8
12 сентября 2020 г. в 17:26
План созрел чертовски быстро — и это беспокоило Коннора больше всего. Всю ночь он не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок и думая о том, правильное ли решение принял, раз решил привлечь к своим похождениям по запретной территории кого-то из слуг — скорее всего, Саймона, так как ему он пока доверял больше всех. Да и тот всегда находился в непосредственной близости от Андерсона, в отличие от остальных — это могло сыграть Коннору на руку. За окном завывал ветер, бросая в стекло снежинки и заставляя петли жалобно скрипеть, но Коннор не боялся, что створки вдруг распахнутся, впуская в тёплое помещение адский холод — мысли были заняты совершенно другим.
Как сделать так, чтобы Саймон, в случае чего, не проболтался Андерсону о плане? Как вообще привлечь дворецкого к этому? Как договориться, на что давить в случае чего? Саймон не выглядел — да и не являлся — тем, кого можно было с лёгкостью водить за нос или давить. Ни того, ни другого Коннор делать не собирался — разве что, в самом запущенном случае, когда других вариантов уже не останется.
Червь сомнения терзал его мысли — может быть, попробовать справиться одному? Нет, так не пойдёт… Андерсон обладает чутким слухом, острым зрением, да и не идиот, к тому же — сразу услышит или увидит, что на территории западного крыла кто-то шастает и мгновенно побежит вышвыривать незваного гостя. Тем более, он часто там бродит, выбираясь только на завтраки-обеды-ужины, прогулки по территории замка да редкие ночные похождения по коридорам около спален слуг. Понятное дело, проникновение придётся проворачивать ночью, когда все будут спать, либо в такое время, чтобы никто не догадался, что Коннор вообще будет там находиться. Днём, конечно же, лучше — слуги заняты своими делами, граф… вот с ним сложнее. Поэтому пригодится посторонняя помощь. Нужно, чтобы Хэнка кто-нибудь отвлёк на час или два, чтобы у Коннора было время хорошенько осмотреться, что-то разнюхать и быстро сбежать — и остаться незамеченным, что казалось самым сложным. Почти невыполнимым.
Граф Андерсон контролировал в этом замке всё и знал наизусть каждый закоулок, каждую закрытую много лет комнату, каждый маршрут, по которому можно перемещаться незаметно. Чёрт возьми, он без труда определял, где находится кто-то из слуг, не прикладывая к этому особых усилий!
Задачу усложняло ещё кое-что — слишком часто в последнее время Хэнк стал захаживать в библиотеку, и теперь чуть меньше половины своего времени проводил вместе с Коннором, заканчивая глобальную перестановку. Часто они и обедали вместе, как в тот, первый раз, когда Хэнк заглянул в это место, в котором уже много лет не бывал. Иногда он появлялся настолько неожиданно — как раз в моменты, когда Коннор начинал планировать схему своих похождений там, куда его никто не приглашал, — что юноше начинало казаться, будто граф Андерсон умеет читать его мысли и своими появлениями и разговорами останавливает его от подобного безрассудства.
Как будто это могло Коннора остановить.
Он всё-таки уснул, не решив ничего конкретного — чем дольше не спал, тем меньше соображал мозг, поэтому решил переосмыслить план (и предполагаемое участие Саймона в этом плане) уже утром. Глаза закрылись, и он наконец-то погрузился в сон без всяких сновидений — перед тем, как полностью отключиться от реальности, он расслышал в дальнем конце коридора уже знакомые тяжёлые шаги.
Сейчас они уже не пугали так, как в самом начале его жизни здесь.
Ожидаемо, Коннор проспал. Вообще, он привык просыпаться пораньше, однако сегодня его планам не суждено было сбыться. Впрочем, не совсем важно это — гораздо важнее на свежую голову обдумать всё, о чём так усиленно размышлял ночью.
