***
Мы тогда пришли вместе в парк, чтоб поговорить. После всего, во что я встрял, начиная от приезда в пансион, у нас накопилось много того, что стоило сказать друг другу. Молодые, не стеснялись в выражениях и громких словах, которых сказано тогда было много. До того момента у меня никогда не было отношений, хоть каких-нибудь. Всё сводилось лишь к интимной близости — заслуга брата, который во время наших путешествий потаскал меня по баням, где предлагали приятный отдых вместе с девушками. Ну и ещё по приезду в пансион у меня случился краткий роман с местной врачихой, потерпевший крах по её вине. А вот с той девушкой, что была всего на две весны моложе меня, мы спорили, ругались, но почему-то всё никак не приходили к консенсусу. Просто она не хотела уступать, а меня учили не бросать незавершенных разговоров. — И вообще! Что ты ко мне прицепился? — сверкнула тогда желтыми глазами она. — Лезешь вечно, надоел уже! — Не прицепился я, не выдумывай, — парировал я. — И ничего я не лезу! Это ты попросила меня о встрече! Неужели только для того, чтоб поругаться?! — А ты пришёл! Какой отзывчивый! — крикнула она. — Нет бы оставить меня в покое! — Нет уж! Сначала доскажи, а потом я уйду! — мне тоже всё это надоело, но недосказанность хуже всего. — Ах досказать?! Ну слушай! Ты мне уже так надоел, глаза бы мои тебя не видели! — она начала плакать. — С тех пор, как ты приехал, а уже весь пансион о тебе и говорит. Ввязался в историю с этим тигром, девчонку спас. Герой теперь! Сестра моя только и болтает о тебе. Кто ты такой, раз везде суешься?! Я слушал этот монолог со всей внимательностью. И больше всего меня удивлял последний вопрос. Соваться в чужие дела мне хотелось меньше всего, а вот кто я такой, она давно знала. — Ладно, — я глубоко вдохнул и выдал: — Это мне надоела вся эта лирика! Если ты считаешь, что я всё это сделал специально, то это не так. Хочешь верь, хочешь нет. Теперь я знаю, что тебе неприятно моё присутствие и, начиная с этой минуты, до конца отдыха постараюсь быть от тебя максимально далеко. И от твоей сестры тоже, так ей и передай! — Она, наверное, хотела возразить, но я, поднявшись с лавочки попрощался: — Это всё! До свидания, госпожа Хаген! На душе стало легче от очередного улаженного конфликта, поэтому я настроился провести остаток дня на своё усмотрение. Однако жизнь сделала поворот, коего я совсем не ожидал. Уже удалившись довольно далеко и свернув на тихую прогулочную дорожку, услышал позади себя её торопливые шаги. Намереваясь сдержать слово о прекращении общения, просто следовал далее. Прыжок я больше почувствовал, чем услышал. За нами наверняка следили. Это было естественно после недавней потасовки. Пансионная охрана и раньше подсматривала за отдыхающими, чтоб в случае чего предотвратить драки и прочее, что этому сопутствовало. Я узнал об этом на второй день и теперь рассчитывал, что точно смогу списать нападение на меня на агрессию нападавшего. Но то, что произошло тогда… Просто запрыгнув на мою спину, она повисла на мне, ногами обвив живот, а руками шею. — Знаешь, говоришь?! — раздраженно спросила она, когда я поднял голову и взглянул ей в лицо. — Да ничего ты не знаешь, Кираен Алис!!! Сначала я думал, что Хестер хочет меня укусить, но вот чего я не ожидал, так это того, что она поцелует меня. Смущенно и кратко. Возможно, какой-нибудь писатель-романтик сказал бы, что тогда начался один из прекраснейших моментов в жизни двух молодых сердец. Только вот закончился он плохо. Настолько плохо, что, напиши об этом кто-нибудь книгу, она продавалась бы с пометкой «драма».***
