Ночь коротка, цель далека, Ночью так часто хочется пить, Ты выходишь на кухню, Но вода здесь горька. Ты не можешь здесь спать, Ты не хочешь здесь жить. Доброе утро, последний герой, Доброе утро тебе и таким, как ты, Доброе утро, последний герой, Здравствуй, последний герой.
«Нет, такое произведение мне совсем не знакомо, а вот кто его исполняет, похоже, знаю…» — сделал я для себя такой вывод, прослушав этот куплет, а затем, аккуратно открыв дверь, проскользнул внутрь. Здесь оказалось гораздо просторней, чем можно было предположить первичным осмотром снаружи, и… было достаточно музыкальных инструментов для маленького ансамбля: у больших окон возле стены, выходящей окнами на северо-восток, стоял, без всякого сомнения, рояль черного цвета. Рядом с окнами в левом углу висела пара портретов с изображениями каких-то мужчин в пышных париках. На стене, противоположной окнам, висела огромная доска с зеленым покрытием, разлинованная нотным станом. Под ней стояли несколько гитар на подставках, струны которых сверкали металлическим блеском, что говорило о техническом прогрессе и заставило меня мысленно обрадоваться. Когда я был молод, струны подобных инструментов изготавливались из жил зверей, но через несколько десятков лет начали вытесняться металлическими, что породило две школы гитаристов: классиков и новое поколение. Их противостояние было вечным и понятным. Жильные звучали мягче, а металлические — ярче и сильнее. На закрытой сейчас крышке чёрного рояля восседала, свесив ноги, Алиса. Именно она играла на инструменте, который был частично похож на те, что стояли под зеленой доской. Его дека была довольно узкой, без отверстия в центре, но со множеством небольших металлических прямоугольников под струнами. В центре помещения возвышалась установка с ударными инструментами, на которых играла худенькая девочка с чертами лица, напоминавшими… синарийские? «Метиска, похоже?» — предположил я, видя, что разрез её век больше похож на северный. Но необычным было вовсе не это! Длинные волосы девочки, собранные в два пышных хвоста, кончики которых сейчас доставали до самого пола, были цвета морской волны?! Да что ж здесь творится! Куда не пойдешь встретишь весьма оригинального человека. В руках интересной девочки были палочки из светлого дерева, которыми она бодро исполняла свою музыкальную партию. Становилось ясно, что она в совершенстве владеет игрой. Ударяя по барабанам, она так довольно улыбалась, будто ей только что сообщили самую радостную новость в её жизни. Притворив дверь и бегло осмотрев убранство помещения, его текущих обитателей, я привалился плечом к дверному проёму и с лёгкой улыбкой смотрел на исполнительниц музыки. Возле рояля, верхом на котором сейчас восседала и играла Алиса, стоял штатив, в держателе которого был закреплен цилиндр из полированного металла, в который она пела продолжение:Ты хотел быть один, Это быстро прошло, Ты хотел быть один, Но не смог быть один. Твоя ноша легка, но немеет рука И ты встречаешь рассвет За игрой в «дурака». Доброе утро, последний герой, Доброе утро тебе и таким, как ты, Доброе утро, последний герой, Здравствуй, последний герой.
От инструмента в руках Алисы отходил тонкий шнур, который был воткнут в деревянный ящик черного цвета. Именно от него, а не от самой гитары, и исходила музыка. А от ещё одной чёрной коробки, стоящей по другую сторону, исходил её громкий, красивый, чуть хрипловатый голос, поющий следующий куплет песни:Утром ты стремишься скорее уйти, Телефонный звонок, Как команда «Вперёд». Ты уходишь туда, Куда не хочешь идти, Ты уходишь туда, Но тебя там никто не ждёт. Доброе утро, последний герой, Доброе утро тебе и таким, как ты, Доброе утро, последний герой, Здравствуй, последний герой.