Участие кого-то второго показалось самым разумным — в одиночку Коннор точно не справится, иначе возрастёт риск быть пойманным Андерсоном в самый неподобающий момент. Злить хозяина замка в очередной раз не хотелось — мало ли, какие тайны прошлого Коннору откроются…
Может быть, он и жизнью своей рискует поплатиться за эту вылазку. Маловероятно, конечно — Хэнк ведь слуг никогда не убивал, с чего бы ему сейчас это делать? — однако всё равно было не по себе. Коннор постарался отбросить негативные мысли в сторону и сосредоточиться на Саймоне. Нужно срочно с ним поговорить, при этом будучи уверенным, что вокруг не будет посторонних. Но как он может гарантировать, что дворецкий сам никому ничего не расскажет? Зная его, можно было предположить, что он потребует определённую «плату» за своё молчание, как какой-нибудь интриган-мерзавец из книг — а если так и случится, Коннору нечего будет предложить… кроме слабой пока надежды на скорое освобождение. Если проклятие хоть как-то можно снять, конечно же. Если нет… что ж, они хотя бы попытались.
Хотя Саймон не выглядел тем, кто может поверить в то, что проклятие возможно снять. Он всегда казался вполне довольным своим положением и невозможностью отсюда выбраться, но чёрт знает, что у него на уме. Возможно, он хотел свободы — кто из них не хотел бы? Просто тщательно это скрывал.
Коннор вспомнил слова Андерсона в первый их совместный обед: «Я слышал, что у него остался кто-то там, за пределами замка. Кто-то, по кому он тоскует».
Вот оно.
Коннор улыбнулся почти нахально — как же он раньше об этом не подумал? Конечно, эти слова могли оказаться неправдой, но такую версию тоже нельзя отметать. У всех слуг — по крайней мере, у большинства, — остался хотя бы один человек, по которому они скучали и хотели бы увидеть снова. Саймон, пусть и делал вид, что его подобная проблема вообще не касается, всё же тоже был человеком. У него наверняка были друзья, родные из той, прошлой жизни. И упоминание о человеке, по которому дворецкий тосковал, могло Коннору пригодиться.
Он не стал медлить.
Найти Саймона в запутанных коридорах замка оказалось несколько труднее, чем он думал. Другие слуги не знали, где дворецкий находится, и на вопросы Коннора лишь пожимали плечами — лишь один из мальчишек сказал, что видел юношу на пути к коридору, в котором тот часто проводил время один; именно там, где Коннор и застал его однажды, одинокого, задумчивого. Без всяких промедлений он отправился туда.
Мальчик оказался прав — Саймон снова сидел на подоконнике и сверлил взглядом снежную бурю за окном. Скорее даже не на снег он смотрел, а куда-то внутрь себя, туда, куда посторонним вход был закрыт. Коннор замер сначала, прислушиваясь к тишине и надеясь не услышать поблизости шаги чудовища; но, убедившись, что здесь они и впрямь одни, приблизился к дворецкому.
Тот, заметив его не сразу, словно очнулся от долгого сна — поморгал немного, бледное лицо немного оживилось. Он слегка улыбнулся Коннору — прохладно и отстранённо-вежливо, как и всегда.
— Здравствуй, Коннор, — проговорил он спокойным голосом. — Не ожидал тебя увидеть здесь.
За время общения они уже привыкли обращаться друг к другу на «ты», решив не разыгрывать ненужную в этих стенах учтивость. Коннор сдержанно улыбнулся в ответ.
— Здравствуй, Саймон. Я… хотел поговорить с тобой кое о чём.
Саймон вскинул светлые брови в лёгком изумлении, но быстро вернул себе былое спокойствие. Указал на место напротив себя, приглашая сесть — Коннор тихо поблагодарил и забрался на подоконник с ногами, упираясь спиной в прохладную каменную поверхность.
— О чём же?
Коннор собрался с мыслями, стараясь отмести все сомнения.
— Сейчас скажу. Только ты должен пообещать мне, что ничего не расскажешь графу Андерсону. Ни при каких обстоятельствах. Ты сможешь мне это гарантировать — что весь наш разговор останется только между нами?
Саймон долго сверлил его взглядом, должно быть, уже догадываясь о предмете их разговора. Выглядел он так, словно пытался прочесть мысли Коннора — возможно, у него это даже получалось.
— Что ж, эта просьба подогрела мой интерес. Я обещаю, что никто не узнает, о чём мы говорили — ни граф Андерсон, ни кто-либо из слуг. Могу даже поклясться.
— Не нужно. Я верю тебе.
— Ну хорошо, — Саймон кинул взгляд за окно, потом снова посмотрел на Коннора. — Сдаётся мне, ты хочешь совершить что-то безрассудное и заключить со мной какую-то сделку.
