Место для шага вперёд

~ Ну что, дружище? — спросил меня Гладий по дороге к коттеджу. — Не ударишь в грязь лицом? Покажешь всем, какие ты знаешь «па»?» «Не думаю, что здесь потребуется исполнять бальные танцы, — пожал плечами я, проходя площадь, — но, как всегда, буду ориентироваться по обстоятельствам». Вскоре уже зайдя в становящийся родным треугольник, я запер дверь, поскольку сегодня более не желал быть случайно обнаруженным без одежды. Сев на кровать и свернув развешенную до того на стуле и уже высохшую купальную одежду, убрал её в сумку, а после извлёк уже другую — парадную: черные суконные штаны, бязевую светлую рубашку и тонкую кожаную жилетку. Поскольку в смысле фигуры я не менялся уже очень давно, а вещи мной приобретались не готовые, а шились на заказ точно по меркам, беспокоиться не приходилось — брюки, больше походившие на охотничьи штаны, как я и привык, сидели плотно, рубашка с данью современной в моём мире моды — высоким воротником — немного свободнее. Жилетка, приталенная на животе, но имевшая более свободные плечи на случай драки, также была в порядке. «Так, ну… с верхней одеждой всё понятно, но вот обувь…» — задумался я. Ботинки от пионерской униформы не подходили под такой наряд, да и, честно признаться, мне в них было до сих пор неудобно. (Ну не привык я к такой обуви с детства! Либо босиком, либо в сапогах.) Посему было принято решение надеть походную обувку. — Воооот! Совсем другое дело, — довольно заключил я, сделав несколько шагов и радуясь лёгкости в ногах. Хоть парадной эту обувь было назвать с натяжкой из-за стальных накладок, но хоть ногам какой-никакой, а больший комфорт. Осмотрев в зеркале наряд, я решил, что на такое событие неплохо бы привести в порядок волосы. На юге, в кругах аристократии, к которой я в прошлом относился, хоть и временно, этому придавалось большое значение в повседневности. Среди простых людей там даже была поговорка, что только дворяне имеют право и возможность быть красивыми каждый день. А уж имперские балы являлись мероприятием, на котором внешности уделялось очень пристальное внимание, причём для мужчин выглядеть на все сто было не менее важно, чем для женщин. Снова присев на кровать, я вытянул из сумок набор для ухода за волосами — кожаный сверток, стянутый ремешком, где хранились несколько дорогих мне вещей. Развернув его, первое, что открыл глазам, — лежащий в кармашке деревянный гребень — подарок матери, сделанный мне ещё в совсем юные годы, когда после обращения у меня отросли волосы и я сказал, что не хочу стричься коротко, как многие из учеников, а хочу такие длинные волосы, как у Руфины. Тогда она мне объяснила, что, пока буду учиться, слишком большая длина будет для меня помехой на занятиях, но короткий хвостик, конечно, носить можно. «Я тогда так этому обрадовался… как ребёнок, ой, нет, стоп! Я же им и был…» — мысль конечно была из разряда «сам пошутил и сам посмеялся», но… И вот на мой первый день рождения, празднуемый в новой жизни, старший целитель подарила мне эту вещь, собственноручно вырезанную из буковой ветки. Даже специально выполнила на нём руны заговора, увеличивающие прочность предмета и помогающего разбирать сильно спутанные пряди. В общем вещь сделанная с любовью. Ещё внутри набора хранились несколько завязочных шнурков и лент чёрного и зелёного цветов. Первые под цвет одежды, вторые под цвет глаз. Ими я пользовался по настроению, поскольку медитацией регулировал тело так, что распущенные волосы даже при резких разворотах оставались за спиной и ни за что не зацеплялись. Лежала там и другая памятная вещь. В последнем развороте пряталась широкая лента для волос, но не для завязки, а ношения вокруг головы. Тоже