Башня молчания

      1.       Мориан Зенас.       Человек.       Вот уж не думал, что он обставит меня.       Преподаватель транслиминальных наук в Университете Волшебства, надо же. Что с него взять, впрочем... довольно многообещающий молодой человек - сколько ему там стукнуло на момент нашей встречи, шестьдесят? В своё время он был так отчаян, что притащился ко мне в Башню в поисках способа попасть в Обливион.       Я искренне повеселился, слушая его рассказы о попытках попасть хоть в какой-нибудь из Планов! Оказывается, он перебирал ВСЕ варианты, даже чуть не спрыгнул с трассианского креста (жаль; думаю, слоады бы со смеху полопались). Не став раскрывать личных способов, я сжалился над беднягой и показал ему пару старых малых врат, открытых ещё моим дядей.       Мориан от этой немудрёной информации сделался совершенно счастлив. Теперь не нужно было призывать из Обливиона кучу дремор в подвале и прорываться на допросах сквозь их склочный характер. Ругаться с даэдра безостановочно и лично, заодно расклёвывая мозги помощнику… Зенас едва успевал спать и есть, полностью поглощённый своим занятием! Разумеется, понаблюдав за этой картиной, доступа к вратам я его лишил… ну и Зенас, с благодарностью отбыв восвояси, не стал рассказывать никому, что транслиминальными перемещениями его заинтересовал я.       Как выяснилось, надолго.              Пару лет спустя я отправился в Сиродил собирать нужные мне сведения и повидаться с некоторыми интересными коллегами, включая Зенаса. У меня ВЕЗДЕ достаточно дел, а Сиродил - место, куда сходятся многие дороги. Особенно при таком управленческом кризисе… хотя потентат, надо признать, справлялся неплохо. Неплохо - не значит хорошо!       (Я избегаю политики, но иногда обмениваюсь сплетнями со старыми друзьями. Особенно псиджиками-отщепенцами. Только не надо думать, что если я периодически отправлял пару умственных шпилек Маннимарко, я имел какое-то отношение к его афере с Кливией или Чим-эль Адабалом. Маннимарко - идиот, но идиот могущественный, целеустремлённый, амбициозный и умный. В Сиродиле всегда должен быть хотя бы один идиот. Надо сказать, я почти скучаю по потентату Савириен-Чораку).       Зенас, признаться, заинтересовал меня своими опытами; лишившись возможности использовать постоянные и стабильные врата, он задался целью научиться создавать собственные временные - чем-то подобным в своё время и я сам занимался, но отложил. Удачная была возможность закончить, и я подбросил ему идей и наводок - а потом, когда профессор подготовил лабораторию, был рад лично осмотреть, что он там нагородил, тем более что пребывание у Зенаса в качестве гостя давало мне отличное алиби для других… дел.              2.       Алфидия впервые появилась у него же. Впорхнула в библиотеку (удивительно неплохое собрание, особенно учитывая, что не все предки Зенаса были нибенийцами). Мориан в тот день выглядел ну совершенно как дамский угодник - в засаленной мантии, всклокоченный и даже слегка благоухавший пролитыми на брюшко зельями. Коловианские корни делали его кругловатую физиономию скорее залихватской, чем аристократической, но Мориан представил мне профессора Алфидию Люпус с таким видом, словно он по меньшей мере командир легиона.       Сама девушка показалась мне очень милой, тем более что писала исследование о ремесленных стилях разных рас. Нечасто встретишь ум, достаточно свободный от предрассудков, чтобы интересоваться - действительно интересоваться, вникать - другими культурами. Весьма утончённая и вместе с тем витальная внешность, высокий жизненный тонус…       Конечно, не первая дочь людей, что показалась мне привлекательной, но не так уж часто я вообще обращал на них внимание. Алфидия с самого начала была, что говорится, “в моём вкусе”, и обещала скрасить сиродильские каникулы самым великолепным образом.       