Башня молчания

      1.       Дом Редоран — Дом воинов и героев.       Сыны Красного Шалка храбры, а дочери благочестивы. Увы, недостаточно - одна из них мало того что появляется иногда в айлейдской опере, так ещё и в компании такой сомнительной личности, как Дивайт Фир.       Если бы только отец Васры Ллетри знал, что идея посетить подобное заведение принадлежит вовсе не "вполне очевидному" полукровке-салиачи Фиру - а самой Васре!       Ей тридцать пять; Дивайту втрое больше.       На сцене - что-то вроде мистерии. Актёры, облачённые в костюмы аэдра, воссоздают исторические события. Музыка сладкозвучна, движения пластичны и выверены с филигранной точностью.       Дивайт Фир хотел бы зевать, но молча кривится, развалившись в кресле отдельной ложи.       Васра наблюдает за ним, обмахиваясь веером из перьев горного крикуна. Крикуны вымирают с тех пор, как двемерские заводы стали выбрасывать в воздух слишком много смога, но на веера ещё хватает.       На очень дорогие веера, которые семья Ллетри вполне может себе позволить.       - Тебя смущает искусство прародины? - улыбается Васра, показывая мелкие хищные зубы. Ей нравится дразнить Фира его происхождением. Это нравится всем; но Дивайт успешно затыкает наиболее громкие рты.       Относительно Васры же он уверен - дочь грандмастера вовсе не дура. Просто характер такой...       - Моя родина - Вварденфелл. И ты это знаешь.       - Тогда почему столь мрачное лицо?       - Ты хочешь видеть то, что вижу я? - усмехается Дивайт. - Поверь, тебе не понравится.       Васра проводит кончиками длинных ногтей, оправленных в медь, ему по наплечнику, по скуле, заправляет чёрную прядь за ухо. Дивайт всегда выглядит изумительно. Но не это в нём главное.       - Что видишь ты? - внимательные глаза Фира прикованы к сцене, но Васра знает, что он ловит каждое касание. - Чудесный голос. Красивый номер. Изысканные костюмы. Я вижу ручных скампов, танцующих, словно дрессированные обезьянки из Алик'ра. Сотнями часов они упражняются в том, чтобы их голос издавал верные ноты, сотни нервных клеток истрачены, чтобы не быть хуже, сотни монет переходят из кошеля в кошель, чтобы купить нужный шанс. Ради чего?       - Славы? Совершенства? У актёров свой алаксон.       - Ради тщеславия. И ложной уверенности, что придумав, как ещё вывернуться, подавая зрителю нужную эмоцию, они станут лучше. Запомнятся кому-то. Впишут себя в историю на сезон-другой.       - Ты сегодня в дурном настроении, Дивайт.       - Нет. В обычном. Просто ты спросила, а я ответил. И честно предупредил, что ответ тебе не понравится.       - Мне нравишься ты. Даже когда ты такой колючка. И ты ошибаешься, если... думаешь, что я не смотрю дальше знаков на твоем доспехе.       Дивайт фыркает.       Чтобы оставаться в истории, достаточно из неё не уходить.       В последнее время, а именно с момента смерти своего кузена и не очень-то удачной попытки пройти обучение в двемерском городе-заводе, младший из клана Фиров постоянно чуть раздражён и уж больно много рассуждает на тему смертности. Вовсе не как альтмеры - смертность словно представляет для него искушение.       Васра не может не согласится с ним относительно притягательности смерти. Как и всего остального, что Дивайт с собой приносит. Он пропадает где-то на Артеуме, потом появляется, потом пропадает. Васра хочет знать всё. Благородную дочь семейства Ллетри, чьи чресла очевидно плодородны, а знак рождения хорош, никогда не отпустят так далеко.       Всё, что она может сделать - пригласить загадку к себе.              2.       Её нельзя тронуть днём.       Все смотрят - как бы "этот Фир" не запятнал девичьей чести и не создал дипломатического скандала. Но всем невдомек, что скандал просто не желает происходить - а вот что-то другое…       Красный Шалк не чета Чёрному, и уж точно не чета тому, что умеют колдовать Фиры.       Иллюзии и изменения дают ходить очень тихо, исчезать и появляться.       Ночью в покоях поместья Ллетри тихо-тихо, только неожиданные порывы ветра колышут занавеси на окнах.       - Anyammis-angue, - слышит Васра шёпот у своего уха, и ей нравится тон. - Goria anyammis...       - Хочешь прикоснуться?       Дивайт только смеётся.       Он умеет появляться незаметно. Старое-старое заклинание. Может быть, его когда-нибудь запретят.       - Tyavoy, - разрешает-подначивает Васра, используя не кимерис. И Дивайт пробует. Пробует так, что застань их обоих кто-нибудь из старших Ллетри, не сносить бы Фиру головы.       