«Почему ты так на неё похожа?» — спросил я у тишины в своей голове, которую не нарушал даже Глад, понимая всю глубину глубин. Слова, произнесённые это хулиганкой и манера разговаривать словно продирали по внутренностям, вскрывало старые, давно закрытые раны на сердце. Очень хотелось закричать, убежать, скрыться где-нибудь подальше в лесу и, призвав меч, срубить пару деревьев, тем самым просто дать выход вспыхнувшим эмоциям. Именно так бы я и поступил, будь мне лет пятьдесят, но… давно было намного больше. И хоть я снова оказался молод телом, мой разум оставался зрелым и глупостей не позволял. — Алиса, — я повернулся с таким лицом, что заставил её замолчать и отступить назад, — я не знаю, чего ты сейчас хочешь добиться, но обсуждать мои качества мы не будем… — ненадолго закрыв глаза и вдохнув я договорил: — Оставь меня, пожалуйста, в покое. Может быть, она желала что-то сказать, может, и нет, в любом случае, не успела, потому что, свернув на повороте налево, я рванул со всей доступной мне скоростью. Даже если б рыжуля хотела, то не смогла бы меня догнать. В человеческом облике дракондоры развивали скорость, равную карьеру лошадей, так что здесь было без шансов. «Это просто невозможно…» — только одна мысль была в моей голове после этого краткого забега, за который я быстро преодолел несколько сотен метров лесной дорожки. Добежав до выхода на площадь, я остановился и, вытерев взмокшее лицо, оперся предплечьем о ближайшее к дорожке дерево, а лбом — в сжатый кулак. В душе снова появился последний образ Хестер — улыбающейся живой девушки, машущей мне рукой из окна отъезжающего поезда, а затем образ того, как недавно — за день до отъезда из Мерецка — я сделал то, что делал каждый год — положил венок из голубых колокольчиков на посеревшие, обветренные и поросшие мхом за сто тридцать один год плиты кенотафы, на которых всё ещё можно было прочитать её имя. Никогда не мог сдержать слез, когда приходил туда… — Больше нельзя допускать подобного, — прошептал я, отрываясь и смотря в небо сквозь ветви ели, о ствол которой опирался. — Хватит с меня смертей… Наконец отстранившись, я отправился далее, выйдя в место площади слева за памятником и от услышанного звука огляделся. Площадь была почти безлюдной, не было даже обычно сидящих здесь на лавочках детей. Видимо, приближавшийся полдень загонял местных жителей куда-нибудь в тень подальше отсюда. Однако Славяне, снова облачённой в униформу и активно работающей метлой с целью уборки пыли и разного мелкого мусора с каменных плит, будто бы это было совсем нипочем — слегка покрасневшее от работы и окружающей температуры лицо девушки выражало крайнюю сосредоточенность и в то же время лёгкость, словно ей нравится этим заниматься. Я же замер, не зная, что делать. Молча проходить мимо было невежливо, но и мешать я тоже не хотел. Однако дилемма разрешилась быстро… — Ой! — златовласка подняла глаза, оглядывая по кругу свой фронт работ и заметила меня. — Кир! Не слышала, как ты пришёл. Криво улыбнувшись в ответ, я молчал. — Как твои дела? — спросила девушка, подходя ближе. Я ответил ей не сразу. — Да, эээ, ты знаешь, вроде бы всё нормально, — всё же выдавил из себя, не успевая осмыслить, что фактически мямлю и мнусь, опуская взгляд. — Что случилось? — спросила девушка, подойдя ближе. — С тобой всё хорошо? — В общем-то, да, — кивнул я, уже куда твёрже, — просто решил прогуляться по лесу и… знаешь, так бывает, вспомнил кое-что до боли знакомое… — Тебя снова что-то мучает? — спросила она, подходя совсем близко и заглядывая в глаза. — Может, расскажешь? — Нет, — мотнул головой я, но видя, что её обижает моё нежелание, добавил: — Во всяком случае, не здесь и не сейчас. А ты, я гляжу, решила