Уже ко второй встрече я понял, что не просто увлёкся - её остроумие и дотошность, внимание к деталям и в то же время эрудированность меня просто покорили. Женщина может быть красива, но если она глупа, увы! Ей мало что поможет.       Алфидия, как мне казалось, глупа не была. Допустим, вот отрывок из её труда, посвящённый данмерам:       “Утончённость столь же свойственна тёмным эльфам, как и высоким, но это по сути единственное, что роднит их искусство. В Морровинде жизнь много суровее, чем в безмятежном Саммерсете, и это отражается в стиле данмеров. Тёмные эльфы также черпают вдохновение из природы, но вместо цветочных и птичьих мотивов у них появляются шипастые и изогнутые формы панцирей гигантских насекомых, населяющих Морровинд. Элегантно строгие, но зловещие, они служат вечным напоминанием о том, что данмерам приходится ежедневно бороться за само своё существование”.       Я был счастлив показать ей не только образцы нашей культуры, но и даже старокимерское искусство. В Сиродиле можно найти несколько недурных вещиц по частным коллекциям, а уж книги… я надиктовал библиографический список длиной в целый пергаментный лист.       Правда, наивное предположение, что геометрический стиль заимствован у двемери меня вдоволь позабавило, и отрадно было видеть, что Альфи и правда оценила сам собой родившийся каламбур.       Алфидия Люпус. Алфидия-волчица. Профессор в столь юные годы…       Наблюдать за ревнивыми взглядами Мориана было едва ли не смешнее, чем дразнить старого дурня, флиртуя у него на глазах.       Наверняка же мутсера Люпус решит не ограничиться альтмерской и данмерской стилистикой? Мер таких выдающихся достоинств, как Дивайт Фир, может обо многом рассказать… например, на берегу имеется чудесная босмерская таверна "Загулявший светлячок" - без всех этих глупостей с обслуживанием, и я был искренне счастлив пригласить Алфидию провести вместе вечер. Она согласилась.       Стоило девушке выпорхнуть за порог, Мориан, вместо того, чтобы рассуждать о транслиминальной бифуркации, стал допрашивать меня о предпочтениях в личной жизни, потом выдал, что вести такой “цветок, как Алфидия” в доки - преступление, а потом и вовсе велел слуге-аргонианину найти что-нибудь чистое “в этом доме, неужели не осталось нормальной одежды!”, и, ворча, удалился к себе наверх.       Кажется, именно в этот вечер я изобрёл мысленное заклинание, помогающее не расхохотаться, когда это неучтиво делать в лицо собеседнику. Исследования Мориана были весьма неплохи, но разве могли его пожилой возраст, неопрятность, склонность к многословию, рассеянность, лишний вес и раздражительность составить конкуренцию МНЕ?..       Нонсенс.              3.       Вечер в таверне прошёл блестяще - если, конечно, исключить его начало.       Мориан с утра вылизался, словно альфик перед свиданием, вычистился, оделся весь в белое, натёрся лавандой так, что моль дохла на подлёте к кварталу, и весь день путал реагенты, а стоило профессору Люпус открыть дверь, как милейший мой коллега принялся шёпотом отговаривать её идти в жуткие-жуткие портовые дебри с жутким-жутким бабником Диватом Фиром.       Что за детские игры!       Конечно, Алфидия предпочла как можно быстрее добраться до моего кабинета, и я, как благородный рыцарь, спас даму из обители Занудства и Предостережения.       «Загулявший светлячок» - конечно, не пир в Алиноре, но куда ещё идти, если хочется получить культурный срез?       Леди Биниэль, хозяйка заведения, настоящая королева бурлеска, произвела на Алфидию самое благоприятное впечатление. Я наблюдал за профессором Люпус, гадая, насколько смелой она окажется - увы, попробовать ротмит было чем-то слишком ужасающим, но она согласилась выкурить трубочку, набитую личинками жуков, отчего пришла в необычайно приподнятое настроение.       