одиночество.

Арсений приехал на мероприятие, которое его позвали вести, почти на час раньше. Техники еще проверяли оборудование на сцене, гостей не пускали, а гримеры носились по площадке со скоростью пули, стремясь успеть ко всем приглашенным звездам. Арс присел на край сцены и пробежался по списку гостей. Кого-то он знал, кого-то видел впервые — концерт был посвящен молодым исполнителям и группам Санкт-Петербурга. — Арсений! Он поднял голову и увидел Дмитрия, организатора концерта, который вел к нему… Илью Соболева? У Арса пробежали по спине неприятные мурашки; с той самой встречи в Пашиной гримерке они больше не общались и не пересекались, разве что в инстаграме друг друга молча лайкали. И сейчас он не знал, как стоит себя вести. Знает ли Илья про их отношения с Пашей? Ревнует ли? Или ему давно плевать? Соболь шел к нему с привычной ухмылочкой, и по ней был непонятен ответ ни на один из вопросов в голове Арса. Когда они поравнялись, Илья протянул руку, и Арс хмыкнул. — Не переживай, в этот раз чистая, — усмехнулся Соболев. Обстановка слегка разрядилась. — Арсений, Илья, вижу вы знакомы. Илья будет вести на основной сцене, ты за кулисами и среди гостей на камеру, как договаривались. В сценарии прописано, когда мы включим Арсения на экран, это будет в больших паузах — перед этой, этой и этой группами, — Дмитрий показывал названия в сценарии, который Арсений держал в руках. — Если что-то пойдет не так — Илья знает, что делать. Я побежал, если что, звоните. Попов проводил его взглядом и постарался не думать о том, что Соболев постоянно оказывается на шаг впереди. Они остались наедине. Несмотря на шум вокруг, между ними повисла напряженная тишина, от которой, похоже, обоим было неловко. Арсению точно. Он думал, что Илья будет язвить, стебаться или пошло шутить, как он делает это обычно, но тот был непривычно серьезен. Вчитывался в свой сценарий, покусывал нижнюю губу; лицо его не выражало никакого волнения, было спокойным и сосредоточенным. Так вот каким видел его Паша вне съемок. Арса подмывало спросить что-нибудь про их прошлые и нынешние отношения. Про тот случай в гримерке. Про то, почему они расстались и имеет ли к этому отношение Ляйсан. Паша по-прежнему был для Арса загадкой; он не понимал, что происходит у Воли в голове, что ведущий хочет от их отношений и воспринимает ли Попова вообще всерьез. Воля то ревновал Арсения к любому гостю, на которого тот смотрел дольше двух секунд, то крутил пальцем у виска на предложение увидеться после Пашиных съемок. «С ума сошел? А если нас засекут? Нет, я приеду к тебе завтра сам». Паша дико боялся быть пойманным и при этом набрасывался на Арсения в любом темном углу Главкино. Его логика работала странно: Паше к Попову приставать можно было, но любая инициатива Арса пугала его до чертиков. Это заботило его и смущало. А еще было обидно. Соболеву, видимо, позволялось подвергать их риску быть пойманными, а Попову такой роскоши Паша не дал. И Арс видел в этом некий тайный смысл, который пока не уловил или не хотел признавать. Соболев, как назло, даже не смотрел на него, и невзначай завести разговор не получалось. Он был полностью погружен в сценарий, пока не услышал вибрацию телефона. Достав телефон из кармана и увидев имя звонившего, он странно усмехнулся и посмотрел Попову в глаза. — Да, Паш, — и отвернулся так, чтобы его не было слышно коллеге. Арс сжал кулаки и уставился взглядом в сценарий, тщетно пытаясь уловить обрывки разговора. Через пару минут Соболев подошел к нему и сел совсем рядом. — Паша сказал, чтобы я тебя не обижал. Разве я тебя обижаю? — совершенно серьезно поинтересовался он. Попов обреченно вздохнул — началось. Молчаливый Соболев нравился ему больше. — Он звонил, только чтобы это сказать? — приподнял одну бровь Арс. Илья рассмеялся. Да так заразительно, что Попов невольно улыбнулся. — Ты такой забавный, — сказал вдруг Илья. Наверное, со стороны это выглядело странно. Соболев своими