Другая реальность

Наш водитель откровенно нервничал. Пока он вёз нас до усадьбы, то и дело поглядывал в зеркало заднего вида, но молчал. И уже на выходе перед парадным крыльцом Судислав Георгиевич соизволил пояснить: – Михаил Илларионович, сегодня ночью секретарь вашего батюшки умер. Он, когда узнал, что Жидимир Егупович преставился, в больницу ехать отказался. Велел Прошке лечить его теми настойками, что были в усадьбе. А утром еще пять человек из числа слуг слегли с горячкой. За то время, что Судислав Георгиевич отсутствовал, в усадьбе произошли еще изменения. По словам одного из слуг, на ногах осталось всего четыре человека. Остальных свалила горячка. Пока Данька выбирался из машины, я помчался туда, где находились больные. И снова не смог ничего сделать. Изначально эти люди не были магами. – Миша, что там? – настиг меня в одной из комнат первого этажа Данька. – Высокая температура, которую нужно сбивать, – кратко пояснил я. Как прошёл этот день, я почти не помнил. В предыдущую ночь мне удалось поспать часа три. А тут все разом навалилось. Хорошо, я додумался снести всех больных в одно место. Так было проще за ними наблюдать. Мы поили всех жаропонижающими настойками, устраивали уксусные обертывания. Причем, пока успевали завернуть последнего больного, у первого уже высыхала простыня, и он начинал гореть. Вскоре весь уксус закончился. Я припомнил, что точно так же можно использовать водку. Когда и ее запасы иссякли, начали приносить лед из холодильников. Позже по-простому плескали из кружек холодную воду на тех, кто лежал на полу. Из опыта прошлой жизни я знал, что при температуре свыше сорока двух градусов начинается необратимый процесс нарушения обмена веществ в клетках мозга и внутриклеточная денатурация белка, что приводит к летальному исходу. Потому старался удерживать температуру хотя бы в районе сорока градусов. Судислав Георгиевич помогал мне примерно до обеда. Потом сам начал кашлять и вскоре свалился. И вот тогда меня накрыло паникой. В бальном зале на полу тридцать пять человек. Из адекватных и живых обитателей усадьбы только мы с Данькой. Одному нет еще и тринадцати, а второму биологическому телу чуть больше четырнадцати лет. Есть от чего запаниковать! Хуже другое, я толку от своих действий не видел. Пока никто не умер, но как долго я смогу удерживать допустимый уровень температуры у такого количества народа? А еще я не мог дозвониться до отца, старшего брата и матери, что тоже сильно нервировало. На фоне того, что случилось в последние сутки, я совсем позабыл, что к нам от рода Наумовых должен приехать знахарь. Каково же было моё удивление, когда мужчина прибыл примерно после четырех вечера! – Виконты, и вы тут?! – непонятно чему напугался тот хвалёный знахарь и решил тут же «стукануть» куда следует. По мобильнику он связался с самой Дарьей Наумовой. – У нас здесь эпидемия и карантин, – только и успел вставить я. – Я в курсе, – огрызнулся знахарь. – Военный кордон задержал меня на въезде. Я с самого утра там крутился, проверяя здоровье членов отряда. Назад меня, конечно, не выпустили, но задерживать больше не стали. Примерно то же самое он поведал своей нанимательнице. Отчитался, что Данислав Илларионович выглядит вполне здоровым. Температура нормальная. Кризис миновал, и оставаться в больнице, забитой больными, не стоило. Я же решил воспользоваться тем, что у нас появился помощник, и отпросился прилечь в соседней гостиной. – Даня, я посплю часа два-три, потом сменю тебя, – предупредил брата и вырубился практически сразу, как только лег на диван. Три часа сна меня не взбодрили, но усталость немного ушла. Данька подсунул мне бутерброд и отчитался о больных. – Знахарь опробовал все свои приемы, включая заговоренные настойки. Предлагает не мучиться и дать всем умереть. – Да ща-а-асссс... – подхватился я. Столько потратить сил, уксуса и водки, и все коту под хвост?! Небольшой отдых пошел мне на пользу. Мозги заработали, и я решил, что