Другая реальность

Данька продолжал осуждающе на меня поглядывать, но я был непреклонен. Может, Судислав Георгиевич и не графский соглядатай, и искренне за нас переживает, только рисковать я не хотел. Да и сама личность водителя могла привлечь к нам ненужное внимание. Потому написал ему записку, где извинился, и оставил пять золотых. Бедным Судислав Георгиевич точно не был. Думаю, ему вполне хватит этих денег, чтобы добраться до банка. И уже после этого вывел брата через задний двор в переулок. Там мы сразу наткнулись на раздувшиеся и попахивающие трупы бывших хозяев дома. Судислав Георгиевич хоть и вынес их за пределы двора, но как-то укрывать или закапывать не стал. Данькин завтрак тут же попросился наружу. Да и я с трудом сдерживал рвоту. — Быстрее! — схватил я Даньку за рукав и потащил за собой. Если я правильно запомнил планировку поселка, то чуть левее от сгоревшей школы располагался полицейский участок. Туда я и направился. У полицейских имеются особые парализующие шокеры. Если повезет, то мы раздобудем средство защиты. Случись какая потасовка, ни я, ни Данька серьезного сопротивления оказать не сможем. Ножик, что прихватил, хоть и был внушительных размеров, только пользоваться я холодным оружием не умел даже в прошлой жизни. А тут еще тельце слабое да мелкое. Шансов кому-то противостоять — ноль. Даньке моя идея с парализаторами тоже понравилась. — Если там никого нет, можно включить полицейские галовизоры. Они передают записи с камер, — вспомнил брат нечто полезное. В участке нам повезло, если такое выражение подходило к данной ситуации. Живых полицейских не осталось. Первый мертвец сидел, прислонившись к перилам крыльца. Еще три тела лежали на скамьях в приемной. Судя по обилию склянок с отварами, полицейские пытались своими силами справиться с болезнью. Наверное, сунулись в больницу и поняли, что помощи там не дождаться. А в участке запас медикаментов первой помощи должен быть в обязательном порядке. Умерли они тоже не сразу. Кто-то сносил мертвецов в одну из комнат. Я, когда туда сунулся, еле успел притормозить Даньку и захлопнуть дверь. Но вонь успела выйти наружу. — Мертвые? — кивнул брат на закрытую дверь. — И очень много, похоже, там все полицейские, которые имелись в поселке. — Давай вернемся. Пойдём отсюда, — начал скулить Данька. Мне и самому было неуютно. Хотя кому вру? Страшно до жути. Тишина как на кладбище. Только мы производили небольшой шум, от которого хотелось вздрагивать по непонятной причине. Даньке еще повезло, что он никогда не видел фильмов о ходячих мертвецах. Я же, проходя мимо трупов, лежащих в коридоре, сжимал крепче кулаки, чтобы не поддаться панике. И все равно, когда нечаянно задел руку одного из полицейских, чуть не заорал. — Потерпим. У нас важные дела, — подбодрил я себя и повел брата дальше. Хорошо, в остальных помещениях никого не было ни в живом, ни в мертвом виде. В дежурке светились только экраны галовизоров. — Даня, ты смотри, что передают, а я пока поищу парализаторы, — поставил я брату задачу. Снимать те парализаторы, что оставались у мертвецов на поясах, желания не было. А чтобы вскрыть оружейную, требовался ключ. Повезло, что мародеры не посетили полицейский участок раньше нас. Скорее всего, их интересовали только магазины с выпивкой и богатая усадьба Михайловых. Так что все вещи полицейских были на месте. Прикрыв нос платком, я подошел к первым мертвецам. Повезло, что недолго шарил по карманам, отыскал связку ключей и карточку допуска у второго тела. С этой добычей поспешил обратно и смог открыть оружейную. Там же прихватил два ремня со специальными креплениями. Если надеть куртку, парализатор виден не будет. Связка ключей и карточка дали мне доступ и в другие закрытые помещения. Заглянул к Даньке, сообщил, что еще немного осмотрюсь, и отправился дальше. Меня заинтересовал отдел учета и контроля. Здесь совсем не пахло трупами, и я решил задержаться на какое-то время. Не сразу, но сообразил, что это за отдел такой и как его можно использовать. Авантюра была еще та. Но если все получится, мы с Данькой получим полную свободу. Про графское наследство, конечно, придется забыть. Зато выживем и не будем растерзаны толпой, жаждущей справедливости. И не дай бог, кто-то прознает, что тот самый «Ветерок» изначально предназначался для подчинения роду Михайловых. Все, кто испытал на себе вирус и выжил, будут беспрекословно подчиняться тому, в ком течет Михайловская кровь. Страшно подумать, что сделает с таким «повелителем» царь-батюшка. Дяде очень повезло, что он успел умереть. Нам же с Данькой