Пора зелени и роста, Долгих дней и коротких ночей. Жизнь в изобилии, неугасающее солнце, Зреют фрукты, все живое процветает.
1. - Мы едем к Санкреллайсам, - сообщает Керен сыну. - Твой прадед умирает и хочет видеть вас с Хиэлом. Дивайт, сын Керена Фира, практически неразлучен со своим кузеном - а вот о наличии у себя реально существующих дальних родственников узнаёт если не впервые, то близко к тому. - К Санкреллайсам? А это где? В Сиродиле? - Не совсем. Поспеши. Обратись к Чонде - у него все необходимые инструкции. Дивайт кивает и выходит из зала. Что ж, загадки сегодняшнего дня находят объяснение: оба Фира-старших, Керен и его брат, с утра ходят хмурые, а их жёны, все четверо, заняты сборами, гоняя слуг туда-сюда. Поместья у братьев Фиров рядом - настолько, что можно считать их одним хозяйством, устроенные не по обычаю: не делятся на мужскую и женскую половины, не разграничены никак, но только Дивайту от этого не особенно легче - правил всё равно едва ли не больше, чем у его немногочисленных друзей из дома Телванни. Тель Арун терпит Фиров за их безусловную магическую мощь и поддержку, но не любит. Айлейдский клан Фирр, с которыми те в родстве - в основном хранители реликвий, преподаватели и чародеи… а что может быть опаснее айлейдского чародея? Только айлейдский чародей с кимерской кровью. И пусть они уже несколько сот лет живут в Тель Аруне, уклад жизни у Фиров - чуть иной, платье они носят странное, да и дело имеют далеко не только с Благими Даэдра. Никому не по нраву потомки высокомерных салиачи. Особенно сейчас, когда алессианское восстание творит что-то дикое с, казалось бы, несокрушимой мощью королей-магов, и те потихоньку теряют своё влияние. “Как бы в Тель Аруне вдруг не стало больше бездомных и озлобленных диких колдунов” - вот, о чём все думают. Своих проблем не счесть… но Керен, Тот, что Левого Пути, не допустит такого, а Рудрат, Тот, что Правого Пути, в конфликте выберет сторону салиачи. Их так воспитывали и так они должны воспитать своих потомков. Фиры - два рода в одном, две магии в одной, сплетённые, но не смешанные. 2. Дивайт находит Хиэла в их любимом месте - подвальном зале, предназначенном для отработки заклинаний, призыва даэдра и прочих небезопасных действий. Если Дивайт в основном пошёл в кимерскую и даже чуть смешанную породу - темноволосый, с резкими и острыми чертами, то Хиэл чуть мягче - кожа у него совсем золотистая, черты чуть более плавные, улыбка застенчиво-лукавая, а светлые волосы собраны сзади в три жгута на нибенийский манер. - Возрадуйся, братец, - Дивайт плюхается на стол, заваленный бумагами. - Нас тащат в джунгли. Плакал наш с тобой голем. - К-куда это? - На самом деле, понятия не имею. Вроде, наш прадед при смерти - кажется, тот старый скамп, который женился на айлейдской княжне, а потом перессорися со всеми велотийскими родичами и уехал к ней в Моранду доживать свой век. Это если у нас нет ЕЩЁ одного прадеда. - Моранда… - тянет Хиэл. - Скука. Я бы лучше поехал в Эрокию, что строится в Хай-Роке... - А я в Сейа-Тар, пока его не окончательно разнесли в куски! - А что там делать? У Хадхула было странное представление о развлечениях. Не уверен, что хочу что-то знать о скульптурах из плоти... ладно. Может, мы наконец разберемся, что такое латта и эти самые велкиндкские камни, которые папаша не даёт трогать… чуть руку не спалил, когда я спёр один. Интересно, чем дед занимается… Дивайт только пожимает плечами. На занятиях, посвященных истории и генеалогии, он каждый раз пытается уснуть - все эти запутанные истории о том, кто куда шёл, где останавливался, на ком женился, какие при этом были примечательные знамения и сколько лет после этого все дрались… ужа-а-а-а-асно увлекательно. Особенно если всё, что их с Хиэлом занимает в данный момент - это магическая инженерия и проблема сути