одиночество.

Матвиенко смотрел на дорогу и спорил с Арсом, какой цвет должен быть у тачки, если вокруг ходят зомби. — А я тебе говорю, что красный! — Да ее ж издалека будет видно! Зеленый должен быть, как зомбаки. — С чего ты взял, что зомбаки будут зеленые? А если фиолетовые? И потом, они ж будут думать, что это их лагерь! — Ладно, тогда с какого хрена красный?! — Так это же цвет кровищи! Они решат, что там уже всех сожрали, и не пойдут на красное пятно. Гениально же! Сережа рассмеялся и посмотрел на друга. — Ну ты и идиотина, — добро усмехнулся он. Помолчал немного и спросил: — Как думаешь, Соболев сегодня будет подыгрывать или мешать? Некоторые гости были настроены на помощь парням, другие делали все, чтобы разрушить импровизацию. Это обычно лишь добавляло веселья, хотя некоторым удавалось вывести импровизаторов из себя — и одной из таких была, как ни странно (а может, логично), Ляйсан, топившая Антона на интервью. — Не знаю даже, — пожал плечами Арсений. — Илья сам комик, так что должен вписаться. Другое дело, что мозг у него мыслит в какую-то совершенно ебанутую сторону, это может стать проблемой, — посмеялся он. — Да уж, — засмеялся Сережа. — Дверь из говна, блин… — Это Антошка! — поднял указательный палец вверх Арс. — Не отнимай у него триумф! Матвиенко закатил глаза, но улыбаться не перестал. Впереди замаячили большие буквы «ГЛАВКИНО»; Сережа повернул и посмотрел на часы, чтобы убедиться, что они успевают на съемки. *** Соболев сидел в гримерке и ощущал, как сердце чуть ли не выпрыгивает из груди. Его непривычно трясло и накрывало волнением, и это совсем не было связано с предстоящей съемкой. Он уже поздоровался с ребятами, сдержанно кивнул Арсению и постарался не замечать, как Попов обнимает Пашу за талию. Илья мысленно прокручивал диалог снова и снова, но все еще не был уверен, что правильно подобрал слова. Впервые в жизни он так жестко себя цензурировал, и впервые в жизни он чувствовал, что какой-то разговор действительно для него важен. Перед началом съемки он зашел к Паше в гримерку и едва сдержался от мата, когда увидел Арсения, обеими руками обнимающего ведущего. Тот не сразу заметил его, но тут же убрал руки, встретившись с суровым взглядом коллеги. — Пора гримироваться, — бросил Арс и быстро вышел, проведя Паше по плечу на прощание. Илья сжал кулаки в карманах. Воля, похоже, был взволнован и недоуменно посмотрел на парня. — Соболь, ты какой-то странный, — нервно хмыкнул он и напрягся еще больше, когда Соболев закрыл дверь. — Я хочу поговорить. Илья подошел к сидящему на столе Воле и серьезно посмотрел в глаза; сейчас они были на одном уровне. — Слушаю, — осторожно ответил Паша. Соболев на секунду посмотрел вниз, потом вновь поднял взгляд и сделал глубокий вдох. — Я хочу тебя вернуть. Воля молчал, глядя в ответ удивленно и даже, кажется, неверяще. — Что? — наконец, едва слышно выдавил он. — Я люблю тебя, Паш. Ведущий собирался что-то ответить, но Илья его остановил. — Нет, подожди. Я долго хотел это сказать, так что не сбивай с мысли. Паша кивнул, выжидающе смотря на Соболева. — Я знаю, что ты сейчас с Арсением. И про жену твою ненаглядную я тоже знаю. — Он на секунду сжал челюсти и отвел взгляд, но тут же взял себя в руки и снова посмотрел на Волю. — А еще я знаю, что мы не можем друг без друга. Что ищем любую возможность побыть вместе без лишних глаз. И что если бы мы тогда… — Соболь сделал паузу и вздохнул. — Если бы я тогда не уехал, все было бы по-другому. Паша посмотрел вниз, почти соприкоснувшись лбом с Соболевым. Илья взял его за руку и приблизился губами к его губам. — Паш. Я никогда в жизни не был так серьезен, и мне пиздец как тяжело сдерживать себя от дебильных шуток, чтобы снизить градус. Но я не хочу, чтобы ты думал, что я шучу. Это все правда. Я жалею, что бросил тебя тогда, но сейчас это уже неважно. Мы можем начать заново. Играть по другим