Другая реальность

Мне пришлось решать непростую задачу: когда лучше идти в город. С одной стороны, темнота нас скроет, с другой — самим же ничего не будет видно. А на границе города — патрули со служебными собаками. Подобие противотанковых ежей из бревен установили на всех дорогах, которые мы могли видеть из своей сараюшки. — Пойдем часа в четыре утра, — наконец решил я. — Будет ещё темно, и сторожа, возможно, ослабят бдительность. От мобильников мы пока не избавились и могли использовать их в качестве будильников. Ещё я думал устроить захоронку. Если мы попадемся, и нас тщательно обыщут, трудно будет объяснить наличие двух комплектов цидулек. По-хорошему, нам и столько денег тащить с собой не стоило. Откуда у мальчишек почти десять тысяч на безличных карточках? — Даня, берем по одному золотому, медь и все серебро. Остальное закапываем рядом с сараем. Легко сказать, а сделать оказалось не так-то просто. Понятное дело, лопату нам взять было неоткуда. И теми досками, что нашлись в этой развалюхе, можно только слегка поковырять землю. Внутри сарая схрон решили не устраивать, вдруг хозяин найдется или сгорит эта халабуда? Куда-то далеко отойти от укрытия мы тоже не могли. Дирижабли продолжали курсировать с промежутком в десять-пятнадцать минут. После долгих и мучительных раздумий и поисков мы выбрали несколько крупных камней. Кое-как я выкопал ямку, сложил в банку из-под тушенки ценности и тщательно упаковал. Потом все это дело замаскировали дерном, выкладывали камни так, чтобы они задавали направление. Плюс измерили шагами расстояние до левого угла сарая, при этом не забывали следить за округой. После колупания в земле вид у нас стал еще более непрезентабельным. Глину с лиц оттереть толком не получилось, она перемешалась с потом. Да и чем тереть? Руки такие грязные, что даже смотреть противно. Данька хотел сполоснуть их водой, но я не дал. Неизвестно, когда раздобудем питьевую воду. Мой мобильник был отключен и спрятан в тайнике вместе с деньгами и документами, а Данькин мы решили оставить. Модель не самая дорогая. Брат свой предыдущий мобильник не так давно разбил и купил тот, что продавали в школьном киоске. Может, он и дороговат для обычного поселкового мальчишки, но не сильно. Оставаться без средства связи мне не хотелось, потому посчитал, что мобильник можно оставить. Он же реагирует на отпечаток пальца. Никто не скажет, что мы его украли. Вроде как подарок от любимого дядюшки. Вот этот будильник и поднял нас в четыре часа ночи или утра — смотря как считать. Свой камуфляж мы оставили в сарае и теперь могли рассчитывать только на везение и темноту. С везением, кстати, всё более чем удачно сложилось. Дождь лил стеной. В такую погоду, как говорится, хороший хозяин собаку из дому не выгонит. О собаках я не зря вспомнил. Мало того что следы наши смоет дождем, так и животных охранники решили на улицу не выпускать. Какие хорошие люди! Мы с Данькой заранее договорились об особых знаках. Я держал его крепко за руку и вел за собой, поскольку только я видел ауры людей. Пройти перед самым носом у сторожей — это высший пилотаж. Собачек хоть и попрятали, но сами охранники в плащ-палатках стояли на посту, бдительно вглядываясь в ночную тьму. Еще днем я посчитал смены. Получалось, каждые два часа. Чётные. До следующей смены караула времени хватало. Но проходить через заграждения было ссыкотно. В общем, кто-то там, на небесах, нам с Данькой покровительствовал. Сильный дождь скрадывал шумы, сонные охранники почти ничего не видели, а собак убрали. Прошли мы через «противотанковые ежи» практически на ощупь, стараясь громко не стучать зубами. Было холодно и страшно. Потом уже сориентировались сначала по стене строения и далее по забору. Этот путь я тоже наметил загодя. Нас окружала такая темнота, что проку от прожекторов практически не было. Я надеялся только на свою зрительную память. Медленно, шаг за шагом, мы удалялись от опасной зоны. Идти приходилось все так же — придерживаясь стен домов и ограждений. Когда начало светать, мы пошли чуть быстрее, но и оглядываться по сторонам не забывали. В Москве до семи утра комендантский час. Когда же совсем рассвело и дождь