вернуть поцелуи

тень от ресниц на щеках.   расширенные зрачки, глаза - чёрные, как сажа. нахмуренные брови, сведённые к переносице. сладковатые слова на языке. чанёль всё чувствовал. вбирал в себя, растягивал, внутренне вздрагивал от приторности, глотал и давил, чтобы она раскрылась. чтобы отдала всю ересь, готовую сорваться с губ. чтобы опустошила голову, забитую непростительным хламом. чтобы задумалась над тем, что уже сказала и что готова была сказать. он смотрел на неё, прибивал взглядом к месту и сцеловывал ярость - её и свою собственную - хотел заставить сожалеть. заставить заткнуться. понять, что ей нельзя. нельзя даже думать о подобном. нельзя представлять и давать ему обещаний: "я всё ему расскажу, просто оставь меня в покое" "просто, блять, забудь об этом. боже! забудь нахер!" он прикусывает её нижнюю губу и слегка её оттягивает. собственным телом ощущает, как она напрягается, но глушит в себе понятия о недопустимом. он не думает сейчас о том, что именно творит. просто делает хоть что-то. что-то, что остановит этот её нескончаемый поток слов в его защиту, потому что просто раздражает. она его. ханбин чанёля. факт чужого знакомства и их дохуя решительных отношений. раздражает, что она избегала его, ни слова не сказала о своих проблемах, а в эту самую секунду клянётся пояснить всё другому. не ему. от него она бежала. неслась, куда глаза глядят, бросила всё на месте и рванулась вниз, к моющим средствам, пыли и грязи. не ему - ханбину. - об этом тоже расскажешь? "нет, конечно же, нет" чанёль знает это. он в этом уверен. и сейчас ещё больше, когда во взгляде её замечает смятение, шок, мандраж. скорее перед собой. ибо реагирует на его прикосновения совсем не так, как хочет. чанёль костяшками рук проводит по её шее, пальцами очерчивает скулы, ладонями обнимает лицо и горячим дыханием снова обжигает её губы, целуя уже во второй раз. закрепляя эффект. одновренно убеждая себя, что испытывает исключительно неприязнь, но ведь чеён по-другому не понимает. не понимает, что чанёль хочет от неё безразличия. не понимает, что ханбин не заслуживает хранить её тайн. не понимает, что целовать её можно только так - в порыве чувств. с горечью и немного физической болью, что приносит отрезвление. чанёль просто хочет показать ей, как правильно. научить её и помочь ей одуматься. и плевать, если после этого она к нему не подойдёт. он и сам её видеть не захочет. зато перестанет хоть быть такой дурой. перестанет волновать его и позволит жить спокойно. чанёль действительно в это верит. вышибает клин клином. стонет. ошпаривает томным дыханием. рычит и пальцы на щеках сжимает. убирает выбившиеся из хвоста пряди волос. вдыхает её запах. целует целует её лишь бы донести лишь бы на примере убедить её, что вещи, в которых третий не учавствует, не должны поддаваться огласке. ханбин не сталкивался с её проблемами. ханбин не достоин её объяснений. ханбин не является свидетелем их поцелуя. и он никогда о нём и не узнает. чанёлю даже не надо произносить это вслух. он и без ответа чеён прекрасно знает, что она молчать будет. то ли стыдно будет. то ли поймёт его язык жестов. но смысл один - она не расскажет ханбину про этот инцидент, так же как и не расскажет о своих панических атаках. своим поцелуем в ответ она даёт уяснить это весьма чётко. чеён притесняется к нему ближе, сокращая последние сантиметры перед пропастью. на затворках сознания оставляет задыхающиеся крохи здравого смысла, уступая место безумству, охватившего их в два счёта. меж тонких пальцев сжимает ткань его куртки, скользящую в спотевших от страха руках. дотрагивается языком до его резцов и даже не вздрагивает, когда вкус чужой слюны отдаёт фруктовой жвачкой. поднимает на него взгляд и продолжает, несмотря на яро горящие сомнения. зачем он её целует? зачем она отвечает? чанёль думал, что всё закончится быстро. что он возьмёт её силой, вталдычит ей, что ханбин в этой истории - одна большая ошибка. она может с ним переписываться, позволять встречать себя после занятий, да, боже, трахаться с ним за каждым углом, только не оглашать ему правду. думал, что так правильно. думал, что чеён все поймёт, а затем он уйдёт, больше никогда о ней не вспомнив. что ему не понравится. что она будет кричать, вопить во всю мощь. чанёль думал, что никогда в жизни не кончит от звука разрывающихся в поцелуе губ. но ведь он почти. держится из последних сил, чувствуя, как она прижимается к нему маленькой грудью, спрятанной за слоями рабочей формы и белья; как дрожит её подбородок,  пламенем опалены щеки, брови сведены к переносице. как ей не хватает воздуха и как добросовестно он готов растянуть с ней испаряющиеся капли кислорода, дабы не отрываться друг от друга. но даже осмысление неизбежного не помогает ему отстраниться. не помогает так, как это делают шаги на винтовой лестнице, которые, чанёль клянётся, они услышали одновременно. и испуг в их неловких движениях был обоюдным. она отлетела к стеллажу, хватаясь за первую попавшуюся тряпку; он - к коробкам с вакуумированным кофе, не понимая, что делать дальше - когда дверь распахивается, в комнату проникает холодный воздух подземелий, и, кажется, температура их тел разом понижается. чанёль вдыхает поглубже, потому что чуть не сгорел в этом пекле. - какого хрена здесь происходит? от тона чужого голоса чеён ёжится. стоит к нему спиной, немного горбится и слишком очевидно избегает взгляда чанёля, нервно поднимая глаза на вошедшего. сглатывает и прочищает горло: - в баре закончились полотенца. звучит всё равно охрипше. чанёль переводит взгляд на приоткрывшиеся губы, жадно вдыхающие воздух, и запоздало понимает, что дыхание у самого спёрло. как они не задохнулись? у него бегут мурашки по коже от сырости и холода, но буквально минуту назад он горел самым ярким пламенем, выдыхая разве что ошмётки угля с пеплом, засоряющих трахею, так, черт возьми, как они не задохнулись? у него пересыхает в обожжённом отстреливающими искрами горле. он прослеживает за потемневшими, контрастирующими на фоне зелёных стен глазами чеён, устремлёнными на мужчину, и щурится, стараясь сконцентрироваться на чужом голосе. в разрежённом воздухе он едва различим, но чанёль зажмуривается, моля себя выбросить запах травяного шампуня чеён из мыслей. уловить смысл диалога удаётся только, когда его имя повторяется с надрывом. - чанёль! её голосом. мёдом по ушам. с мечущимся в подавленности полукрике. - уборная находится на первом этаже. покинь, пожалуйста, служебное помещение. - я сам его выведу. - не надо! чанёль! а потом толчок, следы от чужих пальцев на предплечье и хлопок двери с той стороны. буквально за секунду до желания разразиться в истеричном смехе. "пошла ты со своей жалостью" - пошла ты... из моей жизни.