магии, происхождения энергетических потоков. Почему всё работает так, а не иначе? Что упускается? Заучивать длинные списки даэдрических князей и иерархов для решения этой задачи - и то полезнее, чем все эти родственные дебри. Дивайт вообще в корне не согласен с тем, кто, чему и почему его учит. Он хочет знать больше и не ограничиваться той ролью, что ему хотят навязать. Кимерская ветвь Фиров имеет свои особенные традиции, которые говорят: старшие сыновья всегда должны составлять магическую пару, способную в определенных ситуациях работать в разных полярностях. Одного больше учат нападать, другого - исцелять. Одного больше учат видеть сокрытое, другого - скрывать и изменять видимое. Одного одевают, называют и воспитывают больше как кимера, другого - как салиачи. Одного… уффф. Что Хиэлу, что Дивайту на все эти странности начхать. Что такое традиция, если её никак нельзя разумно объяснить? Никто не приводит им внятных аргументов, почему должно быть именно так. Потому оба не просто обмениваются изученным, но и активно осваивают новые области знания - тащат книги, проводят свои опыты. Однажды - к полному восторгу Дивайта и ужасу его матери - ухитряются сбежать и, при содействии своего приятеля, проторчать в Зале Призыва одного из телванских магистров, отлучившегося по делам, четверо суток. Просидели бы и больше, если бы не призвали огромного даэдрота, который сперва разнёс половину помещения, а потом был усмирён и стал использоваться юными дарованиями для того, чтобы снимать с верхних полок книги или жрать призываемых скампов и банекинов, если те выходили из-под контроля. Даэдрот, конечно, повиновался, но поедаемые выли и вопили на разные лады, привлекая внимание. Размуровав чары, что запирали зал, хозяева обнаружили дикий бардак - и четырёх юнцов в оборванной одежде, с воодушевлением пересаживающих душу кланфира в никс-гончую при помощи камня душ, камня варла и двемерского тонального блокатора. Почему они не занимались этим дома? Потому что знали, что выпорют. А оставленный без присмотра чужой специально оборудованный зал… ...и конечно же, Фиров выпороли, Темана Телванни тоже, а Дивайта как зачинщика в наказание побрили и на месяц оставили без развлечений. Потирая синяки, Фиры-младшие только плечами пожали - вот уж они-то не придумают, как провести время! И вот - придумали. Собирают атронаха невиданной формы и состава. Почти собрали. А теперь нежданное путешествие испортит все приготовления, и придётся начинать с начала… Но может быть, в магии высокомерных салиачи найдётся что-нибудь интересное - если они, конечно, захотят делиться. Чонда, слуга, находит их и гонит переодеваться, шипя и раздувая кожаные перепонки на отростках за щеками. Никто не знает, как Фиры получили слугой акавирца. Керен предпочитает молчать; Рудрат предлагает спросить у самого Чонды. А всё, что от Чонды можно услышать в ответ на подобный вопрос - это “фссссссссс”. 2. ЛареллейсПора журчания ручьев, Бледно-розовых рассветов и закатов. Пробудись, выйди на солнечный свет, Все обновляется и сияет.
1. К разочарованию кузенов, ехать на гуарах или плыть на кораблях не приходится - и путь лежит вовсе не в джунгли. Керен и Рудрат просто открывают самый банальный портал - хоть и тратят на это пару часов, так как настройка идёт на большое расстояние - и велят юношам отправляться вперед. Одеты все четверо вовсе не по-кимерски, и не так, как ходят обычно - а в золотые чешуйчатые покрывала с перьями, белые туники и парадные легкие доспехи. Дивайт ненавидит доспехи - от них всё чешется - и порталы. Каждый раз его мутит. Вот и сейчас вываливается в синеватом полумраке на белый пол, старается стоять прямо, но голова всё равно кружится. Хиэл почему-то переносит такие скачки лучше. Выходит из портала, словно порог перешагнул. - Эрокия! - восклицает он. - Неужели!.. Энтузиазм его