шоколадно-коньячными глазами внимательно и даже с каким-то восхищением рассматривал удивленного Арсения, у которого на губах застыла легкая непонимающая улыбка. И тут Арсения прошило искренностью. Он мог назвать это чувство только так и никак иначе. Илья искренне восхищался им. Искренне рассматривал его. Искренне видел его, а не оболочку, образ или отражение своих ожиданий. Это не было похоже на сканирование или изучение, не было попыткой залезть в душу, заглянуть под маску. Соболев просто видел, потому что хотел увидеть. Все напряжение, зависть, злость внезапно ушли. И Арс понял, за что Илью так любят и почему он притягивает к себе: было ощущение, что он видит его таким, какой он есть на самом деле — отдельного человека, а не проекцию своих ожиданий, желаний и ценностей. — Ты тоже, — только и смог выдавить из себя Попов, не в силах оторвать взгляд от Ильи. — Ну ты и педик, Арсений, — засмеялся Соболев, и Арс покачал головой. — Не подлизывайся так очевидно. — Я не п… — начал было возмущенно Попов, но Соболев только махнул рукой. — Не надо пытаться мне понравиться. Мы с тобой не обязаны дружить. — Да я и не пытаюсь, — Арс отвернулся и снова посмотрел в сценарий. Внутри внезапно начала закипать злость. Да кто он такой!.. — Зачем мне дружить с человеком, который ведет себя, как пятнадцатилетний подросток? Соболев лишь усмехнулся. — И вообще, знаешь, что? — Арс продолжил заводиться, он положил сценарий на сцену, встал и повернулся всем телом к Илье. — Ты меня бесишь. С самой «Битвы за эфир» бесишь. Я прекрасно знаю, как ты добился там победы, ваши отношения со Школьником только ленивый не обсуждал. Спишь со всеми за эфиры, да? Ростом и харизмой не вышел, так рот в ход пустил? — В груди кольнуло от осознания, что он пользуется словами Матвиенко, но сейчас было не до этого. Он сделал еще шаг вперед к Илье и навис над ним. — То, что ты был у Воли раньше меня, не дает тебе права издеваться надо мной. Перестань лезть в наши отношения, и я, так и быть, оставлю твое лицо целым. Арс смотрел на Соболева и тяжело дышал, как бык, которого разозлили красной тряпкой. Его взгляд застилали эмоции, и в них было больше неловкости и раздражения из-за нее, чем злости на самого Илью. Когда он понял, что ногти слишком больно впиваются в кожу, а сам он уже почти прижал Соболева к сцене, его вдруг отпустило. Он отошел на два шага назад и попытался успокоить дыхание. Арсений не понимал, что на него нашло. Высказывать свое недовольство он не умел, точнее, думал, что не умеет; со всеми он старался держаться одинаково интеллигентно и спокойно, в конфликтах вечно сглаживал углы и всех успокаивал. А тут неожиданно взорвался с одной фразы, брошенной не особенно важным в его жизни человеком. Захотелось извиниться, но это выглядело бы глупо, поэтому он просто молча поджал губы и вернулся на свое место. — Кажется, Паше не о чем волноваться, — спокойно произнес Соболев, не отрывая взгляда от своего текста. Арс прикусил губу. Следующие десять минут они просидели в полной тишине, и Попову внезапно было комфортно в ней. Соболев явно не относился к любителям драмы, коими были Воля и Матвиенко и к которым Арсений привык, и не нужно было домысливать, что сейчас творится в его голове — скорее всего, Илья вообще уже думает о чем-то другом. Когда Дмитрий позвал его с другой части сцены, Соболь молча встал и собирался уйти, не глядя на Попова. Тот уже набрал в легкие воздух, потому что не мог себе позволить не извиниться, но Илья вдруг повернулся на него: — Если извинишься, я перестану тебя уважать. Ты помнишь, что я веду «Прожарку»? Знаешь, какой момент я ненавижу больше всего? — Какой? — ощущая внезапную неловкость, спросил Попов. — Когда все извиняются перед гостем. Это мерзко. Ты либо говоришь, что думаешь, либо строишь из себя лживого придурка. Не будь лживым придурком, Арсений. Он ушел, оставив Попова в окончательном недоумении. *** Мероприятие прошло хорошо, и Арсений пару раз ловил себя на мысли, что