Далее последовал завершительный проигрыш с низким рёвом, после чего девочки довольно переглянувшись и, подняв руки, почти что одновременно крикнули «Ура!». Сколько же такой радости я видел по праздникам на главной площади Технограда? Даже и не упомню. Город был не просто самым развитым технологически, он ещё и привлекал в себя проявления самых разных талантов. Фольклор был в их числе. Когда-то проводимый ежегодно, летний фестиваль собирал, казалось, половину молодёжи королевства и других стран. Бес побери! Да в ночи, выпадавшие в период его проведения в городе, невозможно было нормально спать из-за распеваемых по ночам песен, многие из которых до сих пор популярны среди народа! Ох, повезло же мне застать всё это. И зарождение, и кульминацию, и постепенное угасание. Были времена… — Браво! — резюмировал я, наградив девочек аплодисментами. — Не ожидал, что мой приход сюда встретят так громогласно! Даже если это просто совпадение, благодарю вас! Незнакомка с волосами цвета моря, быстро отложив палочки в сторону, мгновенно выскочила из-за барабанов и, подбежав ко мне, затараторила: — Привет! Алиса видела, что ты идёшь сюда и уговорила меня исполнить эту песню. Я не очень люблю группу «КИНО», но решила, что это всё равно будет здорово. А ты любишь эту группу? Их песни такие простые, но такие странные. Ты вообще какую музыку любишь? Рок или что-то другое? А джаз любишь? Я вот не очень, но могу играть и его! Малышка, в которой было чуть более полутора метров роста, на мой зоркий глаз, менее пятидесяти сантиметров в талии, от форменных одежд которой исходил лёгкий, почти невесомый, запах эвкалипта, завалила меня таким шквалом вопросов, что я было растерялся и не знал на какой из них отвечать. Алиса же всё ещё сидя на рояле смотрела на это и широко улыбалась, даже почти смеялась. «Сколько позитива…» Благодаря своей не человечески хорошей памяти я смог запомнить все вопросы и, дождавшись окончания монолога, ответил: — Здравствуй. — Девочка общалась настолько мило, словно маленький ребёнок, ждущий похвалы от взрослого, поэтому не стоило её расстраивать. — Очень рад, что вы решили встретить меня подобным образом. Насчёт группы под названием… «КИНО» мне, к сожалению, ничего не известно, поэтому не могу сказать, нравится ли она мне. Музыку я люблю разную и не могу точно охарактеризовать свои предпочтения. Я надеялся, что ответил на все её вопросы и что наша беседа продолжится теперь в более спокойной манере, но девочка продолжила: — Ой! А я же совсем не представилась! Меня Мику зовут! Честно-честно! Меня именно так и зовут, хотя здесь не все верят, что это моё настоящее имя. У меня мама из Японии, а папа советский инженер. Познакомился с мамой, когда строил там… ну, то есть, не строил… Ой, а ты такой высокий и у тебя такие красивые волосы. Длинные! Почти как у меня! Ты ещё и рыжий! А можно потрогать твой «хвост»?! Меня несколько выбивала из колеи её манера говорить. Все фразы были вполне осмысленными и несли ту или иную нагрузку, так что на резонёрство (то бишь, бессмысленное многословие) это было списать нельзя, а потому я совершенно не знал, как ответить девочке и всё ещё немного терялся, но мне помогла Алиса. Отложив гитару, она спрыгнула и сказала: — Ладно тебе, Мику! Дай новичку хоть представиться. — Ой, я и правда я совсем не знаю, как тебя зовут, — теперь уже извинительно, но всё также быстро, произнесла она, глядя на меня глазами чуть более тёмного оттенка, чем её волосы, что было вдвойне любопытнее. — У тебя, наверное, очень интересное имя. У такого, как ты, оно наверняка красивое, ведь правда? — Эээ, наверное, — огорошенно улыбнулся я, — моё имя Ки’раен, а хвост — да… можешь потрогать. Девочка в мгновение ока обошла меня и аккуратно, даже нежно, провела по моим волосам, а потом улыбнулась, мило сложив ладошки возле подбородка. — Рада познакомиться! У тебя и правда интересное