Но их застаёт Латиса, младшая сестра Васры; сестра-тень, которая считает Дивайта демоном. Нет более похожих внешне и более различных внутри женщин. Там, где Васра видит огонь, Латиса боится льда.       Там, где Васра ищет разгадки, для Латисы есть только ужас.       Латиса видит сестру, стонущую в экстазе, и любовника, держащего её за горло. Латисе невдомёк, что у любви бывают разные оттенки; ей невдомёк, что увиденное в сумерках лучше оставлять за порогом тьмы, а не света. Потому она отправляется к своему отцу, и открывает рот, и произносит слова - каждое из которых превращается спустя несколько часов в стрелу, направленную в Дивайта Фира.       - Ты оскорбил мой дом и мой Дом, салиачи! Убирайся и не смей больше появляться в лиге отсюда! - рычит сквозь зубы старший Ллетри.       Самодовольная и мрачная ухмылка Дивайта выводит его из себя.       - Я вернусь, - бросает Фир через плечо, и уходит в портал.       Конечно, он возвращается - довольно скоро, но в момент, когда о нём забывают.       Васра сбегает с ним - но Ллетри нанимают Мораг Тонг. Агенты почти справляются - почти... потому что спустя пару лет вполне живой, но очень обозлённый Дивайт Фир повторяет попытку.       Увы, его слуги подкуплены, и вместо Васры Ллетри он привозит домой Латису - немедленно втыкающую ему кинжал в тело. Увы, ей бы поучиться делать это чуть быстрее.       Дивайт отправляет её к родителям, спелёнутую, как мумию, но живую..       Дивайт не бросает попыток, но Ллетри не желают ничего слышать о каких-то Фирах.       Кимерам не стоит иметь связей с теми, в чьих жилах кровь проигравших - а айлейды уж точно не победители, при всех своих чарах.       Васра выписывает айлейдских певцов к себе домой, но отец запрещает ей и это.       Альд’Рун - не неприступная крепость, но чтобы взять город… Дивайт Фир эксцентричен, но не безумен.              3.       Время идёт.       В день, когда Дивайт узнаёт о свадьбе Васры и сына знатной семьи Андрано, на поля Ллетри обрушивается град.       Он быстро прекращается. Слишком быстро. Неестественно. Но Дивайт не желает ничего комментировать. Он изобретает планы по срыву церемонии, является туда, наведя иллюзию на своё лицо... но видит Васру.       Свою Васру, улыбающуюся жалкому редоранскому жуку - безо всякого принуждения.       Видит количество воинов с той и с другой стороны; представляет всю их кровь, разлитую вокруг, и усмешку Хортатора, узнавшего об этом.       И он уходит.       Он не боится. Он всего лишь состоит в ордене Псиджиков, и ненавидит себя за данные клятвы. Ненавидит холодность членов Ордена и тех, с кем учится - к этому моменту он так и не научается терять. Хортатора он ненавидит тоже - за то, что жестокость и смерть дозволено сеять только по его указке.       Спустя десять лет Дивайт получает письмо, написанное знакомым почерком, в котором нет ничего, кроме адреса и времени. Он приходит туда - полный гнева, и каких-то слов, и каких-то вопросов, но забывает их все, только входя в жалкую, но охраняемую каморку в дальнем форте.       Под утро Васра просит его сделать предложение Латисе. Так они снова смогут стать ближе; Дивайта тошнит от самой мысли, ему бы хотелось скорее вызвать мужа Васры на поединок - и победить, проиграть с его силами просто не получится. Но она запрещает.       Спустя ещё десять лет и две встречи Дивайт соглашается на её просьбу - и получает отказ. Латиса не замужем, но посвятила себя даэдра. Фиру некогда тратить время на повторные попытки - так много дел. Так мало времени.       Встретив в военном лагере жрицу Боэты с обритым черепом, Дивайт не сразу узнаёт в ней саму Латису.       Та смотрит на него иначе.       Видимо, научилась не бояться ужаса, но жаждать его.       Дивайт равнодушен, хотя слишком похожие черты заставляют сердце болеть - но он уже привык к подобному состоянию механизма для перекачки крови.       Сыну Васры уже двадцать зим. Он красноречив и статен, и любит военные походы. Латиса сопровождает его, как боевой маг поддержки и лекарь.       Черты этого юноши кажутся Дивайту слишком утонченными для кимера, но он молчит.       О том, что Латиса исчезает вместе с двемерским патрулём, он молчит тоже.       Молчит, пока не приходит год, меняющий всё, и все Великие Дома не собираются под Красной Горой, чтобы дать бой двемери.       