правилам. Быть вместе. — А я не жалею, — вдруг произнес Паша, вскидывая голову, и Соболь увидел в его глазах упрек. — У меня чудесная жена и потрясающие дети. У тебя, кстати, тоже. Мне кажется, все сложилось очень даже удачно, спасибо тебе, Соболь. Илья знал, что это сарказм, и отпустил Пашину руку. Он понимал, что его ждет, но все равно не был готов к этому разговору. — Паш, мы через это уже прошли. Сколько раз мы запирались в гримерках, гостиницах, съемных квартирах, чтобы побыть вместе без жен? Сколько раз ты врал Утяшевой, что идешь на репетицию, а сам весь день проводил со мной? — Он поставил руки по бокам от Паши, наклонился и прошипел ему в губы: — А сколько раз ты врал ей, когда уходил к Арсению? — Ну хватит, — выпалил Воля, отталкивая его и собираясь уйти из гримерки. Соболев хватает его за запястье, толкает к стене и прижимает за плечи. — Почему? Почему ты отрицаешь, что тоже любишь меня? Да ты спал со мной, даже когда уже встречался с Поповым! — Соболь перешел на повышенный тон. — Я не отрицаю, — прошипел Паша зло в ответ. — Вот только когда я говорил, что люблю тебя, ты уходил к своей прекрасной Наташе и плевал на мои чувства. Почему я должен поступить иначе?! — Я никогда не плевал на твои чувства! Ты первый нашел женщину и прислал мне ваше идиотское совместное фото, что, забыл? И что я должен был делать после этого? Ждать твоей милости? Чего ты молчишь? Отвечай! Илья не сразу заметил, что Паша его не слушает, а лицо ведущего внезапно стало белым как мел. Воля схватился за Илью и начал медленно сползать по стене вниз, похоже, теряя сознание. — Господи, Паша! — Илья подхватил его, чтобы ведущий не упал, и через секунду после осознания происходящего выбежал в коридор. — Нужна помощь! Скорую! Он вернулся к Воле и вновь попытался привести его в чувства, видя, что тот еще не отключился окончательно. — Малыш, я здесь, все хорошо, — он взял его за руку и не замечал, как у двери уже собрались импровизаторы, Стас и кто-то из администраторов съемок. — Все будет хорошо, только не отключайся, Паш… Рядом присел Арсений и обеспокоенным голосом произнес: — Оксана сообщила врачам, сейчас поднимутся. Что случилось? — Не знаю, мы… разговаривали, а потом он просто начал сползать по стене. Я не знаю… не знаю, — повторял Илья, крепко сжимая Пашину ладонь и придерживая его голову. — Давай перенесем его на диван… Попов видел, что Илья чуть ли не такой же бледный, как Воля. У Соболева дрожали руки и голос, и он не сводил глаз с лица ведущего. Когда они уложили Пашу на диван, тот совсем отключился, но Илья продолжал с ним говорить: — Все будет хорошо, малыш, мы тебя откачаем, это просто обморок… Арсений успел удивиться, что Соболев совсем не переживает о том, что подумают окружающие, когда подошли врачи и попросили расступиться. Пока они осматривали ведущего, Илья стоял рядом и до побеления сжимал руки, сложив их в замок и не отрывая взгляда от Пашиного лица. Между тем у дверей уже началась самая настоящая паника. — Боже, у нас же уже вся съемочная группа готова… — Стас, не будь таким бесчувственным козлом, Паше плохо! — возмущалась Оксана, покусывая от волнения губы. Антон был бледный и прикрывал ладонью рот, Дима старался сохранять спокойствие, но по глазам было видно, что он сильно нервничает. Сережа подошел к Арсу и взял его за предплечье. — Что случилось с ним? — обеспокоенно спросил он, переводя взгляд с Ильи на ведущего. — Не знаю, Илья сказал, что он упал в обморок, когда они разговаривали, — сглотнув комок в горле, ответил Арс. Он чувствовал, как внутри все сжалось от страха, и оперся рукой о плечо Сережи. Попов всегда умел держать себя в руках и обычно это он успокаивал всех вокруг, но сейчас сердце выпрыгивало из груди, а мозг не соображал, как себя вести. — Все будет хорошо, — вдруг тихим спокойным голосом сказал Матвиенко и погладил его по спине. — Наверняка это просто