начал стихать, мы с Данькой наконец смогли осмотреться и прикинуть, где находимся. Угу. Осмотрелись. Кажется, СМИ во всех мирах брешут одинаково. Что там Наумова говорила о стабилизации в Москве? Ею тут и не пахло. Кучи трупов на перекрестках совершенно не сочетались с этим словом. Данька от такого зрелища громко икнул, сдерживая рвотные позывы. Выглядело все очень и очень паршиво. То, что мертвецов собирали в одно место, косвенно показывало на наличие в городе представителей правопорядка. Но то, что трупы до сих пор не убрали, в свою очередь свидетельствовало, что бороться с последствиями не успевают. Мы с Данькой старались не смотреть в ту сторону, но все равно в памяти уже зафиксировались скрюченные пальцы, бледные лица и смотрящие в никуда глаза. Как-то мне не очень повезло с попаданием в новый мир. Сплошной апокалипсис. Хорошо ещё, эти трупы спокойно лежат и не превращаются в зомби. Кстати, то, что нам по-прежнему не встречались прохожие, настораживало. Я бы подумал, что весь город вымер, если бы сам с трудом не преодолел кордон. — Даня, давай попробуем попасть в какой-нибудь дом и обсохнуть, — предложил я, когда время перевалило за семь утра. — Даже если нарвемся на жильцов, сможем оправдаться, не опасаясь патруля. — Только найди квартиру, где мертвецов меньше, — всхлипнул Данька. Выбрав многоквартирный дом поприличнее, мы решили попытать счастья с поиском пристанища. Подъезд дома порадовал обилием объявлений. Жильцам рекомендовалось обращаться в пункт помощи заболевшим при первых признаках повышения температуры тела. Если же кто-то из родственников или соседей умер, нужно вывесить за окно белую простынь, и карантинная служба заберет мертвеца. Видимо, только для того, чтобы дотащить его до ближайшего перекрестка. На фасаде этого дома я заметил всего несколько простыней. Оставалось лишь гадать, что случилось с остальными жильцами. Отчего-то большинство дверей в квартиры были открыты. Не то специально так оставили, не то какие-то службы взломали. В любом случае нам с братом это было только на руку. Осмотрели мы пять квартир. Были там раньше мертвецы или нет, так и не поняли. Выбрали ту, где обнаружили «предмет роскоши» — телевизор. Пока Данька набирал в ванну воду, я запер дверь, заблокировав ее спинкой стула. Проверил окна, зашторив их, и только после этого присоединился к водным процедурам. — Миша, забирайся ко мне, — предложил Данька. Я без раздумий скользнул ему за спину. Детские воспоминания Михаила подсказывали, что еще года три назад братья часто так плескались. Потом это стало считаться неприличным. На данный момент мне было наплевать на приличия. Хотелось вымыться и отдохнуть после трудного перехода. Намыливая Даньке спину, отметил, как он похудел. Шейка как у цыпленка, а косточки позвонков выглядели так трогательно, что хотелось прижать его к себе и защитить от всех напастей. — Дань, тебе нужно научиться скрывать мысли от телепатов, — вспомнил я о насущном. — Мы это еще не изучали. — Зато моему классу уже преподавали. Не уйдём отсюда, пока ты не научишься. Запасы еды на кухне имеются. Можно еще пройтись по квартирам и поискать продукты. — А если у меня не получится? — повернул ко мне свою чумазую мордашку Данька. — Ты уж постарайся, — провел мочалкой по его щеке. — Нельзя нам, чтобы кто-то узнал, из какого мы рода. Ты видел, что творится? Знаешь, сколько сейчас озлобленных людей, тех, кто выжил, но лишился родных и близких? — Это же не доказано, что наш дядя выпустил вирус. — Что или кто послужил причиной эпидемии, будут выяснять чуть позже. Пока людям достаточно даже намека, чтобы нас линчевать как родственников того, кто виноват. После обеда я продолжил убеждать Даньку в том, что ему надо обязательно научиться закрывать свои мысли. До этого мы спали, потом я готовил еду, чем вызвал неподдельное восхищение у Даньки. А всего-то отварил лапшу да кинул в нее консервированное мясо типа тушёнки. Последние несколько дней мы питались кое-как. Потому мой кулинарный «шедевр» пошел на ура. Я еще и объяснял, что делал. Про то, что лапшу в кипящую и подсоленную воду нужно кидать и так далее. Для молодого виконта это стало настоящим откровением. Мой