имя! И волосы у тебя такие красивые! Ты, наверное, регулярно за ними ухаживаешь? Я вот да! Каждое утро мою их и расчёсываю! А ты играешь на чем-нибудь? — спросила Мику, снова обходя меня и показывая тонкой рукой на находящиеся здесь инструменты. — Я вот умею играть на всём, что здесь есть. — Я тоже рад, что тебе нравится моё имя, и познакомиться с тобой тоже рад, — улыбнулся я, отвечая, как можно доброжелательнее. — Насчёт музыки — да… умею играть на флейте! В разговор вклинилась Алиса с весьма удивлённым выражением лица. — Ты серьёзно?! Флейта? — спросила она. — Да, — развёл руками я и поинтересовался: — А разве это плохо? — Нет, — покачала головой она, — просто с тобой этот инструмент у меня лично не ассоциируется. — Ну… — наморщил подбородок я. — Если тебя это успокоит, то ещё я совсем немного умею играть на рояле. Алиса удивилась ещё больше и хотела что-то сказать, но Мику её опередила: — Это так здорово! — радостно запрыгала она, поднимая тонкие руки. — Мне тоже очень нравится флейта и фортепиано. А кто тебя учил? — На флейте? Моя мать. А на рояле… — я осёкся и не стал продолжать, потому что не хотел этого говорить, ибо выглядел я сейчас слишком молодо, вместо этого предпочел настойчиво сменить тему. — Кстати! Музыкальное приветствие моего пришествия — это великолепно, но я пришёл сюда с обходным листом, — сказал я, вынимая его из кармана и спросил у девушек — кто мне его подпишет? — Я конечно! — ответила Мику, гордо выпятив свою небольшую грудь, бывшую, наверное, всего немногим больше чем у Ульяны, — сейчас я заведую этим музыкальным кружком. «Ух! Такая юная — и начальница? Кто бы мог подумать…» — Значит, нижайше прошу тебя поставить подпись, — с улыбкой и поклоном протянул ей бумажку я, вызвав смешок у Алисы. — Конечно-конечно! Сейчас! — Мику, забрав у меня листок, побежала к роялю и, взяв с его нотной подставки ручку, быстро расписалась. Вернувшись ко мне, она, отдавая бумажку, спросила: — А ты не хочешь вступить к нам? — Я… даже не знаю… — брови нахмурились против воли, а в душе зародилось множество сомнений. — Не хочешь? — внезапно грустно спросила Мику, снова соединяя ладошки возле щеки. Даже её хвостики чуть-чуть опустились в тон голосу, словно уши у обиженного животного. «Ты просто не знаешь, кого ты об этом просишь», — с тоской подумал я, вспоминая своё музыкальное прошлое, в котором была одна очень особенная женщина, обучавшая Эмели и, по воле случая, также и меня полвека назад. Её звали Марианна из Кэдоса, а позже она стала Марианной Алис… и это было одной из моих самых больших ошибок. «Создатели… Ну за что?!» — Не то чтобы не хочу, — осторожно и извинительно начал я, отвлекаясь от прошлого, — просто… Ты действительно желаешь, чтоб я тебя беспокоил? — Да что ты! — почти что обиженно воскликнула она голоском, звучавшим как колокольчик. — Мне одной здесь так скучно бывает! Алиса сюда приходит совсем редко, а я буду рада, если ты будешь приходить сюда хоть иногда. — Ну раз так, то… — скромно улыбнулся я, видя, что девочка не врёт, — я запишусь к тебе. — Вот здорово! — снова подпрыгнула Мику, убегая к тумбочке в углу, которая стояла прямо под портретами мужчин в париках, и пока она искала там что-то необходимое, Алиса жестами и кивками показывала, мол, «ну как можно ей отказать?», в ответ на что я кивнул, сморщив подбородок. Довольно сильно удивляло её внезапно изменившееся отношение ко мне как к тому, с кем она дважды потерпела фиаско в столкновении. «Даже могу угадать причину, по… запаху, который вчера был довольно отчётлив, а сегодня не ощущается. Физиология, куда от неё деться…». Мику уже вернулась и, положив на рояль открытый журнал, позвала меня: — Впиши, пожалуйста, свои имя, фамилию и распишись, — сказала девушка, показывая тонким пальчиком на графу журнала, где было написано: «Второй