быстро тускнеет, когда за плечи ложатся руки Рудрата - мрачный боевой маг кажется слишком суровым для изысканного золотого одеяния. Керен, имевший больше дела с тонкой магией, зато смотрится отлично. Они оказываются в зале, ещё не до конца отделанном белым камнем, но уже функциональном - несколько телепортационных меток и энергетический колодец не оставляют в этом сомнений. Белокаменные стены кое-где уже украшены тончайшей резьбой, а где-то ещё видна только наметка. Рабы переносят строительные материалы; мастер-айлейд объясняет двум недам, как вставлять металлические решетки; художник, наносящий контуры будущей росписи, держится под потолком и вовсе неведомо как. Встречают, помимо стражи, трое: высокий чи с неприязненным гладко выбритым лицом, женщина на полголовы его ниже, в белых струящихся одеждах, и девица, одетая как мать - в родстве сомнений нет, стоит посмотреть на одинаковые лица с тонковатыми губами - и необычные черные склеры. - Суна, - просит Керен. - Суннабе, - отвечает женщина, видимо жрица, раз даёт благословение, и смотрит на кузенов. Те кланяются, как учили. А что ещё делать? Рудрат отвечает на приветствие, потом удаляется обратно в Тель Арун - оставлять дела нельзя. Повисает некоторое молчание - а потом женщина широко улыбается и обнимает Керена. - Как я рада вас видеть! Пойдёмте. Старик совсем плох и извёл меня. Простите моего мужа - он под обетом молчания. Высокий чи кланяется и уходит, зато девица остаётся. Маленькая процессия двигается по коридору во внутренние покои. Сперва взрослые, за ними дети и потом слуги. Хиэл обращает внимание, настолько слуги запуганы и какие у них тусклые ауры, но Дивайт толкает локтем в бок кузена и получает такого же тычка; Хиэл не сразу понимает, что так заинтересовало Дивайта, а когда до него доходит, смущается. Девица тоже краснеет и прикрывает лицо концом полупрозрачного шарфа, украшенного жемчугом и перышками. - Это же Илиль? - спрашивает Керен. - Твоя дочь совсем выросла. - Да. Как и ваши сыновья. Жаль, что мы живем в такое неспокойное время. Нам бы думать о союзах и свадьбах, а не о том, как обуздать вышедших из-под контроля животных. Ты слышал новости? - Да. Сочувствую, Алли. - Мы беженцы здесь, - вздыхает жрица. - Не знаю, сколько простоит этот город. Будет ли он даже закончен - здесь раньше был лишь малый фортпост... У нас почти ничего не осталось - ни рабов, ни денег, только наша магия, да и та немного теряет опоры. Если Диренни по-настоящему захотят нас выставить, боюсь, всё плохо обернётся. - Велотиид не в лучшем положении. Неды плодятся, как скиверы, и с такой же настойчивостью лезут изо всех щелей. - Я знаю, Керен, что вы не можете помочь и не прошу помощи. Мы те, кто мы есть, и должны принимать все последствия... Но я хотела бы попросить лично тебя. Если всё пойдёт плохо - ты сможешь принять Илиль? - Да, конечно. Разумеется. - Это большее, на что я смею надеяться. 2. Лоркаран Санкреллайс, он же - Каран Лорсан, кимер, больше похожий на старый высушенный сладкобочечный кактус (такой же сморщенный, золотисто-зелёный и с торчащими во все стороны белыми колючками), возлежит на смертном одре. Силы его на исходе - силы, но отнюдь не наблюдательность, язвительность и дурной норов. - Только и удаётся выманить к себе внуков да правнуков, когда есть вероятность, что сдохнешь! - приветствует он Керена. Оставшиеся при нём придворные, не перерезанные алессианцами, тактично молчат. Вообще-то, подобная встреча требует довольно сложного церемониала. Но даже умирая, Лоркаран способен на выходки, от которых потом не исцелишься. - Приветствую тебя, дед. - Приветствует он… Что, нравится? Вот, что от нас осталось. Всех разнесли. А меня вдобавок ушатали. Стар я для того, чтобы так выкладываться… - Ты ещё переживешь всех нас. - Как бы не так. Ну-ка, подведи сюда своё семя… посмотрю