Соболев действительно крутой ведущий. Илья не терялся ни на секунду, постоянно шутил и чувствовал себя на сцене абсолютно свободно. В отличие от Арса: Попов знал, что он больше актер, чем ведущий, поэтому общение с гостями ему давалось с трудом. Тем не менее, в конце вечера он остался доволен собой, как и Дмитрий, который рассыпался в благодарностях обоим ведущим. — Ребята, вы супер! — восторгался организатор, еле стоя на ногах после долгого дня. — Зови еще, Дим, — протянул ему ладонь Илья и похлопал парня по плечу. Парни вместе вышли на улицу, Арс неловко поежился и повернулся на Соболя, чтобы попрощаться. Тот высматривал свою машину и вдруг сказал: — Тебя подвезти? Повернулся на Арсения и без тени усмешки ждал ответ. — Да… да, спасибо, — кивнув, улыбнулся Попов. — Ой, сотри ты эту улыбочку с лица, — закатил глаза Соболев. — У меня аж мурашки по коже, когда ты так делаешь. — Почему? — недоуменно спросил Попов и усмехнулся про себя, что вызывает у этого непробиваемого парня мурашки. — Ты как маньяк-психопат, который строит из себя галантного джентльмена, а потом в подвале вынимает жертве кишки кухонным ножом и вешает их как гирлянды. Брр, — Илью передернуло, и он засмеялся. — Фу, что за фантазии! — качает головой Арс. — Ну какие гирлянды, Илья. Стены же испачкаются. И он натянул самую коварную улыбку, на какую был способен. Илья задержал взгляд на его лице, а потом ухмыльнулся. — Вот-вот. Говорю же, маньяк. Арсений засмеялся. Этот парень явно видел его насквозь. Маньяком Арс не был, но демонов у него имелось прилично, и он с трудом сдерживал себя, чтобы не выпустить их на волю. Иногда его пугало то, каким сильным может быть желание избить кого-то или размозжить голову обидчику об асфальт. Но его хватало только на сдержанное замечание или завуалированное оскорбление, от которых не становилось легче. Они сели в машину, Арс пристегнулся и услышал вибрацию — вновь звонил телефон Ильи. Тот посмотрел на экран и будто сам был не рад тому, что на нем увидел. — Опять Паша, — зачем-то сказал он и сбросил вызов. — Не будешь говорить с ним? — удивился Арс. — Он будет опять спрашивать про Камеди. Не хочу. Илья завел машину и начал выезжать с парковки. Вызов возобновился, и Соболь отключил на телефоне звук. — А что там… — С тобой я это обсуждать тоже не хочу, — предупредил Илья, обрывая Арса на полуслове. — Ладно, — тот поджал губы и посмотрел в окно. Только сейчас ему пришла в голову мысль, которую он старательно от себя отгонял до этого: Паша уже три раза позвонил Илье и ни одного — Арсению. — Я хочу выступать один, в Камеди я не формат для стендапа, — неожиданно заговорил Соболь, несмотря на то, что еще минуту назад отказывался отвечать. — Антон с Лешей сейчас выступают без меня, и я планирую в будущем совсем уйти из Камеди. Он не хочет, чтобы я уходил, отговаривает меня уже несколько дней. Не может понять, что я не хочу оставаться. Арсений молчал, думая, что на это ответить. — Раньше он был другой, — выждав пару минут, произнес Илья. Арсений повернулся на него и замер, наконец дождавшись, когда они выйдут на эту тему. — Открытый, честный. Делал, что хотел. Ну, почти, — Соболев смотрел на дорогу и в зеркало заднего вида, но Попову казалось, что он просто избегает его взгляда. — В Убойке почти весь костяк знал про наши отношения. Сложно скрывать, что ты с кем-то спишь, когда постоянно ходишь по площадке с засосами и покусанными губами, — он хмыкнул и улыбнулся, вспоминая этот момент с явным удовольствием. Арсений постарался не показывать ревность, но Соболев, похоже, услышал его недовольный шумный выдох. — Если не хочешь слушать, у тебя есть рот, чтобы мне это сказать. Арсений усмехнулся. Этот парень явно не даст ему возможности скрыть свои настоящие эмоции. — Честно? Мне пиздец как интересно расспросить тебя про Пашу, потому что у меня взрывается мозг от него, я не могу его разгадать. Но, естественно, я ревную. Вы были вместе дольше, и даже сейчас он звонит