прибраться? — Да, — вздохнула она, показывая свободной рукой вокруг, — вечером же дискотека и я решила, что надо подготовить площадь, здорово же, если здесь во время танцев будет чисто? — И то верно, — согласился я, — а почему тебе никто не помогает? — А я никого не звала, — улыбнулась Славя, пожимая плечиками, — да и всё равно бы никто не пришёл. Младшие группы ушли купаться, а из старших никого не найти, у всех свои дела. «Вот она, цена добродетели — будь для всех хорошим… — мелькнуло в голове, — и тебе сядут на шею». — Дааа, — с усмешкой протянул я вслух, — похоже, что слова Ольги насчёт «приложить усилия для организации танцев» всерьёз восприняла только ты… — Нет-нет, что ты! — засмеялась Славя. — Всё не так. Я только уберусь, а оборудование помогут принести мальчики. Просто сейчас у меня нашлось свободное время, вот я и решила им воспользоваться. — А, ну раз так, — понимающе кивнул я. — Но, может, тебе всё же нужна помощь? Я сейчас всё равно ничем не занят… — предложение сформировалось в голове экспромтом. Не знаю больше, от чего. То ли от нежелания смотреть, как эта девочка трудится одна на солнцепеке, то ли от желания поскорее чем-нибудь себя занять, чтоб больше не возвращаться к недавним воспоминаниям. А для этого лучше всего поработать руками. — А ты не против? — странно произнесла она. — Конечно нет, ведь ты и сама сказала, что чистота — это здорово! — улыбнулся я, снова понимая, что сморозил почти что глупость, однако Славяне мой настрой пришёлся по душе, и, одарив меня улыбкой, она указала мне на постамент памятника, где стояла ещё одна метла. Предпочтя не спрашивать, почему она изначально принесла сюда две, я просто взял орудие труда и спросил, откуда нужно начинать. Порешили на том, что я подметаю справа от памятника, а она заканчивает слева. Вначале подметание гладких каменных плит не очень способствовало отвлечению от произошедшего до моего прибытия сюда, однако потом те воспоминания уступили место совсем другим — как все ученики нашего храма по очереди прибирались в тренировочном дворе, конюшнях, хозяйственном дворе, где у нас всегда была всяческая живность: куры, утки, поросята, несколько коров, бычок и козы. Ну, а как же ещё? На одном хлебе и кашах не перезимуешь, особенно при тренировочных нагрузках, которые у нас были хлеще, чем при любой службе в армии. Понятно, что за всей живностью в хозяйстве нужно было чистить и прибирать. Некоторые от этого сильно воротили нос, но потом привыкали, потому как деваться было всё равно некуда. Способствовал тому и пример старших, которые не переваливали на нас обязанности, а работали вместе с нами, невзирая на своё положение. Исключением был только настоятель Храма. У него и без этого было полно забот. Мне особенно помнился момент, как Руфина предложила мне научиться доить корову. Я вначале стеснялся и краснел, поскольку слышал от недавно прибывших учеников, что это мерзко и вообще не мужское занятие. Она спокойно выслушала меня и сказала, что если я не хочу, то она, конечно, не будет меня заставлять, но любое умение в жизни полезно. Я уже хотел уйти, но мне стало стыдно, что отказываю женщине, которая так ко мне добра. Тогда и сказал, что буду учиться и этому. Как оказалось, ничего страшного и не было. Правда, другие мальчики моего возраста пытались над этим посмеяться, но Руфина, услышав такое, очень остроумно им объяснила, что тот, кому не нравится утренняя каша на молоке, будут есть сваренную на воде. Смех прекратился сразу. «Мама… я прожил столько лет, мне скоро будет столько же, сколько и тебе, когда мы впервые увиделись, а я не достиг и десятой доли того, что сделала к этому