хоть. Керен подталкивает вперед Дивайта и Хиэла. Те напускают на себя бравый вид, хотя подходить к старику, явно поражённому магическим проклятьем - и разорванному чуть ли не пополам ударом зачарованной плети - им не хочется. Лоркаран лежит в окружении нескольких лекарей-чародеев, и те беспрестанно обновляют чары. Старик перевязан, а где не перевязан, там оплетён синей лозой, врастающей в раны и распространяющей бледное сияние. Вряд ли это хороший признак. Дивайт поднимается к кровати первый - и встречает вполне ощутимо колючий взгляд, словно его оценивают не только изнутри, но и снаружи. Хиэл замирает где-то рядом - находит ладонь кузена и стискивает. Дивайт не помнил, чтобы “братец” так делал раньше; он испуган. - Н-да. Слабоваты, - скрипуче заявляет старик через пару минут, показавшихся месяцами. - Но сгодятся! Я своё решение принял. Керен, всё это время молча стоявший, сложа руки, приподнимает бровь. - Ты говоришь о… - Я должен передать кому-то силу. Иначе ты прекрасно представляешь себе, что случится, а я этого не желаю. Дивайт с Хиэлом переглядываются и отходят. - Илиль! - командует жрица дочери. - Проводи, пожалуйста, мальчиков, покажи им гостевые залы. Нам с Кереном нужно поговорить. - Хилиат, - зовёт за собой девушка, кланяясь прадеду, который не обращает на неё вообще никакого внимания, матери, Керену - и отступает на пять шагов, после которых можно повернуться к знатному лицу спиной. Все трое подростков только рады убраться из пропитанных болью и целебной магией покоев. Илиль ведёт себя вежливо и говорит очень тихо - вот зал света, Латтасель, вот зал темноты, Лорсель, вот зал библиотеки, а здесь трапезная; здесь проход в бани, здесь - можно помедитировать и отдохнуть, а тренировочные залы вверху, на поверхности. На вопрос, почему весь комплекс больше похож на гробницу, Илиль хмурится и спрашивает, что есть смерть. - Прекращение жизни в старом качестве, - отвечает Хиэл. - Проигрыш, - фыркает Дивайт. - Смерть - это только начало, - невесело улыбается Илиль. - Так и наши дома лишь начало для иных домов. Она очень бледная для айлейдки, а на кимерисе говорит с акцентом - путает ударения, кое-где точно вычитывала слова из книг или училась у морнхолдца. В Тель Аруне и Порте Тельваннис говорят совсем не так. Дивайт пытается уйти от экскурсии и свернуть, куда не положено, но его одёргивает, внезапно, Хиэл, а не Илиль. Странная девица ему приглянулась, и кузен теперь так и тащится за ней, рассматривая вьющиеся светлые волосы и тонкую ткань платья, обильно украшенного золотой вышивкой. С каких это пор Хиэлу больше интересны девицы, особенно такие занудные? Дивайт полагал себя первопроходцем в этом деле. - Почему вас двое? - спрашивает Илиль. - Потому что Дивайта учат, как кимера, а меня - как салиачи, - наконец подаёт голос Хиэл. - Но так они говорят. - Вы живёте на другой земле. Не можете учиться, как мы. Дивайт решает, что Илиль ему не нравится совсем. - Какая разница. Лично я собираюсь знать больше всех. И уметь тоже. И превзойти и кимеров, и салиачи, и двемеров, и… и кого смогу. Во всех книжках только и читаешь: наша магия самая лучшая, а остальные ничего не понимают! Глупости такие. Магия одна. - Почему это? - Ну вот представь большого никс-вола. Один слепой мер трогает его ноги, второй - жвала, третий - заднюю часть панциря, а на четвертого он плюнул. Для них всех никс-вол будет такой разный, а он весь целый один и совсем другой! И вот никс - это магия, а в книжках описаны разные его части… - Чудные вы слова говорите, - улыбается Илиль. Но смотрит на Хиэла, а вовсе не на Дивайта. Тот снова фыркает и решает больше ни словечка не говорить эдакой цаце. 3. Любой день должен как-то заканчиваться. Кузены укладываются спать. Им выделили довольно маленькую комнатушку с постелями, состоящими из кучи подушек на каменных