переутомление. Арс посмотрел ему в глаза и слабо улыбнулся. От поддержки Сережи стало немного легче. — Истощение, похоже, — словно в подтверждение Сережиных слов произнесла молодая девушка, посмотрев на собравшихся, — нужно поставить капельницу и пару дней полежать в стационаре, провести обследование, чтобы исключить патологии. Боюсь, что съемки он не потянет. Врачи всегда дежурили возле павильона, поэтому были в курсе напряженного графика съемок и его последствий. Пока Стас решал, что делать со зрителями и съемочной командой, врачи уже понесли Пашу в машину. — Ты едешь? — быстро спросил Соболев у Арсения, растерянно оглядывая гримерку и ища Пашины вещи. Попов замешкался всего на секунду и кивнул. Посмотрел на Сережу, тот похлопал его по плечу и отошел, пропуская парней вперед. Они залезли в машину скорой, и Илья снова взял Пашу за руку. Арс завороженно смотрел на них и не решался прикасаться к Воле. Ему казалось, что это будет неправильным, что только Илья сейчас имеет на это право. Наконец, через десять минут Паша начал приходить в себя. Илья тут же облегченно выдохнул и слабо улыбнулся: — Привет, истощенный. Как себя чувствуешь? — Я в раю? — усмехнулся Паша, переводя взгляд с Соболева на Арсения. — Многовато ангелов вокруг. — Плохая шутка, значит, ты еще не очнулся, — хмыкнул Илья и прижал его ладонь к своим губам. Он не заметил, как Паша нашел руку Арсения и слабо сжал ее пальцами. — Че случилось-то? Ничего не помню, — хрипло спросил Паша и откашлялся. — Кроме того, что ты на меня гнал, пока я не отключился, — повернулся он к Илье. Арс поднял брови с немым упреком. — Ой, ну хорош. Мы просто говорили. Ничего криминального, — тут же успокоил Арсения Соболев, хмурясь. — Не надо на меня так смотреть. — Гнал-гнал, — продолжал жаловаться Паша. — До обморока меня довел, посмотри. — Паш, прекрати, — серьезно выдавил из себя Илья. — Врачи сказали, что у тебя сильное истощение, — поспешил вмешаться Арсений. Парни перестали смотреть друг на друга и повернулись на него. — И нервное, и физическое. Ты когда спал последний раз? — Вчера. Часа два, — ответил Паша, снова закрывая глаза. — До этого еще полтора. И до этого… три, наверно. — Засранец, у тебя съемки весь месяц без перерывов были, ты выходной не мог взять? — вспомнив последнюю их переписку, разозлился Соболев. В ней Паша жаловался, что ему некогда даже поесть, потому что съемки и концерты навалились одновременно, и иногда он спит прямо в Главкино. — Вот опять гонит, Арс, ты посмотри на него! — уже засыпая, но продолжая отшучиваться, ответил на это Воля. — Придурок, — едва слышно произнес Соболев и поцеловал его пальцы, которые все еще сжимал, внимательно смотря на лицо ведущего. На щеках Ильи наконец проступил румянец, но пальцы все еще слегка дрожали. Когда Паша снова уснул, Илья огляделся, на мгновение задержал взгляд на руках Арсения и Паши, вздохнул и прижался лбом к своим кулакам, пряча лицо. Спустя пару минут тишины Попов осторожно спросил: — Как думаешь, нужно позвонить Ляйсан? Соболев поднял голову и, похоже, несколько секунд раздумывал над этим вопросом. — Ей наверняка уже сказали, — бросил он наконец и посмотрел куда-то в сторону. Через десять минут они приехали в больницу, Пашу положили в отдельную палату (о чем Соболеву пришлось еще несколько раз настойчиво — с матами — просить), поставили капельницу и привели в чувство. Не успели парни выдохнуть, как на пороге палаты появилась Ляйсан, готовая рвать и метать. Она зашла внутрь, даже не обратив внимания на Илью с Арсением, и провела там не меньше получаса. Все это время Соболев сидел напротив, поставив локти на колени и смотря куда-то в пространство, словно пытаясь вслушаться в их разговор. Дверь палаты щелкнула замком. Утяшева аккуратно прикрыла дверь, потом повернулась на Соболева и презрительно посмотрела сверху вниз. Илья спокойно посмотрел в ответ. — Ты можешь