возрасту ты». — Кир, ты уже заканчиваешь? — спросила меня Славя, оторвав от этих мыслей. — Что? А? Да! — улыбнулся я, сам и позабыв, что уже завершал подметать свой участок, оставив после себя чистые плиты и несколько кучек мусора. — Ты молодец! — искренне похвалила девушка. Действительно искренне, потому как в её голосе не слышалось ни малейшей издёвки. — Но я же не один такой, — развёл руками я, расправляя плечи, — нас двое! — Верно! — по-доброму засмеялась Славяна. Оставалось совсем немного — по очереди собрать мусор совком, который, несмотря на предусмотрительность коллеги по работе, был только один, после чего высыпать всё это добро в ближайшую урну. Заняло всё это не больше десятки минут, после чего я посмотрел на солнце. Приближался полдень. — Ну что же, вот и всё? — спросил я. — Я ещё могу тебе помочь? — Нет, ничего не нужно, — забрав у меня метлу, она прислонила их к дереву, и пока я раздумывал, что мне делать, далее снова обратилась ко мне: — Но, знаешь, я хотела… — Девушка засмущалась и, не закончив фразу, как всегда привычно взялась перебирать свою правую косу. — Слушаю тебя. — Да спросить, — наконец произнесла она, — ты не хочешь сходить на пляж искупаться? — Оу! — удивился я такой простой просьбе, которая, однако вызывала у девушки такие эмоции — Почему бы и нет! С удовольствием! Ты прямо сейчас предлагаешь идти? — Ну… — протянула Славя, явно раздумывая. — Скоро будет обед, но до него ещё много времени. Так что лучше сейчас. — Я согласен, но… — пальцами рук я слегка дёрнул рубашку на груди, показывая ситуацию. — Мне нужно взять сменную одежду и тебе, я так полагаю, тоже? — Ах, ну конечно! — кивнула Славя. — Поскольку это недолго, полагаю, мы встретимся на пляже примерно через четверть часа? — спросил я. — Хорошо, — снова согласилась девушка. Поскольку жили мы недалеко друг от друга, нам всё равно было по пути, и мы пошли к коттеджам на север, вскоре разделившись. Двери треугольника, что я делил с Ольгой, были распахнуты настежь, что вначале казалось странным, но подойдя и поднявшись, я застал внутри вожатую, сидевшую за столом у так же открытого окна. Женщина что-то сосредоточенно писала. — И снова приветствую Вас! — мой голос оторвал вожатую от дела, она повернулась. — Здравствуй-здравствуй, — улыбнулась Ольга. — Работаете? — спросил я, чтоб поддержать дежурный разговор, не теряя времени, подошёл к своим сумкам и, открыв одну из них, искал в ней нужные вещи. — Да, — ответила Ольга, постукивая ручкой по столу. — Кроме непосредственного руководства отрядами в мои обязанности входит и много работы с бумагами. А как проходит твой день? — Да ничего особенного, — пожал плечами я, — после завтрака катал девочек на лошади, потом прогулялся малость и ещё Славяне помог в уборке площади. — Ооо, — улыбнулась женщина, — это ты правильно поступил. Пионеры должны помогать друг другу во всём, — последние слова она как всегда произнесла наставительно. — Ну конечно, — согласился я. — А сейчас? Что ты собираешься делать? — продолжала расспросы Ольга. — Ваша помощница пригласила меня на пляж, я согласился. Поэтому вот зашёл взять свои вещи, — после недолгих поисков я наконец вытащил нужное и, положив на кровать, закрыл сумку. — На пляж, говоришь… — протянула Ольга, причём мне не понравилась интонация, которая, впрочем, после продолжилась вполне доброжелательно: — А тебе не нужны плавки? Кто-нибудь в смене обязательно забудет их взять и поэтому я всегда держу запасные. «Какая ты предусмотрительная!» — не удержался от мысленной иронии я. — Купальное бельё имеете в виду? — уточнил я, и дождавшись кивка Ольги, пояснил: — Нет, у меня есть, собственно, за