возвышениях. Камень и земля довольно холодные, так что Дивайт по-тихому призывает банекина и велит жечь огонь, только заткнувшись. Существо повинуется, но корчит рожи. Хиэл пытается причесаться. Жгуты, в которые скручиваются его волосы, плохо поддаются любым манипуляциям, так что если не сделать это на ночь, с утра и вовсе будет полный ужас. - Ненавижу их, - вздыхает Хиэл. - Перья какие-то… - Знаешь, - Дивайт вытягивается на своём ложе и зевает. - Есть легенда, что айлейды, придя на озеро Румаре, встретили там птицелюдей. Те не умели нормально говорить, потому пришлось их научить уму-разуму в обмен на сокровища и еду. Все думают, что это только миф, а на деле Топал их просто перерезал, но я считаю иначе. - И что он, по-твоему, сделал? - Ну… - Дивайт хихикает. - Не знаю, как ты, а я бы посмотрел, на что похожа птицелюдка. - Фу! Ты хочешь сказать, что у меня и правда перья? - Дурак ты, Хиэл, ой дурак… - Сам ты. В чертах у него и правда есть что-то птичье. Шея длинновата… Дивайт, конечно, читал “Отца Нибена”, но байки всегда выдумывает на ходу. Может ли в байке такого сорта вруг оказаться доля правды? - Как ты думаешь, о какой силе говорил Лоркаран? - Я слышал… ну… если айлейд-маг умирает, не передав своей жизненной энергии потомкам, он может восстать. Не как дух предков, а как лич или что похуже. - Но наш прадед - кимер. - Думаю, всё из-за магии и этих камней, что они используют. Ты видел, сколько их тут? Они очень странные. - Что-то мне не нравится, - морщится Дивайт. - Если мы и правда тут останемся, лучше поступить, как обычно. Я поищу в книгах, а ты… - А я буду задавать всем вопросы. Тактика! - И стратегия! Они довольно фыркают и всё-таки ложатся спать. Ткань подушек пахнет сыростью. Спать под землей непривычно; стены давят, кажется, что вся масса породы может сложиться внутрь. Мертвенное сияние светильников не способствует более приятному впечатлению; банекин довольно быстро выдыхается, и остаётся только оно. Светит, но не греет. Как и перспектива получить какую-то там чужую силу, ещё неизвестно, с какими последствиями. Дивайт и Хиэл, конечно, чего только не творили - но неосторожными их назвать язык тоже не поворачивается. Сны снятся тревожные, мутные, но не запоминаются. III. МорилаттаПора угасания, урожая и забоя скота — На землю опускаются сумерки. Последний пир перед голодом, Изобилие щедрых даров.
1. Приходится задержаться в Сейнариле дольше, чем планировалось: Лоркаран желает уйти по обычаю, сам, и передать силу младшему поколению, потому мальчишек следует подготовить. Керен остаться не может, потому обещает появиться на финальной церемонии - и пропадает в Тель Арун. Подготовка включает в себя массу странных медитаций, упражнений на концентрацию и пропускание-отдачу энергии, а ещё - чтение текстов, от которых Дивайту на стену лезть охота. Хиэл более усидчив, но даже ему магические книги даются нелегко - это тот сорт фолиантов, которые не щадят тех, кто их открывает, и вламываются в голову без стука. Обещают, что все эти экзекуции продлятся дня три - больше Лоркаран не выдержит - а потом состоится обряд Передачи. По вечерам кузены предоставлены сами себе, и в основном общаются с Илиль. Это не запрещено, хоть и не поощряется особо - но в текущей неразберихе строгость всех обычаев немного ослаблена. Сражаться девица не умеет, потому тренироваться с ней не выходит, только играть во что-то вроде “трех мячей”, а вот по части колдовства Фирам остаётся только рот разевать: как-то, когда мяч застревает под потолочной балкой, Илиль просто взмывает в воздух, забирает его и опускается на пол, как ни в чём ни бывало. - Как, во имя Боэты, ты это сделала?! - изумляется Дивайт. Хиэл просто смотрит завороженно: полёт хорош. Увиденные из-под полы платья стройные ноги тоже. Он никогда особенно не задумывался о девушках, но тут