— Ты почти угадал, — Коннор вновь улыбнулся. Другого он и не ожидал — Саймон всё-таки был проницателен до жути. — Я долго думал о проклятии Андерсона. О том, кто мог его наслать и за какие прегрешения — проклятия же не насылают просто так, верно? Пока мы ничего не знаем об этом — следовательно, не знаем и о том, как проклятие снять. Но сам Андерсон знает всё — знает и способ снятия колдовства, только способ этот для него почему-то недостижим, иначе бы нас всех тут не было. Значит ли это, что проклятие должен снять кто-то другой?
— Ты хочешь стать этим «кем-то другим»?
— Возможно. Даже если у меня ничего не получится, я хотя бы попытаюсь. Хочется ли тебе провести в этом замке весь остаток своей жизни? Лично мне — нет.
— Я понимаю твоё рвение сбежать, Коннор. Я и сам когда-то был преисполнен этим. Но за время моего нахождения здесь ничто не сдвинулось с мёртвой точки.
— Потому что вы все боитесь что-то предпринимать. Возможно, звучит обидно — прости меня за это, — но так и есть. Вы боитесь графа Андерсона. Боитесь того, что он сделает с вами, если узнает, что вы вмешиваетесь в его дела.
— Это и есть «его дела». Он остался один на один с этим проклятием, и мы не имеем права к нему лезть.
— Он тоже так думает и не верит, что ему может кто-то помочь. И ещё он, видимо, забыл, что и вы связаны цепями проклятия, и город. Хочется ли кому-то из нас, чтобы очередного несчастного вновь принесли в жертву, а потом обо всём забыли? Я думаю, нет.
— Я тебя понял. Что ты хочешь предпринять?
— Я думаю, в западном крыле что-то есть. Если бы эта часть замка была бы такой, как остальные и не скрывала бы ничего — он бы не запрещал нам туда соваться. Может быть, если мне удастся туда пробраться и увидеть то, что он там прячет, мы сможем узнать, как освободить всех нас?
На мгновение глаза Саймона расширились в почти священном ужасе.
— Ты определённо сумасшедший.
— Может быть. И тем не менее, мы должны попытаться, — Коннор увидел сомнение на чужом лице — это его и подстегнуло. — Ты же тоже хочешь свободы. Я знаю.
— Хочу. Но лезть на рожон… слишком рискованно.
— Но оставлять это просто так я не хочу. Мы должны хотя бы попытаться что-то изменить. Мы все так молоды, мы многого не видели, многого не познали. Неужели тебе не хочется посмотреть мир? Увидеть города и страны, о которых ты только читал? Увидеть кого-то, по которому тоскуешь, в конце концов?
— Откуда ты… — Саймон прервался и выдохнул. Он старался держать себя в руках, но что-то в его броне дало трещину. Коннор старался не выдать ликования — глаза его горели, но лишь потому, что он сам вдохновился своими же словами. Он понял, что находится на верном пути — ещё немного, и дворецкий поддастся ему. Нужно ещё чуть-чуть нажать на больное место. — Чёрт. Ты как змей-искуситель, Коннор. Умеешь убеждать.
— Ты же хочешь увидеть этого человека. Я прав?
— Прав. Но что если ничего не выйдет? Что, если Андерсон нас поймает, или проклятие окажется неснимаемым? Что мы будем делать, если облажаемся? Думал ли ты об этом?
— Думал, конечно. Мы останемся здесь до конца дней своих — иного выхода у нас и не будет. Но что, если выход есть? Даже если Андерсон узнает обо всём, я возьму вину на себя, а ты якобы ничего не будешь знать. Думаю, тебе он поверит.
— Ты благороден, Коннор. Не каждый смог бы взять всю ответственность на себя, даже не зная о последствиях.
— Это не благородство. Скорее попытка поторговаться с тобой.
— Возможно, но всё же условия торга меня пока устраивают, — Саймон помолчал. — Допустим, я соглашусь. Какова будет моя роль в твоём плане?
— Всё просто — отвлечь Андерсона на час или, в лучшем случае, чуть больше, чтобы я смог всё как следует осмотреть и найти что-нибудь ценное. Тут пригодится всё твоё актёрское мастерство и умение убеждать. Ты сможешь удержать его возле себя как можно дальше от западного крыла?
Дворецкий задумался ненадолго. Коннор ждал его ответа с гулко бьющимся сердцем в груди.