подарок. С вышитыми инициалами… Хестер Хаген Девушка-кошка подарила мне её давным-давно, за день до расставания, не зная, что ждёт нас впереди… Я столько раз порывался оставить её на кенотафе, но всегда удерживался, потому что это единственное, что мне осталось кроме воспоминаний… С годами она стала хрупкой, несмотря на бережное хранение, и поэтому часто пользоваться ей по назначению было нежелательно, а вот просто сделать что-то с причёской было необходимо. Вначале развязав, потом расчесав волосы, а затем на всякий случай выглянув за окно и внимательно вслушавшись, я, снова глядя в зеркало, поднял руки на уровень груди. Затем медленно соединил пальцы в жесте концентрации, сосредоточился и заставил вышедшую из тела энергию сильнее «потечь» в волосы. Разделившись на три пряди, они начали заплетаться в мужскую косу, берущую начало чуть пониже шеи и оставляющую «кисть» немного ниже середины спины. Процесс был не сложен, но требовал точного контроля и, самое главное, позволял экономить время. Завершилось это действо минуты через две и, повернувшись, я увидел, что нигде не ошибся, несмотря на долгое отсутствие практики. Дело было совсем за малым — закрепить полученную причёску завязкой, чтоб не начала распадаться. ~ «Ой, ну всё. — похвалил меня Глад, когда, закончив приготовления, я в последний раз осматривался в зеркале, — все местные женщины будут твоими этим вечером!» ~ «Однозначно», — усмехнулся в ответ я. ~ «Да ладно тебе! — попытался подбодрить меня друг. — Я думаю, одной из них, — недвусмысленно намекнул он, — точно понравится. «Вот пристал, а, — хмыкнул я, просто бросая взгляд на вид за окном, как вдруг… заметил слежку! Из-за веток одного куста уже полутёмного в это время леса на меня смотрели два желтых глаза, принадлежащих далеко не заведующей библиотеки. — Что за?!» На секунду пристальнее всмотревшись, я убедился, что моё зрение меня не обманывает — за мной действительно наблюдали, и отнюдь не местные жители. ~ «Ой-ей-ей, — протянул Глад. — Да у тебя зрители. Похоже, Женя подглядывает, как ты переодеваешься». «Шутник хренов!» — бросил я, выбегая из коттеджа, что чуть-чуть замедлила собственноручно запертая до того дверь, и как можно быстрее устремляясь в лес, жалея, что из-за возможных свидетелей нельзя выйти в истинную ипостась. Место, где засел соглядатай, я заприметил точно, но, добежав из помещения до этого участка менее чем за десять секунд, уже опоздал. Никого не было и близко. Только запах… И запах то был такой, что перепутать ОЧЕНЬ сложно. Подобный имеют только элурантропы, они же котолаки, они же кошачьи гибриды. «Похоже, что здесь всё-таки есть не только люди», — покачал головой я, втягивая носом воздух, чтоб лучше запомнить запах. Параллельно при этом я подумал, что, возможно, такая скрытность обусловлена тем, что гибриды в этом мире притесняются или находятся вне закона. Такое положение вещей ставило в тупик и меня. Я могу влипнуть по самые… уши! Впрочем, мне впервой, что ли? А вот сколько я видел на юге таких бедолаг, над которыми толпой издевались люди за то, что они, скитаясь, просили подаяния или искали убежища… Никогда не мог спокойно на это смотреть, тут-то и приходилось доносить до тех варваров вежливость ударами по лицу или по другим, более приемлемым местам, если дети. Как мне сказал один криминальный воротила, любивший метательное оружие, «Орион многое меняет в голове, даже если попадает в задницу». Всё так и есть. ~ «Хм! Так ведь выходит, что ты тут не один», — обрадованно сделал вывод друг. «Я бы не торопился прыгать от счастья, — скривил лицо я, — это может означать как хорошее, так и плохое. И осложнить моё пребывание». «Это да! Ничего и никогда