдать, как напарницу выворачивает наизнанку, но открыто показать своё отвращение не позволяли безупречное воспитание и хорошие манеры, привитые с детства. Нервно переступая с ноги на ногу, Кот простоял около пятнистой героини ещё минут десять, пока она, еле удерживаясь на ногах, будучи ослабленной непрекращающимися рвотными позывами, не повернулась к нему с совершенно измученным заплаканным лицом. — Мне нужно домой. Прости... — искажённое страданиями болезненно-бледное девичье лицо показалось сейчас Нуару бесконечно чужим. Он, словно окаменевший, послушно кивнул, даже не сообразив предложить напарнице свою руку в качестве поддержки. — Может, воды? — негромко спросил Кот, придя в себя, только оказавшись около выхода из клуба. — Спасибо, не нужно... — только и смогла сказать героиня, снова морщась от неприятных ощущений. Подняв зажмурившуюся напарницу на руки, Нуар тряхнул головой, стараясь не думать о неприятном запахе — последствии тошноты, исходящем от девушки, и поспешил выйти из помещения в прохладные объятия ночного Парижа, чтобы скорее наполнить лёгкие свежим ветром уходящей осени. Вокруг не было ни души, и это чувство совершенного безлюдья и свободы опьяняло. Кот чёрной тенью взмыл во мрак ночи, ловко перепрыгивая со своей драгоценной ношей с одной крыши на другую. Казалось, все мысли его должны были быть заняты неважно чувствующей себя напарницей, но он думал сейчас совершенно о другой девушке. «А ведь Ледибаг права...Мы всегда любили кого-то в своей обычной жизни. И как я раньше этого не понимал?..» — пульсировало в сознании Нуара, заставляя расплываться в довольной улыбке и предвкушении чего-то совершенно нового.

***

Весь оставшийся концерт Лука играл на автомате, совершенно отключившись от реальности. Все его мысли были заняты только Маринетт. Зрители долго не отпускали музыкантов со сцены, обрушивая на них свои благодарные аплодисменты и крики восторга. Но, когда группе всё же наконец удалось оставить разгорячённую публику, Лука быстрым шагом направился в сторону гримёрных комнат, довольно резко сбросив с плеча и отставив в сторону свою гитару. — Кажется, у нашего предводителя что-то случилось... — протянул Этьен, наблюдая за Куффеном и озадаченно почёсывая затылок. — Лу, может, ты узнаешь, в чём дело? — Я? — захлопала длинными ресницами девушка. — Ну да. До твоего появления он тут кулаками размахивал, а сейчас хотя бы молча буйствует. Уверен, в данный момент подход к нему найти сможешь только ты. — Не думаю, что это хорошая идея... — Лу грустно вздохнула и пожала плечами. — Почему же? Тео сказал, что видел, как вы с Лукой целовались после репетиции, а потом пошли в его номер и... — Этьен криво усмехнулся и игриво пошевелил бровями с явным пошлым намёком. — Целовались... Я его поцеловала... Но больше ничего не было... — опустила голову смущённая и вместе с тем расстроенная вокалистка. — Да кому ты тут рассказываешь сказки?! И чем же вы тогда занимались в его номере? — Ну, я попросила Луку воспользоваться его ванной комнатой перед концертом, чтобы не ехать на свою квартиру в другой конец города. Он пустил меня в свой номер и заказал нам обед. Мы по очереди сходили в душ, поели и выдвинулись