Многие семьи оказываются разбиты; многие союзы - сломаны. Дом Дагот расколот чуть ли не пополам: уж больно много мешали крови с Народом Шахт.       Дом Редоран держится - сохраняет хорошую мину при плохой игре. Их воинов на двемерской стороне тоже в достатке.       Приходится призвать всех, способных держать оружие, и Васра выходит вместе со своими мужем, сыном и тремя дочерьми, но Дивайт находит способ подотравить её зелья, и вместо боя Васра остаётся в лагере - и может только рычать, когда возвращаются только двое из четверых.       Она оправляется мстить - тем более жестоко, что её родовое поместье захвачено окопавшимся там отрядом двемери. И конечно же, она попадает в засаду - слишком хорошо расставленные ловушки на жену только что почившего грандмастера Редоран.       Дивайт просто опаздывает - каким бы ты ни был искусным, иногда количество противников и качество их доспехов решают. Женщину, которая застала Васру врасплох, он узнаёт даже в латунных доспехах и в окружении стаи механических пауков. Их очень просто вырубить нужным тональным импульсом, но Дивайту доставляет удовольствие заморозить воздух и посмотреть, как все брыкаются, не в силах сломать лёд.       Он ломал этот лёд почти полвека - и что получил взамен?       - Помни меня всегда, - просит Васра, чьи лёгкие безнадёжно испорчены. - И хотя бы какое-то время… заботься о моих детях…       - Я буду, - обещает Дивайт.       - Поклянись мне, - Васра цепляется за его пальцы, пачкая их липким, и ничего не остается, как использовать эту кровь для подтверждения клятвы.       А потом прирезать Латису, холодно и безжалостно, уложив тела сестёр рядом и возведя погребальный костёр из родового поместья Ллетри...       - Я - ваш кровник, - заявляет он, являясь обнажённым по пояс, с распущенными волосами и без оружия в ставку к Дорвасу Ллетри, бывшему-нынешнему грандмастеру, старому уже и седому, как лунь. - Делайте со мной что хотите.       Дорвас Ллетри смотрит ему в глаза.       Не время лишать кимеров такого хорошего чародея… не время.       - Ты забрал у меня обеих дочерей. И теперь ты желаешь уйти к мертвым, Дивайт Фир. Но я не дам тебе подобного облегчения. Не будет между Редоран и салиачи никакой связи, ни у живых, ни у ушедших. Убирайся!       - Каждые десять лет, - произносит Фир. - Я буду находить возможность опровергнуть тебя.       Конечно же, он уходит.       Но потом возвращается - сотнями лет.       Истинная причина теряет своё значение. Никто уже не помнит Васру.       Никто не помнит Хиэла Санкреллайса, или Ягрума Багарна, или Соту-Псиджика. Никому нет дела, как именно умирают Керен и Рудрат Фиры.       Лицо Ресдайна меняется слишком неузнаваемо, чтобы успевать скорбеть по малым морщинам.              4.       В конце первой эры одна из младших дочерей семьи Ллетри рождает ребенка, от которого тут же предпочитает избавиться, но делает это недостаточно умело. Тот, кто всегда следит за Красным Домом, следит хорошо.       Новые родители, которых он находит, счастливы - красавчик получает имя Тьюрхан и растет айлейдом. Даже поступает в университет. Дивайт заботится о том, чтобы новость во всей её полноте достигла ушей Дорваса Ллетри - тот умирает, ругаясь чернейшими словами, но это не приносит Дивайту удовлетворения.       Только пустоту.       Безумно глупо веками перебирать собственные потери - он этого и не делает.       Но клятвы остаются клятвами. Он следит за домом Редоран; знает его генеалогию. Знает, кого именно он должен беречь.       Все вызовы, которые он бросает Красному Шалку, точно просчитаны.       У него нет желания заканчивать, потому что Васры нет ни в снорукаве, ни за его пределами, а Обливион молчит.       Когда её кровь попадает, случайным образом, в грибные башни Телванни и оформляется в несносного парня с именем на “Нехт”, Дивайт обретает хотя бы друга - пусть тот и являет собой настоящий образчик телваннийской спеси и бахвальства, в нём проявляются и иные качества.       Не-дети - но клоны, не-семья - но целый чужой Дом, не-Дом - но уважение Коричневых, не-друг - но ворчливый грибной колдун, не-любовник, но молчаливо ждущий псиджик, не-удача, но пронизанный корпрусом Багарн... Дивайт Фир знает, что это НЕ-жизнь, но потому Ягрум в конце концов и убеждает его поставить всё на кон.       В искусстве пребывания в-не Дивайт добился впечатляющих результатов даже по мнению двемера, потому может и получиться перезапустить к0d, оставшись в его центре.       Может. Быть.       М0}|{Et bЪ|Tb