нельзя исключать», — повторил Глад слова моего первого наставника. Усилив слух в попытке услышать движение в лесу, но ничего необычного не услышав, я продолжил исследования — внимательно осмотрел местность вокруг. Такой способ был эффективнее — на лесной почве обнаружились свежие отпечатки босых человеческих ног. Небольшой размер ступни наталкивал на вывод, что пол оборотня был женским или же… это был мальчик-подросток. Однако радость была недолгой — хоть следы уводили дальше в лес, а здесь обнаружилось разочарование! Преследование по отпечаткам ног было просто невозможным, поскольку шагов через пять они просто исчезали. «Так-так, интересно, неужели наш таинственный наблюдатель умеет летать? — ещё раз осматривая местность, думал я, — на деревьях ничего нет… значит, уходил отсюда не по веткам, такое издалека хорошо слышно. Наверное, не стоило так торопиться, зря спугнул только!!!» — сжав зубы, чуть топнул ногой я. ~ «Наверняка вернётся. Может, капкан поставить?» — без тени шутки предложил Гладий. «Не самая лучшая идея, — помотал головой я, — где я тебе его возьму? Здесь не охотничьи угодья. Да и хлопотно это. Какой-нибудь везучий пионер вроде Ульяны обязательно в него попадёт». ~ «А, ну да, — согласился он, — так, а погоди! Чего это я так мелко мыслю! Ты что, забыл, чему тебя учили в Храме и разведке?! Ты же можешь сделать ловушку из одной только веревки». «Отличная идея! — воскликнул я. — Не подумал о таком! Старею, видимо». ~ «Ладно, не хорони себя раньше времени, — подбодрил Глад. — В здешнем лесу замаскировать такую ловушку не проблема, а значит…». «Верно мыслишь, — согласился я, осматривая здешние хвойные деревья, старые иголки коих местами покрывали землю, — вот завтра и начнём. Верёвка у меня, кажись, в сумках была…». ~ «Хе-хе, — Глад уже «потирал руки» в предвкушении зрелища, — скучал я по этим делам». «Я тоже, — мысленно кивнул я, уходя обратно к коттеджам, — но сейчас нужно уделить внимание событию, к которому готовился». Когда я вернулся к треугольнику, с площади уже доносились отзвуки незнакомой мне музыки. А ещё на улочке обнаружилась вожатая, быстрым и шагом шествующая в коттедж. — Добрый вечер, — поздоровался я, заставив её отвлечься и чуть ли не подскочить от неожиданности. — Кираен! Ох, напугал! — от внезапности женщина даже полностью выговорила моё имя, а потом тут же вцепилась в меня изучающим взглядом. — Во плоти перед вами, — подтвердил я, наблюдая как женщина осматривает меня с головы до ног. Было это настолько забавно, что я едва не рассмеялся, но всё же, сдержавшись, спросил: — Со мной что-то не так? — Ох! Да нет, что ты! — улыбнулась Ольга. — Ты прекрасно выглядишь! «Вот те раз! Какие комплименты!» — Благодарю, — улыбнувшись, наклонил голову я, и ответил на похвалу: — Предположу, что ваш наряд будет также великолепен! — Ну, — по-хулигански кокетливо улыбнулась Ольга, будто бы она и сама была не старше своих подопечных, а потом добавила: — Вот сам и увидишь! — Не смею Вас задерживать! — отшагнув в сторону, я указал на наш коттедж: — Дверь не заперта. ~ «Ха! Ну что? Пригласишь её на танец? — с усмешкой спросил меня друг. — Я б пригласил, будь у меня снова тело как прежде!» «О да, уверен, перед тобой она б не устояла!» — улыбнулся я, провожая взглядом женщину, которая, улыбнувшись, прошла мимо меня и запорхнула в дом. ~ «А что? Думаешь, я плохой кавалер?» «Думаю, что ты неисправим», — ответил я, в ожидании всего известного и неизвестного перепроверив одежду, и зашагал к площади. Уже вскоре, остановившись возле памятника, глазел по сторонам. Прямо перед строго взирающим Гендой поставили стол, на котором разместили какую-то неизвестную мне технику, от нескольких