Назови меня своим именем

This is how it’s gonna be This is what you’ll think of me It’s going down like I told you This is how it’s gonna be I’ll be the last man standing here I’m not going anywhere It’s going down like I told you I’ll be the last man standing here What you gonna do? I’m gonna rock you I’m dangerous, so dangerous I’m the baddest mother up in here And I’m about to make it clear It’s going down like I told you Royal Deluxe — Dangerous

      Рид знал, что собирается заняться самодеятельностью, за которую его никто по головке не погладит, а, возможно, в личном деле появится очередное взыскание. Но он чувствовал нутром, что убийство Маргарет Суон как-то связано с деятельностью клуба, а не с личными мотивами. Стоило бы, конечно, поискать хозяина, но Гэвин был слишком занят анализом бухгалтерских документов и данных из налоговой (Коннора он загрузил этой же работой лишь для того, чтобы жестянка не отсвечивала и не мешала). Ради этого пришлось сделать парочку звонков, выслушать тонну справедливого дерьма о том, какой он мудак, дать три обещания больше никогда не звонить (естественно, брехня всё это) и пару раз унизиться — всего-то! Кишки скручивало от сладкого предвкушения деятельности. Из бумаг следовало, что клуб еле сводит концы с концами, хозяину — мистеру Смиту — пришлось перезаложить его, чтобы покрыть предыдущие ссуды. А вот управляющий — мистер Тимоти Гарнер — не так давно прикупил новый автомобиль и сделал еще несколько значительных покупок. Вставал вопрос: откуда деньжата?       Гэвину так часто приходилось видеть подобные схемы, что загадка крылась лишь в том, чтобы определить какой именно незаконной дрянью занимается управляющий в обход хозяина: толкает дурь, держит подпольный бордельчик или казино? Были, конечно, и другие варианты, но первые три — бесспорные лидеры. А значит пришло время сходить в бар и проверить всё самому.       “Райские кущи” был одним из сотен клубов Детройта, где люди могли потешить себя иллюзиями исполнения желаний, нужности и желанности. Рид недовольно подтянул слишком узкие джинсы и чуть одернул простую черную футболку с винтажным принтом. Шмотки остались еще со времен колледжа, когда ему нравилось таскаться по клубам и цеплять там парней и девушек на одну-две ночи. Но сейчас он расследовал дело, пусть и неофициально, пусть и без прикрытия. Он давно привык работать один. После Роди иметь напарника не хотелось. Он уже проебался достаточно, второго раза не будет. Тот факт, что у него теперь вроде как есть напарник, дело не менял. Он все равно был куклой с заменяемыми частями. Маленький глупый Пиноккио, жаждущий, чтобы все вокруг думали, что он живой. Вот только нихрена он не живой. И эта лицемерность заставляла Рида кипеть хлеще, чем вулканические котлы.       Гэвин скучающим взглядом шарил по залу, подмечая мелкие детали, запоминая подозрительные лица, осматривая девочек-официанток (и не только по долгу службы). Управляющего Гарнера на месте не было, как и Хилари Коннели, и это только играло на руку: можно было поотираться у бара и поболтать с официантками и барменом.       — Виски, двойной, — скомандовал Гэвин, плавно оперся о барную стойку и ухмыльнулся, на пробу стреляя глазами в бармена.       — Сию секунду, — алые, словно напомаженные губы бармена растянулись в улыбке, в уголках которой притаился интерес.       Бинго, подумал Рид. Теперь осталось развязать язык этому кладезю информации.       — Этот урод подкатывает свои сморщенные черносливины к каждой девчонке в баре. Не удивлюсь, если это он кокнул Марго!       — У вас тут кого-то убили? — удивленно-заинтересованно спросил Рид, — Никогда не видел трупов!       — Да я тоже не видел, — рассмеялся Том и подлил еще виски Риду. — Её Хилари нашла. Потом еще полдня показательно ревела и в итоге Гарнер разрешил ей не приходить на смену. А все прекрасно знали, что она Марго возненавидела чуть ли не с первой минуты, когда та пришла сюда работать.       — Вау, у вас тут прямо страсти кипят. У нас на работе самое занимательное, что может произойти, это сломавшаяся в кафетерии кофеварка.       — А кем ты работаешь? — бармен томно взглянул из-под своих белесых ресниц.       — Да бумажки в офисе перебираю, занимаюсь логистикой. И я серьезно, самое страшное, что происходило у меня на работе за последнюю неделю — начальник потерял свою любимую ручку и орал весь день на всех. Мне нравятся рассказы про твою работу. И твой голос. Его можно слушать вечно, — фразу про голос Рид произнес чуть с хрипотцой.       — И что ты хочешь услышать?       — Можешь еще немного пожаловаться мне на своего босса, — улыбнулся Рид.       Но Тома отвлекли посетители и он, виновато улыбнувшись, принялся их обслуживать.       Рид решил еще раз немного осмотреться и обдумать услышанное: и управляющий, и танцовщица, нашедшая Марго, врали. И это не открытие — все врут. Но что эти двое скрывали?       