почему-то в жар бросает. - Большинство чародеев очень глупы и не умеют менять свои тела, - между тем горделиво задирает нос Илиль. - Не могут дышать под водой, как рыбы, или парить над землей, облегчая вес. - Стой, погоди… Вы умеете летать?! - Не летать. Левитировать. Вообще-то, это секрет, но если мы родственники… я могу рассказать, как. Вы, кимеры, всё равно сами не научитесь! - Я слышал, Даготы умеют, - обиженно заявляет Дивайт. - Они связаны с неблагими даэдра, как и наш клан. Так что может, и пытались! - Разве? - Конечно! Но им нельзя говорить. А то явится святой Велот и побьёт их. Дивайт смеется. Потом серьёзнеет. - Здорово, но откуда ты знаешь? - Мой отец - искусный маг. А мать - жрица латта, - вздыхает Илиль. - Жаль, что… - Что? - Ничего. Давай научу тебя подниматься в воздух. Хиэл все это время молчит и смотрит на неё. Дивайт замечает это, встряхивает кузена, даёт ему оплеуху, ерошит “перья”. У Илиль такие же волосы - жёсткие, странные. Может, и не врут про птицелюдов. Хиэл не очень-то рад выдёргиванию из созерцательности - а ещё тому, что Илиль смеётся над их потасовкой - но науку перенимает первым. Дивайт делает всё слишком резко - и в итоге чуть не врезается в потолок. Хиэл же зависает посереди зала, обрадованный и смущённый успехом. Дивайт предпринимает вторую попытку, переворачивается в воздухе вверх головой, теряя всякий мусор, закрепленный на поясе, и кидает в кузена шариком льда. Илиль создаёт легкие вихри воздуха - Фиров относит к стене, со столика архитектора в углу падают листы. - Вам стоило бы испросить разрешение на подобное, - неодобрительно шипит Чонда, всюду сопровождающий молодых господ. Илиль показывает ему язык. Чем хочет, тем и делится. Её отца убили аллесианцы. Кроме матери, дяди и этих внезапно появившихся забавных кимеров у неё никого нет. 2. - Время от времени фрагменты Этериуса падают с небес, - говорит Илиль как-то вечером, когда все трое забираются в зал Света, поразглядывать запертые в специальных контейнерах велкиндские камни. - Как железо или стекло, или иное. Их можно приживить нашей земле. Использовать. Варла и велкинд - это сгущённый, концентрированный свет, запертый в материальной форме! - Да быть не может, - как обычно первым встревает Дивайт. - Латта - свет. Почему бы ему не присутствовать где-то, отвердев так же, как вода становится льдом? - предполагает Хиэл. Илиль осторожно достаёт один из камней наружу. - “Не может быть”, вот так все и говорят. Потому до сих пор толпы рабов ищут новые осколки. А мой дядя сможет выращивать настоящие камни сам. - Слушай, твой дядя, конечно, великий чи, хоть и молчит всё время, но разве можно выращивать на земле то, что растёт на небе? Кстати, дай-ка эту штуку сюда, у Хиэла разрядился амулет, а сам он не скажет. Дивайт тянется к камню, кладёт на него руку, настраивается… и получает от Илиль неожиданную затрещину. - Какой же ты грубый! Будешь его так высасывать, велкинд просто распадётся в пыль, и всё. Нежнее. - Отдай… - просит Хиэл. Илиль показывает ему, что делать - в способности Дивайта быть мягким она не уверена. Чары сложные, и при демонстрации Илиль приходится коснуться руки Хиэла, направить поток его магии, буквально вплестись в структуру. Это очень близкое прикосновение, и оба смущаются, отводят взгляды.. Дивайт потихоньку понимает, что кузен влип по-крупному. Это его забавляет - сам Дивайт мнит себя настоящим сердцеедом, а вот поглядеть, как Хиэл стесняется, дорогого стоит. - Велкинд очень чувствительные, - между тем поясняет Илиль. - Впитывают всё, что можно. Всё, что ты излучаешь, твои мысли, эмоции… потому мы не пускаем к реликвиям ненастроенных чи. - А что может случиться? - Источник силы - просто источник силы. Но её окраска зависит от нас. Настроенные и обученные чародеи поддерживают вокруг источника ауру процветания, роста, благости… но