отряд». Там было всего две записи: Хатсунэ Мику и Двачевская Алиса, а ещё выше я увидел то, что интересовало меня ещё с момента попадания. Дата! Первая запись была сделана 09.07.1991 года. Вторая — на день позже. «Ага! Кое-что начинает проясняться!» — Мику… — я сделал задумчивое лицо, будто не могу вспомнить. — А не напомнишь, какое сегодня число? — Сегодня? — удивилась она. — Ой, я что-то забыла… — Двадцать третье июля было с утра! — подсказала нам Алиса. — Точно! — радостно подхватила Мику. — Сегодня двадцать третье. Я иногда забываю, как это будет правильно по-русски! — Со всеми бывает, — добродушно улыбнулся я, отмечая, что время года совпадает с тем, что я предполагал. — Значит, так и запишем! Взяв протягиваемую мне ручку, которая оказалась интересной конструкции, такой же, что у всех ранее посещенных — без пера, из прозрачного плекса со стержнем, внутри которого, судя по всему, содержались густые чернила, я аккуратно вывел в графах страницы всё, что требовалось. — Какой у тебя хороший почерк! — похвалила Мику, рассматривая новую запись. — Да? Ну спасибо, — улыбнулся я, возвращая письменную принадлежность. «Просто времени было много, чтоб его выработать. Видела бы ты, насколько корявенько я писал ещё совсем маленьким, но уроки письменности с Руфиной ни для кого не проходили зря!» — Так, ну что, — подвела итог Алиса, пока Мику, радостно подпрыгивая, закрыла журнал и уносила его обратно, — план минимум по заманиванию тебя в музыкальный клуб выполнен! — А это значит? — бодро продолжил я на волне разговора. — Настало время посмотреть, на что ты годен! — ухмыльнулась Алиса. — В музыке? — спросил я. — Какой догадливый, — подмигнула рыжая. — Ну и? — пожал плечами я, обводя взглядом помещение. Мику подошла и смотрела на меня умиляющим взглядом, в котором смешивались радость и новое любопытство. — Ты говорил, что умеешь играть на рояле, да? — переспросила она. — Ну так, знаешь… пару мелодий… — вздохнул я, слегка хмурясь. — Давно учился и, наверное, почти забыл… «Проклятье! Ну почему приходится так много врать?! — подумал я, прикрыв глаза. — Это ж хуже пытки!» — Может, ты нам сыграешь? — с надеждой спросила Мику. — Не могу обещать, что хорошо получится, — вздохнул я, глядя на её милое личико, — но… давай попробую. «Вот ляпнул не подумав, теперь придётся демонстрировать… — подумал я, поднимая и устанавливая на подпорку большую крышку инструмента. — Вспомнят ли это мои пальцы?» — Что ты хочешь сыграть? — поинтересовалась Мику, когда я присаживался на банкетку и, открыв крышку, вспоминал постановку пальцев, — кого-то из классиков? — Нет, я ведь не профессиональный музыкант, — скривил губы я, — учился по воле случая… — «Нехорошего случая», — подумалось, но не сошло на язык. — Сносно помню только одно произведение, поэтому не отвлекайте меня… пожалуйста! Последнюю просьбу я произнёс весьма требовательно, а поэтому обе девочки отошли и присели на табуреты немного поодаль, смотря на меня каждая по-своему. Я же, глубоко вздохнув, поставил руки, ногу, и, попробовав для начала несколько простых, коротеньких мелодий, убедился, что драконья память, как ни крути, идеальна, начал исполнение старой композиции. У меня получилось, даже вполне. Произведение было не самым популярным, но весьма душевным. Известные музыканты моего мира говорили, что такая музыка рождалась только из прекрасного. Наверное, они были правы. Эта мелодия появилась давным-давно, когда мои слабые ноги юного ученика ещё топтали каменные плиты тренировочного двора северного Храма. У неё даже была своя легенда. Давным-давно, одним весенним утром, молодой музыкант, в поисках вдохновения прогуливался по лесу возле города Мерецк. Немного заблудившись, он вышел на поляну и случайно стал очевидцем того, как одинокая эльдарка в лёгком платье ходит и поёт песню