Скорее всего, если бы я не составил компанию, жуки бы тоже остались нетронутыми… но если вспомнить, не был ли когда-то я сам таким же настороженным?..       Мне захотелось чем-нибудь развлечь и расслабить Альфи (к тому моменту мы уже вполне нашли общий язык, и я сам сделался из мутсеры Фира просто Дивайтом). Пошарив по залу взором, я приметил торгаша и ментально потянул к нам. Это оказался моряк из Лейавина, уже битых минут десять наблюдавший, как мы раскуриваем “босмерскую экзотику”. Приняв нас за туристов, он предложил Алфи приобрести вырезанную из кости трубку «настоящей валенвудской выделки». Та задумалась, явно припоминая всё то, о чём мы только что говорили, но леди Биниель опередила её, заявив, что это подделка, не стоящая своих денег. Моряк заспорил, но Биниэль обругала его по-фалинестски, уточнив, что любой дурак разглядит неправильные письмена на имга, вырезанные на чаше трубки, и пусть он убирается. Что неудачливый недо-бойчи и сделал.       А мы получили новый повод для шуток, и я действительно наслаждался смехом Алфи - девушки, которой от меня было нужно столь малое. Всего-то ремесленные байки и пару знакомств. Конечно же, я вызвался проводить её, когда вечер завершился.       По пути к городским воротам я решил, что не стоит изобретать анимункулей, и обратил внимание Алфи на небо, сообщая древнекимерские имена созвездий. Никто обычно их не запоминает, особенно в ситуации, когда ночной холод лишь подчёркивает тепло рук или наброшенной на девичьи плечи зачарованной накидки. Алфи щебетала что-то о безбрежности моих познаний, я, в свою очередь, обещал показать ей чудесную редгардскую часовню…       Мы расстались вполне целомудренно - я прекрасно понимал, что Алфи взбудоражена новыми впечатлениями, и не стоит их портить настойчивостью.       Пора было заняться и другими делами, теми, ради которых я на самом деле очутился в Сиродиле, но я выделил себе время на ностальгию. Что-то в Алфидии притягивало меня - заставляло почувствовать себя моложе. Лучше. Иногда я устаю от собственной деятельности; это не более, чем слабость, что длится… не больше пары недель. Но у любого симптома есть корень болезни.       Мои недуги - сомнения и память.       Девушка так по-хорошему чиста и молода; храброе сердце. Слушает мой голос - клянусь Велотом, я мог бы наплести ей, что созвездие Башни во времена моего папаши называли Задницей Тринимака, и она бы поверила. Но я не буду. Многим нравится играть с доверием; я… хотел бы хоть раз до него дотронуться.       Слишком много мыслей вокруг бойкого ума и симпатичного личика, а?       У меня есть и маска ловеласа. Правда, мне иногда космически лень доставать её. Сейчас я не хочу.                     4..       Пару дней спустя король Логрольф из Скайрима приехал с визитом в Имперский город выразить уважение потентату и закатил в эту честь приём. Мориан Зенас, конечно же, добился чести представлять Университет волшебства и, конечно же, попросил Алфи пойти вместе с ним, а я сделал вид, что только что услышал обо всём мероприятии и понятия не имею о связанных с ним интригах… и откровенно навязался в спутники.       Мориан сам не знал, что обеспечивает мне чудесную легенду; пусть думают, что мы соперничаем за девушку, тем более что это не такая уж неправда. Когда-нибудь я напишу оду женской юбке - сколько государственных и магических тайн прикрывает этот обыденный предмет одежды, сколько изумительных историй можно было бы начертать на её полотне…       Всегда, везде - ищите женщину!       