— Думаю, да. Немного пораскину мозгами и придумаю причину. Может быть, по поводу Рождества… почему бы и нет. Обычно он предоставляет всю подготовку к праздникам мне, но не отказывается, если я прошу его о чём-нибудь.
— Отлично, — Коннор вздохнул с небывалым облегчением. — Просто замечательно. Ещё кое-что: мне нужно будет знать, когда ты уведёшь его. План нужно осуществить в самое ближайшее время. Как думаешь, когда мы сможем приступить?
— Когда тебе угодно. Завтра, сегодня — мне всё равно.
— Хорошо. Тогда… завтра? Не хочется откладывать.
Саймон кивнул уверенно. Может быть, он зарядился неким задором их тайны, этого маленького безрассудства — Коннор не знал. Но то, что дворецкий согласился, радовало неимоверно. Пока всё шло замечательно. Уговорить сообщника оказалось куда легче, чем он думал.
Он надеялся, что и сам план удастся привести в исполнение в лучшем виде.
Буря закончилась ещё ночью, и утром, впервые за долгое время, из-за тяжёлых свинцовых облаков показалось солнце. Коннору это показалось добрым знаком. Он наскоро позавтракал и отправился в библиотеку, думая о том, каким образом Саймон подаст ему знак о том, что уже отвлёк Хэнка. Может быть, через кого-то передаст сообщение?.. Нет, слишком рискованно. Он наверняка придумает что-то другое.
Ожидание тянулось — и это раздражало, нервировало. Коннор ненавидел ожидание; он поймал себя на том, что бродил из одного конца библиотеки в другой, поглядывал на часы, брал книги в руки и просто листал, глядя пустым взглядом в слова и не узнавая их. В какой-то миг он даже подумал, что Саймон передумал ему помогать, однако от мыслей этих отвлёк стук в дверь.
Коннор стремительно подбежал к ней и открыл её, только на пороге стоял не Саймон, как он думал — а Хэнк Андерсон собственной персоной.
Промелькнула паническая мысль о том, что он обо всём узнал или догадался.
— Утро доброе, — благодушно поздоровался Андерсон, глядя замершему Коннору в глаза. — Что-то случилось? Ты какой-то нервный.
Коннор только сейчас вспомнил, что ему необходимо дышать. Постарался улыбнуться уверенно, сделать как можно более спокойный и безмятежный вид. Благо актёрским талантом природа его не обделила.
— Доброе утро. Ничего такого, просто запыхался, пока слезал с лестницы и бежал к двери.
— Что ж, бывает. Могу я войти?
— Да, конечно.
«Саймон, если ты хотел увести его куда-то и отвлечь, то сейчас — самое время», — подумал он, закрывая дверь, но не поворачивая ключ в замке. Андерсон снова окинул взглядом библиотеку, будто видел её в первый раз, и повернулся к Коннору, осматривая внимательно и его. Чувствуя на себе подобные взгляды, хотелось прикрыться чем-нибудь.
— Вы стали частым гостем в библиотеке, граф Андерсон, — сказал он просто чтобы что-то сказать. Хэнк усмехнулся.
— Да, есть такое. Возможно, мне не с кем поговорить или просто хочется компании, а ты единственный из слуг, кто меня не сторонится… В любом случае, это неважно — я уже здесь и не хочу оправдываться за своё присутствие.
— Вам и не нужно.
— Ещё лучше. Как проходят дни? Много книг перечитал?
— Много. Больше, чем за последний год, наверное.
— Впечатляет. Я уже давно за книги не брался — не тянет, как в былые времена, — наверное, под «былыми временами» он имел в виду времена до проклятия, но Коннор решил не спрашивать. — Да и не заходил я сюда много лет, как ты знаешь… Я говорил, как хорошо и уютно ты тут всё обставил, Коннор?
— Говорили, и не раз.
— Ну, теперь ещё разок повторил, — Андерсон сел на один из диванов и похлопал громадной ладонью по сидению рядом с собой. — Чего у порога стоишь? Присаживайся.
Коннор, стараясь не показывать своего смущения и нервозности, подошёл и сел — чуть подальше, чем на место, на которое указал ему Хэнк. На расстояние вытянутой руки или около того.
Граф Андерсон, видимо, пребывал в хорошем расположении духа — это тоже немного радовало. Коннор посмотрел в его лицо выжидающе, а сам думал только о Саймоне и о том, как было бы замечательно, если бы он появился прямо сейчас и увёл Хэнка подальше.
