Коукворт

      В первый день летних каникул Гарри Поттера никто не будил. Ребенок сладко спал в чистой комнате под редкий шум крыльев белоснежной совы, кутаясь в мягкое одеяло. Сквозь неплотные шторы пробивался свет, с кухни доносились запахи свежей выпечки и мальчик медленно открыл глаза. — Доброе утро, Букля, — попытался погладить ту Гарри, за что получил лишь обиженный укус. — Ну как хочешь, можешь и не есть сегодня.       Гарри насыпал в клетку совиного печенья и ушел в ванную.       Миссис Бейкер уже ждала мальчика на кухне. — Доброе утро. — Добрый день, Гарри. Твоя тетя ушла утром, я не стала тебя будить, ты вчера сильно вымотался. Садись, кушай.       Гарри протянул руку за булочкой. Пальцы немного прилипли, и мальчик слизал с них сахарный сироп, запоздало заметил салфетку у тарелочки. Запив достаточно большой кусок булочки, поблагодарил за завтрак. — Кушай-кушай. Тетя тебе ничего не рассказала, наверное? Гарри покачал головой. — Конечно. Ты не спрашивай у нее, она еще сильно переживает. Полтора месяца назад вообще была сама не своя: приехала с чемоданами, слезы по щекам, обнимает. Я же дружила с вашей семьей, с Эвансами. Славные девочки были, только к младшенькой добрее были. Да так всегда со старшими детьми случается, — миссис Бейкер сделала глоток чая, добавила пол ложки сахара. Села за стол, размешав, продолжила: — Забывают, что старшие — дети и им тоже нужна ласка. Вот я и сдружилась с Петти. Она не забывала меня и когда уехала из Коукворта, писала, потом звонила…       Гарри съел три булочки и миссис Бейкер подлила еще чай. — С мужем она поругалась серьезно, — вздохнула женщина. — Сына в больницу увезли, не знаю что там случилось. Ну, выяснилось, что сердце слабое. Вернон и обвинил Петти, что она за ребенком не следила, хотя сам тоже хорош. Слово за слово… В общем, они разошлись, Вернон настоял, забрал сына себе. Дом будут продавать, деньги делить. У Петти и нет ничего. Родительский дом продали еще тогда, уж больше десяти лет прошло. Лили так и не приехала, все Петунья наша справлялась. Денег-то достаточно было, чай дом на семью все-таки, но много ушло быстро. В Лондоне на что-то жить нужно было, потом на дом в Литтл-Уингинге часть ушла, на тебя много.       Гарри растерялся. Что рассказала тетя Петунья, что миссис Бейкер поверила ей? И не смотрит на него, как на малолетнего преступника? — Да, Гарри, — поняла его растерянность женщина, — с тобой много проблем было. Документов на тебя не было же, болел сильно, когда тебя подкинули. Потом часто болел, никакие таблетки не помогали, в больнице врачи руками разводили. Тогда я женщину одну и порекомендовала, в нашем городке жила. Мало кому соглашалась помогать, но мастерица была. Природа ее любила, что в руках ее любой отвар из трав целебным становился. Долго, конечно, Туни уговаривала, не любит она ничего, что нельзя было бы объяснить. Ну, дело молодое…       Миссис Бейкер призадумалась, глядя на остывшую выпечку. — У Туни и образования нет, курсы закончила по набору текста какие-то, новые тогда еще, секретаршей ее сначала взяли, потом перевели на другую работу. Там уже и с Дурслем познакомилась, а после беременности выходить на работу тяжело, да и муж обеспечивал. Так что денежки все — фьють, как говорится, — женщина развела руками. — Вот сейчас квартирку нашла двухкомнатную в другой части города, где фабрика. Раньше город наш был индустриальный, а что осталось… Кто мог — уехал. Туни не хотела возвращаться, но не к кому было обратиться. Подруг-то у нее нет. Ну ничего, выберется. Работает в магазине, квартирку нашла…       Гарри молча слушал и разглядывал мелкие листочки чая на дне кружки. Женщина тоже замолчала. Так они и сидели несколько минут, каждый думая о своем. — Пойми ее, Гарри, ей сейчас тяжело, — закончила миссис Бейкер. — Меня она не понимала, когда мне было тяжело, — обиженно вырвалось у Гарри. Стакан скользнул по столу, чуть не упав. — Я знаю, Гарри, — ответила женщина. — Петунья… Сейчас она старается. Женщине особенно тяжело жить одной, а с ребенком… Она не бросила тебя, Гарри. Ни тогда, ни сейчас. Нет, я не хочу сказать, что она была тебе как родная мать. Девочки поссорились и больше не виделись, а потом Туни узнает о смерти сестры, и ты оказываешься у нее на руках. Ей больно понимать, что ты — единственное, что осталось от Лили. Может, поэтому она не любила тебя хоть сколько-то сильно, как родного сына, чтобы абстрагироваться от боли, — протянула миссис Бейкер, оценивая свои слова. — Как бы то ни было, ты живешь с ней и вырос хорошим мальчиком. Твой кузен, я уверена, и в половину не такой вежливый и самостоятельный, как ты. Может, даже носки не стирает сам, — ухмыльнулась женщина, — представь, как ему тяжело будет во взрослой жизни? Гарри тоже улыбнулся. — Вот и славно, — похлопали его по плечу. — Можешь посмотреть телевизор или книжки почитать, в шкафу в гостиной стоят. Вот. Пообедаем, поужинаем, да и тетя твоя придет. И муж мой приедет, поможет вам вещи перевезти. Давай, отдыхай.