По дороге к посольству я забавлялся, рассказывая анекдоты, бывшие древними ещё при Кагренаке и потому уже почти новые. Мориан дулся, Алфи разрывалась между тем, чтобы слушать,и тем, чтобы сохранять микроклимат беседы - с моей стороны кипела Красная Гора, со стороны Мориана поддувало атморским холодом…       Норды, надо сказать, не чужды пафоса. Над входом в посольство разместилась огромная железная голова ястреба с презрительно раскрытым в крике клювом, дверной проём фланкировали барельефы опять же с ястребами, но стилизованными и походящими скорее на боевые топоры, чем на птиц. Дверь была сделана из тёмного дуба, обита железом и сама вся в железных заклёпках — словно кому-то может придти в голову нападать на посольство в центре Имперского Города. Внутри, впрочем, всё выглядело уже не так воинственно, не считая вооружённых и закованных в броню стражников в дверях. Опять эти изумительно непрактичные закрытые шлемы, украшенные бараньими рогами - только бодаться в них и можно…       Но я отвлёкся. На приёме обнаружилось, что у всех свои дела. Альфи смотрела на меня с немым вопросом, но встреча с мером, совершенно не похожим ни на какого подмастерья псиджиков, была ДЕЙСТВИТЕЛЬНО важной, так что на любезности у меня времени не оставалось, и я сделал вид, что шумные норды ужасающе утомляют меня, как и всякого тёмного эльфа. Иногда играть на стереотипах удобнее всего. Не рассказывать же, что в былые времена норды казались мне зачастую куда более приемлемыми компаньонами, чем двемеры, а в экспедицию Ворина Дагота в Скайрим я напросился сам.       Краем глаза я наблюдал, как Мориан раздухарился, поняв, что я оставил поле боя ему на откуп. Он осушил целый кувшин мёда (коловианские корни на этот раз скорее играли ему на руку) и предстал профессором Зенасом-который-не-путается-в-собственных-тезисах. В отстиранной мантии и слегка захмелевший, он определённо был в ударе, рассказывая об истории магии окружившим его восхищённым дипломатам. Конечно, он вешал им на уши стандартный набор баек о невероятном мастерстве в магических искусствах, проявленном их соотечественником, архимагом Шалидором. Алфи смотрела на него с горящими глазами.       Что ж, этот бой был проигран, но мне было действительно нужно заняться вещами куда более важными, чем девичье сердце, пусть и столь трепетное. Один бой - не вся война.       В том, что Мориан может желать чего-либо ещё, кроме внимания хорошенькой коллеги, я пока что не верил.       5.       Вздорный. Старый. С’вит.       Я. Или Мориан. Оба!       Я очищал себя тысячью способов от любого несовершенства происхождения, расы, пола, старых обид или ненавистей. Но я всё ещё подвержен неуместным эмоциям.       Одна из них - крайне плохая переносимость бытового идиотизма.       На следующий после приёма день мы с Морианом продолжали свои опыты, но он, казалось, со вчерашнего вечера не протрезвел. Его мысли витали в облаках и он делал ошибки одну за другой, спорил со мной, выделывался, пытался доказать, что он умнее,и под конец начал нести очевидную ерунду по поводу того, сколько маны нужно вложить в транспортирующий объект, чтобы гарантировать возвращение из Обливиона.       Откуда ЕМУ это знать, если он НИ РАЗУ ничего подобного не делал, тогда как я занимался даже карманными планами в те века, когда его дикие предки ещё из шкур не вылезли?! Конечно, я не мог приводить некоторые доказательства, чтобы не выдать собственных тайн (ни к чему таким болтунам, как Зенас, знать ни о Вораре, ни о моем происхождении), но даже без них теоретические выкладки Мориана звучали вычурно и абсурдно!       Я напрямую бросил ему в лицо факт, что вчерашняя попойка и совершенно павлиньи танцы перед Алфидией, кажется, ударили ему в пах, оттянув всю кровь от мозга, после чего получил в свой адрес высказывания столь удручающе коловианские, что чуть не сжёг ко всем атронахам свою часть алхимического стола.       