ним и пришёл. — Ну и отлично, — кивнула Ольга, как-то снова странно добавив: — Иди, не заставляй Славяну ждать. — Угу, — согласился я, перепроверив комплект бежевой одежды, состоящей из рубашки с коротким рукавом и шорт до колена, предназначенных для посещения общественных бань и прочих подобных мест. Оно, конечно, часто не пригождалось, но в крупных городах я предпочитал им пользоваться, чтоб люди не слишком на меня пялились. Забрав всё это, я покинул домик и ушёл. Через несколько минут под ногами захрустел желтый песочек, устилавший пляжный берег реки. Здесь и правда, похоже, собралось большинство отдыхающих самого разного возраста. Кто-то с радостным криком бежал к воде, кто-то выходил на берег. «Ничего необычного, всё, как и у нас в небольшом городке в летний день», — подметил я выделяя из общей компании Ульяну, которая, будучи одетой в красную маечку и короткие шортики, бегала в компании детей её возраста, задавая весёлый темп своим ровесникам. Пригласившей меня сюда девушки пока видно не было. Я решил не тратить время, а для начала переодеться самому и продолжить её ждать. Зайдя в кабинку, снял форму и облачился в принесённый с собой комплект. Вырез на груди рубашки был довольно широкий, и теперь оконцовки скали были видны ещё больше, но с этим поделать я ничего не мог. Итак, был очень благодарен тем обстоятельствам, что попал сюда вместе со своими вещами. Можно было изображать из себя человека и дальше. Выйдя из кабинки, снова окинул взором пляж и увидел Славяну. Оказалось, она тоже только что переоделась и, стоя возле другой кабинки с вещами в руках, смотрела на купающихся детей. — Славя? — позвал я, подходя ближе. — Ой, Кир! — она вздрогнула и повернулась ко мне. — Ты уже здесь! Признаюсь честно, я чуть не отступил назад после того, как увидел её в купальной одежде, которая, по моим меркам, была довольно открытая, я б сказал, минималистичная. Низ — тонкие белые трусики с синими окантовками и завязками по бокам, напоминавшие, скорее, интимное бельё для женщин, желающих соблазнить мужчину, чем одежду для купания. Смелый верх был в тех же тонах и также неплохо выставлял напоказ её… женские атрибуты. — Как видишь, — улыбнулся я, уделив лишь секунду тому, чтоб рассмотреть вышесказанное. В конце концов, женщин я перевидал много, многих из них без одежды и не пялиться сюда пришёл, просто не знал, что здешние нравы позволяют одежде для купания быть настолько открытой. Славя же, напротив, с интересом посмотрела на моё облачение, задержав взгляд на полосках в нижней части моей шеи, берущих начало с плеч. — Что-то не так? — спросил я. — Н-нет, всё хорошо, — немного запнулась девушка, — а ты так и будешь купаться? — спросила она, показывая на верх моей одежды. — Да, — кивнул я, — придётся, иначе не могу. Уж извини. Или здесь так не полагается? — Нет-нет, что ты! Всё в порядке, — покачала головой Славя, а потом, перехватив вещи и взяв меня за руку, потянула за собой. — Идём, поищем место! ~ «Расстроил ты её. Девчуля, похоже, очень хотела посмотреть на тебя с голым торсом, — усмехнулся после долгого молчания Гладий. — А ты её так огорчил, ай-ай-ай!» «Не люблю раздеваться бесплатно, знаешь ли», — схохмил в ответ я. ~ «Главное, ей этого не говори, а то вместо купания она побежит за деньгами», — не унимался мой компаньон. «Да-да, шути дальше…» Пока мы в таком ключе вели внутренний диалог, Славя провела меня за собой через весь пляж и остановилась в месте у воды ближе к лесу, которым здесь заканчивалась западная его часть. — Везде занято, — поморщилась девушка, осматривая пляж ещё раз, — здесь немного свободнее. — Да всё нормально, — уверил я. Из-за