Башня молчания

      Гвилимский университет в Сиродиле - известное и популярное место.       Тамошняя профессура преподаёт и в Имперском Университете, и даже в Шад Астуле. В Гвилимской библиотеке хранятся как древние сказания о первых вампирах, так и подробные списки айлейдских городов с книгами об освоении Тамриэля. Такой большой архив был собран по одной простой причине – история университета уходит корнями в середину-конец Первой эры...       Последнее нашумевшее издание Гвилима - Фирр, Т., Природа Поэзии Айлейдов, Издательство Гвилимского Университета, 12 г. 2Э.       Произведение, подвергшееся как резкой критике, так и восторженному почитанию.       Все вообще в восторге от Тьюрхана, хотя некоторые зовут его поверхностным. Он не стесняется называть себя айлейдом открыто; исследует и увековечивает вымершую культуру своего народа, запечатлевая её живой и полной сил. Многие из написанных им вещей, впрочем, политически спорны - “айлейдская тема” скользкая, неудобная. Почти две с половиной тысячи лет отделяют Тьюрхана Фирра от Святой Алессии, и всё же страсти не улеглись до сих пор (1Э 242 Перриф получила своё первое видение; Тьюрхан родился в 1Э 2790 г).       Но трудов по истории “Диких Эльфов” изумительно мало, и всем приходится пользоваться тем, что Тьюрхан выкапывает, восстанавливает (и иногда откровенно додумывает - довольно талантливо, но не безупречно). Его любимая тема - города-полисы и их короли, вроде Хадхула Огненного или даже бедняги Лалориана, что вынужден был искать покровительства Диренни в своё время. Тьюрхан сравнивает расцвет и упадок, но не оценивает.       Это довольно высокий мер с раскосыми золотыми глазами и волосами цвета гречихи; одевается он подчёркнуто в белое с пёстрой опояской, как делали якобы в Ниналате. Движения его слегка скованы, улыбка вежлива, украшения из золота придают немного дикарский вид, а сопровожающий его повсюду запах миндаля немного раздражает представителей гильдии Бойцов. Он родом из закрытой староайлейдской общины из Валенвуда; в его кровь вполне можно поверить, поскольку ни золотая кожа, ни рост, ни цвет и разрез глаз не выдают в нем и примеси генетики бойчи.       Репутация “последнего айлейда” приносит Тьюрхану популярность среди женщин, преимущественно эльфиек, ведущих (или очень желающих вести) своё происхождение от древних хозяев Сирода. Впрочем, им иногда интересуются и мужчины, в основном неды с увесистыми кулаками - на что Тьюрхан давно научился отвечать нехитрой, но действенной магией Изменения. Например, заставляет эти кулаки стать слишком, неподъёмно тяжелыми. Или лишает их веса вовсе. Пусть благословение старого Хартленда их не покидает...       Когда Тьюрхан узнаёт, что может лично встретиться с Дивайтом Фиром, приглашённым в Гвилим прочесть лекцию об аурбических интерполяциях, то испытывает самые противоречивые чувства. Дивайт помнит ещё кимерскую эпоху… помнит и то, как жили меры, быту, религии и способу мыслить которых Тьюрхан посвятил всю свою жизнь. В его родной общине по поводу очень многих вопросов давно есть споры. Даже по поводу того, как раньше было принято молиться или употреблять пищу.       Тьюрхан приходит на лекцию, как обычный студент, и выслушав всё, не спешит удаляться.       Ждёт, пока все зададут свои вопросы, а сам наблюдает за Дивайтом, усмехаясь, что их фамилии так созвучны. Фир и Фирр. Fyr и Fyrre. Древний корень, означающий ярость.       - Вы много говорите о жертвоприношениях, мутсера, - обращается к нему Тьюрхан по-данмерски, когда все расходятся. - Но в нынешнем столетии никто не совершал уже серьёзных гекатомб даже в честь Князей. Наибольшими любителями подобного считаются эшмеры и велоти…       Дивайт чему-то хмурится.       Он чуть ниже Тьюрхана ростом, но подавляет и силой, и стремительностью и жестов, и мысли.       - Энергия жертвы - часть школы Изменения, - отвечает он, ещё не выйдя из лекторского тона. - Чтобы изменить что-то, нужно совершить некую работу, потратить некую энергию. Что-то не берётся ниоткуда. В Меретическую Эру и первую эпоху изменений требовалось много. Платили соответственно.       - Вы считаете кровь единственным достойным питанием истории? Свет звёзд, свет Этериуса, пробивающийся сквозь небо, вот что позволяет использовать магию Изменения так же эффективно...       - Чушь. Упрощение. Вы же учёный, Тьюрхан, ваши собственные предки лили кровь рабов и пленников по любому ритуальному поводу. Что позволяет нам дышать? Лёгкие; растения, что очищают воздух; Лорхан, дёрнувший за нить, что привела к созданию Арены; наше упрямство, не дающее свести счёты с жизнью; иллюзия, которой мы питаемся?       - М. Я понимаю. История питается комплексом причин.       Тьюрхан обескуражен; он не ожидал, что Фир знает его в лицо.       И вот лицо самого Фира…       - Да, я читал ваши книги. Увы, очень много допущений, непозволительно много. И я понимаю, что сложно достать материал - люди удивительно плодотворны, когда дело касается уничтожения.       - Мутсера Фир… серджо, - Тьюрхан не уверен в данмерском этикете, но всё же чуть кланяется, сложив перед грудью ладони. - Могу ли я попросить вас одолжить мне пару часов вашего времени? Мои труды несовершенны, а о вашей памяти все говорят лишь обратное. Могу ли я надеяться…       - Можешь, кузен, - усмехается Дивайт. - Ну, так и будешь меня сверлить взглядом?..       Тьюрхан ошеломлён, но Фир не любит проволочек и ненужных дистанций.       Телепортирует дальнего родича к себе в гостиную - Тьюрхан едва ли может поверить, что оказался на Вварденфелле.       Но берёт себя в руки и начинает задавать вопросы, едва успев осмотреться.       Фир предлагает ему суджаммы.       Вечер мог бы быть неплох, если бы Тьюрхан не чувствовал себя так… скованно. Он никогда не был в грибной башне. Чтобы хоть за что-то зацепиться, он ведёт краткий конспект того, о чем Фир рассказывает ему.       И они снова начинают спорить о роли жертвоприношений.       - Я покажу тебе одну вещь, - Дивайт взлетает на верхний уровень так быстро, что Тьюрхан еле-еле за ним поспевает. Рассмотреть все диковины в кабинете данмерского мага тоже не хватает времени; тот идёт сразу к полкам, защищённым мощным стабилизационным полем. Кольцо в небольшой шкатулке источает какое-то древнее, жутковатое притяжение.       Конечно же, Дивайт его использует.       Мир слегка меркнет, а потом комната в Тель Фире растворяется, становясь даэдрическим святилищем…       Поражённый, Тьюрхан озирается.       Дремора сидит на алтаре, устало опершись на здоровенный боевой топор.       - Это лорд Дрегас Волар в самом центре своего позора. Подплан, который ты видишь - святилище Магас Волар. Оно принадлежит семье Фирров. Сам Дрегас Волар - старый данник айлейдов… как это получилось? Ему приносили жертвы, потом он предал своего господина Молаг Бала и в наказание был отдан смертным в услужение. Теперь он - хранитель даэдрического полумесяца.       - И как тебе удаётся удерживать его здесь?       - О, он просто не способен уйти. Аурбическую решетку держат очень старые засовы, крепкие, потому что правильно сработаны. Именно на неё, а не на этого неудачника, я и хотел обратить твоё внимание. Но в целом… Дрегас, подойди.       Дремора смотрит на Дивайта с ненавистью, но встаёт и приближается.       - Покажи ему, кем ты был.       Скалясь в подобии усмешки, Дрегас протягивает руку и касается лба Тьюрхана Фирра. Перед глазами у того проносятся картины начала Первой Эры.       Айлейды поклонялись не только Магнусу, Меридии и Аури-Элю. Ложь, что они не знали дэадра. Были культы страшнее и темнее, и Тьюрхан, содрогаясь, видит себя стоящим среди своих предков на ритуале Разверзания Плоти. Дрегас Волар, даэдрический жрец господина своего Молаг Бала, полумесяцем скорби сжинает души посвящённых Князю жертв, и среди них не только рабы, но и добровольно отдающие себя дети салиачи…        В Храме Предков, как тогда называлась Башня Белого Золота, стоят Десять Предков — священные для айлейдов скульптуры, вмещающие тайную силу, и они отмечены ежегодными дарами из застывшего мозга вражеских магов. Это украшение-жертва. Доказательство силы. Мерид-Нуна не имеет ничего против.       Башню возвели по образу и подобию Адамантитовой Башни. Первым камнем, заложенным в ее фундамент, был Чим-эль Адабал, который, по мнению строителей, представлял собой затвердевшую кровь сердца Лорхана. Ему тоже приносятся подношения.       Теперь Тьюрхан знает, что требовал ритуал поклонения крови.       В видении он творит магию вместе со всеми, и его руки красны до локтя, потому что с них снимают кожу перчаткой - жрец надевает её, а те, чьи ладони теперь способны ощутить дыхание Князя, подносят их к камням душ в короне распятой на железном дереве жертвы.       