на своём языке. Музыкант не знал язык этой расы, но, благодаря профессиональному слуху, запомнил мотив и написал по нему впоследствии своё произведение. Впервые мне довелось его услышать сто тридцать один год назад. Давно? Может быть… Но не для драконьего жреца, нет… А вот ноты, вышедшие из-под его пера, стали довольно известными далеко за пределами той страны, в которой впервые прозвучало. С него начинали своё обучение многие из юных музыкантов, а ещё… я. Мне было ровно сто лет, когда я сел за рояль как ученик и показал, что главное — это желание изучить что-то новое, а возраст — это так, отговорка для лентяев. Уже при окончании игры мне на миг показалось, что рядом с моей правой кистью мелькнули тонкие пальцы Мари. Из-за этого видения сердце будто ёкнуло, и я на секунду сбился, нажав не ту клавишу. «Фальшивая нота, сыгранная уверенно, называется импровизацией!» — эти слова, которые моей покойной жене когда-то произнёс её учитель и которые она несколько раз повторяла мне, не были забыты… Но слишком сильно напомнили о прошлом, а потому захотелось закончить побыстрее. Не придумав ничего более подходящего, я, просто снизив скорость игры, закончил произведение очень осторожно и тихо. Пальцы так и оставались замершими на клавишах ещё с пяток секунд, пока я, наконец, не посмотрев на слушательниц, шумно выдохнул. Алиса глядела на меня с изменившимся выражением, будто не веря в то, что увидела и услышала. Мику же, наоборот, выглядела расслабленной — её лицо выражало крайнее блаженство. — Вот почти всё, что умею… — вздохнул я, поднимаясь с банкетки и в ожидании критики добавил: — Понимаю, что вышло не очень хорошо, но простите, лучше не смогу. — Это было… — Алиса растеряла свою хулиганскую маску, но ненадолго. Как я и говорил раньше, я знал такой тип людей. Они хотят казаться чёрствыми, по разным причинам, НО! Всё это продолжается ровно до тех пор, пока этому благоволят обстоятельства. Как только наступает нетипичная ситуация, как эта, они сразу теряются. — Очень… красиво… но… — девушка начала приходить в себя и возвращать привычную манеру общения. — Это ж детская мелодия какая-то! — Всё, что могу, — пожал плечами я. — А мне… — внезапно медленно заговорила Мику, поднимаясь с табурета. — Мне очень понравилось. Ты хорошо играешь! — Спасибо, — тепло улыбнулся я, видя, что девочка говорит весьма искренне. — Как называется это произведение? — «Девушка в лесу», или как-то так, — я скривил гримасу, будто плохо помню, — очень старая мелодия. — Но очень красивая, — заулыбалась Мику, поднимая руки вверх и вытягивая ножку в сторону, словно балерина, — когда ты играл, мне даже танцевать хотелось. — А ты что, ещё и танцуешь? — удивился я, хотя по тонкой фигуре девушки вполне можно было предположить о её активном образе жизни. — Да… — метис опустила ножку и, неожиданно засмущавшись, добавила: — А ещё, говорят, пою хорошо… — Скро-о-мничаешь! — усмехнулась Алиса, в который раз перебивая, что меня немного раздражало. — Лена говорила, ты ей при знакомстве все уши прожужжала про свои концерты в Японии! Мику на такие слова совсем смутилась и будто расстроилась. Похоже, что, как и любая творческая личность, она была весьма ранимой. — Так ведь истинный талант всегда должен быть скромен, — философски заметил я, поднимая указательный палец, — а известность не является синонимом отвязности, поэтому зря ты так говоришь. Если б, например, ты не знала, кто я, могла бы предположить мои достоинства вроде познаний в музыке? — Вот только давай без нравоучений! — кривя лицо, попросила Алиса. — Нам про эту самую скромность итак в детд… — последнее слово она не досказала из-за явно негативных воспоминаний. — В общем, хватит! — Как скажешь, — пожал плечами я и добавил: — Просто не начинай конфликтов первая, особенно если их почва бессмысленна.