Коукворт

      Половина августа прошла для Гарри незаметно: ему не давали покоя врачи, приехавшие из Франции. Длительные исследования, диагностики и между ними перерывы, на сон и еду. В «Ежедневном пророке» опубликовали разгромную статью о деятельности аврората и директора в течение последнего учебного года — точнее, о бездействии. С одной стороны, Гарри соглашался с доводами журналиста (трудно их игнорировать, находясь в больнице как раз из-за случившегося в школе), с другой стороны, Дамблдор — великий волшебник, и если он ничего не смог сделать, то мог ли кто-то вообще? Последняя мысль потонула в сознании, встретив целый поток аргументов против директора. Можно было пригласить авроров для расследования — наверняка среди них есть отделы, задача которых разбираться в таких случаях. Можно было… Если бы профессор МакГонагалл уделяла больше времени факультету, она наверняка бы заметила, что с Джинни что-то не так! Разве миссис Уизли не заметила, что Джинни, например, стала по-другому писать письма? Миссис Уизли как минимум поговорила бы с деканом, а уж потом… Может, она надеялась, что сыновья присмотрят за Джинни? Гарри не помнил, как Рон проводил время с ней, а он ей ближе всех по возрасту. Можно было в конце концов закрыть школу или эвакуировать куда-нибудь. Гарри чувствовал себя беспомощным.       Никто из друзей к нему не приходил. Гермиона не может пройти на территорию волшебников вообще, Рон отдыхает в Египте. Но, может, кто-нибудь из приятелей напишет письмо, как узнает из газеты про его болезнь?       Голова заболела, в глазах потемнело, и мысли исчезли. — Доктор Сметвик, что с ним? — Нужно вызывать менталиста. Старший целитель вышел из палаты, оставив студента наедине с пациентом. Гарри Поттер сидел на кровати, скрестив ноги, расфокусированный взгляд худого мальчика пугал больше необъяснимости происходящего. Где эти гипотезы и эксперименты, а где мальчик, который не реагирует ни на что?       Прошло еще несколько дней. Гарри Поттер не приходил в себя, больница стала местом паломничества, но охрана незамедлительно отсекла целый коридор отделения ядов от остальной больницы. Выгнали из палаты самого Дамблдора, которого в свете последних событий отстранили от должности директора школы, чему была рада Петунья. С ней пришлось оставаться и Северусу: Дамблдор по-прежнему желал получать информацию, и удачно сложилось, что тетя бедного мальчика не реагировала столь же остро на присутствие угрюмого Снейпа. Занятий у того не было, статью приняли на рецензирование, заявление на участие в конференции одобрили, так что он мог позволить себе столь бесполезное времяпровождение.       У Мальчика-который-выжил дела шли нормально: очередная глупость обернулась серьезной проблемой, что совсем не казалось удивительным. — То есть он шизофреник? Какой-то магический? — Шизофрения — не есть расщепление личности, как это часто принято считать, — протянул Северус, складывая руки на груди, — но даже так это не случай мистера Поттера. Правильнее сказать, что у него подселенец, который из-за болезни, проклятия, активировался, чтобы насытиться его силами. — Вы еще скажите, что существует душа, — критически отозвалась Петунья. — Это как раз тот случай, Петунья, когда волшебники знают о явлении не одно столетие, но совершенно не понимают его сути. — Я даже не жалею, что родилась «магглой». У нас общество прогрессирует куда быстрее и жить комфортнее, — надменно продолжала та. — Ваша правда. В таком случае я могу надеяться в этот раз, что вы предпочтете поезд аппарации? — ухмыльнулся Северус. — Что думают «магглы» о мгновенном перемещении в пространстве? — А это интересный философский вопрос. Как происходит перемещение вы, конечно, не знаете? Но если предположить, что телепортация основана на расщеплении объекта на мельчайшие частицы и его сборке в другом месте… Можно ли тогда считать второй объект тем же самым объектом, первоначальным, или это всего лишь копия? И насколько точная? А если объект живой и имеет сознание, что происходит с ним? — Как вы могли убедиться, ничего страшного не происходит. Но вы правы, это интересный вопрос.       В палату вошла медсестра, молча заменила артефакт и вышла. — Что она сделала? — Сменила магически пустой артефакт на новый, чтобы подселенец не истощил магические и жизненные запасы мистера Поттера. Мера, необходимая для подготовки менталистов к ритуалу изъятия… второй души, если желаете.       На некоторое время установилась тишина. Петунья поглаживала руки и смотрела на Гарри. — Откуда у него вторая душа? Это связано со шрамом? — Вероятно. Никто не может сказать, что случилось в ту ночь. — Неужели нельзя узнать, есть ли подселенец, пока не… не впадешь в кому? — Это не заметно, если ты хотела спросить это. Обычный гриффиндорец, склонный искать глупости и втягивать в них друзей. Однако, он проявил способность говорить со змеями, которую имел тот, кто оставил ему шрам.       Петунья раздумывала над услышанным, но слова Северуса не складывались в общую картину. Как способность говорить со змеями смогла проявиться, если подселенец «спал»? Если в прошлом году в школе случилось происшествие, в котором участвовал этот их темный лорд, то что тогда было с подселенцем у Гарри? Почему подселенец у Гарри спал, а у школьного учителя — нет? И как такое возможно: находиться в двух местах одновременно? Если принять, что у человека одна душа, то при ее расщеплении личность не должна остаться полноценной, если вообще будет способна как-то существовать. Если душ несколько, то они, вероятно, отвечают за разные… черты характера, особенности поведения. И что это в итоге дает? Пусть подселенец в учителя был злым, потому что… Очевидно, почему. То подселенец в Гарри тоже злой, раз выпивает его силы, или это обычное поведение у подселенцев? Думая «злой», она пыталась упростить и без того сложные рассуждения, но ничего не прояснилось.       Все это Петунья выложила Северусу, не заботясь о ясности выражений, и, видимо, тому понадобилось несколько минут, чтобы понять ход мыслей собеседницы. Северус повернулся к Гарри, поглаживая рукоятку волшебной палочки, и стал пристально рассматривать мальчика. — О, это снова случай, когда волшебники не знают? — ядовито поинтересовалась Петунья. — Это случай, когда подобные знания изолируют от общества, ради его же блага. — «Ради всеобщего блага», — передразнила женщина.