авторитет старшего брата скакнул еще на одну планку. Ну, а потом я насел на Даньку, объясняя, что успел узнать в школе Михаил. — Ты как бы испускаешь свет и слепишь того, кто пытается услышать твои мысли. Данька был мальчиком послушным. Повторил. А я очумел, увидев его действия магическим зрением. — А как я узнаю, закрылся от телепата или нет? — задал братишка резонный вопрос. — Закрылся, — кивнул я. — Мне видно твою ауру. Но и этого мало. Нам бы еще научиться показать твою историю, как будто ты Дмитрий Елисеевич Миронов. — Почему только мою историю? Тебе тоже нужно, — напомнил Данька. — Значит, будем сочинять, — согласился я. — Главное, последние дни суметь показать и побольше достоверных событий. Даже не представляю, как мы сумеем это все преподнести телепату (не дай бог!), но для обычных полицейских историю придумали и несколько раз отрепетировали. Будто мы двоюродные братья, жившие в поселке Михайловском. Когда началась эпидемия, в числе первых попали в больницу. Хорошо, что там случайно оказался знахарь Наумовых, который и сумел нас вытащить. У знахаря имелись жаропонижающие препараты, а еще он использовал заговоры. Самому знахарю не повезло, его убили. Тут мы решили не отклоняться от реальных событий. Мол, видели его с разбитым черепом у машины. Это как раз послужило причиной того, что мы отправились в Москву. В поселке стало опасно жить. Появилась банда, которая убивала всех, кто им был не по нраву. Три дня мы провели в квартире. Отдыхали, смотрели новости. Сюрпризом стало то, что в вечерних новостях снова появилась Дарья Наумова. Осунувшаяся, с синяками под глазами, но явно оправившаяся после болезни. Невольно я сравнил Даньку с его предполагаемой матерью. Что и говорить, похожи. Это раньше я не знал и ничего не замечал. Да и Данька выглядел несколько иначе. У него были немного пухлые щечки и наивный щенячий взгляд. Сейчас братишка сильно похудел и смотрелся взрослее своих тринадцати лет. Думаю, что через несколько лет он еще больше станет похожим на мать. Но пока только я видел у него «семейные черты». В этом выпуске новостей Дарья Наумова рассказала, что север столицы не пострадал от эпидемии. Вывоз трупов начнется завтра, а медицинские центры по-прежнему функционируют. Царь-батюшка тоже промелькнул в новостях. Сказал всего пару слов типа того, что нельзя поддаваться панике и «всё под контролем». Кадры с горами трупов не показали. Зато продемонстрировали один из медицинских центров. Корреспондент дотошно выспрашивал псионика. Маг смог описать только симптомы и методы борьбы с вирусом. Отчего и как возникла инфекция, он был не в курсе. Отметил псионик и нестабильность вируса. Если в первые дни вирус распространялся через воздух и заражение носило массовый характер, то следующая партия больных заболевала, находясь рядом с человеком-носителем вируса. «Третье поколение» заражалось при очень близком контакте с больным. И, собственно говоря, «четвертого поколения» уже и не было. Первая волна выкосила очень многих, а дальше шло уменьшение числа заболевших. — Сколько по предварительным оценкам погибло людей? — вопрошал корреспондент. — У меня нет полных данных, но около двух миллионов. Могло быть и больше, но царские интуиты вовремя успели предупредить о необходимости изоляции столицы, — ответил псионик. Из памяти Михаила я выудил сведения об одном интуите — графе Вязове. Но, как оказалось, их больше. Нужные ребята. Жаль, что предотвратить катастрофу не смогли. Новости закончились и начали транслировать концерт заунывной симфонической музыки. Меня порадовало то, что нигде не мелькнула наша фамилия. Официально виновник не был объявлен. Может, власти действительно не в курсе? Если разбираться объективно, то курсанты школы заболели одновременно с несколькими жителями поселка. Про поселковых мало кто знал. Зато про школьную эпидемию сама же Дарья Наумова и рассказывала. Данька и другие курсанты покинули учебное заведение и разнесли инфекцию. Опять не очень хорошо получается. Если кому-то придет в голову, что виноваты ученики школы, то Данислав Михайлов попадёт в число разносчиков болезни в посёлке. Удачно получилось, что я сумел сделать нам