Но дворецкий не появлялся.
— Малышня снова играет во дворе, — подал голос Хэнк, никак не прокомментировав то, что Коннор сел на более-менее почтительное расстояние. — Не хочешь присоединиться?
— Сегодня нет настроения. А вы?
Андерсон фыркнул, будто глупее вопроса ему ещё в жизни не задавали.
— Они разбегутся, стоит мне только появиться во дворе, ты же сам знаешь. Уж твоя-то компания точно будет приятнее моей.
— И тем не менее, я сегодня к играм и шуму не расположен.
— Но расположен к моей компании, я надеюсь?
— Если вы хотите составить мне компанию — я буду рад.
Хэнк посмотрел на него внимательно, слегка нахмурившись — его взгляд можно было бы принять за недоверчивый.
— Ты всегда так говоришь, Коннор, но говоришь ли ты правду? Я не заставляю тебя проводить со мной время — здесь всё добровольно, я вроде сразу дал тебе это понять. Если ты не хочешь, чтобы я ошивался рядом — я уйду. Это можно понять — кому захочется проводить время в компании монстра?
— Мне не в тягость, — ответил Коннор вполне искренне. — Я сам не против проводить с вами время. Если бы был против — сразу бы об этом сказал.
Хэнк кивнул понимающе. Он всё не сводил с Коннора внимательного, почти пытливого взгляда, словно стараясь понять, о чём он думает.
— Ты оказался менее несносным, чем я думал изначально.
— То же самое могу сказать о вас.
Андерсон чуть посмеялся — это был, как ни странно, очень приятный звук. Его низкий, рокочущий смех отразился щекоткой у Коннора в груди. Чувство было странное, незнакомое… но приятное. Настолько приятное, что даже кровь к щекам прилила. Ему вдруг захотелось отвести взгляд, потому что он поймал себя на том, что смотрел в лицо Хэнка, не отрываясь, слишком долгое время, и даже почти не моргал.
Почему-то эти мысли смущали. Он мысленно воззвал к Саймону, но тот при всём желании его бы не услышал.
Коннор уставился на свои колени, улыбаясь в ответ на смех. Он чувствовал на себе взгляд Андерсона — это тоже делало момент слишком неловким. Ещё более неловким, чем все предыдущие.
«Почему ты на меня смотришь? Что хочешь сказать?»
Мысли спутались — Коннор рассматривал свои руки и колени так, будто на них все тайны мира были открыты, и не смел поднять глаз, хотя очень хотелось — хотелось дерзко вскинуть подбородок, посмотреть нагло в глаза и спросить в очередной раз: «Что смотрите? У меня что-то с лицом не так?» Но в груди сдавило что-то, как будто на клетку рёбер упала гранитная плита — ни выдохнуть, ни вдохнуть, ни слова произнести.
Ему показалось, или Хэнк придвинулся ближе?..
— Слушай, Коннор, я…
Незапертая дверь распахнулась почти торжественно, являя их взорам Саймона — как всегда спокойного и невозмутимого. Андерсон оборвал себя на полуслове и уставился на дворецкого, как на своего самого заклятого врага — тот не обратил внимания. Он на мгновение встретился взглядом с Коннором, спокойно посмотрел Хэнку в глаза.
Наконец-то.
— Милорд, простите за беспокойство, — нагловато улыбаясь, проговорил он.
— Ну, что случилось? — спросил Андерсон с едва скрываемым раздражением.
— Ничего такого. Просто мне нужна ваша помощь. Если вы не против, — Хэнк с недовольным вздохом поднялся. — Не беспокойтесь, ничего серьёзного. Том будет рубить ель к Рождеству, и мы подумали, что ваша помощь была бы весьма кстати.
— В следующий раз стучись, — негромко проговорил Хэнк, но Коннор его услышал. Они с Саймоном переглянулись и кивнули друг другу якобы вежливо, но оба знали, что этот кивок был отнюдь не простым приветствием. Едва за графом и его дворецким закрылась дверь, Коннор сорвался с места и припал к ней ухом. Тяжёлая поступь и обрывки разговоров постепенно удалялись. Коннор подождал, пока они затихнут окончательно, и только потом вышел в тёмный, холодный коридор. Посмотрел в его мрачную пустоту, собрался с мыслями и пошёл вперёд, стараясь двигаться бесшумно, но быстро.