если рядом произойдёт убийство, он начнёт усиливать энергию смерти, кровожадности и жестокости, пока не появится кто-то, кто пожелает всё исправить. - Хм. Не поэтому ли считается, что какую бы стезю ни выбрал айлейд, он совершенно на ней помешается? - Грубо, но точно. Такова суть нашей магии. Только не думай, что все салиачи одинаковы… нас почему-то все считают кровожадными извергами. У нас много городов. Каждым полисом правит свой король-маг, каждый король выбирает себе покровителя сам. Или покровитель выбирает его. И исходя из этого сотрудничества мы ведём себя… по-разному. Наверное, вам сложно представить. Кимеры, всё-таки, все чтят одни и те же вещи. - Почему же. - Вы уважаете трёх даэдра. Приносите им дары и жертвы. Но не пропитаны их магией, как мы. Те, кто заключил союз с Молаг Балом, становятся жестоки, как и Князь Схем, и получают разрушительную мощь; их обряды ужасают, но служат единственной цели - поддержание нужной энерго-ноты. Те, кто возлюбили Меридию, исполнены света и мудрости… их обычаи иные... - А кто общается с Хермеусом? - Те… - Илиль дергает углом рта. - Те могут… многое. Узнают новые способы колдовства. - А что с обычаями? - Узнаешь, если поживёшь поближе. - Вряд ли нам разрешат остаться после того, как ритуал пройдёт. Все трое молчат. - Почему Лоркаран не хочет передать силу тебе? - наконец нарушает тишину Хиэл. - Потому что я женщина, разве не ясно, - Илиль почему-то косится на Дивайта. - Я должна стать жрицей, как мать. Не воином. И я слишком не подхожу. - Разные типажи энергии? - Да. У кого-то быстрый энергетический метаболизм, у кого-то - медленный. Вы же знаете, что это такое? - Угу, - хором врут Фиры. Илиль объясняет. Получается, что даже у Дивайта и Хиэла эта самая штука очень разная, потому они и хорошо работают в паре - дополняют друг друга. А вот у Лоркарана сила такого толка, что может действовать разрушающе. Больше подошла бы для поклонников Молаг Бала или Мерунеса, чем для последователей Меридии и Вермины. Но что поделать, раз есть только то, что есть? IV. АнгалайондПора мёртвой тишины, серая, точно железо, Достает до самых костей и корней. Земля покрыта льдом и снегом, Мир умирает, прежде чем родиться заново.
1. Всё более или менее готово и даже отрепетировано, насколько это возможно. - Послушай, - уже облачённый в церемониальные неудобные тряпки, Хиэл ловит Дивайта за локоть. - У меня плохие предчувствия. - Не думаю, что отец бы соглашался, ожидай нас здесь какая-то опасность. - У нас ещё есть немного времени, начало ещё через сотню капель воды… ты не мог бы погадать мне? У тебя лучше получается. - На чём? Я не взял с собой костей. - У меня есть. Маленький мешочек с высушенными костяшками фаланг гуара переходит из рук в руки. Дивайт садится на корточки, расстилает прямо на полу белый платок, который ему повязали на запястье как знак чистоты и достоинства. Высыпает из мешочка мантические кости. Те могут упасть на разные части импровизированного поля в разных положениях. - Два “гуара” на Акавире, один “никс” в Йокуде и один “квама” в Массере. Удача, удача, страх и неудача. А какой ты задавал вопрос? - Н-не важно. Дивайт хмуро собирает кости. - Илиль говорит, что в Сейнариле может понадобиться, мгм… управитель. И что у них не осталось молодёжи. Если кто-то из нас станет наследником Лоркарана… или если Илиль выйдет замуж… - То я тебя придушу. Хиэл, перед нами весь мир. Ты хочешь сидеть под землей, как двемер, и перекладывать с места на места камушки? Дивайт и правда сердит. Брата у него никогда не было. И не нужно, если есть Хиэл. Что это он придумал? Оставаться тут из-за юбки, которая даже не светит? Даже самому глупому из меров ясно, что в шестнадцать вёсен это не лучшая мотивация для такого важного решения. - Решим всё позже. Или за нас решат. Просто мне немного не по себе. Словно