Мориан продолжал верещать, что я, дескать, продукт своей непристойной данмерской культуры, где молодость и невинность - скорее неудобство (вот кретин), и ничего не понимаю в таких девушках, как Алфи. Мне так изумительно хотелось его пнуть, что я предпочёл развернуться и выйти сперва из лаборатории, а потом и из дома - не хватало мне порушить всю легенду, причинив этому ф’лаху какие-нибудь изобретательные увечья. Ф’лах, между тем, попробовал ещё ринуться за мной - что при его животе и одышке представлялось не очень умной идеей,- потому я просто пробормотал заклинание Ужаса, и Мориана унесло в другую сторону.       Никогда не стоит спорить с боевым магом.       Мориан - жалкий теоретик. Зачем я вообще соглашаюсь на такие… коллаборации?..       Хорошо, что Алфи не пришла в тот вечер! Застала бы нас за ссорой, как подростков.       Но дальше я попросту выкинул обоих из головы - ситуация в Сиродиле мне не нравилась, и стоило использовать каждую свободную минуту с пользой.       Когда тут начнутся беспорядки, просто так по улицам не походишь и нужные контакты не найдёшь; а Имперский Город на самом деле - куда больше, чем место, где стоит трон людей.       Там, глубоко в старых айлейдских катакомбах, собрано бессчётное количество тайн. У людей короткая память - а я… я помню, как в Сироде люди были лишь рабами. Я также помню, как ими правил змеелюд. А вот то, что мне было нужно, скорее всего, интересовало и моего бывшего патрона Яхезиса. Но пусть псиджики и дальновидны, даже у них иногда нет всей необходимой суммы знаний.       И у меня нет.       Но некоторые бои мне выиграть проще. Это всегда искусство - проиграть там, чтобы выиграть здесь, и в итоге набрать критические очки. Айлейды всегда надеялись на авось, кимеры - на себя, данмеры - на высшие силы. Я сочетаю все три подхода.              6.       Спать выдалось часа два, но я уже давно нашёл способ нормально функционировать, не имея отдыха неделю или чуть больше. Для людей это недостижимая роскошь, но для мера и мага - вполне необходимая обыденность.       Утро началось для нас с Морианом с уничижительных любезностей - а потом мы оба попробовали извиниться. Конечно, лишь на четверть искренне. Что-то всё сошлось - исследования, что начали удаваться, присутствие красивой женщины, мёд…       Я позволил себе проехаться по тому, с какой неотвратимостью мой Ужас заставил Зенаса бегать по ночной улице чуть не до рассвета, а он попенял мне, как быстро, оказывается, трещит по швам хвалёная выдержка Дивайта Фира.       Ничья. Но я не мог не отметить, что Мориан выглядел довольно нелепо, выпив перед нашим разговором, наверное, бутылей пять омолаживающего зелья и ещё подправив физические недочёты иллюзиями. Я, скорее в качестве издёвки, произнёс одно короткое заклинание, убравшее с моего лица все следы возраста и усталости. Ребячество, конечно… все наверное подумают, что мы соревновались. Но для легенды это просто отлично.       Явившись в особняк Мориана как раз к завтраку, Алфи обнаружила, что всё безоблачно и радужно: мы с профессором словно лучшие друзья вели беседу за кружкой чала, сравнивая «Одиннадцать ритуальных форм» Раллибаллы с «Книгой магических договоров».       Алфи явно что-то пронюхала о нашей ссоре, но постаралась не подать виду и напомнила мне об обещании показать йокуданскую часовню в Торговом районе.       Мориана заметно перекосило, он кисло улыбнулся и сказал, что отлично, он-де как раз хотел испытать в лаборатории новую гиперагональную среду.        В часовне мы, конечно же, наткнулись на многоуважаемого Зирумира, жреца Ту’вакки, чистокровного йокуданца с хорошими манерами и чувством собственного достоинства (что издревле меня привлекало в редгардах - особенно тех, кто умел смотреть дальше своего меча). Пока Зирумир объяснял моей милой спутнице такие азы, что и бывшая родина редгардов Йокуда, и нынешний их дом, провинция Хаммерфелл, — пустыни (но Йокуды больше нет), я решил… не то, чтобы помолиться, скорее помедитировать.       