Коукворт

— Поттер, подойди сюда, — едва не скрепя зубами, позвала Петунья.       В ванной, которую тетя собиралась наполнить горячей водой, стоял таз с промокшими кроссовками. Сквозь мутную воду можно было разглядеть грязно-коричневую ткань обуви, еще вчера имевшую сероватый цвет, подошва начинала отклеиваться, на дне тазика скопился песок. Уставшая после рабочего дня женщина была раздражительна: мало того, что на нее, как на новенькую, повесели весь грязный труд и норовили упрекнуть за каждое не отработанное годами движение, ее задержали припозднившиеся покупатели. Купить сразу, что нужно? Нет, придти за несколько минут до закрытия и мучительно выбирать. Еще и не выпроводишь — старшая напарница непременно доложит начальству о ее невежливом отношении! Сейчас что угодно могло послужить толчком к выражению всех накопившихся эмоций, но этим чем-то суждено было стать испорченным кроссовкам племянника. Женщина была готова исхлестать виновника, но того все еще не было рядом. — Поттер! — проревела Петунья, и в квартире снова стало тихо.       Мальчишка перестал прятаться из-за своих недоработок и ошибок еще в первый год получения домашних обязанностей, предпочитая быстрее выслушать нотации и скрыться в чулане, так что тишина сейчас заставила умерить пыл и напрячься. Петунья резко открыла дверь в комнату Поттера.       Из-под одеяла торчали черные волосы, а самого Гарри не было видно. На столе стоял пустой стеклянный флакон и лежал мятый бумажный лист. — Гарри, проснись, — схватилась Петунья за плечи.       Мальчик не реагировал, и Петунья поправила одеяло так, чтобы было видно лицо. Пальцы коснулись холодной кожи. Тетя отдернула руку и прижала к губам. По телу пробежали мурашки и женщина ощутила неловкость. Взгляд дернулся к пустому флакону и записке с подозрительно длинным текстом. Женщина взяла листок и взгляд побежал по ровным строчкам: «Гарри, тебе нужно срочно обратиться к колдомедикам! Если симптомы остались спустя такое время, нужно пройти еще какие-нибудь исследования… Обязательно обратись, пока не стало хуже, ведь иначе тетя не сможет тебе помочь!»       Петунья достала руку мальчика из-под одеяла, взялась за запястье, пытаясь нащупать пульс. Только полностью обхватив запястье, почувствовала слабое биение. Рука невольно сжала ладонь мальчика, плечи женщины задрожали. Слова из письма отдельно всплывали в сознании, выстраивались в предложения, а общая картина не складывалась. — Гарри, Гарри, — шептала женщина.       Где у этих ненормальных больницы? В Лондоне? Сколько пройдет времени, пока их медики явятся? Куда смотрели эти медики, если симптомы остались до сих пор? — Куда ты смотрела, Тунья?! Что ты сделала с моим сыном?! — Это наш сын, Вернон! Ты тоже не уследил. — Это ты отвечала за питание, ты его воспитывала. Этот твой племянник, ненормальный… Это из-за вашей семейной ненормальности! — тыча пальцем, сорвался Вернон. — На себя посмотри! Да Дадли пошел в тебя, и лишний вес — черта Дурслей! Как здесь не будет больного сердца?! — Замолчи, Тунья! Или твой тощий отец уже умер по другой причине? Давай, скажи мне, что твоя драгоценная сестра не виновата! Ненормальные, — брюзжал мужчина. — Чтоб я больше не видел вашу семейку! Забирай себе этого несносного мальчишку и убирайся!       Сова застучала клювом по прутьям клетки, Петунья попыталась открыть дверцу, но птица клюнула палец. — Так. Ты должна лететь к Снейпу, — не оставляла попыток совладать с птицей женщина, — знаешь, где живет Северус Снейп?       Казалось, Букля зло смотрела на нее и была готова расцарапать лицо. — Да когда же я так согрешила, что даже птица меня ненавидит, — едва не плакала Петунья. — Господи… Пусть Снейп будет дома.       Петунья уже почти выбежала из квартиры, но вернулась обратно. Она точно помнила, как не могла попасть на волшебную аллею, потому что не видела входа, а Лили спокойно провела ее и родителей через неприметную старую дверь. Что если Снейп наложил на свой дом такие же чары? Он всегда сторонился людей, так что мог.       «Нужно взять палочку Гарри». И память услужливо предоставила детские воспоминания: с палочкой Лили у нее ничего не получалось. Петунья снова ринулась к сове. — Пойдешь со мной, глупая птица.       Женщина сорвала бельевую веревку и связала лапы животному, на руках и щеке уже красовались первые царапины и кровоподтеки. Она чувствовала, как много времени упущено и выбежала на улицу.       К счастью, прохожих в позднее время не наблюдалось, на краю сознания мелькнула мысль, что кто-то бы обязательно сообщил в психиатрическую больницу, увидев бегущую женщину с полярной совой посреди улицы обычного фабричного района Британии.       Глаза приходилось закрывать левой рукой — Букля стремилась их выклевать, так что женщина бежала прямо по лужам. «Паучий тупик, дом… Ауч, перестань! Показывай, где Снейп или я… ауч!»       Она не видела нужного дома. Помнила, чувствовала, что где-то здесь. Где-то здесь, у дома с разбитыми окнами, где давно никто не живет. Сова встряхнула крыльями и потянула Петунью за собой.       Вот она! Нужная дверь! Петунья забарабанила рукой о дерево, никто не отвечал. В самом деле, почему она решила, что Снейп останется здесь, а не переберется ближе к волшебникам? Но птица довела ее до двери, может… — Северус, пожалуйста, мне нужна твоя помощь, — обессиленно плакала женщина. — Петунья?       Снейп смотрел на нее ошарашенно. — Северус… Гарри, мне нужна помощь, — пыталась отдышаться Петунья, — он в коме. Он чем-то болел вашим, но симптомы остались… и вот… — Отпусти сову. Где вы живете? — Квартал отсюда, на Уэйк-стрит.       У Снейпа в руках уже была сумка, он вышел, закрыл дверь, взял женщину за плечо — оба растворились в воздухе.       Они с хлопком появились в каком-то закоулке. Петунью затошнило, голова закружилась — ее поддержал Снейп.       Подъезд, квартира, комната. Снейп отстранил ее и направил палочку на Гарри. Минута. Ничего не происходило. — Я перенесу его в больницу. Обработай свои царапины этим в указанном порядке.       Мужчина поставил перед ней несколько флаконов, взял мальчика на руки, сжал подвеску и исчез.