еще не все перебрал из имеющегося у меня арсенала. В качестве подопытного кролика я выбрал Судислава Георгиевича. То, что наш водитель не был магом, я знал, но теперь решил понаблюдать повнимательнее за окружающим его фоном. Мишкина память напомнила мне о том, что маги-псионики, живущие в этом мире, могут видеть ауру людей. Именно псионики определяют, было ли применено проклятие, и проводят диагностику. Вспомнил, что я видел вокруг тел нечто светящееся. Не сразу, но у меня получилось увидеть ауру водителя. Метод, которым я выискивал магию в районе солнечного сплетения, тут не годился. Это был другой вид или способ видения. В общем, не важно как, но ауру я увидел, а также то, как магическая энергия буквально рвет её на куски. И если у Судислава Георгиевича аура выглядела «взлохмаченной», то у большинства слуг, лежащих на полу в зале, аура почти полностью была покрыта черными проплешинами. Как бороться с этой напастью, я не знал, но решил применить схожий принцип, как и тот, что помог вылечить Даньку. Очень осторожно я начал сворачивать «лепестки» ауры Судислава Георгиевича. Со стороны казалось, что я просто вожу ладонями над головой мужчины. На самом деле я возвращал ауре первозданный вид. Данька и знахарь мне не мешали, лишь проверяли температуру «подопытного». Не меньше двух часов я потратил на то, чтобы утихомирить все всполохи ауры, не давая летающей в эфире магической энергии к ней присоединиться. И только убедившись, что состояние мужчины стабилизировалось, и он просто спит, позволил себе разогнуться и встать, пошатываясь. Слишком много сил потратил. – Ваше сиятельство, немедленно объясните мне, что и как вы делали! – потребовал знахарь. – А то что? – психанул я от подобного тона. – Поясните свои действия, пожалуйста, – умерил свой пыл знахарь. – Неожиданно понял, что обладаю зрением псионика, – выдал я каплю правды. Знахарю от моих знаний толку ноль. Я и сам еще толком не разобрался, что и как делаю. – Остальных людей тоже будете лечить? – продолжил знахарь расспросы. – У них я вижу на месте аур черные ошметки, – пояснил я. – Мне кажется, все наши действия бесполезны. Пробовать я стал на одном из кухонных работников. Из воспоминаний Мишки этот парень подкармливал его вкусностями, когда граф оставлял приемного сына без ужина за какую-нибудь провинность. – Попробую с Истомой, – озвучил я решение, – но не ручаюсь. Мешать мне никто не стал. Знахарь уже не пытался напоить чем-то больных: во-первых, у нас закончились все снадобья, а во-вторых, прошли почти сутки с того момента, как началась горячка, и надежды кого-то исцелить не осталось. С Истомой я провозился почти до рассвета. Конечно, опыт у меня уже имелся, и я знал, что хочу получить в итоге. Но и черных пятен в его ауре было слишком много. Что я творил с его аурой, сложно описать. Если видел две целые полоски, старался сжимать, словно прищепками, своей энергией. Когда попадались дыры, терпеливо стягивал края, не давая ауре еще больше повредиться. Попутно я не забывал отгонять ту энергию, что кружилась вокруг. Как ни странно, моя «штопка» дала результат. Ауру я восстановил полностью. Пациент перестал гореть от высокой температуры и открыл глаза. – Где это я? – поинтересовался парень, оглядываясь. Впервые за последние несколько часов я тоже огляделся. Данька сунул мне в руку бутылку с водой, не спеша давать пояснения. Кроме мятых простыней, кучи одежды и еще какого-то мусора, в зале никого не было. – А где все? – не понял я. Данька всхлипнул и уткнулся мне в плечо. – Знахарь с Судиславом Георгиевичем всех в сторону лаборатории унесли. – В живых никого не осталось? – все же уточнил я. Данька, размазывая слезы по щекам, отрицательно покачал головой. – Кто умер? – ничего не понял недавно очнувшийся Истома. – Все уме-е-рли, – заскулил братишка. Для тринадцатилетнего подростка случившееся стало большим потрясением. – Ваши сиятельства, – прервал нас Судислав Георгиевич. – Извольте откушать, а то