Рифмы противоречий

Неделя. Прошло ровно семь дней, а Максим не давал о себе знать. Никак и ничем. В первый день Анна даже не заметила отсутствия знаков внимания. Во второй уже задумалась. На третий как-то сами по себе стали всплывать в памяти образы его лица, ухмылки и взгляды, обрывки фраз. На четвертый Анна уже вполне серьезно анализировала, чем могла обидеть его. Все-таки, они взрослые люди и вполне могли бы обсудить возникшее непонимание. В пятый день Анна разозлилась: «Да, что он вообще о себе возомнил, что может появляться и исчезать когда захочет? А ещё плел про влюбленность. Позёр!» К вечеру шестого дня Анна совсем разволновалась, потому что целый день думала о нём. Воображение рисовало аварию, болезнь, тюрьму. «Завтра напишу! Или позвоню? Просто услышу голос. Спрошу, все ли в порядке и всё!» — думала Анна, укладываясь спать в конце седьмого дня. Проснулась Анна от назойливо трезвонившего звука. Оказывался, звонили в дверь. Стрелки часов замерли на цифре двенадцать. Ей вдруг стало страшно. Гостей Анна не ждала, друзей, которые могли бы себе такое позволить, в Москве у неё не было. В подъезде слышалась какая-то возня. Анна на цыпочках подкралась к двери и посмотрела в глазок. Увиденная картина удивляла своей сюрреалистичностью. Невысокий восточного происхождения парень, в джинсах и спортивной куртке, пытался удержать на ногах слишком высокого для этой задачи мужчину в костюме. Опущенная на грудь голова, болталась из стороны в сторону, за копной темных блестящих волос иногда появлялся аристократический нос. Страх за Максима нахлынул вместе с узнаванием. Анна тут же начала открывать дверь. — Наконец-то, девушка! Этот ваш мужик мертвецки тяжелый. Мне ехать надо, а я тут носи его на себе! Оно мне надо?! Забирай! С тебя ещё пятьсот рублей за доставку! — одним потоком заговорил парень, не давая Анне вставить и словечка. Говорил громко, одновременно перекладывая руку Максима со своего плеча на плечо Анны. В нос бил острый запах алкоголя. — Да что с ним? Он здоров? Может, надо было в больницу? — беспокойно лепетала Анна. — Ему плохо? Где вы его нашли? Почему именно ко мне привезли? — Почему плохо? — возмущенно взмахнул рукой парень. — Хорошо ему! Лучше, чем мне! Он за пятьсот рублей алкашей по ночам на себе не носит. Анна, обняв Максима за талию и удерживая его руку на своем плече, завела в квартиру. Парень остался в подъезде. — Он не алкаш! Заберите ваши пятьсот рублей и не кричите на весь подъезд, — Анна, привалив Максима к стене в прихожей, отдала деньги и захлопнула дверь перед носом доставщика. «Может, надо было добавить ещё двести, и он донес бы его дивана?» — как всегда благоразумная мысль мелькнула поздно. Анна, усадила расслабленное тело на диван. Приготовила постельное белье и стала думать, как бы его теперь поднять, чтобы снова уложить потом. Пришлось попотеть. Потом, подумала, что ему будет совершенно неудобно лежать одетым. Итак уже пиджак скособочился, и помялся. Раздевание заняло больше времени и затраченной энергии. Смущение и волнение нахлынули приступом. Анна как-то не подумала о том, что оказывается, под одеждой обнаружит голого мужчину. Длинное, стройное и жилистое тело, в трусах, смотрелось на её диване инородным предметом. Оно притягивало взгляд, манило прикоснуться к бледной и гладкой коже. Плечи были широкими, в меру покрытые мышцами. Соски на плоской груди, и пупок, почему-то показались по-детски трогательными. А ещё Анна позволила себе маленькую слабость. Она наклонилась к его шее, и втянула носом воздух. Максим пах приятно. В какой-то книге Анна прочла, что сохранившиеся в людях инстинкты, всё ещё правят нашим подсознанием, и мы выбираем себе партнёров для продолжения рода по запаху. То есть если бы Максим пах