то, что мы сейчас примем, поставит точку, после которой не вернуться назад. - Не сила управляет тобой, братец, а ты ей. - Не всегда. - Всегда. Если не получается, надо пробовать ещё. - Мне бы твою уверенность. Дивайт вздыхает, подходит снова взъерошить ему “перья”. Сомнения обычно весёлого и лёгкого Хиэла делают его самого тяжёлым и хмурым. Но что они могут изменить, не сбежать же за пять капель до начала церемонии? Чонда приходит за ними, чтобы отвести к отцам, а затем - в подготовленную залу. 2. Лоркаран Санкреллайс умирает, как подобает айлейду, хотя был рождён во время перехода Велота через горы от отца-кимера и двемерской рабыни. Прогнав от себя лекарей, он вскрывает себе запястья, дав крови вытечь в ритуальную чашу, и метит ею лица своих потомков; каждый из них должен испить от его ран, и вместе с последними каплями крови и жизни забрать струящуюся по жилам магию. Их как раз двое. Лоркаран Санкреллайс говорит, что они слабы, но в последние свои минуты видит: один из них умрёт, а второй будет жить столько, сколько ни одному меру и не снилось в веках; а ещё Лоркаран Санкреллайс видит впереди тьму и грозовые тучи - но не сейчас. Айлейды падут, велотийцы возвысятся - и падут тоже. Дивайт подходит к Санкреллайсу. Хиэл отстаёт всего на долю мгновения. Для него сила слишком концентрирована, и его мутит от запаха крови, от поступающей энергии, от напора прадеда. Он предпочёл бы работать с камнями, как Илиль. Но Дивайт рядом, хоть и почти полностью поглощён происходящим, находит мгновение подмигнуть ему, ободрить. Если Дивайт справляется, значит, это возможно, и Хиэл берёт себя в руки. Когда передача заканчивается, обоих юношей отводят прочь слуги - Лоркаран ещё жив, хоть и напоминает живой труп. - Таким образом, я буду жив через живущих моей кровью! Последние остатки магии и жизни он тратит на то, чтобы облечь своё тело священным синим огнём, призвав в свидетели Меридию. Ощущая, как его старая, иссушенная, негодная плоть горит, Лоркаран Санкреллайс доволен: всё складывается наилучшим образом. Кузены смотрят, как старик рассыпается в прах. Такая смерть дает гарантию, что никто не воскресит его никаким образом: беспокойный дух не снабжён магией, тело стало пеплом. Но это не уничтожение. Смерть - только начало, говорят салиачи. Дивайта это вдохновляет, но Хиэл почему-то дрожит, словно его бьёт озноб. Может быть, он видит сейчас глазами мертвеца, и не только своё собственное будущее. 3. Несмотря на не самым лучшим образом усвоенную передачу, Хиэл остаётся в Сейнариле на несколько месяцев для обучения. Дивайт, которого отец забрал в Тель Арун, отчаянно скучает - и даже ревнует, потому что в записках, что доставляет Чонда, всё больше речи про Илиль, фамильное дело по изготовлению чёрных камней варла и всякие айлейдские штучки. Конечно, Хиэл вернётся. И… Илиль ни по какому обычаю не сможет стать его женой. Но всё-таки Дивайту донельзя обидно. Настолько, что он доделывает начатого атронаха сам, рассказывает о работе отцу, получает очередной выговор… а потом вместе с ним пробует оживить. - Колдовство - не некромантия, но эта тварь весьма далека от первого и опасно близка к другому, - морщится Керен, хотя втайне доволен сыном и тем, как прижилась энергия. Он только делал вид, что помогает - Дивайт все манипуляции произвел сам. - Что плохого в некромантии? - Ничего, если ты умеешь её применять и не затрагиваешь останки благородных меров. Но не все относятся подобным образом. Потомки тех, кого ты поднял, могут счесть это кровной обидой. - Салиачи занимаются некромантией. Я слышал, Хиэл будет обучаться и этому. - Да. Дивайт расстроен. Он бы с радостью поменялся с кузеном местами, ведь знает, что подобные вещи Хиэлу не по нраву - но кто ему даст? Остаётся лишь ждать и писать письма. Дивайт Фир с ранних лет умеет, но ненавидит ждать.