небольших коробов которой отходили шнуры к двум уже большим коробам чёрного цвета, похожим на тот, что вчера я перетаскивал для Алисы. Именно они и изливали мелодии. «Эххх, а я думал, здесь вживую кто-то играет… хотя это тоже интересно…» ~ «Очень-очень интересно, — подтвердил Глад. — Музыка, где не нужен чей-то труд, — это ж чудеса науки! Прямо как в Технограде давным-давно! Помнишь, там в одной мастерской делали музыкальные шкатулки?» «О да! «Город, что даёт возможность увидеть будущее уже сегодня, в крайнем случае — завтра», — процитировал я, добавив: — Никогда не забыть то время, что я там прожил». Это если учитывать то, что туда было непросто попасть. Да-да, для посторонних только по приглашению или рабочему пропуску. А уж чтоб стать гражданином, требовалось либо быть очень богатым, либо принести достаточную пользу, что решалось городским советом. Первые несколько раз я попадал туда по работе — сопровождая караваны, пассажирам которых не хватало денег на путешествие поездом, а потому следовавшие дорогами и нанимавшие охранение из гильдии наёмников, чтоб дойти в целости через Шекадонию, где вечно царил разгул грабежа. И вот так остановился там раз, потом другой… Завел друзей, выхлопотавших мне пропуск и вид на проживание, за деньги, конечно, куда без такого. Первое впечатление было не самым приятным, но потом я понял, почему туда все так стремились. Мало того, что Техноград был прекрасно развит в быту благодаря усилиям основателей — даже в нижнем городе везде была проведена вода, отток нечистот, освещение и паровое отопление, что было очень далеко не везде, — так ещё и только там можно было купить уникальные изобретения или инструменты отличного качества. Да и сама жизнь там текла бурным потоком. Население города составляло больше двухсот (!) тысяч человек. Даже больше, чем в столице. Как же жили все эти люди? Только чтоб освещать такой огромный город в тёмное время суток, необходима была просто прорва энергии. Может, кто-то представил типичные масляные лампы и тому подобное? Ах, если бы! В качестве источника света там использовалось солнце! Кто-то спросит: но ведь солнце то светит только днём, как можно сохранить его свет всю ночь? Хех, в этом и заключался интерес. Даже сам город в своё время не зря заложили в таком месте, где почти никогда не было пасмурной погоды. Так, а как? Как же… А очень интересно! Только в Иританской империи находились залежи особого типа кристаллов, способных собирать в себе любую энергию. Начиная от тепловой и заканчивая магической. А уж если их правильным образом обработать и сделать устройство с правильными фокусирующими линзами… Когда-то давно, ещё до моего рождения, всё только зарождалось и первые светосберегающие кристаллы днём требовалось заряжать на солнце, а потом уже использовать по необходимости в ночное время и днём в помещениях или под землёй. Но такой способ был не очень удобен. В нашей храмовой мастерской Карло показывал старые образцы фонарей, которые человеку невозможно было зажечь или погасить по желанию… если ты, конечно, не умеешь вливать и вытягивать энергию в предмет и из него, а вот любой дракондор как раз умеет! Люди же, в большинстве своём не способные к таким манипуляциям, когда свет не требовался, просто помещали фонари в специальный металлический чехол. Поэтому самый большой прорыв в использовании световых кристаллов произошёл тогда, когда был изобретён способ подводки энергии с помощью шнура особой конструкции. Снаружи обёрнутый в несгораемую ткань, внутри он скрывал в себе плексовую трубочку, отлитую таким образом, что по полости внутри себя она проводит свет, почти не теряя его яркость. Ну и что? — спросит кто-то, не понимающий, что