большого количества народу на пляже все лежаки действительно уже использовались, а мне всё равно не хотелось быть в центре внимания. Так что обстоятельства складывались удачно. — Ну раз так, то побежали купаться? Догоняй! — едва только положив свои вещи на песок, Славя шлёпнула меня по руке и рванула к воде. Хмыкнув, я тоже оставил свою одежду и побежал следом. Девушка, забежав в воду по пояс, изогнулась и нырнула, махнув ножками, словно русалка хвостом. Я поступил аналогично, но погрузившись, не торопился подниматься. Не закрывая глаза, просто поплыл под водой, рассматривая местную флору и фауну. Вид был отличный. Прозрачная вода реки на глубине была довольно прохладная, но тело после жары тут же перешло в другой температурный режим, сглаживая ощущения, а я следовал всё дальше и дальше, убеждаясь, что здешний подводный мир ничем не отличается от нашего — после десятка метров песка начались редкие побеги водорослей, а вскоре увидел и кружащий косяк небольших рыбок. Мне всегда нравилось плавать под водой, благо организм позволял задержать дыхание очень надолго, а тело выдерживало давление и давало возможность опуститься весьма глубоко, туда, где солнечный свет начинал терять свою силу, зато там можно было увидеть то, чего не увидишь у поверхности. А уж как вода проводит звук… Впервые используя усиленное восприятие на глубине моря, я чуть не запутался — настолько богатый букет услышал, начиная от шума с поверхности и заканчивая пением китов где-то вдалеке. В этой же речке разнообразие звуков было совсем ничтожным — в основном слышались крики детей, возящихся в воде, всплески и позвякивание цепочки на моей шее при движениях, слышимое куда громче, чем над водой. Изучение заняло не больше полуминуты, пока я не вспомнил, что купаться пришёл всё же не один. Подняв голову, быстро нашёл искомое — бело-синий купальник и золотые волосы, обладательница которых, отплыв от берега на пару десятков шагов, наверняка уже успела удивиться, куда это я пропал. Быстро подплыв, я вынырнул рядом, немного напугав спутницу. — Аххх, хорошо! — крякнул я, ощущая, что на поверхности вода намного более комфортной температуры. — Тебя долго не было, я уже подумала, с тобой что-то случилось, — облегченно сказала Славя. — Извини, если заставил беспокоиться, у меня просто привычка такая — сначала проплыть под водой. — Да всё в порядке, — улыбнулась она и предложила, — поплывём дальше? — Вперёд в тайные глубины, — ответил я словами брата, которые он произнёс, когда учил меня плавать. Первые годы жизни я жил на острове никуда не уезжая. Свободного времени, что учителя выделяли нам на отдых, хватало, в общем-то, на любые занятия, начиная от простого отсыпания и заканчивая многими другими способами времяпрепровождения по желанию. Кто-то ходил в лес просто гулять или на охоту, кто-то ездил по Храмовым делам в единственное поселение — городок Морбьен. Кто-то сидел в библиотеке и читал книги, привезенные путешественниками, а я много времени проводил с братом. Чему он меня только не учил — столярному и плотницкому делу, кожевничеству, охоте, рыбалке. Ну и плавать, конечно — тоже он научил. Сначала в бассейне купален, а уж потом в море, причём в любой сезон. Самым его любимым трюком было выйти зимой из банной парилки на уличный балкончик, на парапете которого не было одного участка перил, а потом показать, на что он способен. У меня сердце ушло в пятки, когда в первую свою зиму я вышел за ним, а он хитро подмигнул мне и другим дракондорам из нашей компании, войдя в истинную ипостась и сказав: «А теперь водные процедуры!», с криком «Урааа!» разбежался и прыгнул далеко вперёд и вниз. Старшие, видевшие