Внимание вдруг привлекла шикарная блондинка с ногами от ушей и бюстом идеальным, как школьные глобусы. Эта красотка уже несколько раз подсаживалась за разные столики, заказывала мужчинам и иногда женщинам выпивку, но так ни с кем и не уходила, лишь угощала гостей коктейлями и плыла сквозь марево из искусственного света и дыма дальше, словно валькирия над полем брани. Это было по меньшей мере подозрительно.       — Слушай, если тебе так нравится мой голос, возможно, ты не прочь дождаться конца моей смены и послушать что-нибудь, содержащее в себе в основном звуки “а-а-ах” и “о-о-ох”? — наклонился почти впритык к Риду Том.       — Заманчивое предложение.       — За счёт заведения, — Том поставил перед Ридом стакан с виски, облизнул свои красные губы и вернулся к обслуживанию клиентов.       Гэвин рассеяно отодвинул выпивку чуть правее себя и вернулся к созерцанию посетителей и персонала. Блондинка всё ещё курсировала между посетителями. Рид еще раз взглянул на последний столик, к которому она подходила и увидел кое-что весьма интересное: он пустовал, а девушка, сидевшая там недавно, отрывалась на танцполе так, словно была под убойной дозой какой-то наркоты. Это было занятное совпадение.       Рид соскользнул с барного стула, зацепил левой рукой стакан с виски, залпом опрокинул в себя и направился погулять по танцполу и недалеко от столиков — стоило чуть ближе познакомиться с грудастой красоткой. Через некоторое время ноги чуть подкосились, по телу пронеслась волна жара и в затылке защекотало — захотелось смеяться и танцевать, прижиматься горячим телом к кому-нибудь, чтобы его гладили и ласкали. Гэвин грязно выругался и резко развернулся в сторону уборных. У него не так много времени, прежде, чем эта дрянь его накроет. Чёрт, как он мог так бездарно проебаться!? Словно только вчера пришел в полицию, словно впервые в клубе и не знает золотого правила о том, что выпивку оставлять без присмотра нельзя. Мысли лихорадочно путались и извивались в мозгу горячими змеями. Обхватывали мозг леденяще-горячими кольцами и вкруговую ползли дальше по телу.       — Чёрт, чёрт, чёрт, — Гэвин чуть не выронил телефон в грязный толчок, лихорадочно разблокировал экран и, засунув гордость и раздражение подальше в задницу, набрал номер, — Слушай внимательно, — начал он без предисловий, — дуй в “Райские кущи”, я под какой-то наркотой и понятия не имею что это, и какую хуйню буду творить под этим дерьмом. В больницу не звонить, меня туда не тащить. Делай, что хочешь, но доставь домой. Адрес найдешь в личном деле. Поторопи свой пластиковый зад, пока расследование не сорвалось, и не свети диодом и своими тупыми шмотками.       Думать о том, что он поступил как распоследний феерический тупой мудак, Рид уже не мог, стало так хорошо. Всё вокруг словно сверкало в фиолетово-лиловой дымке, приглушенная музыка с танцпола капала за шиворот.       Первым желанием было сбросить звонок. Но Рид бы не стал звонить среди ночи, если бы ситуация не была действительно плохой. После короткого разговора, где Коннор только и успел, что два раза угукнуть, стало понятно, что ситуация у детектива не просто плохая, а катастрофическая. Коннор вызвал такси еще после фразы про наркоту. Пришлось немного “проапгрейдить” машину, чтобы обойти скоростные ограничители и добраться максимально быстро. Коннор был собой недоволен: ему пришлось нарушить закон. Но еще больше он был недоволен больным кожаным ублюдком, которого ему дали в напарники: какого чёрта он делал на месте преступления? Не говоря уже о том, какого чёрта он вмазался неизвестной дурью? Как только это расследование закончится, он поставит перед Фаулером первый в своей жизни ультиматум: или Риду дают другого напарника, или Коннор переходит в другой отдел. Они совершенно несовместимы! Ставить их в пару — пытаться засунуть красный треугольник в голубой круг.       Том тихо матерился сквозь безупречную улыбку. Он рассчитывал на многообещающее окончание смены, на чужой член в своей заднице, горячие широкие ладони хорошенько ему отдрачивающие, выжимающие досуха, на грязные глубокие поцелуи. Вместо этого Гэвин опрокинул в себя чужой виски с дурью и теперь извивался на танцполе. Чёртов клерк не казался таким уж горячим, да и секс-символом года не был, но сейчас Том хотел разбить бутылку дорогого рома о чью-нибудь голову, и увести нового знакомого в подсобку. Проблема заключалась только в том, что бар был забит, а Скот, скотина, и не думал появляться в свою смену и помогать в самый пиковый по наплыву посетителей момент. И пока Том возился с коктейлями, какой-то крепкий мулат прижимался сзади к Гэвину, размашисто облизывая его ухо, а сам он прижимал к себе какую-то рыжую девку. Они словно спаривающиеся змеи обвивали друг друга тесно и жарко. Том уже почти закончил с заказами и собирался дернуть кого-то из девочек, чтобы они подменили его, а он мог заняться новым знакомым, как всё пошло не по плану.       