Рифмы противоречий

Ростов встретил Анну прекрасной погодой, украшенными к празднику улицами, а главное тут были родители и друзья. Здесь её любили любой. Тут не надо было соответствовать нелепым стандартам. Не надо было постоянно держать лицо или блок для отражения ударов. Дома вкусно пахло тёплым сердцу уютом. Мама смотрела с любовью, папа с уважением. Друзья расспрашивали о Москве, словно это была другая планета. Поскольку Анна категорически решила не распускать нюни, и никому не рассказывать о том, что произошло, ей оставалось только молчать или хвалить чужой город, в котором она не прижилась. Вернулась Анна через неделю. Проверила почту. То, что на её письмо об увольнении ответили положительно, и даже выслали номер приказа, Анна отреагировала неоднозначно. С одной стороны, было до слёз обидно, что, оказывается, и не ценил её никто, значит, деятельность её была посредственной. С другой, стало радостно, что не возникло проблем, и ей не придется туда возвращаться и смотреть в лицо этим людям. Работу она нашла быстро. Издательство «Культура», приняло её с удовольствием, и даже выделили место для собственной колонки. Пожилой и интеллигентный редактор, Фёдор Аристархович, подробно расспросил о предыдущем месте работы. И ровно через неделю, в офис издательства явился Максим Валерьевич. Анну вызвали в кабинет редактора. Не подозревая ни о чем, Анна отправилась к новому шефу. Она постучала, ей разрешили войти. Федор Аристархович что-то увлеченно рассказывал сидящему в кресле человеку. Кресло стояло высокой спинкой к двери, поэтому увидеть собеседника сразу не удалось. — И представляете, что произошло потом?.. — Федор Аристархович жестом пригласил Анну войти, не прерываясь от своего рассказа, сделал театральную паузу. — Уму непостижимо! Она воровала бумагу! — закончил Федор Аристархович, приложив ладонь ко лбу. Что, видимо, означало шокированное состояние. — Проходите, Анечка, вот, рассказываю вашему бывшему начальству о вашей предшественнице. Анна повернулась к креслу. Закинув ногу на ногу и широко улыбаясь, на нём восседал Максим Валерьевич собственной персоной. Глядя в самодовольное лицо, Анна почувствовала, что щёки её начинают пылать от смущения и стыда. Но вдруг мелькнула мысль, что пришёл он ведь не просто так, хочет и отсюда её выжить? В этот момент вся краска с лица сползла, стыд уступил место тихо закипающей злости. — Здравствуйте, — выдавила из себя Анна и отвернулась. — Хотите чаю? — любезно спросил Федор Аристархович, не почувствовав напряжения. — А Вы знаете, Анечка, это ведь я позвонил в Мегаполис и попросил письменные рекомендации о вас. И Максим Валерьевич сразу сказал, что заедет лично. В наше время найти достойного работника очень трудно. Вы со мной согласны? — спросил он у Максима Валерьевича. Тот же, продолжая улыбаться уголком губ, не отрывал глаз от Анны. — Совершенно согласен! — согласился Максим, и только Анна поняла хорошо завуалированную иронию в этом ответе. Анна стояла чуть поодаль. Расслабиться не получалось, и казалось, что мышцы спины сейчас сведет судорогой. — Спасибо, от чая я откажусь. Но, надеюсь, Вы отпустите Анну со мной на полчаса? Говорят, тут за углом чудесная кофейня, — от сахарного сиропа, которым сочился голос Максима Валерьевича, у Анны запершило в горле. «Лицемерное, наглое, отвратительное, богомерзкое чудовище!!! Ненавижу!» — у Анны чесались руки бросить в Максима Валерьевича чем-нибудь тяжелым. — У меня много работы. Мне некогда отвлекаться, — она с надеждой уставилась на Федора Аристарховича. — Ну, что Вы, Анечка. Это невежливо, — Пожурил её новый шеф. — Конечно, идите! Но, только на полчаса, — лукаво улыбнулся он. Они вместе вышли из кабинета. — Я не собираюсь… — начала Анна, но Максим её перебил. — А я собираюсь! Мы просто поговорим! — Мне нечего Вам сказать, а Вас я слушать не хочу! — почти крикнула Анна. — Хорошо! Тогда я вернусь в кабинет и расскажу твоему новому шефу о твоём недуге! — хитро улыбнулся Максим. — Каком? — удивлённо прошептала Анна. — Ну… например, о клептомании. И что не только бумага, но и все канцтовары культурного издательства под угрозой. Поскольку понять, говорит ли он серьёзно или это очередное издевательство, было трудно, Анна решила подчиниться. Да и стало любопытно, о чем он так желает с ней поговорить. Все-таки на маньяка Максим Валерьевич похож не был, значит, этому преследованию и моральному террору есть логичное объяснение?