ТельФир - Тель [оборвано]
Срочное / Лично в руки
Курьерская компания Бравис, Бравис и Молт
Как тебе, должно быть, известно хотя бы из нашей переписки, мир вокруг не более (и не менее), чем сон (или даже вариация сна внутри сна - ты сам проходил эти анфилады вложенностей во время наших тренировок). Могу отметить, что я в этой модели - одно из наиболее навязчивых сновидений, по крайней мере, отношусь к классу повторяющихся. Трудно осознать, насколько мы на самом деле хрупки и мимолетны. Но это всего лишь следствие раскола сознания, которое дало нам некую искру самобытия; не факт, но возможность… выбраться из чужого заблуждения, чтобы сформировать своё собственное. Или раствориться от ужаса. Мы все от страха делаем очень глупые вещи. Ты спрашивал, как я ухитряюсь жить так долго, не применяя ни одного из отвратительных и давно известных средств, пусть даже и среди Телванни. Увы, чтобы объяснить это, я должен буду высказать постулаты, которые звучат либо как совершенная метафизическая заумь, либо как сказка больного ребёнка. Возраст, в котором меня волновали терминологические хитросплетения, миновал около двух тысяч лет назад. Но возвращаясь к вопросу о долголетии - придержусь того, что система воспринимает меня, как нечто стабильное и безопасное для себя, а потому не отторгает посредством принятого алгоритма угасания. Я не пытаюсь будить Спящего или менять ход его мысли; наоборот, поддерживаю наиболее удачные… повороты сюжета… или, по крайней мере, не реагирую на те, что мне не нравятся, слишком бурно, учитывая накопленные силы и права доступа. Мог бы я вмешиваться в политику и пресловутые “судьбы мира”? Конечно. Остался бы я жив? Конечно, нет. Политические, географические и метафизические катаклизмы - всего лишь отражение внутренней сумятицы квази-духа, в пространстве которого я - и ты, отчасти, и многие - оказались самоосознаны, на какой бы процент это ни случилось. Даже мой ум не до конца улавливает направление, в котором движется Колесо. Сомневаюсь, что это вообще необходимо, особенно для того, кто не желает катиться вместе с ним. До сих пор я смотрел, изучал, строил планы… и вот, наступает момент, когда мне нужно впервые изменить больше, чем входит в концепцию безопасного. Более того, я не имею никакого понятия, куда вообще отнести действия, что я намерен предпринять, но помнится, даже двемеры когда-то решили, что я отлично подхожу на роль мера, дающего мыслям новое направление. Двемеров (раз уж о них некстати зашла речь) возмущали мимолетность и зависимость; они достаточно близко подошли к осознанию того, насколько безумие-расщеплённость формируют нашу, казалось бы, простую и скучную реальность. Достаточно упомянуть их мучительные попытки отрицанием очевидного и действием-из-невероятного заставить существование абортировать собственное мета-эго. В конечном итоге этот уродливый, но последовательный ребёнок был выплеснут вместе со всей грязной водой своих заблуждений так далеко, чтобы больше никого не беспокоить возмущёнными криками - любителей подрать горло и без того хватает. Ноумен являлся предметом скепсиса двемери, равно как и любая реальность, данная в ощущениях; сами по себе они желали оказаться на ступени, где понятие постигаемости отсутствует; в реальности более, как ни вульгарно сказать, реальной, чем наши театральные подмостки, где Ану и Падомай бесконечно выясняют градации самости. Каждая грезящая голова находится на вершине Башни, так же, как самая обычная имеет основанием позвоночник. Поднимись наверх, загляни через глазницы черепа, и может быть, увидишь новое и окончательное Я. Понимаю, что цепляюсь за соломинку. Ни один костоправ не поможет меди издавать тот звук, что мне нужен. Решение? Оказаться камертоном, что задаёт нужный тон - но для этого следует выучить не только существующую гамму, а осознать саму метафизику звука. Я намерен предпринять необходимую трансгрессию между невозможным и не-возможным; мне действительно совершенно плевать на энтеофизического Скарабея, и на говорящих НЕТ или ДА, или ДА, НО. Мнемоли, Семнадцать, Серединный рассвет. Я тот дурак, который просто не может смириться с проигрышем. Амбициозный, умный, настырный и невыносимый дурак. Признаюсь тебе честно: я очень, очень утомлён... Я не знаю, к чему приведёт моя попытка... К безумию мертвенной структурированности Джигаллага или к мудрости хаотичного, разбалансированного, но всё-таки порождающего маниакально-депрессивного психоза Шеогората? К целостности? Интеграции? Суперпозиции? Ах, даэдра так уничижительно просты, если посмотреть на них с позиции прогрессирующей душевной болезни. Аэдра и даэдра - самая утомительная и простая загадка из всех. Даже Сота Сил сумел её разгадать. А он всегда был торопыгой. Что ж, а кто я? Чем завершится мой дерзкий опыт, достойный всех Фиров и Фирров вместе взятых? Может быть, моим полным, тотальным исчезновением - в таком случае даже эти записки не имеют смысла, потому что сновидения исчезают все и сразу, со всеми деталями и подробностями, перемещаясь в ту версию или под-гипнологичность сна, в которую сумели уйти. Может быть, всё завершится моей победой, но с неоднозначным выигрышем… или изменением того, чем я являюсь