Фотосет для двоих

— Антон, встань позади Арсения, — слышал Шастун, как в тумане, — и обними его правой рукой. Антон выполнял команды, а сам трясся, как осиновый лист. Арсений накрыл обеими руками руку Антона и прижал её к себе. Чувствуя, как тот дрожит, Арсений решил, что он до сих пор волнуется, и погладил его по предплечью, желая успокоить… да и погладить тоже. Его Антошка стоял так близко к нему, прижимался так доверчиво, будто прятался от опасности за его спиной… Арсу хотелось загородить его собой от целого мира. Антон же был очень рад, что большая часть его тела скрыта от объектива камеры за телом Арсения, потому что… ему тоже было что скрывать. Впрочем, почему тоже? Арсений гордо и спокойно демонстрировал свой возбужденный член сквозь ткань трусов, а вот Антон не мог смириться с тем, что и его плоть отреагировала на мягкие прикосновения и прожигающий взгляд Попова. Досмотрелся, блин, доволен?! Арсений был доволен. Он стоял, спокойный как слон и прекрасный, как греческая статуя. — Обними Арса за талию левой рукой и выстави левую ногу вперёд. Прижмись чуть ближе к нему, свободней, Антон. Арсений, так держать, у тебя всё отлично! — распоряжался фотограф. Ну вот и всё, пиздец, приплыли, — подумал Шастун. — Сейчас Арс почувствует мой стояк и решит, что я гей, — к каким последствиям может привести такой вывод Попова, Антону думать не хотелось вообще. Тем не менее в позу вставать нужно было всё равно, и Антон нехотя прижался пахом к бедру Арсения и обнял его второй рукой. Из-за разницы в росте губы Антона были рядом с ухом старшего мужчины. Арсений чувствовал его учащённое горячее дыхание, слышал гулкое биение сердца в груди и, естественно, ощущал ногой его твёрдый член. Боже, у его мальчика встал на него! Об этом Попов не мог даже мечтать. Он ехал на фотосет с надеждой вдоволь налюбоваться на обнажённого Антона, запечатлеть в памяти каждую клеточку его прекрасного бледного тела, запомнить все родинки, чтобы потом вспоминать по ночам, воссоздавая в памяти любимый образ, но надеяться на такую реакцию Тоши на него самого — нет, это было бы слишком прекрасно, чтобы быть правдой! Разбудите меня кто-нибудь, ущипните, укусите. — Отлично, а теперь повернитесь лицом друг к другу, Арсений, твоя рука у Антона на щеке. Смотри на него со страстью — да, вот как сейчас смотришь, ничего не меняй, молодец! — радовался фотограф тому, как быстро Попов схватывал идею. — Тянись к нему, как будто хочешь поцеловать, а ты, Антон, смотри так, словно колеблешься, и не разобрался еще в своих чувствах! Как будто его надо было уговаривать! Шастун стоял, не разобравшийся в своих чувствах и охреневающий от происходящего. Информация сваливалась на него так быстро, что он не успевал обрабатывать её. Сначала формат фотосессии — ну да ладно, тут он сам виноват, прокосячил с контрактом. Потом свалившийся как снег на голову стояк Арсения, причем стояк на него! И в довершение прекрасного дня — его собственный член, вставший в ответ на ласку Попова, не спросив разрешения хозяина. Остановите планету, я выйду здесь. Арсений в своих чувствах разобрался давно, вот только Шасту признаться в них не решался. А сейчас они стоят, прижавшись друг к другу, а фотограф не переставая щёлкает вспышкой и носится вокруг них, как спутники вокруг Марса. Антон такой горячий и возбуждённый, и не может быть никаких сомнений в том, почему он возбуждён. Арсений не верит своему счастью, но счастье стоит перед ним, в его объятиях, и смотрит на него своими невозможно-зелёными глазами. Попов облизывает губы и прикусывает их, чтобы сдержать улыбку. Антошка. Возбудился. От него! Офигенно. Охуенно! — Стоп, снято! — раздаётся довольный голос фотографа, — парни, вы молодцы! Отлично поработали, мы закончили. Материалы фотосессии, как договаривались, сможете забрать через неделю. Гонорар вам перечислят на карточку в течение трёх дней. Одевайтесь, отдыхайте, а я пойду покурю. Хлопнула дверь студии, но никто из них не двинулся с места. Антон не спешил отстраняться от Арса, и они стояли рядом, соприкасаясь голыми плечами, с переплетёнными ногами, и боксеры были единственной преградой между ними. Антон смотрит в глаза Арсению, у Антона в глазах много вопросов, но встречный взгляд мужчины даёт ответ на главные из них. Антон читает, как в открытой книге: «Да, я тебя безумно хочу. Да, уже очень давно. Да, я вижу, что ты меня тоже хочешь. Да, я от этого счастлив». — Да, — произносит Антон одними губами, и в этот момент губы Арсения прижимаются к его. Арс кладёт руку ему на затылок и с силой притягивает к себе. Из груди Антона вырывается сдавленный стон. Пальцы мужчины зарываются в светлые волосы, голова парня идет кругом. Он обнимает Арсения обеими руками, потому что, черт возьми, он тоже так давно хотел это сделать! Хотел и боялся: боялся себя, общества, осуждения, но больше всего боялся, что Арсений (натурал, гомофоб!) его оттолкнёт. А теперь это казалось ему таким глупым! Взаимность Арса была очевидна. Надо ж было всё это время быть таким слепым котёнком и в упор не замечать, с какой нежностью и обожанием Арсений смотрит на него всегда. — Котёнок, — прошептал Арсений, с трудом отстраняясь от Антона и гладя его по щеке. — Ты такой сладкий! Я хочу целовать тебя целую вечность, но сюда сейчас придут. — Арс… А ты раньше целовался с мужчиной? — решился всё-таки Антон задать волнующий его вопрос. Ему важно было слышать ответ, потому что вместе с осознанием того, как сильно нравится ему Арсений, пришло чувство ревности ко всем, на кого так или иначе мог направить мужчина свой сногсшибательный взгляд в прошлом или настоящем. — Очень много раз… — Антон недоумённо округляет глаза, — очень много раз я целовал тебя в своих мечтах, — заканчивает Арсений фразу, и Шастун, расслабляясь, улыбается. — Поехали, Арс, — говорит парень, быстро одеваясь и натягивая кроссовки. Они молча покинули студию, сели в машину Антона, взялись за руки и ехали в тишине, которую никто из них не хотел нарушать. Тишина не бывает неловкой, когда двое понимают друг друга без слов. Пока вёл машину, Антон прокрутил в своей голове тысячу и один взгляд Арсения в его сторону, все его случайные и не очень прикосновения, улыбки, слова поддержки, подколки и вообще всё. Всё в Арсении кричало о его любви к Антону, и до Шаста это наконец-то дошло. Арсений смотрел на парня за рулем, крепко сжимал его правую руку и благодарил небеса за это счастье, которое они послали. Счастье просто сидеть рядом с ним. Счастье держать его за руку. Счастье смотреть на него бесконечно, потому он каждую новую секунду — другой. Счастье слушать его потрясающий голос, от высоких невинно-мальчишеских интонаций до хриплого воронежского баса. Рядом с ним так бесконечно хорошо, и даже без секса… А самый лучший секс, как известно, с тем, с кем и без секса хорошо, — подумал Арсений и усмехнулся, глядя на бугорок в джинсах Антона. Ну уж нет. Слишком прекрасный, слишком сексуальный. Тут никак не обойтись без секса.