лучше спрятаться. Потому я и сосредоточился на том, как сделать нам новые документы. Бланки местных паспортов лежали стопкой на столе. Осталась «мелочь» — сфотографироваться и отсканировать свои отпечатки пальцев. С этим проблем не возникло. Оборудование работало. Гораздо важнее было поменять данные в центральной системе. Только как попасть в нее, если вся техника заблокирована и активируется отпечатком пальца того, у кого имеется доступ? Снова проведал Даньку, поставил ему очередную задачу — просмотреть все имеющиеся новости на ноутбуке и занялся не самым приятным делом. Предположил, что полицейский, с которого я снял ключи, имел доступ к системе. Как отрубал найденным тут же ножом палец у мертвеца, рассказывать не буду. Но проблевался от души. Потом завернул палец в тряпицу и понес к полицейскому компьютеру. Труп был относительно «свеженьким», но на палец оборудование не среагировало. Мне повезло с отпечатком пальца лишь у третьего тела. К тому времени мой желудок был чист. Теперь я бы без проблем снял с трупов и парализаторы. Стоило ли проявлять брезгливость и искать ключи от оружейной, если все равно потом пришлось возиться с мертвецами? Вонь от рвоты не перебивала трупный запах, а дополняла его. Амбре в коридоре стояло еще то. Хорошо, что Данька послушно выполнял мои распоряжения и не высовывался. Наконец я оживил полицейский компьютер и начал искать то, что требовалось для подтасовки данных. Местная система оказалась примитивной. Моя прошлая специальность системного администратора позволила в ней быстро разобраться. Я отыскал список поселковых жителей, затем его отфильтровал, выискивая подходящих по возрасту мальчишек. В первые дни эпидемии полицейские еще исправно фиксировали умерших. Ожидаемо, дети и старики погибли сразу. Нехорошо так говорить, но выбор имелся большой. Жаль, что братьев нужного возраста я не нашел. Но мы с Данькой и так не были похожи. Из того, что я узнал до всех этих событий, мы даже не сводные братья. Это я привычно называл Даньку братом, но матери и отцы у нас разные. В результате я выбрал для себя некоего Глеба Ивановича Миронова. Понравилось, что имя совпало с моим бывшим. Для Даньки я подобрал мальчишку двенадцати лет, явно родственника этого Глеба, имеющего такую же фамилию. Можно было, конечно, найти другого тринадцатилетнего подростка, но меня привлекло имя Дмитрий. Я смогу по-прежнему называть его Данькой. Пусть докажут, что это не производное от Дмитрия! В общем, когда все подготовил, пошел за братом. Он пулей прошмыгнул через вонючий коридор и даже не побледнел. Я рассказал ему то, что придумал. — Свои настоящие документы мы припрячем. Если сильно понадобится, достанем. — Хорошо, — согласился со мной Данька. — А как ты разобрался с техникой? — Фотоаппарат обычный, сканер такой, как у нас в школе, — пояснил я. О том, что влез в полицейскую систему, решил не говорить. Через полчаса мы обзавелись нужными документами. Первые три бланка испортили, но потом наловчились. Отпечатки наших ладоней я передал в систему. Теперь Глеб Иванович и Дмитрий Елисеевич Мироновы числились как выжившие. Нам сильно повезло, что здешняя система учета населения оказалась несовершенной и данные не хранились в центральном архиве. Имеющаяся в полицейском участке техника, несмотря на современный вид, имела ряд недочетов, которыми я успешно воспользовался. Из участка мы вышли воодушевленные, готовые преодолеть пешком путь до Москвы. — Миша, как бы помыться? Я весь провонял запахом трупов, — попросил Данька, когда мы отошли от здания полиции. — Привыкай называть меня Глебом, — напомнил я брату и повел его в один из домов, выглядевший пустым. На наше счастье, энергией и водой поселок обеспечивался в прежнем режиме. Я тоже мечтал помыться. Отчего-то казалось, что трупным запахом пропитались даже волосы. Футболку я сразу выкинул, а куртку пришлось оставить. Возможно, от неё и не пахло, но все равно у меня было ощущение брезгливости. В ванной мне наконец представилась возможность как следует себя оглядеть, я долго изучал своё изображение в зеркале. Лицо после болезни и прочих переживаний осунулось. Под глазами синяки, взгляд стал каким-то «волчьим». Но все остальное никуда не делось. Стильная стрижка, пусть и без укладки, выдавала во мне аристократа. Тут я приметил на полке машинку для бритья и в голову пришла мысль совсем избавиться от волос. И мыть будет проще, и вонять меньше. Позвал Даньку, чтобы он помог мне. — Зачем? — не понял братишка. — Чтобы по прическе не признали во мне виконта. Надо сказать, с лысой черепушкой я