вторые сутки почти без еды и отдыха. – Сами-то вы как? – внимательно осмотрел я своего пациента. – Слабость, но это скорее всего оттого, что тяжести пришлось таскать, – пояснил водитель. Честно говоря, я с трудом представлял, как можно было так быстро перетаскать столько трупов. Хорошо, что я их не видел, иначе бы вряд ли что-то съел. – Мы их на тележку садовую по одному грузили, – счел нужным пояснить Судислав Георгиевич. - На крыльце из досок сделали сходни. – А знахарь где? – вспомнил я. – Он сказал, что его помощь здесь больше не нужна, а запасов ингредиентов у него не осталось. Взял одну из машин в гараже и поехал в поселковую аптеку, – пояснил водитель. Уже на кухне я продолжил расспросы. Пока ел бутерброды и запивал чаем, узнал, что с родителями и старшим братом по-прежнему нет связи, как и с еще несколькими знакомыми. – Миша, ты ложись отдыхать, а мы посмотрим телевизор и попробуем кому-нибудь позвонить, – предложил Данька. – Господа, давайте вы оба пойдёте спать, а я сам все узнаю, – предложил Судислав Георгиевич. Мы с Данькой возражать не стали. Только для начала отправились в душ. Я отмылся от пота, переоделся и отправился в спальню к Даньке. – Миша, хорошо, что ты пришел. Мне страшно, – шмыгнул носом Данька, но реветь больше не стал. У меня самого от усталости не осталось никаких эмоций. Молча обнял братишку и погрузился в сон. Оставшиеся в живых слуги нас будить не стали, и мы проспали до следующего утра. Истома даже полноценный завтрак принес. Вид у него был мрачный. – Что слышно? – сразу поинтересовался я. – Вы сначала покушайте, мы потом всё расскажем. Судислав Георгиевич, как и обещал, узнал все доступные новости и начал излагать их, как только мы вышли из спальни. – Первыми занедужили курсанты школы магии, – сообщил мужчина. – Похоже, одновременно с ними заболели люди в поселке. Признаки болезни были настолько обычными, что на них не обратили внимания. А когда спохватились, было поздно. Сейчас вся Москва и Подмосковье оцеплены. Никого не выпускают, полеты дирижаблей и самолетов запрещены. Надо сказать, что псионики быстро разобрались. Они сразу увидели, что происходит с аурой заболевшего. Срочно была объявлена мобилизация всех псиоников. Со всей страны магов с такими навыками переправляли в Москву. – Даст бог, остановят болячку, – подвел итог Судислав Георгиевич. У меня были сильные в том сомнения. Я очень хорошо помнил, сколько понадобилось времени на лечение Истомы. Если упущен момент, восстановить ауру будет непросто. Но и оставаться в стороне я не мог. По возможности хотелось помочь хоть кому-то. – Негоже виконту по больницам ездить, – не поддержал мой порыв Истома. Судислав Георгиевич от высказываний воздержался. Но его взгляд говорил, что он с мнением прислуги полностью согласен. – Не могу я в усадьбе сидеть, – возразил я. – Мертвые слуги рядом, – напомнил Данька. – Надо бы поговорить с кем-то из военных, узнать, что делать с телами умерших, – добавил я. Больше никого уговаривать не пришлось. Слуги, убедившись, что я не сильно рвусь лечить больных, а просто хочу узнать новости, возражать не стали. – Даня, собери на всякий случай немного своих вещей в рюкзак, – предложил я брату. У меня самого вещички давно были приготовлены. Я же задумывал побег из усадьбы и сложил рюкзак в дальнем углу одного из шкафов. Заодно выудил из тайника банковские карты и всю наличность, которую обнаружил в кабинете и спальне графа. Свои именные карты я планировал сделать безличными. А для этого нужно попасть к ближайшему терминалу. Наши с братом рюкзаки вызвали у Судислава Георгиевича недоумение, но он в очередной раз не стал комментировать причуды господ. Истома же оценил положение вещей правильно. – Пять минут, я только свой кошель прихвачу, – метнулся он в дом. Ждать его пришлось минут десять. Помимо одного кошеля, Истома приволок объемистую сумку с мясными копченостями и еще какой-то снедью. И мы, уложив наши вещи в машину, отправились в посёлок.