такое изобретение позволяло больше не беспокоиться о том, что тебе надо не забыть днём поставить все фонари, имеющиеся у тебя дома, на крышу и беспокоиться, чтоб их не украли. Имея подобное, ты можешь всегда осветить свой дом, ну или то место, где необходим свет. И это ещё далеко не всё… С помощью другой системы кристаллов кроме использования света пользовалось также и его тепло! Собранной днём тепловой энергией солнца нагревали воду, которая либо превращалась в пар и закачивалась в металлические трубы, обогревая жилища, либо просто нагревалась и подавалась в дома для бытовых нужд. Здорово? Вот и я так думаю… Минус был только один. Стоимость! А ещё требование регулярного ухода и замены вырабатывающих свой ресурс деталей. Так что по всему остальному миру подобное могли себе позволить только богатые люди. А вот в Технограде было везде! И в среднем городе, и в нижнем, не говоря про самый верх. Одно только это привлекало массу желающих там пожить. А учитывая ещё то, что в городе ещё и всегда есть работа для любых рук и ума… Почему только среди людей всегда найдутся те, кому что-то не нравится? Не то, что это доступно не всем, тема неравенства — это совсем другое, а то, что подобное вообще создается. Зачем строить удобные дома, когда можно жить в пещере и греться у костра? Так однажды пришлось выполнять задание по поручению тамошних властей, за успех в котором меня объявили почетным гражданином. Интересное, кстати, было дело — выследить сумасшедшего фанатика, устраивавшего диверсии на важных объектах. Хотел, понимаешь, лишить город всех проводников энергии, путём их разрушения, с помощью подмены нескольких кристальных элементов на нестабильные. Ему это почти удалось, но благодаря моему вмешательству фанатик вывел из строя лишь незначительно малую часть всей сети. ~ «Как этот дурачок хвастался, когда ты загнал его в угол? — усмехнулся друг. — Добро пожаловать в жестокий мир и всё такое». «Точно, — кивнул я. — Сильно у него рожа вытянулась, когда увидел, что его план сорвался». ~ «Угу, — прыснул Глад, — а помнишь, как у него от удивления папироса изо рта выпала и упала прямо за ворот рубашки?». «Ой, перестань, — попросил я, отходя немного дальше, — а то я в голос смеяться начну и меня примут за сумасшедшего». На площадь подтянулись пока ещё немногочисленные пионеры: кто-то, как и я, переодевшись во что-то более парадное, кто-то — пришедший в той же униформе, и все считали своим долгом вначале с любопытством покоситься на меня, должно быть, из-за моей одежды. Мне на это было, в общем-то, начхать. Виноват я, что ли, что попал сюда? Хм, может, и да, но это не повод сомневаться в себе. Поэтому пройдя подальше от источника музыки, сохраняя полное молчание, я уселся на лавочку и стал наблюдать, размышляя о том, как начнутся танцы. За что в своё время не любил дворцовые приёмы и балы, так это за то, что… Во-первых, мне на них приходилось не развлекаться, а находиться по службе. Охранять и удерживать Эмели… например, от посягательств на столики с винами. Удавалось не всегда, поскольку моё мнение она, безусловно, ценила, но я для неё был де-юре слугой, а не начальником. Или от посягательств на принцессу со стороны несдержанных кавалеров, тех, у кого хватало смелости незаметно пытаться к ней приставать. Этим обстоятельством умело пользовалась сама наследница, часто ангажируя меня на танец, отвергая и подбешивая тем самым желающих пригласить её, которые прекрасно понимали, что вызвать меня за такое на дуэль не получится — дворцовый протокол не позволял, а на нелегальный поединок — бесполезно: здоровье дороже. Достоверные рассказы о том, как быстро я отправлял под суд или убивал покушавшихся на