Кое-где окна были заколочены, кое-где их не было совсем. Ветер истошно завывал в каменных стенах, пробирал до костей. Коридор заворачивал направо — прямо за углом была видна огромная дыра в стене, и пол рядом с ней был заметён снегом. Коннор, глядя на неё, улыбнулся слегка, подошёл ближе. Нужно ли было шататься по всему замку и искать потайные двери, если можно было завернуть за угол, выйти в эту дыру и спрыгнуть на соседнюю крышу, а там — спуститься по лестнице? На снегу этой самой крыши виднелась цепочка следов — видимо, граф Андерсон был здесь совсем недавно. Стоял на этой крыше и смотрел на лесное кольцо вокруг, на тёмные ели и голые деревья, упиравшиеся кронами в небо. Железная лестница вела прямо на землю — по ней можно было быстро спуститься вниз в случае чего, если она не проржавела до конца.
Коннор пошёл дальше — вдоль стены, за которой была библиотека, не было дверей, потому и смотреть здесь было особо нечего. Коридор заканчивался винтовой лестницей, ведущей вниз. Видимо, под той крышей, на которой виднелись чужие следы, и находилось западное крыло — признаться, оно было куда меньше, чем Коннор его себе представлял.
Пока что никаких зацепок к прошлому хозяина замка не было — Коннор спускался по лестнице, ведущей вниз, на первый этаж и на второй. Остановившись на втором, юноша пошёл вдоль длинного коридора. Здесь было ещё холоднее, чем наверху, неподалёку от библиотеки. Окна либо отсутствовали напрочь, либо были дырявыми как решето. Нужно было захватить одежду потеплее… да только возвращаться назад уже не было времени. Поэтому он аккуратно шагал вперёд, стараясь не наступать на осколки стекла под ногами и каменное крошево, сыплющееся со стен.
Здесь обстановка была чуть живописнее, если её вообще можно было охарактеризовать таким словом. Открытые настежь двери вели в больших размеров покои, уже давно никем не посещаемые. На стенах висели разодранные в клочья портреты, зеркала были разбиты. Все без исключения.
У Коннора пробежал холодок по спине. Отнюдь не от мороза, царившего здесь.
Каменные плиты пола постепенно рассыпались в пыль, по серым стенам шли мелкие трещинки. Замок мог простоять в запустении долго до самого своего разрушения, однако это крыло, за которым уже много лет никто не ухаживал и не присматривал, с большей вероятностью обрушится быстрее всех. В брошенных будто в спешке покоях кое-где провисал потолок, мебель лежала разбитой, расколотой. Шторы, некогда тяжёлые, красивые и наверняка безумно дорогие, свисали истрёпанными лохмотьями, едва движимые порывами ледяного ветра.
Коннор шёл дальше, думая о том, что на втором этаже ему не встретится больше ничего интересного, однако заметил арочный проход в конце коридора, закрытый плотными тёмно-синими шторами.
Должно быть, он вёл в круглую башенку, что была видна ещё из той дыры в стене. Коннор коснулся бархатной ткани, слегка истрепавшейся от времени, и отодвинул её. Глазам его открылась ещё одна винтовая лестница, размерами куда меньше чем та, по которой он спускался сюда. Помещение за шторой занимало сразу два этажа и было похоже на ещё одну библиотеку — только книги здесь были рассыпаны по полу и разорваны, люстра, висевшая наверху, покачивалась с негромким скрипом и грозилась вот-вот упасть… и ещё откуда-то снизу доносилось странное голубоватое свечение, заинтересовавшее Коннора больше всего остального.
Он быстро спустился вниз и увидел наконец источник странного, магического света — ровно посередине стоял большой деревянный круглый стол, а на нём, накрытая большим стеклянным куполом, находилась большая, пышная тёмно-голубая роза. Только подойдя ближе, Коннор осознал, что она парила в воздухе, а на столе под ней лежала куча увядших лепестков.
Он замер у стола, не веря своим глазам и глядя завороженно на это чудо… Хотелось протянуть руку и коснуться её, но что-то ему подсказывало, что делать этого не стоит. Лепестки розы светились изнутри, некоторые уже отживали своё и готовы были упасть. Судя по её виду, роза протянет не так уж долго, несмотря на пышность бутона.