Алфидия мне не просто нравилась.       Как женщина-трофей она не выглядела. А вот как перспективная молодая учёная… да, разумеется. У меня были интрижки и настоящие истории с магичками почти всех рас; с кем-то я соперничал, с кем-то плодотворно работал, с кем-то почти не говорил о науке… Алфи - с одной стороны, уже представляла из себя личность, с другой - во многом ещё была глиной, не застывшей и податливой.       Но чтобы закалиться и принять форму, глине нужны умелые руки… и желание эту форму принять.       Зирумир распространялся о том, что одежда редгардов должна защищать от стихии, оставаясь при этом лёгкой, и поэтому редгарды предпочитают всё светлое, длинное и струящееся, и вот эти плавные кривые и перетекают в их художественный орнамент…. А я размышлял о том, что не беру учеников и не учу магии любовниц.       Но Алфидия могла бы стать кем-то другим. Стал бы я так дёргаться, обладай она просто приятной внешностью и незапорошённым умом! Стоит ли пробовать?       Был бы я собой, не анализируя риски - и не идя потом вперед с пониманием, что не смогу назвать их все? Я уже давно поставил крест на идее долгосрочных сотрудничеств, особенно, когда замешаны не только деловые отношения. Но….       ...Зирумир пояснял, что толстые стены редгардских зданий нужны в основном для защиты от высоких температур пустыни. Даже в выстроенной по всем архитектурным канонам Йокуды часовне сделали хитрую систему жалюзийных вентиляционных проходов в верхнем ярусе окон - так, чтобы улавливать малейший ветерок и направлять его вглубь нефа...        Экскурсия грозила затянуться, но Зирумира отозвали к пастве, и Алфи наконец оказалась со мной. Мы стали прогуливаться по апсиде храма, рассматривая святилища восьми йокуданских божеств. Я объяснял, что Предшественники из Хаммерфелла часто поклоняются сиродильским богам, пришедшим к ним с империей Ремана, в то время как более консервативные Венценосцы почитают своих традиционных богов.       Но какое это всё имело значение…       Рискнуть и правда хотелось.       Мы стояли позади святилища Морвы в форме улья. Решившись, я повернулся к ней, взял за руки и сказал - плохо помню даже, что. Что-то вроде того, что считаю её самой красивой и желанной женщиной во всём городе. Не слова были важными.       Алфидия молчала, хлопая ресницами, и я потянулся обнять её; девушка вдруг испугалась и отпрянула, мотая головой, а потом сбежала в неф, распугав по пути семью молодых редгардов, собиравшихся зажечь свечи у алтаря Морвы.              Я… признаться, слегка опешил, а потом искренне расхохотался.       Почему-то я ВСЕГДА забываю, что физиономия у меня теперь серая, глаза - красные… человеческие женщины иногда ужаа-а-а-асно любопытны, но Алфидию, кажется, всё это испугало не на шутку, как и моё признание.       Потом пришла досада. Неожиданно острая, почти горькая.       Чем я стал таким, что от меня простое высказывание приязни и интереса звучит угрожающе? От юнца её лет было бы уместнее? Или от старикашки, который скоро начнёт во всех смыслах терять зубы? Женщине, уже представляющей в деталях Дивайта Фира и его влияние, сбежать бы мешало чувство упущенного шанса, но Алфидия совершенно неискушена хотя бы в таких играх. Испугалась… и даже не удостоила меня словом, просто удрала..       Скорее всего, к Мориану, своему старому другу.       Стоило просто посмеяться и забыть, но я не мог; ранил даже не отказ, а этот страх… я прекрасно ощущал её. Существо, только начавшее жить и интересоваться жизнью. Мог ли я вообще винить её за страх?       Конечно, нет.       Разумеется, нет. Нет никакого смысла сокрушаться о том, что некоторые вещи становятся недоступны.       Но притворяться, что её выбор не причинил мне боли, смысла не имело тоже.       