Все они исцелятся после ритуала, но ритуал жесток.       ...Очнувшись, Тьюрхан только тяжело дышит и опирается о стену. Дивайт поясняет, что Фирры покинули Старый Путь очень давно; их предки смешивались с кимерами и восприняли часть велотийский культуры. Не менее жестокой, но куда более приспособленной к реальному выживанию на Арене.       Основная айлейдская ветвь Фирров давным-давно оборвалась - в Эрокии, когда последних тамошних магов уничтожил Алессианский Орден. Последний известный маг этого рода погиб в Гленумбрийских Вересках. Его дочь, скорее всего, и бежала в Валенвуд.       Дивайт любезно предоставляет записи с подробной генеалогией, которые вёл даже не он сам, а специально нанятое семейство профессионалов. Дивайт жил долго; записи приходили регулярно. Помощи дальним родственникам он особенно не оказывал, но иногда… изредка… мог выкупить кого-то из тюрьмы или сделать щедрый подарок. Анонимно, разумеется.       Тьюрхан не знает, как к этому относиться, потому просто благодарит.       Следует экскурсии.       Рассматривая алтарную комнату, он обнаруживает жуткие вещи - основание той самой аурбической решётки... Чтобы не приносить в жертву новых слуг, Дивайт хранит черепа тех, кого принесли в жертву еще его предки.       Хорошо это? Плохо? Зачем Дивайту пленный дремора?       Что за обряд убил этих людей и меров, что они превратились в вечных стражей его клетки?       - Жестокий и отвратительный, - поясняет Дивайт незаданный вопрос. - После него чёрные кресты так и остаются на костях. Впитывается запирающая магия...       Выяснять, почему - неловко. Тьюрхан чувствует себя скованно. Дивайт подавляет его; приобретённая привычка постоянно сохранять руки чистыми в доме Фира обостряется до болезненности, и Тьюрхан надевает перчатки. Здесь кругом болезненно чисто, но нервные реакции нельзя изменить. Плюс… Корпрусариум. Тьюрхан боится болезней.       В Тель Фир он не вернется, о нет, нет, нет.       Но и другое понимание начинает приходить - неотвратимое, как пристрастие к наркотику.       Из башни Тьюрхан уходит один, унося в кармане копию кольца, аттюнированную на изначальный артефакт Дивайта.       Фирр никогда не думал, что у него могли оставаться ещё родственники - тем более такие. Наверное, хорошо, что Дивайт сохраняет всё это в относительной тайне…       Правильных вопросов ему всё равно не зададут.       Сходство их фамилий было на виду у целого университета, и кто додумался провести параллель? Никто.       Самые видные вещи - самые загадочные.       Тьюрхан запирается в своем кабинете и пишет, пишет, пишет, а потом с такой же болезненной манией проводит полевые исследования. Старается жить так, как жил раньше.       Но через несколько месяцев не выдерживает и всё-таки поворачивает кольцо…       С тех пор раз в месяц лорд Дрегас является ему и позволяет себя спрашивать - обо всём, что тот может знать и помнить.       Книги Тьюрхана становятся изумительно “живыми”. Пестрят подробностями, за которые его ругают куда больше, чем за те, что он когда-то додумывал, опираясь на обрывочные источники… и это логично.       Тьюрхан пытался адаптировать прошлое под понимания настоящего.       Но прошлое жило совсем другими идеями и смыслами, и представленное вот так, неприкрыто, кажется диким и абсурдным.              Ему снятся люди-птицы древнего Нибена.       Ему снятся перья, которыми обрастают руки; горящие книги; мудрецы, ставшие наставниками детей бывших рабов, и бесконечная, безжалостная, растянувшаяся на тысячелетие месть.       Последний том серии, “ПостСкриптум”, так и не выходит в печать.       Тьюрхан передаёт рукопись своему другу и пропадает куда-то; а профессор, прочитав только первые страницы, приходит в ужас.       Книга полна какой-то жуткой, потрясающей достоверности.       В ней почти ничего, кроме фактов геноцида. Сперва айлейдами - людей, потом людьми - диких эльфов. Вывод, к которому приходит Тьюрхан, неутешителен и пугающ - ни одна раса не проваливается вникуда. Короли салиачи были недальновидны, рассорившись и не сумев подавить восстание, но чародеи…       Никогда нельзя давать чародеям поверженного народа воспитывать своих детей - семена, упавшие в напитанный кровью перегной, породят хищные растения до самого неба.       Дивайт так и не рассказывает ни о Васре, ни о том, чья ещё кровь в жилах Тьюрхана. Иногда что-то лучше просто не знать.