документы. Не нужны мне графские деньги и наследство. Жизнь дороже. Я со своими знаниями другого мира найду на чем заработать. Пока же необходимо придумать, куда нам идти. Все пункты помощи пострадавшим располагались там же, где и медицинские центры. Обсудили с Данькой этот вопрос и решили на следующий день туда наведаться. В районе, где мы нашли пристанище, никаких изменений не происходило. Тошнотворный запах от разлагающихся трупов распространился по всей округе. Никто их не убирал и не вывозил. Да и людей не было видно. Из окна я всего два раза заметил промелькнувшие фигуры. Удивительно, но даже мародеров не наблюдалось. С другой стороны, они могли выбрать дома побогаче. Население столицы уменьшилось на три четверти. Откуда-то со стороны никто не может прийти. По крайней мере, массово. Кордоны перекрыли доступ в город. Если кто-то, как и мы, сумел пробраться, то единицы. Нормальные люди, кто не болел, точно не сунутся в зараженный район. Покинуть квартиру мы решили после утренних новостей. Кстати, теперь не только звучала траурная музыка по телевизору, но и показали списки погибших. Начали с самых родовитых. Из боярских родов, находящихся во время эпидемии в столице, уцелела половина. Про царскую семью сведений не было. Или не болели, или всех вылечили. Фамилии менее значимых аристократов я внимательно просмотрел, но помнил не всех. Зато появилась информация по роду Михайловых. Как я и думал: сам граф, жена и старший сын погибли. О тех, кто находился в усадьбе, сведений не было. Данька тоже не особо надеялся, что родители в столице выживут, и морально к этому был уже готов. Вздохнул, напомнил сам себе, что он теперь Дмитрий Миронов и не виконт. По улице мы шли медленно, прислушиваясь и оглядываясь. Теперь я уже замечал белые простыни, свисающие с подоконников. Иногда казалось, что кто-то выглядывает из-за штор и тут же прячется. Мертвый город с мертвыми жителями производил тягостное впечатление. Хотелось наконец встретить людей, поговорить, что-то узнать. А то мне уже казалось, что, кроме Дарьи Наумовой, вещающей из телевизионной коробки, и еще нескольких корреспондентов, из живых в Москве никого не осталось. Неожиданно моё желание осуществилось. Свернув на одном из перекрестков, мы столкнулись с группой парней, тащивших объемные сумки и тюки. — О, какие сладкие мальчики! — обрадовался один. — Петро, ты как раз спрашивал, кого трахать будем? Смотри, какие две молоденькие, сладкие попки. Тот самый Петро тут же бросил сумки на землю, а из-за спины вытащил армейский пульсатор. Это оружие было мощнее того, что мы раздобыли в полицейском участке. Даже при минимальном заряде долбанет конкретно. Может и убить, если стрелять в упор. Петро медлить не стал. Я еще прикидывал, куда бежать, а импульс уже летел в нас. Даньку я успел оттолкнуть, надеясь, что брат сообразит рвануть за угол. Сам же я ушел перекатом в сторону. Петро мой маневр оценил. И повторно целиться в меня не стал, а направил пульсатор на Даньку. Сам не знаю, что хотел сделать и как эту тварь остановить. Меня накрыло паникой, и, выставив ладони вперед, я пустил в противника свою магию. Пульсатор вместе с Петро срезало словно лезвиями, попутно зацепив трёх подельников. Тот первый, кто предложил с нами развлечься, завопил, но его крик был прерван огненным шаром, влетевшим ему прямо в рот. И это сделал не я. Оказалось, Данька, не иначе с перепугу, тоже магию выпустил. Оставшиеся в живых парни бросили сумки и помчались по улице. — Как мы их, — пробормотал Данька и начал заваливаться на тротуар. Еле успел его подхватить. Тут же перешел на магическое зрение, высматривая нарушения в ауре. Выглядело все нормально. Почему братишка упал в обморок, я сразу и не понял. Потом, правда, я еще раз оглядел лежащие на мостовой трупы. Мои «лезвия» разрезали тела так, что всё вокруг было забрызгано кровью. Зрелище получилось настолько жуткое, что не у каждого психика выдержит. Примерно то же самое сказал и Данька, когда пришел в себя. — Мы защищались, — прервал я его извинения. — И если кто-то еще будет тебе угрожать, убью, не задумываясь. — Я тоже, — вцепился в меня Данька и подтвердил, что может уже идти сам.