невкусно, наверное, перестал бы нравиться Анне. А теперь стал нравиться еще больше. Поймав себя на этой мысли, Анна отпрянула от дивана. Ничему её опыт общения с ним не научил. И сегодняшнее явление тоже может оказаться очередным издевательством. Словно демон-искуситель, подстраивает ей ловушки. Когда бесчувственный ночной гость был уложен с комфортом, Анна отправилась спать сама. Но сон не шел. Путаница из мыслей. Сомнения и решимость перепутались между собой, и уследить, что в данный момент правильно и важно, Анне казалось невозможно. Проснулась Анна от запаха кофе и тихих звуков. Это было непривычно и странно. На цыпочках Анна прокралась на кухню, и выглянула туда из прихожей. Максим стоял у плиты, и варил кофе в турке. В трусах, и всклоченными волосами. Мышцы спины плавно перекатывались от движений. Попа, обтянутая белой тканью трусов, идеально смотрелась с этого ракурса. «Да что же это такое», — вздохнула про себя Анна, возмущение и восхищение снова перемешались в одном флаконе. — Доброе утро! У себя дома тебе совсем не обязательно прятаться от меня по углам, — сказал он. Дальше подглядывать было глупо. Анна с самым независимым видом вошла в кухню. Максим обернулся. Сначала только головой, а потом и всем телом. «Ух», «Ах», «Ого» — все эти междометия мелькнули одновременно в голове Анны. Взгляд сам по себе прошелся по красивому телу, задержавшись на трусах. — Нравлюсь? — Анна подняла глаза к лицу, на котором цвела мальчишеская улыбка. Ей стало неловко, и она отвела взгляд, чувствуя, как кровь приливает к лицу. — Вам, следовало бы одеться, — «Надо смотреть на его переносицу, будет казаться, что в глаза», — мелькнула умная мысль. Но, как остаться равнодушной? — Нет! Тогда, я не достигну цели своего визита. Миленькая пижама, это бегемотики? — ответил Максим, снова вернувшись к кофе. — А вы явились ко мне ночью в таком виде, имея определенную цель? — вопрос Анна проигнорировала. — Конечно! На самом деле, я очень мало пью, и происходит это довольно редко, — он разлил кофе по чашкам и сел за стол, приглашающее кивнув Анне. — Вы не были пьяны вчера? — возмущенно спросила она. — Совсем немного. Для запаха. А, ну еще на одежду побрызгал, — преспокойно ответил он. — Но зачем? — Я преследовал несколько целей. Первое — проверить, пустишь ли ты меня к себе. Если бы я был тебе безразличен, то не пустила бы. Второе — куда положишь спать. Если бы рядом с собой, то у меня была бы возможность тебя домогаться, — он был, как всегда, совершенно доволен собой. Анна вдруг подумала, что он невозможный человек. И он, к её стыду, прав. Она могла не заводить его домой, но у неё не возникло даже такой мысли. Потом она вспомнила, как нюхала его, и стыд снова заполнил её до краев. — Особенно мне понравилось, когда ты меня обнимала. И раздевала. А когда твой очаровательный носик... — Прекратите! — перебила она его. — Я вас не обнимала! И оденьтесь вы, ради бога! — почти закричала Анна. — Не-а. Мне удобно, и не холодно, не переживай, — он широко улыбнулся. — Это часть плана. Я тебя соблазняю. Анна закрыла лицо ладонью, ей хотелось и плакать и смеяться одновременно.

Я думала, что главное в погоне за судьбой — Малярно-ювелирная работа над собой: Над всеми недостатками, Которые видны, Над скверными задатками, Которые даны, Волшебными заплатками, Железною стеной Должны стоять достоинства, Воспитанные мной. Когда-то я так думала По молодости лет. Казалось, это главное, А оказалось — нет. Из всех доброжелателей никто не объяснил, Что главное, чтоб кто-нибудь Вот так тебя любил: Со всеми недостатками, Слезами и припадками, Скандалами и сдвигами И склонностью ко лжи — Считая их глубинами, считая их загадками, Неведомыми тайнами твоей большой души. © Екатерина Горбовская