сейчас, настолько, что предыдущие мотивации обратятся в бабочек и нелинейные уравнения. Мне нужен один-единственный приз, и он так ничтожно мал по сравнению с той чудовищной изнанкой бытия, которую мне пришлось обнаружить, что это, воистину, смехотворно. Всё, к чему я прихожу - желание оттолкнуться от собственного существования и создать иную версию. События предыдущей мне глубоко безинтересны, наскучили и вызывают искреннюю боль при созерцании повторяющихся глупостей. Если эта записка всё-таки попадет в твои руки, ты можешь считать старика Фира окончательно свихнувшимся, а моё имущество принадлежащим себе. Сомневаюсь, что мне что-то понадобится. Дочери предупреждены… насколько возможно. Должен ли я сказать “прощай”, “до встречи” или попросту поставить точку? Желаю тебе удачи в _твоих_ безумных замыслах - и приветствую с той стороны. Потому, что если ты всё-таки найдёшь это… то наверное, мне удалось. Запуская генератор, Дивайт Фир проверяет всё трижды. Схема проверена до мельчайших деталей. Прочитанные им книги, записи разговоров с призванными сущностями, результаты экспериментов. Он знает, ЧТО случится в ближайшие часы, и не намерен останавливать это. Нирн навсегда изменит своё лицо; велоти… давно стали проклятым народом, хотя сейчас имеют шанс для скачка, для которого слишком слабы, а бог их устал, обижен и слишком привязан к здесь-бытию. В момент удара и раскола, когда пламя охватывает Красную Гору, Дивайт Фир трогает рычаг, и удивляется, как легко, плавно, воистину красиво тот движется и достигает срединной, а потом конечной точки. Всё сотрясается, гудя, амортизация работает на полную мощность, но перепад Скачка всё равно воздействует и на разум, и на плоть. Капсула, к которой подключены трансгрессоры опционально настроенного гипнополя, не пуста - но с самого момента Скачка заполняется неким туманом. Дивайт не надеется, что преуспел. Он видит, как из капсулы, отключая от кожи датчики, стряхивая тянущиеся к нему усики анализаторов и систем жизнеобеспечения, выходит мер, и понимает, что… ...сейчас закричит. Аккуратно закрывает себе рот ладонью. Но всё равно не может не расхохотаться во всю глотку. Этот мер, он узнает этого мера; да, он его ждал; это был тот самый идиотский и недвусмысленный выигрыш; но всё-таки, настолько нелепо забираться ТАК глубоко, если хочешь получить… Если хочешь получить… Дивайт Фир, седой, словно гора, покрытая снегом, высушенный, древний, не может и не желает перестать смеяться. Он имеет на это право. Мер, который стоит и ошалело вертит головой, мер, который совершенно не понимает, чего тут смешного, мер, до которого доходит, что обнажён, и сконфуженно оборачивает вокруг бёдер чехол от установки… О, последние тысячи лет этот мер представлял из себя воистину печальное зрелище, но помнит ли он об этом? Этот мер садится рядом с Дивайтом на пол, потому что оба, по разным причинам, не могут стоять. Фир сперва отдёргивается от касания, но поняв, что реальность и правда весьма ощутима - и немного пахнет озоном - утыкается Ягруму в плечо и продолжает откровенно ржать, уже всхлипывая. Дивайт достаточно умен, чтобы дать истерике просто пройти. В ней нет ничего постыдного. Да и плевать, если бы было. Ягрум молчит, потому что сказать ему пока что попросту нечего. Здесь, в полностью защищённом подземелье глубоко под Велотиидом, сотрясаемым мощнейшей из катастроф, они в безопасности, но что теперь творится на поверхности? Дивайт сумел использовать момент; сумел поймать нужные метафизические течения. Но вполне возможно, что камера теперь болтается где-то посереди Обливиона, или Серого Ничто, или за пределами Этериуса, Аурбиса и Шармат знает, чего ещё. Это ещё предстоит выяснить. Пока что Багарн просто наслаждается тем, как функционирует его освобождённый ум, как работает тело, как свободно дышится воздухом - тот может и кончиться… через какое-то время. Не сейчас. Его тело свободно от болезни; его ум свободен от повторяющихся тонов, более того, сама возможность подобного дает ему ту ценность, что для двемера была бы когда-то наивысшим и сияющим Неувядающим Цветком Сущности Воплощённой Антиметафоры. Пусть подавятся всеми большими буквами… там, где всё это имело смысл. Дивайт наконец кое-как перестаёт изображать обожравшегося белены кагути и поднимает голову. Он снова имеет привычный вид - золотокожий, с тёмно-ореховыми глазами, хоть и по-прежнему не особенно молодой. В серьге поблескивает черный адамант. - Только попробуй сейчас что-нибудь ляпнуть, - голос у Фира хриплый, слова кажутся ватными. - Упрямый кусок никс-помёта, - конечно же высказывается Багарн. - Ты… - Я. - Как? - Уже не важно. В этом есть определённая мудрость. Что-то продолжает меняться. Ягрум просто даёт всему происходить; и воистину, пока что иного не требуется. Камера становится ростком чего-то большего, но лучше не думать слишком много. Не беспокоить Дивайта Фира, ведь… Теперь уже Багарну хочется непристойно фыркнуть от понимания того, какие семантические кадавры можно подобрать к случившемуся. Но он давно уже не двемер, как и Дивайт - давно вышел за рамки столь просто находимой идентичности. В открывающемся бронированном окне расцветает зарево измененного мира. Хочется спать.