приобрел настолько несчастный вид, что хотелось самому себя пожалеть. — В цидульке на фото ты другой, — заметил Данька. — На тот случай, если кто-то засомневается, там имеются отпечатки пальцев. По ним и определят. А касательно причёски скажу, что для документов специально её делал. — Меня тоже брей! — решил Данька последовать моему примеру. — Тебе необязательно, — попытался я его отговорить. — Да, волосы действительно воняют, — согласился Данька и решительно протянул мне машинку для бритья. Эта экзекуция резко изменила наши внешности. Теперь мы выглядели как «сиротинушки», что, собственно, и требовалось. Нам бы ещё добраться до Москвы. Уходить из поселка в этот день смысла не было. Если нас ищет Судислав Георгиевич, то он уверен, что мы уже на пути в Москву, и кинется нам вдогонку. А мы подождём немного. На кухне я отыскал яйца и еще кое-какие припасы. Приготовил что-то вполне съедобное. Данька с удовольствием поглощал обед и пересказывал то, что увидел на галовизорах. Камеры слежения в поселке демонстрировали почти полное отсутствие жителей. Несколько человек посетили больницу, которая продолжала функционировать. Компания, ездившая громить и поджигать графскую усадьбу, вернулась и засела в единственном поселковом трактире. Судя по всему, они там уничтожают запасы спиртного. Самой полезной оказалась информация из ноутбука. В новостях сообщили, что болезнь пошла на убыль. — Говорят, что в Москве уже нет новых случаев. Псионики лечат уже заболевших, а медикаменты каждый день сбрасывают из дирижаблей, — отчитался Данька и тут же задал беспокоящий его вопрос: — Миша, то есть Глеб, а куда мы в Москве пойдем? — Найдем куда. Не забывай, что у нас теперь новая биография. По легенде, наши родители умерли. В поселке было страшно находиться. Появилась банда, которая грабит и убивает, вот мы и пошли в Москву. Если начистоту, то наши будущие перспективы и мне смутно представлялись. Хотя кое-какие задумки имелись. Неплохо бы попасть в одну из школ для одаренных. Не в такую, конечно, элитную, где мы раньше учились. Из Мишкиной памяти я еще раньше добыл сведения, что сирот с магическими способностями обучают в царских школах. Вот туда мы и постараемся устроиться. Но для этого нужно пешком преодолеть расстояние в полсотни верст. Выходить решили до рассвета, чтобы нас никто не увидел. Я загрузил рюкзак едой так, что еле его поднимал. Но на Данькины возражения ответил, что лучше выкину по пути, чем брошу сейчас припасы. Ему мешок я сделал поскромнее. Еще разделил наши карточки и деньги, повесив себе и Даньке на шею маленькие свертки. Если придется убегать и бросать вещи, то деньги останутся с нами. В поселке мы никого не встретили. Даже собаки не сопровождали нас лаем. Собак, оставшихся без хозяев, мне было искренне жаль, но не до такой степени, чтобы я пошел по дворам и начал всех выпускать. Некоторые хозяева сами отвязали животных, чувствуя, что не смогут присматривать за ними. Котов я вообще не заметил. Собакам соседство с мертвецами не понравилось, и они почти все ушли из поселка. Данька узнал из новостей, что таких бродячих псов отстреливают из дирижаблей. Может, животные и не переносят инфекцию, но рисковать никто не хотел. Кстати, эти патрули, следящие за всем живым, двигающимся в сторону Москвы, были еще той проблемой. Повезло, что рядом с поселком патрулирование велось не так активно. Мы с Данькой удачно обошли по дуге кордон на дороге и двинулись напрямую через картофельное поле. Здесь бы больше подошли сапоги, но нам и в высоких ботинках шагалось неплохо. Хорошо, последние три дня дождей не было. Преодолевали мы картофельное поле не меньше часа. Я постоянно оглядывался, но никого не заметил. Когда мы добрались до рощи, захотелось сбросить рюкзак, но я терпел, сжав зубы. Вдоль лесопосадок мы дошли до железнодорожной станции и двинулись параллельно насыпи. Подниматься выше и выходить на открытые участки опасались. Поэтому приходилось продираться через кустарники, росшие в низине. Когда я устроил первый привал, то с большим сожалением вынул часть консервов. Нести их дальше не было сил. Мы съели только две банки, поскольку еще не были голодными. Попили воды и снова отправились в путь. Рюкзак хоть и стал легче, но все равно давил на плечи. К полудню мы преодолели от силы верст десять. — Лучше двигаться медленно, зато безопасно. Нам, главное, никому на глаза не попасться, — успокаивал я Даньку. В данный момент меня больше волновало, где мы будем ночевать. В конце мая не настолько тепло, чтобы спать под открытым небом. Костер жечь тоже опасно. После