Sex By The Phone

      В квартире невыносимо пусто, будто не хватает в ней эмоций, красок каких-то. В каждой комнате достаточно тепло, но этого совсем не ощущается. Складывается впечатление, что здесь никто не живёт, пока не наступает вечер. Сквозь окна проступает тусклый свет от ноутбука, который видно, только если начинает темнеть.       Сложившись клубочком, словно ёжик, накинув на себя тонкий пледик, удобно установив ноутбук на, будто железный, но, на самом деле, деревянный каркас кровати, лежит Чимин. Он смотрит разные видео в интернете и буквально подыхает от скуки. Спать совсем не хочется, кушать тоже, а больше заняться нечем. Пак конечно мог бы пойти на чердак в полюбившееся место, но у него ещё не перестала болеть попа после утренних игр с соседом. Сидеть будет некомфортно. Приходится ждать, пока веки потяжелеют и потянут в царство Морфея.        — Чимин-а, — за входной дверью послышался протяжный то ли стон, то ли вой, а затем Пак услышал пару стуков и, медленно убрав с себя плед, встал на ноги. Ручку начали усердно тянуть и стуки стали настойчивей. Студент на носочках поспешил ко входу, не создавая абсолютно никаких звуков. Тело его заметно напряглось, а сердце постепенно начал окутывать страх. — Ну открой ты уже эту чёртову дверь! — завопили в подъезде, и Чимин всё же смог узнать обладателя этого голоса, которым являлся его самый близкий и единственный друг.       Как только Пак повернул ручку и открыл дверь, в его нос ударил терпкий запах какого-то алкоголя. Чонгук, увидев друга, заулыбался, промурчал ласково его имя и вытянул вперёд руки, в одной из которых была бутылка спиртного. Его лицо покрыто румянцем, в глазах застыли кристаллики слёз, ровно стоять не получается. Чимин впервые за многие лет их дружбы видит друга таким. Выпившим и совсем не контролирующим происходящее. Схватив за одну из вытянутых рук, Пак затянул старшего в квартиру и, оглядевшись, захлопнул дверь.        — Что случилось? — спокойным для такой ситуации голосом «поприветствовал» Чонгука Чимин. Выпивший юноша рыскал взглядом по рядом находящимся предметам, пытаясь найти удобное место, где можно было бы присесть и ещё больше расслабиться. Вопрос Пака он проигнорировал, всё просто рассказать не получится, тут думать надо, что у него в жизни происходит. Собирать пазлы, предполагать и логически во всём разбираться, да и бутылку допить нужно — не пропадать же добру.       Младший берёт шатающегося Мина под руку и ведёт в комнату, в которой сам около пяти минут назад, никого не трогая, спокойно лежал, а тут припёрлось пьяное чудо, лучший друг, по совместительству братец врага.       Как можно бережней он усаживает друга на «кровать» и пытается за плечи притянуть его тушку к подушке и укрыть, намекая на то, что лучшим решением сейчас ему было бы проспаться, но Чонгук барахтается, вырывается и что-то отрицательно мычит, пытаясь вернуться в сидячее положение. Чимину всё это начинает ещё больше не нравиться. Откуда ему знать, как нужно уговаривать и ухаживать за ничего не соображающими пьяными студентами?        — Отстань от меня! Просто присядь рядом и выпей со мной. У меня горе, — к концу сбавляя раздражение в голосе, предлагает Чонгук и, сделав глоток, как написано на бутылке, соджу, протягивает ее Паку. Он пару раз кивает на содержимое и пытается состроить злое выражение лица, собирая брови в кучу, что выглядит забавно, но никак не даёт право подчинять себе кого-нибудь. Мин смотрит расфокусированным взглядом, предполагая, что точно другу в лицо глядит, старается загипнотизировать на распитие спиртного. — Пей, я сказал! Если, конечно, хочешь ещё быть моим другом… — пустил тяжёлую артиллерию в ход, пытаясь надавить на жалость и медленно оттягивая бутылку обратно к себе. Либо настроение Гука и правда мимолётно меняется, либо он просто прикидывается, не соображая в пьяном бреду, как выглядит со стороны.        — Всё, всё. Успокойся, — перехватывает бутылку Пак, но забирать пока не собирается, просто держит, но у Мина за это время улыбка на лице нарастает, мимолётно добираясь до ушей. Он прикрывает глаза и стонет длинное «дру-уг». — Но с одним условием, — серьёзным голосом чеканит Пак, а улыбка Чонгука резко исчезает, глаза расширяются, становятся похожими на лунки для гольфа. В нормальном состоянии быть с таким переменчивым настроением Мину было бы тяжело, а сейчас он этого совсем не замечает. — Ты расскажешь мне что произошло, что мой Гуки впервые за пять лет хочет набухаться в хлам. Кстати, до такого состояния тебе осталось недолго, поэтому бутылку я уберу куда подальше от твоих ловких ручек.        — Чимин-а, не будь злюкой! Оставь бутылку, я без неё ничего рассказать не смогу! — Чонгук протяжно ноет, прикрывая глаза и укрепляя хватку на бутылке, чтобы не отобрали. Чимин на это лишь раздражённо вздыхает и резко тянет соджу на себя, чуть-чуть расплёскивая на паркет, но Мин всё равно не отпускает. — Если ты так сильно не хочешь, чтобы я продолжил допивать эту несчастную бутылку, то присаживайся рядом и раздели её со мной. Так мне достанется меньше. — старший хлопает по доскам возле себя, приглашая присесть. Чимин шипит и отводит взгляд, абсолютно не понимая, что сделать в данной ситуации. — Лучше это варианта я не вижу.        — Гуки, я согласен разделить это бутылку с тобой, но не сейчас. Я пока её спрячу, а когда появиться время, то… — Мину надоело слушать этот бред, поэтому он недовольно зашипел, резко дёрнув соджу на себя, тем самым автоматически усаживая Чимина на кровать. Пак хоть и не пил, но несёт полный бред, он наверняка хотел одурачить друга, но Чонгук даже в таком состоянии здраво соображает. Грубо приземлившись задницей на доски, Чимин закусил нижнюю губу до крови, зажмурил глаза и выгнулся, оголяя пурпурные засосы на шее. Больно аж до вспышки перед закрытыми глазами.        — А это ещё что такое? — задал вопрос Паку Чонгук, отставляя бутылку куда-то вбок и протягивая пальцы к израненной шее. Чимин тут же спрятал следы утреннего преступления в бесформенной домашней толстовке и опустил взгляд вниз. Сердце его жутко колотилось, он почувствовал себя виноватым и поэтому смущенно склонил голову. — У тебя появилась девушка, но ты мне не сказал? — завопил недовольно Мин, стягивая ткань с шеи, попутно встречаясь с сопротивлением друга.        — Ты не так всё понял! — кричит Пак, вырываясь и пытаясь встать с кровати, но руки посильнее усаживают его обратно. Чимин не знает, почему пытается всё скрыть, ведь лучшим друзьям дозволено всё рассказывать, но почему-то совсем не хочется. Будто они больше и не лучшие друзья вовсе. Замучившись, Чонгук рычит и укладывает силой друга на доски, от чего тот морщится и тянет руки к поврежденному от удара участку головы. Пользуясь моментом, Мин седлает его и заламывает руки, злым взглядом буравя скорчившуюся от боли мордашку Пака.       Когда боль стихает и Чимин приходит в себя, то встречается взглядом с властвующим над ним другом. Его глаза за ничтожные секунды расширяются в удивлении, а губы без контроля шепчут опешившее «Чонгук». Старший даже не собирается вставать и извиняться, он продолжает сидеть на друге и заглядывать ему в испуганные карамельные глаза, иногда поглядывая на выглядывающее из воротника засосы. У Чонгука есть точно такие же. Тэхён подарил их ему. Они там, где никто кроме Мина не увидит.        — Прости, я не знаю, что на меня нашло, — всё с тем же злым взглядом, но с мягким голосом сказал Чонгук и аккуратно слез с друга, усаживаясь на своё прежнее место и помогая Чимину занять сидячее положение. — Я испугался за тебя, когда увидел свежие засосы, поэтому не смог контролировать себя. Прости, — взгляд был устремлён на пейзаж за окном, а голос стал совсем спокойным, будто не извиняется, а просто историю рассказывает. Квартиру заполнила тишина для кого-то неловкая, а для кого-то просто время для обдумывания своих поступков.        — Тебе не нужно извиняться, — от чего-то дрожащий голос младшего прервал молчанку. — Я понимаю тебя. Я бы наверное отреагировал так же, — Мин повернулся лицом к другу и ласково улыбнулся ему, разглядывая в глазах напротив своё отражение. Он вновь отвернулся и сделав глоток соджу, спрятал бутылку за угол кровати, чуть дальше, чем она до этого стояла. Пить и взаправду надо заканчивать, а то в уголках глаз прозрачные кристаллики проявляются в ответ на улыбку Чимина и его понимание. Чонгук сейчас искренне счастлив, что обрёл друга, который понимает, поддерживает и заботится. — Я должен был тебе рассказать, но сам ещё от всего того, что происходит в моей жизни, в шоке, — Чимин уложил свою ладонь на крепкое, слегка подкаченное, плечо друга. — Когда ты заметил засосы и обиделся на меня за то, что я не рассказал тебе о своей девушке, ты ошибался тогда. — Пак набрал побольше воздуха в лёгкие и на вздохе продолжил, — Я гей.       Чонгук вновь обернулся к нему, но на этот раз с шокированным лицом и с блестящими глазами, которые сейчас способны осветить тьму этой квартиры. Сердце его пропустило удар, а в голове дровосеки в радужных костюмах врубили победную музыку. Испугавшись данной реакции, покрасневший до кончиков ушей Чимин опустил взгляд и начал бубнить что-то на подобии: «Ты, наверное, больше не захочешь со мной дружить, узнав что…», но Мин перебил его.        — Я тоже гей, так что всё нормально. — выпалил Чонгук, находя данный момент самым подходящим для признания. Мин ведь тоже думал, что может потерять друга, если тот узнает, но всё обошлось. Старший очень рад тому, что Чимин гей, ведь он сможет понять Чонгука, появится много интересных тем для разговора. Всё это очень глупо звучит, но Мину как-то всё равно. Он ярко улыбнулся и потрепал ничего не понимающего друга по волосам. Сегодняшний день полон открытий, тайн и шока. — А кто-то мне ещё втирал, что девочек любит и что принц, который мне приснился, не за ним прискакал. — высказавшись, Чонгук засмеялся по-странному звонко и, поняв, что Пак открыл рот, чтобы съязвить, протянул ему недопитую бутылку. — Не обижайся! Это ведь всё шутки. А теперь, как я тебе и обещал, я расскажу тебе причину моей пьянки.       Заговорившись, парни допили несчастную бутылку соджу, даже не заметив этого. Чонгук рассказал про свои чувства к Тэхёну, про их свидания и про недавний секс. Чимин был очень удивлён. Он задавал много всяких бессмысленных вопросов, растягивая время и надеясь на то, что Мин не переведёт стрелки и не начнёт спрашивать его о парне, что оставил ему засосы, с которых весь разговор и начался.        — Гуки, если он и взаправду так нравится тебе, расскажи ему все. По твоим рассказам я понимаю, как ему тяжело, ведь он хочет быть с тобой, а ты откидываешь его от себя на далёкие километры. Когда он узнает о твоей болезни, каждые твои скандалы он не будет воспринимать всерьёз, — предлагает другу Чимин, то опуская взгляд, то обратно поднимая его на друга. Он тоже уже пьян, но не столько сильно, как Чонгук, который пытается слушать и понимать каждое слово, но выходит это с трудом. Его веки время от времени сдаются, опускаются, но Мин всячески пытается не заснуть. Завтра он этого совета даже и не вспомнит.        — Возможно ты прав, — медленно проговаривает каждую букву Чонгук, чтобы Чимин мог его понять. Мин это сказал так, для вида, лишь бы друга не обидеть, ведь половину сказанного он так и не смог разобрать.       Дружную атмосферу, наполненную терпким запахом алкоголя и горой проблем, нарушает музыка, что стоит у Чонгука на звонке. Парень суетится, пошире открывает глаза и, хлопая по карманам на груди, ищет смартфон. Спустя минуту поисков Мин, оглядев экран, принимает звонок от старшего брата, который звонит уже третий раз за эту короткое время.        — Чонгук, блять, где ты лазишь в такое время? Ты на часы смотрел? — сразу, как только парень прижимает телефон к уху, кричит на него Юнги, и тот резко убирает мобильник подальше, морщась от громкости. — Отвечай, сука! Я слышу, как ты дышишь, — более спокойным голосом говорит старший Мин, потеряв терпение. Беспокойство начинает съедать его изнутри.        — Братик, не кричи, — успокаивает его Чонгук. — Я… — осматривает комнату, замечает испуганные глаза друга в глубочайшей темноте и, наконец, отвечает. — А я не скажу, где я. Какая тебе разница, главное, что мне здесь лучше, чем дома. — убирая телефон от уха и подставляя его к губам, договаривает последние предложение Чонгук и сбрасывает вызов, швырнув смартфон на кровать, и сам откидывается на неё, потирая пальцами глаза. Чимин слова сказать боится, видит, что друг его разозлился, и просто укладывается рядом, складывает руки в замок и кладет их на живот, рассматривая однотонный потолок.       