***

      Петунья не спала. Сердце кололо, царапины медленно стягивались, синие пятна желтели, и женщина боялась посмотреть в зеркало. Она не могла отвлечься, она не знала, когда вернется Снейп и вернется ли вообще, она не знала, должна ли сделать что-то еще. Мог ли Северус обойтись своими силами, если бы она пришла за ним раньше? Должно было что-то случиться, когда он направил палочку на Гарри? Она чувствовала свою вину во всем: недосмотрела, не успела. Она подвела Дадли — за любовью не замечала, как из милого мальчика вырастает изнеженный и избалованный подросток, ее слепая любовь нанесла ребенку непоправимый вред, и что бы она, Петунья, ни говорила о плохой наследственности Вернона, она позволила генам проявить себя. За равнодушием или ненавистью, Петунья не знала, как относится лично к племяннику, не видела, что с ним случилось. А миссис Бейкер отметила болезненную бледность лица мальчика и его потухший взгляд, которым Петунья не придала значения. Она чуть не убила двух детей. Кто знает, как теперь сложится жизнь Дадли, какую роль сыграла ее любовь? Кто знает, что сейчас с Гарри? Лили бы не простила ее, она осталась виноватой и, может, уже не сможет ничего исправить.       Петунья Эванс устала. Эмоции еще остались, и женщина чувствовала себя мухой, попавшей в паутину. Муха еще шевелит лапками, но те безнадежно прилипли к нитям, а где-то рядом паук. И час расплаты близок.