тебе, а не мне. Последнее Попов точно не собирался говорить, но Соболев проявил неожиданное сочувствие. — Хорошо, — спокойно ответил он. — Спрашивай. Арсений впал в ступор. «Блин», — коротко подумал он и судорожно пытался вспомнить, что хотел спросить в первую очередь. — Почему вы расстались? Арс увидел, как изменилось лицо Ильи и поднялась грудь в тяжелом вздохе. Похоже, эта тема волновала не только Попова. Но спустя несколько секунд он заговорил: — Мы с ним крупно поссорились после Баттла-турнира. Я учился на актерском в Питере, подумывал завязать с юмором вообще. Сложный период был. Они и на Баттл меня уговаривали всем составом, потому что нужны были рейтинги. Попов удивился, насколько спокойно Соболев говорит о своей востребованности. Ни капли самодовольства или бахвальства, которые он так часто включает на пошлых шутках. У Арса промелькнула мысль, что своей свободой в юморе он гордится больше, чем рейтингами на ТВ. — Он говорил, что мне на него плевать, что все наши отношения были приколом для меня, попыткой задержаться на телеке. Строго говоря, такие мысли у меня тоже были. Вначале, — он хмыкнул с явным оттенком сожаления. — Но потом я влюбился. В его открытость, доверие, ранимость. — На этом месте Арс понимающе улыбнулся, и Соболь отзеркалил его улыбку. — Знакомо, да? Илья сделал небольшую паузу; Арсений заметил, как улыбка сошла с его лица. — Я пытался его убедить в обратном, но он не верил. Сказал, что если я уеду, то он тоже начнет новую жизнь и сотрет меня из нее. Я не мог спорить с ним вечно, поэтому просто согласился. Он разозлился, драматично хлопнул дверью и ушел. Недели три не общались вообще, я злился, переживал… Потом Паша молча прислал фото, где он с Ляйсан. Я выбесился и переспал с первой попавшейся сексуальной девушкой, которая на меня клюнула. Он глубоко вздохнул. — Наташа? — осторожно предположил Арсений, уже зная ответ. Соболь коротко кивнул. Он замолчал, и Арсений решил задать еще вопрос, желая раскрутить Илью на продолжение. — Из-за этого вы расстались? — Нет, — усмехнулся Соболев, словно ожидал этого вопроса. — Когда я ему написал, что женюсь, ему сорвало башню. Сорвался ко мне в Питер, обивал порог, названивал. Упрашивал все вернуть, клялся, что не может без меня, что Ляйсан — это временное помутнение, попытка что-то себе доказать. — Тут он замолк и сжал руки на руле. Арсений заметил, как раздулись его ноздри. Он внимательно рассматривал Илью и боялся перебивать, хотя понимал, что Соболев сам хочет это кому-то рассказать и вряд ли сейчас замолчит. — Я сдался. Мне его не хватало, внезапное отцовство выбило из колеи, хотелось просто забыть обо всем. И с тех пор до 2016 года мы снова были то вместе, то раздельно. Он устраивал скандалы, уходил, потом возвращался и умолял снова быть вместе. В какой-то момент эти ебанутые качели повернулись в сторону «я больше не хочу спать с мужиками, я теперь примерный семьянин», — Соболь заржал, и в его смехе чувствовалась злорадство. — Семьянин, блядь. И у него что-то произошло в голове. Я не знаю, что. Он вдруг повернулся на Арсения и выжидающе посмотрел на него, словно тот мог знать ответ. Арс лишь пожал плечами. — Кризис среднего возраста, может. Самое время. Илья, казалось, задумался — то ли над словами Арсения, то ли о тех временах, когда они с Пашей были вместе. Попов поглядывал на дорогу — его дом уже был недалеко, а узнать хотелось еще много. — Что случилось в шестнадцатом? Соболь посмотрел на него и выпустил смешок: — Как ты относишься к Ляйсан? Арс догадывался, что речь пойдет о ней. — Да нейтрально… Мы виделись-то только на съемках. — Да ладно, скажи честно, что тебя бесит эта сука. Брови Попова дернулись вверх от удивления; ему было странно слышать в адрес Утяшевой такие слова. Но Соболь оказался прав: Ляйсан он все-таки недолюбливал, банально потому, что она имела на Пашу несоизмеримо больше прав, чем он сам. И все же Арс усмехнулся: — Кажется, тебя она бесит сильнее, чем