Прошло около получаса, которые показались Паку вечностью. Он не смог заснуть под храп Чонгука, поэтому просто лежал, прикрыв глаза и обдумывая всё, что сегодня ему выложил Мин. Чимин начал за него переживать, бояться за их с Тэхён будущее. Возможно эта пара создана друг для друга, возможно они оба знают об этом, но старается пока только преподаватель. Чимин никак не поймёт почему. У Чонгука ведь тоже есть чувства, он мог бы их показать и, наконец, начать встречаться с Тэхёном, но не всё так просто. У Мина барьер, который он не может перепрыгнуть.       После короткого разговора с братом, Юнги разволновался ещё больше. Было слышно, что он еле волочит языком и в любой момент может отрубиться, а вот где именно, Мин-старший не знает. Он снова берёт в руки телефон и вновь хочет набрать брата, но замечает совсем забытое приложение, благодаря которому можно узнать местонахождение Чонгука. Как только Юнги приехал с Америки, родители устроили с ним серьёзный разговор, касающийся брата, и установили сыну на телефон такую же функцию, как и у них, на всякий случай. У Чонгука серьёзное расстройство, из-за которого он может сотворить что угодно. Надо быть всегда начеку.       Это и есть тот случай, когда Мин-младший не в своём уме и не совсем понимает, что делает. Юнги открывает приложение и сразу видит мигающую стрелочку в одном из районов Сеула. Одно радует, Чонгук в квартире, возможно, даже в безопасности.        Отлежав руку, которая неконтролируемо оказалась под головой, Чимин принимает сидячее положение и массирует предплечье, моргая и оглядывая комнату, задерживая взгляд на спящем Чонгуке. Парень встаёт на ноги и перекладывает чужие две на нагретое место. Вытащив из-под друга одеяло, Пак накрывает им его и отправляется на кухню. Только сейчас, во время ходьбы, он понимает, что у него раскалывается голова. Включив свет, набрав себе стакан воды и взяв последнюю таблетку обезболивающего, парень принялся избавлять себя от боли, но не успел. В дверь позвонили.       Отставив стакан и отложив таблетки, Пак пошел к двери и, даже не утруждая себя посмотреть в глазок, открыл дверь, тут же об этом жалея. Перед ним во всей своей красе стоит его заклятый враг, сжигает заживо удивленным взглядом, а позже и похабной усмешкой. Чимин сразу же трезвеет и громко ойкнув, пытается захлопнуть дверь, но у самой цели его останавливает нос ботинка Юнги. Пак проклинает всё на этом свете, провалиться хочет на этаж ниже в объятья Хосока, стоит Мину-старшему самому распахнуть дверь и по-хозяинически зайти в квартиру, с порога начиная оглядывать её оценивающим взглядом. Головная боль Пака мигом улетучилась.        — Уходи, Чонгука здесь нет, — быстро среагировав, забегает вперёд него Чимин и расставляет руки в бока, думая что таким образом остановит Юнги. Тот в ответ усмехается, но останавливается, смотря на юношу сверху вниз, и даже их почти одинаковый рост ничего не меняет.        — А может я и не за ним пришёл, — беспокойство Мина о младшем брате секундно испарилось, хочется лишь смеяться от того, насколько этот персик смешной, когда строит из себя серьёзного дядю. Видит, как от этих слов в карамельных глазах страх возрастает, от этого ещё смешней. На сердце своё он никакого внимания не обращает. Оно бьётся чаще, воздух забирает, и то же самое чувствует сердце у парня напротив. Но у одного любовь, а у другого страх. — Да и вообще, ты сдал его только что, даже не понимая этого.       Юнги просто обходит Чимина, направляясь по следам сильного запаха в спальню, где громко похрапывает его брат. Пак так и стоит, только взгляд опустил, плакать захотел. Снова тряпкой себя чувствует перед ним, тряпичной куклой, которая ничего против сделать не может, даже если пытается.        — Постели мне на диване, я буду ночевать тут, — расхаживая по квартире, будто по своей, приказывает Юнги и, поняв что Чимин сейчас сдерзит, отнимает у него эту возможность. — Хоть полицию вызови, я всё равно отсюда без брата не уйду, а ты вряд ли захочешь беспокоить его сон. Вы ведь лучшие друзья всё-таки, — только сейчас Чимин опускает дрожащие руки и срывается в ванную, как можно тише захлопывая дверь и закрывая ту на щеколду. Он будет терпеть ради крепкой дружбы. — Ты что наркотики принимать начал? — слышится за дверью, и Пак понимает, что Юнги сейчас на кухне и вертится вокруг обезболивающих таблеток.       Чимин облокачивается о стеклянный душ и скользит по нему вниз, запуская короткие пальчики в волосы. Слышатся приглушенные выстрелы фейерверков за окном, значит время перевалило за двенадцать. Так себе новый год. Придется ночевать здесь, на коврике для ног. У Пака нет выбора, поэтому он так и сидит около часа, а потом резко поднимает голову и открывает глаза, тут же щурясь от света. Он придумал, как отомстить за нарушение покоя, не давать спать до самого утра и потом весь день ходить с синяками под глазами.       Как можно быстрее, чтобы не привлечь чужое внимание, Чимин открывает дверь и быстро на носочках несётся к входной двери, так же профессионально справляясь и с ней. Назад не оглядывается, к счастью, взгляда на затылке не чувствует, свет выключен, значит, враг уснул. Можно было бы по-тихому прирезать его, но, опять же, дружба не даёт, да и сразу всё на него ляжет, на Чонгука даже не подумают, Пака в тюрьму упекут. Дружба по-любому будет разрушена, а он ради неё уже час в ванной просидел.       Оставляя дверь за собой слегка приоткрытой, Чимин спускается на этаж ниже и с огромной надеждой в сердце, тарабанит в дверь. Спустя несколько минут, оживляя расстроенного Пака, его встречает Хосок, одетый в потрясающий и наверняка дорогой костюм. Он странно в нём выглядит со своим пирсингом, татуировкой и красными волосами, но всё равно ахуенно. Он явно удивился приходу соседа, но совсем не подал вида, создавая ощущение, будто ждал.        — Можно я войду? — своим приторно-сладким голосом спросил Чимин, а Чон от этого в ступор впал. Его волной окатило с ног до головы, а кровь отошла от мозга. Пак безумно красивый в этой обычной серой толстовке и домашних брюках, прекрасней чем брюнетка, которая ждёт Хосока в гостиной. Её длинные ноги, пухлее чем у Чимина губы, длинные волосы и наряд с глубоким декольте не сравнятся с обычным домашним Паком.       Так ничего и не ответив, Хосок проходит вглубь квартиры и возвращается оттуда с той самой брюнеткой, которая совсем ничего не понимает, лишь хлопает ресницами. Чон руками показывает Чимину, что тот может пройти, а девушку просит удалиться и плевать, что он обхаживает её уже неделю. В следующую секунду щёку Хосока окрашивает след от пощёчины, а потом длинноногая всё же покидает квартиру. Как только парень переключает внимание на Пака, тот набрасывается с поцелуем, одной рукой обнимая за шею, а другой поглаживая нежными пальчиками горящюю от удара кожу на лице Хосока.       Чон берёт всё на себя, целует ещё глубже, подхватывает студента под бёдра, заставляя обхватить ногами торс и, продолжая целовать, несёт соседа в спальню. Укладывает на покрывало, освобождает парнишку от одежды и обновляет не успевшие пропасть засосы. Их тела огнём пылают в предвкушении. Хосок долго на прелюдиях не задерживается, сразу резко толкается, вызывая писк от неожиданности, постепенно переходящий в стон. Чимин не знает куда руки деть, обнимает Чона за шею, зарывается пальцами в алого цвета волосы, царапает спину, хватается за покрывало, сжимает кулочки до побеления костяшек, лунки от ногтей на ладошках оставляет. Мечется по кровати, губы чужие, горячие цепляет, в поцелуях тянет, в позах разных теряется, выгибается до хруста в позвоночнике, сгорает под крепким телом Хосока, а, самое главное, стонет, если это можно так назвать.       Он выкрикивает имя Чона, орёт как можно громче, так, чтобы на этаже выше всё прекрасно можно было слышать. За Чонгука он не беспокоится, тот от алкоголя вряд ли скоро отойдёт, даже если слоны в спальне Чимина будут топать, фокусы показывать, не проснётся. Главное, чтобы Юнги слышал, чтобы спать не смог, чтобы подушкой голову накрывал и чтобы эта ночь для него адской стала. Как тогда в колледже для Пака вечер был.       