***

      Мистер Бейкер оказался тоже добрым человеком, хотя разговорчивостью жены не отличался. У тети набралось две больших сумки, которые вместе с громоздким чемоданом едва удалось вместить в машину. Клетку с птицей Гарри обхватил крепко — дороги были неровные, машину то и дело бросало вверх-вниз, и Букля недовольно щелкала клювом.       Район, в котором располагалась их новая квартира, нельзя было назвать благополучным, но тетя Петунья лишь сжимала губы, глядя через стекло на лужи, грязь и обветшавшие здания. Темнело. Мистер Бейкер притормозил у одного из подъездов, все вышли из машины. За две ходки подняли все вещи, и Гарри наконец мог осмотреть новое место жительства.       Узкий коридор вел в маленькую кухонку, в которой еще стояли стол и стулья. Гарри представил себя на месте тети Петуньи, для которой кухня была центром дома, и погрустнел. Ему было здесь неуютно и дело было даже не в размерах комнаты. В Норе вообще было мало места, не учитывая количество жильцов, однако каждая комната была оригинальной. В кухне, Гарри помнил точно, висели часы, показывающие всех членов семьи, из окна виднелся старый садик и огород. В гостиной, она же исполняла функцию столовой, потому что не отделялась стеной от кухни, кроме большого стола, за которым могла разместиться вся большая семья Уизли, у стен стояли кресла и диванчики. Пусть тоже старые, потрепанные, но мягкие и уютные. На камине — рамки с фотографиями, которые, конечно же, бережно собирала миссис Уизли. Гарри даже пожалел, что не договорился заранее с Роном о летних каникулах, может, тете бы не пришлось снимать двухкомнатную квартиру из-за него, нашла бы что-нибудь уютное в другом районе. — Отнеси свои вещи в комнату.       Тетя была явно не довольна и Гарри поспешил утащить чемодан с дороги — в вертикальном положении тот занимал половину ширины коридора. Его комната была размером с кухню. В нее едва помещались кровать, стол и шкаф, но Гарри решил, что свой уголок — в любом случае хорошо: тетя могла все-таки снять однокомнатную квартиру, и он бы спал на полу.       Гарри разобрал чемодан, открыл клетку, и Букля немедленно вышла из нее, расправила крылья и взлетела. Пара взмахов крыльями, яркие янтарные глаза оглядывают комнату в поисках насеста — Букля остановилась на шкафу. Гарри пожалел, что Хагрид подарил такую приметную птицу: тетя наверняка запретит выпускать ее. Среди серых и коричневых улиц фабричного района полярная сова явно лишняя.       Мальчик еще немного походил по квартире — комнату Петуньи он не решился открывать — вернулся к себе. В чемодане нашлись чистые листы и клей — Гарри решил что-нибудь нарисовать и наклеить на стену. «Рон наверняка пришлет какой-нибудь плакат на день рождения, а пока…», — додумать мальчик не смог, его потянуло в сон.

***

      Этим утром Гарри никто не будил. Проснувшись, он не увидел Букли. Гарри заволновался. Нигде в комнате ее не было, но клетка оставалась на месте и была отперта. Злость и обида нахлынули на мальчика. Гарри пнул дверь и выбежал из комнаты.       На кухонном столе нашлась записка. Прибери в своей комнате и на кухне. Продукты в холодильнике — готовишь себе сам. Я вернусь к девяти часам, можешь делать, что хочешь. Если что-то случится, обращайся к соседям напротив. Адрес миссис Бейкер: Дэшвуд-стрит, д. 7. Твою птицу вчера выпустила. П.       Гарри успокоился. Оценив масштаб работы, погрустнел: уборка не займет много времени, и до прихода тети останется еще несколько часов. Не то что бы он жалел о прежних временах, когда список дел не ограничивался уборкой двух комнат, но делать здесь было нечего. Немного подумав, Гарри решил прогуляться по району или зайти к миссис Бейкер. Можно было написать письмо Гермионе и посмотреть, что задали на лето.       Справившись с завтраком и уборкой, мальчик нашел чистый пергамент, чернила и принялся писать.       Гермиона!       Букля вернулась без ответа, и я не знаю, что это значит. Волшебные совы не теряют писем? Как ты сейчас? Я помню, что ты пришла в себя, и мы с Роном очень этому рады. Твоя записка нам помогла. Джинни тоже теперь в порядке (ее заманили в Тайную комнату после того, как ты попала в больничное крыло). Но я не хочу рассказывать ничего.       Я много думал в больничном крыле. Если бы ты была с нами, то мы наверняка не пошли бы одни в Тайную комнату, без профессора (Локхарт не считается). Меня бы не ранил василиск и я бы не оказался в больничном крыле. Меня до сих пор иногда бросает то в жар, то в холод, и это не литературный прием, про который ты говорила, это правда симптом. Не волнуйся! Меня смотрели колдомедики и отпустили же, значит, все хорошо.       А еще мы с тетей переехали. Она разошлась с дядей, так что теперь меня не достает кузен. Я уже познакомился с приятной женщиной, которая была соседкой мамы. Она вкусно готовит и чем-то напоминает миссис Уизли, так что я хорошо здесь пристроился, еще у меня своя комната.       Я живу в Коукворте, забыл написать. Хотя ты, наверное, посмотришь мой адрес на конверте, конечно.       Жду от тебя ответа. Прости, если мы с Роном в чем-то виноваты. Напиши и если не желаешь больше с нами общаться. Ты же знаешь, мы с Роном не понимаем всех этих девчачьих приемов. Гарри