Рифмы противоречий

Незаметно пришла зима. Жизнь Анны в Москве была распланирована и налажена. Но часто она ловила себя на мысли о том, что соскучилась по дому: родителям, друзьям, улицам родного города. Анна с нетерпением ждала новогодних выходных, покупала подарки родным, вечерами расписывала ёлочные игрушки из прозрачного стекла для друзей и знакомых. Но пока она была всё ещё в Москве, где предстояло посетить несколько мероприятий, последним в списке значился новогодний корпоратив-маскарад. Как только Анна вспоминала об этом, на душе становилось кисло. Воображение тут же рисовало отвратительно-красивого Максима Валерьевича, почему–то в костюме графа Дракулы. Только так он ассоциировался — монстр, пьющий кровь. Себе Анна присмотрела немецкий национальный костюм дирндль. Он представлял собой белоснежную блузку, корсет со шнуровкой и длинную пушистую юбку, вышитую орнаментами. Поначалу костюм показался Анне чересчур откровенным. Глубокий вырез слишком подчёркивал пышность её груди. Корсет тоже казался Анне интимной деталью одежды, который в приличном обществе прячут под одеждой. Но девушка из проката костюмов настояла именно на нём. Мотивировавшей фразой стала: «Вам безумно идёт! Я даже сделаю Вам скидку». Невозможно сейчас точно утверждать, какое именно слово сыграло роль в выборе: «скидка» или «идёт». Безумств Анна не совершала никогда, но в этот раз почему-то вдруг захотелось продемонстрировать ГлавЗлоВреду, что она на них способна. К мероприятию Анна подготовилась основательно: белье, чулки, маникюр, мэйк и укладка у мастера — бессовестно слизали нехитрые накопления. О чем, кстати, Анна нисколько не пожалела, налюбовавшись на себя в зеркале. В ресторане было темно, шумно, и по-новогоднему весело. Раскрашенные арлекины, фосфорные кощеи, вспотевшие меховые медведи, и подвыпившие принцессы. Нашлась даже одна Малефисента, с рогов которой кокетливо свисала мишура. Максима Валерьевича не наблюдалось, и Анна даже немного разочаровалась, что он не увидит ее такой. И вскоре, поддавшись общей атмосфере, Анна позволила себе бокал шампанского. Под вкусные закуски ещё, и ещё. Вдруг в центре зала загорелся круг света, и из темноты в него шагнул дед Мороз. В красной шубе, в валенках, с мешком, с кудрявой бородой и подозрительно знакомым носом. Максим Валерьевич справлялся со своей ролью прекрасно: раскатисто и громко смеялся, шутил, и даже пританцовывал с участниками конкурсов. Потребовав стул, дед Мороз затребовал тишины. И растягивая слова, явно получая от них удовольствие, громко произнес: — А теперь мы пригласим одну очаровательную фройлен. Анна Клименко, — он смотрел прямо на неё. И все стоящие рядом коллеги стали говорить ей: «Иди, ну, не стой же». Растерянной Анне ничего не оставалось делать, как шагнуть в световой круг. В голове у Анны шумело, может, от выпитого, а может, от волнения. Может, потому что насмешливый взгляд из-под белых искусственных бровей сегодня показался ей не холодным или высокомерным, а даже немного восхищенным. Дед Мороз похлопал по своей коленке, приглашая сесть. — Ну, садись, Анна Клименко. Рассказывай, была ли ты хорошей девочкой в этом году? Садиться Анна, конечно же, не решилась, опасаясь шуточек про свой вес. Но наглый дед Мороз привстал и сам усадил Анну. В её руках, как по волшебству, оказался микрофон. Зал замер в ожидании новой словесной перепалки. — Отвечай! Непослушная девчонка! — куражился Максим Валерьевич. Растерянность сменилась каким-то дурманом. В голове стало легко и пусто. От него пахло синтетикой и парфюмом. Коленка была жесткой и твердой. — Да! Я была хорошей девочкой. Никого не доставала своими насмешками и издевательствами, — ответила Анна, войдя в роль. — Отдавайте мой подарок! — Ух, какая бойкая девочка! Но конфет, по-моему, тебе в этом году уже хватит кушать, — сказал дед Мороз поучительной интонацией. По залу прокатился смех. Анна попыталась вскочить с колен, но сильные руки крепко ухватили её за талию. — Расскажи-ка нам лучше стихотворение новогоднее. И отдам твой подарок, — глаза Максима Валерьевича смеялись, и по голосу было понятно, что он сдерживает смех. Горячие ладони в красных варежках так и остались на её талии. — Хорошо, — Анна повернулась на коленке к залу. Из светового круга было не видно никого, и в то же время понятно, что на неё смотрят сотни глаз. — Осталось совсем немного, казалось бы самая малость Дождаться морозной, мягкой, метельной и снежной зимы. Чтоб нежиться на рассвете, забравшись под пух одеяла, И чай с молоком в постели, и приторность спелой хурмы. Осталось совсем немного и будут подарки под ёлкой, Конфеты, и мандарины, надежды, проекты, мечты. Мы будем с тобой готовиться — трудолюбивые пчёлки, А после слать близким письма с мгновеньем земной теплоты. Осталось совсем немного, костюмы, нарядные платья, Салат «Оливье», гирлянды, шампанское и огоньки. Я буду тонуть в любимых, горячих и крепких объятьях И знать — существует «завтра» напастям и злу вопреки.