это не один раз, конечно, с усмешкой остались на месте, а вот мы, ученики, бросились к парапету и наблюдали, как он, разогнавшись в воздухе, проломил толстый лёд, что зимой окружал остров на полсотни шагов, и ушёл под воду. Всё было б ничего, только балкончик находился на высоте больше сотни метров над морем, а толщина льда в середине зимы доходила до длины локтя взрослого дракондора. Такое, с виду безрассудство, мог проделать только гестан, потому что лишь у его последователей была настолько запредельная прочность тела. Как же мы, а я, наверное, особенно за него испугались, а старшие над нами только смеялись и говорили, что он, наверное, никогда не изменится. Из учеников других путей никто не решался повторять подобное зимой, никто, кроме… меня. Не сразу, конечно, когда мне было уже пятнадцать, и вот в очередную помывку мы выходим на улицу, Крис прыгает, все остальные смотрят, смеются, а я говорю им: а и правда! Нужно освежиться! Они, наверное, и понять не успели, как быстро я, разогнав сердце, повторил его прыжок. Конечно, было страшно, но я даже не крикнул во время полёта. Дракондоры всё равно видят всё немного по-другому, особенно кригары. Когда разгоняешься, время останавливается, так что то свободное падение растянулось для меня на целую вечность. Успел хорошо заметить страх на лице брата, который уже вылезал на лёд и обернулся на возгласы других. Приземлился, точнее приводнился я удачно и ничего не повредил, но нотаций мы потом выслушали… Брат — на тему, какой пример он всем подавал, а я — почему повёлся на такую глупость. Но несмотря на эту головомойку, Крис потом в приватном разговоре сказал, что очень мной гордится. Настоящая мужская солидарность, как без неё! — Ты хорошо плаваешь, — похвалила меня Славя, когда мы доплыли до линии буйков, ограждавших зону, где можно плавать. — Благодарю, ты тоже, — ответил на комплимент я, — куда теперь? К берегу? — А ты уже устал? — с некоторым блеском в глазах спросила девушка, подплыв чуть ближе. — Нет, конечно, — улыбнулся я. — Тогда давай к берегу наперегонки, — она снова легонько толкнула меня и тут же поплыла к месту, где мы заходили в воду. Всё ещё улыбаясь, я остался на месте, чтоб дать ей фору, а затем, посчитав, что пора, снова погрузился и рванул. Девушка плыла довольно быстро, и я даже думал, стоит ли опережать её или нет, и решил, что лучшим здесь будет ничья. Берег был уже совсем недалеко, когда я вынырнул совсем рядом со Славей, вот-вот готовящейся встать на ноги. — Вот и я! — мой негромкий возглас напугал её, но несильно, скорее уж, она сильно удивилась. — Ой! — девушка от неожиданности слегка дернулась и тут же засмеялась, брызнув в меня водой. — Какой ты быстрый! — Ну… что есть, то есть, — улыбнулся я, выходя на мелководье, — но и ты, признаю, тоже великолепно держишься. Добрая улыбка — вот что я получил в ответ и на вскоре последовавшее предложение поваляться на солнышке я ответил положительно. Мы вышли из воды и расположились там же, где оставляли вещи. Место действительно было отличным. В стороне от галдящей детворы и совсем недалеко от деревьев, откуда тянуло лёгкой прохладой. Идиллия, что тут ещё скажешь. Первоначальное предложение расположиться на принесенном Славей полотенце я сразу отверг — из-за моей сырой одежды оно бы сразу промокло и потом было б невозможно им вытереться, что девушке было нужнее. Вместо этого я просто прилёг животом вниз, положив голову на скрещенные руки, а спутница, предварительно немного высушив тело, устроилась рядом. Я бы даже сказал, совсем рядом, но я решил внимания на это не обращать. Плавание в прохладной воде меня немного расслабило