на концертную площадку. Всё! — словно бы отчитывалась Лу, виновато ковыряя ламинат носком туфли. — Ну Куффен даёт! Даже на тебя не клюнул... А ведь ты с его женой почти как две капли воды. Вот это выдержка! А может, он того... Импотент? — Этьен громко захохотал, прихлопывая в ладоши. Лу, едва сдерживающая свою досаду, резко развернулась на каблуках и уже было направилась к гримёркам, смахивая с раскрасневшихся щёк непрошеные горячие слёзы, но её мягко за плечи перехватил Тео, появившийся внезапно, словно бы из воздуха. — Ну ты и придурок, Этьен! — воскликнул вокалист, заботливо прижимая плачущую девушку к груди. — О, а вот и наш подбитый герой! Кто бы говорил, Тео! Или ты забыл, как несколько часов назад и сам так говорил? — Я был не прав... — Прав, не прав, какая разница? Ты не можешь отрицать, что наша новая солисточка безумно похожа на Маринетт. И, признаться, я нахожусь в искреннем замешательстве, почему Куффен до сих пор не овладел этой куколкой. — Закрой свой грязный рот, Этьен! — Тео злобно посмотрел на барабанщика и, явно давая понять, что их разговор ещё не закончен, резко развернулся, уводя Лу, у которой простые тихие слёзы уже успели перейти в стадию истерики. — Ну хоть ты не тормози, Тео! — восторженно присвистнул Этьен вслед удаляющимся вокалистам. — Тише, тише... — Тео успокаивающе погладил девушку по плечу. — Не слушай этого придурка, он просто так шутит. — Он прав... Я повела себя как последняя сволочь и заслужила такое обращение. Я не должна была целовать Луку, не должна была отвечать на тот телефонный звонок... — задыхаясь в собственных рыданиях, сказала Лу, упиваясь жалостью к себе. — Что ты такое говоришь? Какой звонок? — Тео попытался заглянуть в лицо девушки, но она отвернулась, шмыгая носом и закрывая опухшие глаза мокрыми от слёз ладонями. — Она звонила ему... А я... Я... Я всё испортила... Она больше никогда не сможет ему доверять после этого... Это всё я! Я! — Лу сорвалась на крик и теперь отчаянно стучала кулаками в грудь обескураженного Тео, терпеливо выжидающего, пока солистка успокоится. — Так. Кто она? И что ты сделала? Давай, успокойся и расскажи мне всё. Уверен, ты преувеличиваешь, и мы вместе сможем ещё всё исправить. Лу подняла на вокалиста пронзительный каре-зелёный взгляд, замутнённый пеленой слёз, и с досадой закусила нижнюю губу. Ей не хотелось признаваться в том, что она давно влюблена в Луку и только ждала удобного случая, чтобы любыми способами попытаться вызвать в нём ответные чувства, даже если для этого ей нужно было разрушить его семейное счастье. — Лу? Так что случилось? — Тео взволнованно посмотрел на задумавшуюся девушку и в выжидающем жесте развёл руки в стороны. Солистка виновато опустила голову и, выдержав небольшую паузу, начала свою непростую исповедь.