Может, Алфи ротмет и не нравился, а вот мне в тот вечер подобная дрянь была как раз по вкусу…              7.       Дела звали.       Собор Драконьих Огней глубоко внизу.       Спроси данмерского мага Дивайта Фира, что он забыл там -- не скажет.       Спроси кимерского мага Телванни, что он забыл там -- просто пожмёт плечами.       Спроси того, кто помнит, и он ответит, но чтобы знать, что спрашивать, нужно помнить больше него. Башня Белого Золота, построенная по мерке Ада-мантии, одна из шатких восьми спиц, на которых держится Мундус. Я знаю её иной види мог бы даже рассказать, что за “айлейдские статуи” в ней хранились (невежды, какие ещё “статуи!”). Люди… непростительно краткоумны. Когда они восстали против своих хозяев под предводительством Ал-Эш, то конечно же, установили свои порядки, и Башня на долгие века превратилась в обиталище владык Имперской Провинции и Тамриэля. Ее стены видели саму Периф и ее наследников, династию императоров Реманов — создателей и повелителей Второй Империи, Тайбера Септима и его потомков, Тита Мида Первого и Тита Мида Второго… А помимо них — неисчислимое множество захватчиков и узурпаторов всех мастей. Я повидал и больше.       Сота Сил когда-то сказал, что подобные нам сами становятся живыми Башнями или чем-то вроде. Он удивительно помешан на идее смены кальп и того, что останется незыблемым… точно не физические спицы Мундуса, но тогда - что? Или лучше сказать, кто?       Дерзкая мысль, что если Обливион поглощает всё и всех, то после Выдоха Ничего на Арене выживают только самые сильные игроки предыдущей кальпы, формируя новое Забвение из своих снов…. Дерзкая, но имеющая право на жизнь.       Я бы стал ужасным Князем. И так бедному Зенасу пришлось сбить себе пятки, добираясь до моей Башни. План Фира стал бы не лучше.       Святой Велот, о чём я только думаю...       ...пришлось не спать еще несколько дней, разбираясь с препятствиями, что мне чинил Яхезис. Ситуация с потентатом выходила из-под контроля, а тут ещё я появился - никогда, никогда я не сумею убедить Яхезиса, что действительно чихать хотел на политику! Политика забрала у меня всех, кого я когда-либо приближал к себе; стоит заметить, что последний в этой цепочке - я сам, и жизнь мне всё ещё дорога, потому риск здесь не оправдан.       Учитывая некоторые проблемы самого Мастера Ритуалов…       Мне был нужен лишь огонь, для совершенно своих, почти что личных целей.       В тот момент, когда я уже окончательно забегался, Алфидия долила масла в жаровню моего раздражения и прислала записку, в которой обозначила, что хочет встретиться в «Светлячке».       Она пришла, сияя и смущаясь, и могла бы и вовсе не говорить ничего. Запинаясь и краснея, она объяснила, что я “ей действительно нравлюсь”, но её “сердце отдано Мориану”. На ней были явственно заметны приворотные чары. Довольно безыскусные, но крепкие.       Коловианский почерк в старой магии - магии, принадлежавшей когда-то только моему народу.       Алфидия выглядела такой честной и смущённой… Мне хотелось сказать ей так много… но зачем? Это выглядело бы нелепо. Потому я позволил себе только вздохнуть и откланяться. Будь я парой тысяч лет моложе, Зенас бы уже превратился в горстку углей. Ещё один урок для моей айлейдской кварты - люди всегда выбирают людей, если у них есть такая возможность. Вся их открытость и незашоренность - обманка. Меры - лишь экзотика, пугающая или притягивающая, но в любом случае негодная.       Что ещё я мог получить в Сиродиле, кроме пощёчины своему самолюбию? Это место действительно любит издеваться - надо всеми своими якобы-хозяевами, и бывшими, и прошлыми. На этой земле я чувствую древность, которая и шепчет, и хохочет. Надо мной. Над Мундусом. Рано или поздно всё падёт.       