недолгого привала мы немного успокоились и пошли медленнее, экономя силы. Не часто, но дирижабли пролетали над нами. Наверняка высматривают таких же беглецов. Но нам пока везло. Теперь мы шли вдоль кромки леса и успевали скрыться под деревьями. Я понимал, что везти до бесконечности не может, в любой момент можем наткнуться на открытый участок, тогда придется маскироваться. К семи вечера мы добрались до очередного кордона. Здесь помимо барьеров на дороге, дежурили полицейские со сторожевыми собаками. — Придется обходить, — пополз я по-пластунски назад. Данька повторил мой маневр. Пока ползали, чуть не убились, не заметив край глубокого оврага. Он мне, кстати, понравился. Вряд ли мы успеем до темноты найти приемлемое место для сна. А в овраге можно неплохо устроиться. — Даня, заготавливаем ветки и сделаем шалаш, — распорядился я. Убежище у нас получилось кособокое, но теплое. Еловые ветки отчего-то напомнили мне земные новогодние праздники. Внутри шалаша я рискнул зажечь фонарь. Мы наскоро поужинали. Еще раз обсудили, что и как будем делать в Москве. — Нам, главное, пройти кордон, — объяснил я. — Обратно уже не отправят. Данька своему брату, а теперь и мне в его теле, доверял полностью. Конечно, я многое от него скрыл. Не стал говорить, что у нас разные матери. Ему и без того потрясений хватило. Данька искренне переживал о том, что нет связи с родителями. Судислав Георгиевич еще в усадьбе смог дозвониться только до кого-то из слуг в столичном особняке, но толком ничего не узнал. Графиня Михайлова на момент эпидемии гостила у кузины. Граф появился в особняке, но потом уехал на производство и больше не возвращался. Я надеялся, что эпидемиологическая обстановка в Москве стабилизировалась. Даже если семейство Михайловых разнесло вирус, то болезнь уже локализовали. Спать в шалаше и на природе Данька приучен не был. Полночи вздрагивал и прижимался ко мне. Я от этого просыпался, пытаясь как-то успокоить брата. В целом, ночь пережили. — Нужно постараться сегодня попасть в Москву, — разминал я утром затекшие конечности. — Мне бы не хотелось второй раз спать в таких условиях. — Зато теперь мы не похожи на виконтов, — хохотнул Данька. Грязные и в помятой одежде, мы еще больше напоминали беспризорников. Прежде чем отправиться дальше, я решил озаботиться маскировкой. Специально для этого тащил в рюкзаке моток бечёвки. Свои лысые головы мы изначально прикрыли банданами. Из сухой травы и подходящих веток я сплел и закрепил бечевкой головные венки. К рюкзакам тоже привязали ветки. Заставил Даньку проверить качество маскировки, распластавшись рядом на земле. — Почти не видно, — заверил брат, — только когда ты лицо поднимаешь, оно светлым пятном выделяется. — Значит, замажем и «пятно», — заверил я и вернулся к краю оврага, чтобы наковырять глины. — Теперь мы как папуасы из Африки, — снова хихикнул Данька, разрисовывая себе лицо. Чудища из нас получились знатные. Как бы нам случайно никто особо нервный не попался, а то прибьют не разбираясь, кто тут и что. Продираться по кустарнику с собственным кустом за спиной стало еще сложнее. Но когда вышли на открытый участок, я дополнил маскировку. Теперь мы еще и в руках держали по ветке. — Даня, отслеживаешь то, что слева и сзади. Я смотрю вперёд и вправо, — дал очередную команду. И все равно мы чуть не пропустили дирижабль, когда подходили к очередной роще. Не сразу увидели, как над кронами деревьев появился небесный патруль. — Вниз на корточки и не шевелись! — скомандовал Даньке. Хотелось верить, что издали мы напоминаем два кустика. Дирижабль уплыл дальше на юг, не заметив ничего подозрительного. И только мы хотели продолжить движение, как Данька заметил второй дирижабль. — Часто летают, — констатировал я. — Значит, граница города уже близко. До рощи мы еле-еле успели добежать, когда снова показался дирижабль. Но под деревьями скрываться намного проще. Правда за рощей был еще один открытый участок и уже за ним виднелись первые городские постройки. — Людей нет, — заметил Данька. — Скорее всего, их выселили. Если есть вероятность, что в столицу придет кто-то заразный, лучше обезопасить людей. На оставшуюся до первых строений версту мы потратили не менее двух часов. Дирижабли курсировали с периодичностью в пять минут. То и дело приходилось замирать, изображая растительность. Повезло, что никто не заметил перемещающиеся «кусты». И только попав в полуразвалившийся сарай, мы с облегчением выдохнули. — Почти прошли, — радовался Данька. — Осталось самое сложное — миновать кордон, — не разделил я его восторгов.