***

Когда Тео захлопнул за своей спиной дверь, тем самым привлекая к себе внимание Луки, который сидел в дальнем углу гримёрки с телефоном в руках, Куффен сбросил очередной разговор с автоответчиком и поднял бледное непроницаемое лицо с вопросительным выражением на вокалиста. — Нам надо поговорить! — уверенно начал Тео. — Извини, но сейчас не самое подходящее время... — равнодушно бросил Лука, снова уставившись в экран телефона и нажимая на кнопку вызова. — Если ты звонишь Маринетт, то можешь не ждать, что она ответит, — пожал плечами вокалист, усаживаясь на ближайший стул. — Не твоё дело! — Лука был взвинчен и напряжён, поэтому не сразу понял смысл слов товарища. — Что ты там сказал? — Я говорю, что вряд ли Маринетт тебе ответит, — спокойно повторил Тео. — С чего ты это взял? — недовольно, но с неподдельным интересом спросил Куффен, теперь внимательно уставившись на вокалиста. — Я только что говорил с Лу, и она мне всё рассказала. Прости, друг, я был не прав... Лука непонимающе изогнул бровь, ожидая пояснений. — Насчёт Маринетт... Я был не прав, когда сказал, что она тебя не достойна, и что тебе надо пересмотреть ваши отношения... Прости меня... — Допустим... — Куффен не ожидал подобных слов от Тео, поэтому немного растерялся, будучи совершенно не готовым в данную минуту решать участь их дружбы. Сейчас его беспокоило только то, что жена не отвечала на звонки, и это занимало все его мысли, вынуждая откладывать все остальные вопросы на потом. — Так что с Маринетт? Ты что-то знаешь? С ней что-то случилось? Тео оживился, всецело завладев вниманием Луки и принялся ему рассказывать всё то, что несколькими минутами ранее ему поведала Лу. — Да, она нехило наломала дров, но, думаю, это можно списать на то, что все её действия были совершены в состоянии аффекта, ведь бедняжка влюблена в тебя ещё со школы... — закончил свой рассказ Тео. — И всё это время она ездила за нашей группой в надежде, что подвернётся удобный случай влиться в команду?.. Непостижимо... — Лука зарылся пальцами в собственные волосы на затылке, пытаясь осознать весь масштаб сознания скромной и милой на первый взгляд девушки Лу. — Как такое вообще возможно?! — Любовь способна на многое. Тебе ли не знать! — развёл руками Тео. — Теперь понятно, почему Маринетт не берёт трубку. Наверняка, она думает, что я изменил ей. Чёрт! — Куффен вскочил со стула и теперь взволнованно нарезал круги по гримёрке. — Хотя я тоже хорош... Не поддайся я на все эти уловки Лу... — Может, попробуешь позвонить с моего? — предложил Тео, протягивая свой телефон другу. — Попробовать можно! — воскликнул Лука, тут же перехватывая мобильник и набирая номер. Напряжение снова завладело им. Вслушиваясь в длинные гудки, Куффен вдруг подумал, что это тоже своего рода мелодия. Разрушительная музыка неизвестности... «Лучше бы она сняла трубку и накричала на меня, лучше бы сказала, что ненавидит и больше не хочет видеть, но только не это молчание... Только не эти гудки...» — Не отвечает... — подытожил Куффен, сбросив уже пятую попытку звонка. — Ты главное не волнуйся. Мы обязательно придумаем, как выйти с ней на связь! А сейчас пора собираться, нас ждёт долгий ночной переезд, — Тео попытался ободряюще улыбнуться, хотя с его всё ещё опухшим лицом это выглядело не очень убедительно. Лука подошёл к товарищу и протянул ему руку в качестве жеста перемирия. — Спасибо тебе, и... прости за это... — Куффен кивнул, глядя на синюю челюсть вокалиста, после чего они оба усмехнулись, чувствуя, как тяжёлое напряжение, висящее между ними в последние дни, наконец исчерпало себя.