Коннор всё-таки протянул руку и коснулся холодного стекла, и роза запульсировала, будто реагируя на него, зная, что он здесь. Коннор отдёрнул руку, ощущая пальцами не холод — тепло. Прикоснулся к стеклу ещё раз уже костяшками — холодное. Ещё одна световая пульсация — и снова кожу обдало теплом. Приятным, родным, как огоньком свечи или жаром от домашнего очага… то было знакомое до боли в груди чувство — будто Коннор вернулся туда, где его ждали много-много лет. Где думали о нём. Скучали по нему.
Мысли беспорядочно крутились в его голове, но Коннор не мог их успокоить и предположить, что произошло. Очевидно, роза была центральной — или одной из центральных, — фигур проклятия, но какое значение она имела?
Внимание Коннора привлекло ещё кое-что, и он отвернулся от розы усилием воли. У закруглённой стены стояла большая, в полтора его роста прямоугольная рама, накрытая синей тканью. Зеркало, картина?.. Гадать долго не пришлось — Коннор подошёл к ней быстро и, схватившись за покрытую пылью ткань, дёрнул её на себя. Она скользнула вниз, открывая его взгляду семейный портрет.
Мужчина, женщина, ребёнок. Коннор переходил взглядом от одного лица к другому, рассматривал довольно богатую одежду, благородные лица. Мальчик, сидевший посередине, будто соединил в себе черты обоих родителей и был поразительно похож сразу на них обоих. Забрал себе лучшие качества, подумал Коннор, слегка улыбаясь. Его светлые, но уже начинавшие чуть-чуть темнеть волосы слегка завивались, большие голубые глаза смотрели с совершенно недетской уверенностью. На вид ему было лет восемь или десять, никак не больше. Он держал мать за руку — другая её рука покоилась на его левом плече, рука отца — на правом.
Мать улыбалась загадочной улыбкой, слегка наклонив голову — её взор был острым, проницательным и даже капельку хитрым — поразительно, как портретисту удалось так точно передать черты её лица и даже показать характер в деталях и мелочах. Коннор залюбовался — она была истинной аристократкой, но взгляд её мог принадлежать также и простой девчонке из маленького городка — бойкой, прыткой, способной победить даже чёрта. Её светло-русые волосы были сложены аккуратно и падали на открытое плечо, на шее висело ожерелье, цену которого Коннор даже предположить боялся. Синие камни… голубые глаза всех троих, лазурные одежды, синие шторы. Несмотря на то, что всё здесь было выполнено в преимущественно синих и голубых тонах, тона эти не бросались в глаза, не заполоняли собой всё вокруг; от цвета не уставали глаза.
Мужчина уверенно улыбался — его светлые волосы были аккуратно уложены назад, лицо, как ни странно, выглядело и лет на тридцать и на двадцать. Коннор мог бы сказать, что не знал этого лица, но, посмотрев в пронзительные льдины-глаза, понял сразу, кого видел перед собой. Стало быть, так выглядел граф Андерсон перед тем, как стать чудовищем. Взрослый мужчина с суровым лицом, не лишённый всё-таки юношеской смешливости и непосредственности. Он был красив, чего уж греха таить. Не смазлив, как совсем юный мальчишка — его красота была более взрослой, суровой. Коннор поймал себя на том, что не может оторвать взгляда.
Что же случилось здесь? При чём тут роза? Почему этот портрет — единственный из уцелевших? Напоминание о семье? Хоть какая-то ниточка, связывавшая Андерсона с прошлой жизнью? Казалось, Коннор нашёл даже больше, чем искал, однако ответов это не давало никаких.
— Ну и какого чёрта ты здесь делаешь? — раздался низкий, рычащий голос прямо за спиной, и Коннор, вздрогнув от испуга, резко обернулся.
Граф Андерсон стоял напротив, глядя на него светящимися яростью глазами. Как он сумел подобраться так бесшумно?.. Это, на самом деле, было неважно — по крайней мере, сейчас. Коннор сглотнул с трудом и сделал шаг назад, выставив руки вперёд, словно стараясь защититься. Такой прожигающей до костей злобы в чужих глазах он никогда ещё не видел.
— Я… я всё объясню, — проговорил он как можно спокойнее и замолчал.
Чёрт, ну и что теперь делать?