***

      Прошло еще несколько дней. Менталисты провели ритуал изгнания подселенца, которого тут же изъяли в Отдел Тайн. Всю информацию о процессе засекретили, общественность ничего не узнала о случившемся. Гарри Поттер пришел в себя. Отвечал на письма, говорил с тетей, неплохо проходил тесты на оценку интеллекта. Но лучше ему не становилось.       Он и сам чувствовал, что в Святом Мунго ему не помогут: слишком много он провел здесь времени, упуская возможность передохнуть перед новым учебным годом, целители все еще не могли вылечить его. Никаких развлечений в больнице не было, оставленные тетей книжки были последним делом, которым он занялся, но и то уже наскучило. От бездействия хотелось лезть на стенку. К нему не пускали даже друзей, чего Гарри решительно не понимал, у Курта не было возможности часто приходить. Лезть на стену Гарри не стал — успокоился, лежа на койке. Так прошло несколько часов до прихода медсестры. На следующий день все повторилось. На следующее утро с зеркала на Гарри смотрел тощий подросток с потерянным взглядом. — Доктор Сметвик, ну сейчас-то что с ним? Мы вкололи ему этот связыватель яда, яд вывелся, мы все проверили! Я понимаю, почему бы он не поправлялся быстро, но почему стало хуже после ритуала? — не унимался Курт. — Возможно, вы сами ответили на вопрос. Яд мог спровоцировать подселенца проснуться, воздействовал на него некоторое время. Ритуал изгнал подселенца, и яд начал действовать на пациента, пока не оказался связанным введенным нами препаратом, — тщательно промывал руки под проточной водой целитель, — Можно было предусмотреть такой вариант развития, но препарата у нас не было, а сколько бы протянул пациент под влиянием чужой души — неизвестно. — Ерунда какая-то. Гарри теперь останется таким навсегда? — Время покажет.