Я мог бы снять чары, мог бы добиться её; если Мориан решил играть грязно - то он просто очень глуп. Но Алфи казалась мне достаточно умной, чтобы отличить такую ловушку. На её уровне обманутыми оказываются те, кто хочет быть обманут.       Что ж, я стану для них тем, кем они хотят меня видеть.       Образчиком данмерской культуры.              8.       Эксперименты Мориана через несколько дней достигли той наивысшей точки, когда он вот-вот был готов самостоятельно открыть врата и отправиться прямиком в Обливион. Он собрался в мир Азуры, Лунную Тень.       О девушке мы больше не разговаривали, и профессор не утруждал себя отвлечениями на омолаживающие чары или на вылазки из лаборатории. Даже послал кому-то записку с просьбой заменить его как представителя Университета на официальном обеде, который давал потентат в честь прибытия нового посла Орсиниума. Мориан Зенас упускает возможность набить брюхо, надо же!       С той минуты, как Мориан позволил себе сумасбродную выходку с чарами, я смотрел на него, как на любопытный экземпляр человеческого вида. Увлечённый. Самодовольный - решил, что обвёл вокруг пальца самого Фира. Напыщенный. Даже позволял себе говорить почти свысока, а уж своего помощника и вовсе почти не замечал.       Отличный выбор, Алфи, только вот выберет ли он сам - тебя?..       Я устроился в лаборатории Мориана, покуривая трубку, и наблюдал в проекции, как он движется сквозь планы. Огня, который я достал из Величественного Святилища, хватало на многое. В том числе и на то, чтобы активировать истинные желания - а Мориан был жаден… до знаний.       Бессмысленных стопок фактов, которые мог использовать только вот так, как с Алфи - не менее бессмысленно и оскорбительно.       Хермеус Мора знает меня; у многих меров, что долго живут, есть особенные связи с парочкой князей даэдра. Для меня это Мефала, Ноктюрнал и Мора; Мора ненавидит меня всей… отсутствующей душой, потому что предчувствует свой неизбежный финал и не имеет информации о возможности иного исхода. Я же - наиболее подходящий кандидат на замену.       О том, что Князья падут, знают лишь мастера Старого Пути. Догадываются, вернее.       Что же должен сделать данмер из Телванни, чьё мужское самолюбие было уязвлено коловианским старикашкой-чароплётом? Наверное, отомстить!       Является ли местью всего лишь усиление естественного аттрактора?       Мориан Зенас прошёл через несколько планов - и остановился в Апокрифе. Хермеус Мора был рад получить того, кто долгое время был со мной в контакте; я был рад… тому, что Зенас получает именно то, чего жаждет.       Бесконечные и бесполезные полки с книгами.       Какие уж тут женщины, когда можно бесконечно рыться в информационных отбросах!..       Врата закрылись; Мориан продолжал общаться с помощником по телепатической связи и даже посылать сигналы мне.       Больше в Сироде дел у меня не оставалось, потому я попрощался с чешуйчатым мямлей, ах простите - слугой-аргонианином и отправился в портал, ведший к моей собственной Башне.       На столе в гостевой лаборатории в доме Мориана я оставил книгу под заголовком «Фрагменты Бездны Хермеуса Моры». Мора достаточно прост, когда дело касается формул призыва.       Алфидия, конечно, найдёт и книгу, и нужные страницы...       Если у неё остались остатки ума, она не полезет в Апокриф за старым дуралеем.       Если она так подпитала его чары, что уже не может их сбросить… что ж, так тому и быть.       Какое мнение у неё останется обо мне, уже не важно. Данмер Телванни поступил по-данмерски и по-телваннийски, что же ещё можно было ждать. Этнографическая удача, профессор! Зачем копать глубже - там, в земле, встречаются слишком тревожные кости, а у подобных мне долгожителей, конечно же, не может быть обычных эмоций.       Не буду разрушать идиллию, ведь звёзды виднее в кромешном мраке. Когда ты входишь в Обливион, Обливион входит в тебя.