меня. Соболь грустно хмыкнул. — Ненавижу эту тварь, — кинул он. — Впрочем, он Наташу тоже ненавидит. Что логично, в общем-то, — он беспечно пожал плечами, словно не бросался оскорблениями только что. — Здесь поворот? — Ага, — быстро кивнул Арсений, надеясь, что Илья успеет рассказать историю до конца. Соболь ехал медленно, словно и сам этого желал. Илья посмотрел на Арсения и почему-то засомневался. — Ты точно хочешь услышать продолжение? — А почему ты спрашиваешь? Там что-то мерзкое? — усмехнулся он, пытаясь снять напряжение шуткой. Соболь покачал головой. — Нет. Маньяк здесь ты, — он улыбнулся. — Просто ты вряд ли сможешь спокойно воспринимать Утяшеву после этого. — Ну… переживу, выкладывай, — пожал плечами Арсений. Соболь глубоко вздохнул. — В один из периодов, когда его качели кинуло в мою сторону, он позвал меня к ним домой. Мол, познакомитесь, уберем напряжение, будешь частью семьи и все такое. Но его крыло в такие моменты дико по мне. И это даже идиоту было заметно. А Утяшева явно не тупая. Паша ушел к детям на несколько минут, Ляйсан взяла меня за ворот футболки, впилась ногтями до крови и сказала, что если еще раз увидит меня с Пашей, весь шоубиз узнает, что я трахаюсь с мужиками, и она лично искупает меня во всех сортах говна, какие только нароет на меня. Я сказал, что она несет бред, но она молча взяла Пашин телефон и показала нашу переписку, которую он, придурок, не удалил. Несложно догадаться, что после этого я послал Пашу нахер и сказал, что не хочу больше иметь с ним дело. Повисла тишина. Арс сидел в шоке, не зная, что сказать и как реагировать. Он знал, что все эти Пашины попытки нарисовать образ идеальной семьи — дело рук Ляйсан, но чтобы все было вот так… — Мне жаль, — все, что он смог выдавить из себя, пока Илья парковался возле его дома. — Да плевать, — бросил тот, и Арс впервые за вечер ему не поверил. — Теперь это твои проблемы. Арсений понял, что он прав. И его слегка передернуло от этого осознания. — Но вы ведь до сих пор общаетесь, — вспомнил Попов их созвон и злополучную гримерку в Главкино. — И не только, судя по тому, что я видел. Илья рассмеялся. — Ну да. Ты думал, Паше будет достаточно одного моего «Отъебись» после всего, что было? Да и мне было сложно просто вычеркнуть его. Я не знаю… — он затих, словно подбирая слова. — Не знаю, это скорее привычка. Мне хорошо с ним, когда он не включает натурала. Это случается все реже. Последние года три с ним почти невозможно разговаривать, в башке засрано, и я догадываюсь, кто ему туда срет. — Он снова зло посмотрел перед собой. — Судя по твоим рассказам, от прежнего Паши не осталось и следа, — грустно констатировал Попов. Соболь серьезно посмотрел на него. — Он сам не знает, чего хочет. Живет в своем идеальном мире и делает вид, что всего остального не существует. Отдаляется от реальности все больше, шутит про то, о чем понятия не имеет. Меня от этой неискренности тошнит, и мне больно видеть, что с ним происходит. Но он сам это выбрал. И будет идти до конца. И бросать на этих качелях его будет постоянно. Поэтому… подумай дважды. Или трижды. Прежде чем окончательно влюбляться в него. — Он посмотрел вперед. — Я тебя не отговариваю от отношений. Мне плевать, правда. Просто это пиздец. И я хотел тебя о нем предупредить. Не знаю, почему, просто не хотел делать вид, что все хорошо, как это делает Паша. Они молчали еще несколько минут, хотя двигатель уже затих. Арсений обдумывал слова Ильи, Илья, видимо, думал о Паше. Наконец, Попов понял, что неловкая пауза затянулась, и взял сумку с заднего сиденья. — Спасибо, что подвез. И за то, что рассказал. Соболев кивнул. — И тебе. Арс открыл дверь и уже поставил ногу на землю, как услышал голос Ильи. — Арсений? Он повернулся. — Ты его любишь? Арс понял, что Илье важен ответ на этот вопрос. Он поджал губы и помотал головой. Выдавить из себя «Нет» казалось невозможным. Илья отвернулся и завел машину, а через минуту уехал, не сказав больше ни слова.