проваливать. Паша в порядке. — Я не собираюсь никуда уходить. Арс отодвинулся, с каким-то священным ужасом наблюдая за этой картиной. Он всерьез опасался, что эти двое устроят тут драку, потому что взглядами друг друга они уже точно уложили на лопатки. — Встань, когда с женщиной разговариваешь, — зло произнесла Ляйсан, надменно задирая подбородок. — Иди нахуй, — с не менее презрительной, чем взгляд Утяшевой, ухмылкой сказал Соболев. — Грязный пидорас, — выпалила гимнастка, наклоняясь и сжимая его футболку на груди. Пальцы у нее, действительно, были сильными и крепко впивались в кожу. — Я тебя с таким говном смешаю, что ни ты, ни твоя фальшивая семья в жизни от него не отмоются, если ты сейчас же не уберешься от моего мужа. — Как-то банально, ты мне этим уже угрожала, — лишь хмыкнул Соболев. Арс поразился его выдержке и стал судорожно думать, как это все прекратить. Илья, между тем, все-таки встал и склонил голову на бок. — Если Паша скажет мне уйти, я уйду. Тебя, тварь, я слушать не буду. Ляйсан залепила ему пощечину; Арс вскочил со своего места, готовясь их разнимать, но Соболев лишь ухмылялся. — Мелкий противный урод, да ты даже на мужика не похож, — выплюнула Ляйсан, все больше распаляясь. — Видимо, Паше нравятся уроды, раз он на тебе женился, — вновь усмехнулся Соболев, и Утяшева уже рванула к нему, как Попов шагнул вперед и поставил между ними руки. — Так, хватит! — пытаясь говорить твердо, сказал он. Ляйсан повернулась на него с недоверчивым прищуром. — Паше плохо, не накаляйте обстановку, если не хотите сделать хуже. — Еще один, — брезгливо поморщилась Утяшева и оглядела его сверху вниз. Арсений пропустил это мимо ушей. — Возьмите перемирие на пару дней. Когда Паше станет лучше, можете хоть переубивать друг друга, но сейчас ему нужно спокойствие. Ваш конфликт ни к чему хорошему не приведет, Паше только хуже станет. Вы этого хотите? Ляйсан поджала губы и снова надменно посмотрела на Соболева. — Хорошо. Но как только он поправится, чтоб ноги твоей рядом с ним не было. Иначе я сотру тебя в порошок, и это, поверь мне, не пустая угроза. — Сделаю вид, что мне обосраться как страшно, — уже ей в спину кинул Соболев. Ляйсан повернулась, но не чтобы ответить Илье. Она вдруг посмотрела на Арса. Тот сглотнул, не находя в ее взгляде ничего хорошего. — А ты какого хрена здесь делаешь? — Не приплетай его, — вдруг встал между ними Соболев, и Попов опешил. — Они хорошие друзья, и только. Не усугубляй все, — серьезно произнес он, уже без ухмылки и презрения. Ляйсан поджала губы, смерила Попова оценивающим взглядом и ушла, не оборачиваясь. Она задержалась возле стойки медсестры, что-то сказала ей, и Соболев поджал губы — наверняка попросила сообщать ей обо всем, что происходит с Волей. — Спасибо, — послышался голос Арсения сзади, и Илья повернулся на него. Он словно уже забыл, что только что выгородил Попова перед Утяшевой, и не сразу кивнул. Они сели обратно на лавку и молчали, пока Соболев не заговорил: — Она натравила на меня каких-то уродов. Они меня избили — несильно, сказали, что это первое предупреждение. Тогда, в 2016. Видимо, мы с Пашей хорошо скрывались, раз я еще не инвалид, — нервно хмыкнул он, глядя на дверь палаты. — Теперь она и меня бесит, — так же нервно усмехнулся Попов, с трудом переваривая услышанное. Натравила на Соболя гопников, чтобы они его побили? Сюр какой-то. — Она будет бороться за него до последнего, — повернулся Илья на Арсения. — Пока не останется кто-то один. Допускаю, что она и Пашу грохнуть может, чтобы никому не достался. Когда дело касается их идеальных отношений, у нее едут мозги. — Он хмыкнул, вновь поворачиваясь к двери. — Спроси как-нибудь Пашу, как она ему фингал поставила, чтоб он не пошел на вечеринку Камеди. Все равно у меня отсиживался потом весь день. Арсению показалось, что с этого момента он вообще перестал понимать, что происходит вокруг.