***

Ночные переезды на новые концертные площадки всегда давались группе непросто, однако в этот раз, утомлённые концертом и эмоционально вымотанные всеми случившимися в их составе и отношениях переменами, музыканты крепко спали, совершенно не обращая внимания на не самые удобные позы, которые позволяло принять небольшое пространство салона в заказном микроавтобусе. Только Лука не мог уснуть. Пытаясь придумать, как ему поступить дальше, он попросился пересесть к водителю на переднее сидение, чтобы не мешать отдыхающим товарищам, и открыл список номеров, листая и отыскивая нужные контакты, которые хоть как-то могли проинформировать его о местонахождении и состоянии Маринетт. Попытавшись ещё несколько раз дозвониться до супруги, несмотря на достаточно позднее время, Куффен, отбросив угрызения совести и правила приличия, принялся обзванивать её друзей. — Да? Маринетт, это ты? Где тебя носит? — отозвался сонный девичий голос на другом конце. — Это Лука! — Лука? Ой, извини, я спросонья не разглядела экран. — Стоп! Ты ждёшь Маринетт? Алья, что случилось? Где она? Почему она не отвечает на звонки? — Слишком много вопросов, Куффен! Я понятия не имею, куда ушла Маринетт. Стоило задремать на пару минут, как она словно испарилась... Вся её одежда здесь... А вдруг?.. Лука, я тебе перезвоню! — Погоди! Что значит "вдруг"? С Маринетт всё в порядке? Алья! — Да что ты кричишь? Я тебя прекрасно слышу. И вообще, с чего это я должна тебе что-то говорить? Разве не ты бросил её одну в таком разбитом состоянии, что девочка теперь сознание теряет на каждом шагу и выглядит как привидение? С чего вдруг такой интерес? Кажется, ты просил её больше не писать тебе?.. — Я погорячился... — Погорячился?! Твоё «погорячился» очень здорово ударило по моей девочке, и этого я тебе не прощу никогда, Куффен! — Алья выплюнула фамилию мужа лучшей подруги резко и с ненавистью, а затем и вовсе сбросила звонок, оставляя музыканта ни с чем. Лука не растерялся и тут же набрал другой номер. — О, дружище, привет! Что-то случилось? — раздался на другом конце дружелюбный голос Ляифа. — Нино, что с Маринетт? — без приветствий накинулся Куффен. — С этим тебе лучше обратиться к Алье, она уже несколько дней живёт на Свободе и знает о состоянии твоей жены гораздо лучше, чем я. — Что? Почему? — Ну, насколько мне известно, Маринетт было очень плохо, Алья поехала к ней и нашла её без сознания у дверного люка. Ну и в общем, мы приняли решение, что должны как-то помочь. Ты же знаешь Алью: она тут же настояла на том, чтобы лично проследить за восстановлением Маринетт, и поэтому осталась с ней, отправив меня домой. И я в принципе не против, только вот волнуюсь за свою. Она ж неугомонная, а ей сейчас ни в коем случае нельзя нервничать и перенапрягаться. — Неужели, вы?.. — Да, ждём пополнения, дружище! Ты успеешь закончить со своим турне до свадьбы? — До свадьбы? — Ну да, мы планируем в ближайший месяц-два всё организовать. Послезавтра идём заявление подавать. — Мои поздравления! Спасибо за приглашение, Нино, я очень за вас рад, правда, но мне срочно нужно сделать ещё один важный звонок. Напишу тебе по поводу свадьбы позже. — Хорошо, дружище! Удачи! Лука сбросил вызов, пытаясь выстроить в голове логическую цепочку. Выходит, после его отъезда случилось что-то такое, что не просто ударило по состоянию Маринетт, а практически уничтожило, раз даже Алья переехала к ним на Свободу, чтобы ухаживать. Прежде чем продолжить обзвон знакомых и друзей жены, Куффен решил почитать новости Парижа, которые уже несколько дней не открывал, чтобы не искушать судьбу и не подпитывать своё недоверие новой порцией подозрений в неверности Маринетт. Едва интернет прогрузил браузер, один за другим в новостных вкладках стали выскакивать кричащие заголовки: «Вайперион теперь на стороне Бражника?!», «Как героям Парижа удалось обхитрить предателя?», «Ледибаг мертва? Или это всё искусная иллюзия?», «Холодный расчёт: второй шанс для Ледибаг или то, как героям Парижа удалось победить Бражника в очередном сражении.» Лука словно одержимый читал одну новость за другой, чувствуя как непреодолимый липкий страх обволакивает его изнутри, скручивая тяжёлое сердце в стальных оковах. Его Маринетт чуть не погибла, сражаясь с ним? Что за бред? Его же там не было... Словно в тумане, Куффен снова открыл в телефоне записную книжку и тщательно перелистал список своих контактов. «То, что нужно!» — пронеслось где-то в подсознании Луки, непроизвольно вынуждая его нажать на кнопку вызова. — Месье Куффен? Чем обязана в столь поздний час?