Хосок не мог насытиться юношей около трёх часов, не выпускал из объятий, не прекращал поцелуев, а Чимин и не против вовсе. Получив от Чона нежный чмок в носик, Пак из последних сил улыбнулся и поплёлся к себе в квартиру, засыпая на каждой ступеньке. Открыв входную дверь, которую парень лишь прикрыл, а не закрыл перед уходом, надеясь, что кто-то может туда ворваться и взять убийство Юнги на себя, главное, чтобы Гуки не трогали. Чимин разворачивается к ручке, находясь уже в квартире и пытается с помощью неё захлопнуть дверь как можно тише, главное, внимание на себя не обратить.       Справившись с данным занятием, Пак уже почти развернулся, чтобы отправиться в ванную, но был грубо прижат к двери. Чимин от страха чуть не умер, а когда ещё и наткнулся на полный злобы взгляд, очень пожалел, что сразу не испустил дух. По обе стороны от его головы крепкие, со множеством выделяющихся вен, руки Юнги. Своим взглядом он готов прожечь даже бетонную стену толщиной в шесть метров. Сам стоит и удивляется, как человек напротив него ещё ресницами хлопает и дышать пытается.        — Ты, сука, совсем охуел? Тебе время сказать? — казалось бы, приличный препод, а обычные слова матершинными заменяет. Мин не кричит, боится, что брат проснётся. — Ладно я, но Чонгука пожалей! Он ведь мог проснуться, — взгляд при произношении имени брата ещё злее становится. Чимин в толстовку вжался, спрятаться хочет, стуки собственного сердца оглушают. Юнги закончил свои недовольства высказывать и теперь ждёт какого-нибудь ответа от Пака, точно в глаза смотрит, давит на него ещё сильнее.        — Ч.Чон… Чонгук, — начинает студент дрожащим как никогда голосом, но тут же жалеет, чужой настойчивый взгляд уже начинает душить, а Пак не может свой отвести, будто загипнотизирован омутом угольных полных огня глаз. — Он не проснётся, ещё ближайшие часов пять. Слишком много выпил, да и организм у него слабенький для соджу, — на автомате, как можно быстрей, говорит Чимин и, наконец, отвлекается на стену за врагом.        — Хм, вот как. Значит, этот цирк только для меня устроил? — голос его освободился от той жестокости, что держалась в нём ещё пару минут назад, но, заметив что Пак отвёл взгляд, всё возвращается на свои места. Он бьёт кулаком левой руки в миллиметрах от побледневшего личика студента, возвращая его взгляд на себя. Чимин вздрагивает и тем самым оголяет шею, которая по цвету сильно отличается от кожи Пака. Юнги сразу это замечает и, прижимая его уже телом, начинает свободной рукой опускать воротник толстовки. Студент вырывается, но другой рукой его голову неподвижно фиксируют, и он обмякает обессиленной куклой в чужих руках. — Ну ты и шлюшка, — буквально выплёвывает юноше в лицо бывший препод и возвращается к засосам.       Тянет серую ткань ниже, усмехается на то, что не осталось на персиковой шее и кусочка свободного места, всё пометили. Что-то глубоко в подсознании рвётся, и Юнги, больше не сдерживая себя, тянется зубами к лиловым пятнам. Кусает, не жалея, хочет пустить кровь, снять эту грязную кожу, больше не видеть засосы от других, пускает через клыки весь яд ревности, что бурлит в душе. Первым капелькам крови улыбается, слизывает, не выпускает брыкающееся тело, продолжает делать больно.       Чимин уже плачет, готов даже Чонгука разбудить, лишь бы друг ему желанное спасение дал. Топает ногами по полу, надеется, что Хосок поднимется, но он, наверное, уже уснул. Никто уже несколько минут не может вытащить его из лап демона. Единственный выход будет, только когда вся кровь его покинет, тогда враг напьётся и тогда, возможно, отпустит, если кости жрать не начнёт. Но так долго ждать Пак не хочет, боль в шее адская, как и сам искуситель, который её причиняет. Набрав побольше воздуха, Чимин бьёт Юнги в скулу и боли от прокусов больше не чувствует. Один страх.       Юнги лишь хмурит недовольный взгляд и отстраняется, Пак мешком с картошкой падает в его ноги, сил больше нет, не терпеть, не жить.