и потому, прикрыв глаза, я наслаждался солнечным теплом. Каково же было моё удивление, когда почувствовал, что Славя не поступила точно также, а почему-то внимательно меня рассматривает. Взгляд не был пытливым, скорее уж — любопытным, как у детей из маленькой деревни, наблюдающих за тобой издалека, стоит появиться на задворках. — Что ты меня так изучаешь? — полюбопытствовал я. — Да так просто… — ответила она, при этих словах я почувствовал её легкое прикосновение к хвосту. — У тебя красивые волосы. ~ «Ооо, всё, — Гладий был как всегда, — снова пошли комплименты. Плохой знак». — Благодарю, — улыбнулся я, взглянув на неё, — у тебя тоже. — Спасибо, — смущенно ответила девушка, убрав руку, — тебе не тяжело за ними ухаживать? — Наверное, как и всем, у кого они такой длины, — философски ответил я, взглядом указывая на косы собеседницы. — А почему ты отрастил такие? — спросила Славя. — Я, конечно, видела мальчиков с длинными волосами, но с такой длиной — никогда. — Да как бы лучше объяснить… — задумался я, не особенно желая изворачиваться. — Для меня это память. — О чём? — удивилась Славя. — Не о чём, — пояснил я, — о ком. О моей умершей приёмной матери. — Ой, прости я не хотела, — сочувственно произнесла девушка. — За что? — удивился я. — Тебе стало интересно, я ответил. Ничего же страшного в этом нет. — Просто я вижу, как ты это сказал… — Ничего страшного, — уверил я, взяв её кисть и слегка сжав, — у меня много воспоминаний о прошлом, и они не все хорошие. Ты ведь в этом не виновата, поэтому если хочешь ещё о чём-то спросить, спрашивай. Славя замялась, было видно, что она хочет расспросить меня ещё о многом, но не решается. Однако вопрос всё же прозвучал. — Давно это произошло? — Что именно? — Ну… давно ты потерял маму? — похоже для неё такой вопрос был куда важнее, чем все другие. Сказать ей правду в этом я не мог, да и всё равно она бы мне не поверила. — Несколько лет уже прошло, — правдиво соврал я, мимолётно вспоминая, как это было на самом деле. Сто три года назад, зимой 1782-го. Когда Руфине было двести пятнадцать лет. Её волосы, что раньше были цвета красного дерева, стали совершенно седыми, а всегда прекрасное лицо украсило множество морщин. Ходить ей тоже уже было нелегко, но пожилая целительница держалась весьма бодро, потому никто даже и предположить не мог, что вскоре её больше с нами не будет. В тот день мы с ней ходили гулять, а потом поднялись на смотровую башню крепости. Она сама об этом попросила, говорила, что хочет увидеть зимнее море. Истинную причину прихода в это место я узнал намного позже от жены брата. Руфина ещё во времена, когда Астрид была её ученицей, рассказала ей, что башня любимое место её матери и бабушки. Обе тоже любили часто бывать здесь в своё время, и именно в этом месте у её матери отошли воды, когда она ещё носила Руфину под сердцем. Какой писатель мог придумать такую иронию…? Про то, как такая, без прикрас великая женщина, захотела уйти из жизни там же, где её и начала… Присев в стоявшее здесь деревянное кресло, мама попросила меня наклониться и, положив свои тонкие пальцы рук мне на шею, посмотрела в мои глаза, после обняла, а потом, улыбнувшись в последний раз, попросила оставить её одну. Я не хотел этого делать, потому что чувствовал, что она просит об этом не просто так, но мама повторила просьбу ещё раз. Вниз я спускался сам не свой, душу тогда словно скребли когтями. Не находя себе места, поднялся обратно через четверть часа и застал её уже бездыханной. Она всё также сидела в кресле, но уже с совершенно бледным лицом и невидящим взором голубых глаз, что мне никогда не забыть, устремлённым куда-то вдаль…