Какой-то хлыщ в идеально белой рубашке и брюках, о стрелки которых можно было порезаться, бесцеремонно вырвал Гэвина из клубка ног, рук и языков и попытался увести.       Это было мерзко. И ещё как-то. Но второго слова Коннор подобрать не мог, лишь раздосадованно фиксировал новые ошибки в работе своих систем. Так что пришлось схватится за слово мерзко. Коннор решительно шагнул на танцпол и прошёл прямо к Риду.       — Нам пора, — Коннор мягко подхватил Рида за предплечье и попытался вытащить из горячей круговерти тел.       — Ты? Потанцуй со мной, пиноккио! — зрачки затопили радужку, улыбка была слишком широкая и кривая.       — Нам пора, — Коннор замялся — не может же он назвать его детективом — подумал секунду, а потом продолжил, — Рид, нам пора домой.       Рид закинул горячие руки (Коннор зарегистрировал температуру в 37,2 градуса) на плечи андроиду, привстал на носочки, уткнулся горячими губами куда-то между шеей и ухом и прошептал:       — Давай, потанцуй, Пиноккио. Ты же так хочешь быть живым мальчиком! Живые мальчики танцуют. Давай же, давай.       Рид прижался к Коннору и качнулся всем телом, размашисто огладил спину, лизнул ухо. Это было ужасно, и ещё как-то, но слова терялись, так и не выползая на свет, словно ему нужно было самому придумывать их к тому, что он еще не испытывал. Рид и так не вызывал в Конноре теплых чувств, а сейчас, когда из-за его действий система сыпалась ошибками, хотелось отлепить человека от себя и приложить о грязный пол.       — Рид, нам пора, — Коннор опять попытался потянуть Рида к выходу. Да что он за дрянь такую принял? Надо было разбираться с этим и немедленно. Решение пришло быстро — нужно было просто проанализировать слюну Рида. Но Коннор не очень хотел, чтобы Рид плевал ему в лицо, а заставлять его сплевывать на ладонь и потом проводить анализ в такой толпе не хотелось, так что вариантов оставалось маловато.       Коннор нахмурился, глядя на улыбчивого и поплывшего Рида, который пытался втянуть его в танец, и решился.       Рид почувствовал, как его губ коснулись чужие, как мягкий теплый язык коснулся нёба, мягко провёл по нему и попытался исчезнуть также быстро, как появился. Но разгорячённое тело хотело, чтобы его ласкали, чтобы к нему прикасались, целовали, облизывали. Хотелось самому касаться, прижиматься, облизывать. Музыка вибрирующими волнами проходила сквозь него, вокруг сияла и вспыхивала искрами золота фиолетовая дымка, люди вытягивались до самого потолка и мягко покачиваясь, как змеи, опускались вниз, их длинные гибкие руки были повсюду. Гэвин потянулся сам, не позволяя прервать поцелуй.       — Змеи… Они змеи... Обвивай меня, — пробормотал он в чужие губы.       — Хорошо, только пойдём со мной.       Бессвязный шёпот Рида вывел Коннора из какого-то странного, доселе не испытанного состояния: словно у него все чёртовы программы, даже фоновые, просто зависли, оставив работать только тактильные датчики. Он даже не сразу сообразил, что следует запустить анализ. Несколько десятков отчётов о нестабильности были проигнорированы и отложены для последующего анализа.       Рид доверчиво прижимался к Коннору, прикасался шепчущими бред губами к плечу, щеке, поднес ладонь к губам.       Коннору вновь пришлось взломать системы такси.       Как только дверь за ними захлопнулась, Рид попытался вновь поцеловать Коннора. При этом он постоянно что-то бессвязно бормотал про змей, просил пить с ним фиолетовый туман и ловить языком золотые искры.       — Детектив, вы понимаете, что делаете? Вы узнаете меня? — Коннор попытался отстраниться.       Лицо Рида всё больше и больше теряло осмысленность, глаза покраснели, кожа побледнела, его немного трясло, из постоянного приоткрытого рта текла тонкая струйка слюны. Это было отвратительно. Коннора передернуло от омерзения.       Вопрос потонул в бессвязном бреде и Коннор решил, что всё это дерьмо ему надоело. Он, четко рассчитав силу удара, мягко ударил Рида по затылку и отнёс в спальню. Очень хотелось уехать домой к Хэнку, бросить вещи в стирку и долго стоять в душе. Хотя его корпус не мог быть настолько грязным, насколько это ощущалось. Но уезжать и подвергать жизнь детектива опасности он не имел права. Так что времени было более, чем достаточно, чтобы не только провести анализ биологического материала детектива, но и разложить его на химические формулы, выявить все возможные действия наркотической дряни на организм человека. По крайней мере кое-какие эффекты он прекрасно разглядел и записал сегодня. О том, как Рид завтра будет реагировать на присутствие Коннора у себя в квартире и сколько от произошедшего помнить, Коннор решил не думать вовсе.