жизнь наследницы, среди дворян, казалось, только слухами и живущими, распространялись быстро. Во-вторых, женщины на них наряжались столь вульгарно и использовали так много косметики и духов, что напрочь отбивали желание даже просто потанцевать ради приличия, если была возможность. А она была, поскольку, исходя из тех же сплетен, обо мне говорили, что «мужчина он привлекательный и интересный, я бы с ним…». Но банально неприятно же, когда лицо собеседницы размалёвано, словно у причудливой птицы, и при этом от неё такой запах, словно от алхимической лаборатории. Или когда её женские формы выставлены настолько, что вот-вот вывалятся из разреза платья. В борделях и то одеваются скромнее. В-третьих, многие приглашённые стараются выставить себя такими хорошими и добрыми, что аж тошнит, потому что знаешь их подноготную. Например, один немолодой герцог, на приёмах корчащий из себя галантного старика, в своём имении часто развлекался тем, что насиловал четырнадцатилетних девочек из числа крестьянок. До суда дело дошло только когда количество потерпевших перевалило чуть ли не за полсотни! Ну, а в-четвёртых… мой парадный мундир ужасно меня раздражал своим покроем и украшениями, нет, ну правда! Эти кисти на эполете, попадающие всё время при поворотах в поле обзора, и вышитые на них серебряные линии, отражающие свет и слепящие глаза. Брюки тонкого покроя, рвущиеся от любого неосторожного движения, и так далее… Время шло, на площади прибавлялось желающих, но знакомых лиц пока ещё видно не было. Однако уже вскоре за спиной раздались шажки крепких худых ножек, а через пару секунд мои глаза закрыли маленькие ладошки. — Угадай кто? — хихикая, спросила у меня девочка. — Ой, ну не знаю… — с лёгкой усмешкой рассуждал я. — Наверное, физрук! — Ха-ха-ха, — услышал я звонкий смех в ответ, — ну ты и выдумщик! — Под стать тебе, Ульяна, — рассмеялся в ответ я, а когда девочка убрала руки, встал и повернулся. Малышка замолчала, рассматривая мой внешний вид, а я в это время любовался на её наряд — непривычно смотревшийся на ней сарафанчик тёмно-голубых оттенков с узорами бабочек. — Какооой ты нарядный, — протянула с улыбкой девочка, а потом снова засмеялась, — а косичку себе зачем заплел? Прям как девочка! — Нет, — покачал указательным пальцем я, — это мужская коса, прошу не путать, юная леди! — Всё равно косичка! — она показала мне язык, подчеркивая свой характер. — Ладно-ладно, — махнул рукой я, не желая ничего объяснять девочке (всё равно не послушает) и присаживаясь обратно, — садись тоже посиди, ещё ведь не все пришли. — Не хочу сидеть! — снова показав мне язык, малышка убежала в сторону. Продолжив терпеливо наблюдать за тем, как площадь пополняется новыми желающими, я, наконец, увидел все знакомые женские лица, кроме Евгении и Алисы. «Ну с библиотекаршей-то всё понятно, — подумал я, — она по определению нелюдима и здесь ей делать нечего. А вот отсутствие старшей рыжей меня удивляет…» ~ «Дык она ж тоже не самая общительная», — шепнул мне Глад. «Разве? Откуда такие выводы, друг?» ~ «Тебе же не одному так много лет. Я тебя по факту старше, — пояснил Глад. — Да и поведение у ДваЧе сам понимаешь. Как у рассерженного ежика. Вроде красивая, но иголки — не погладишь». «Это точно! Хорошо, что я толстокожий, не боюсь уколоться. Но всё же для меня она… да сам понимаешь». ~ «Хватит уже об этом, ты сам просил! Гляди, Лена и Славя подходят! Встречай!» Названные им красавицы и вправду приближались к той лавочке, на которой я ожидал. На помощнице вожатой был легкий голубой сарафан с неизвестным мне рисунком и длиной подола немного не достающего до колен, а на художнице красовалось длинное белое платье с узорами роз и вставкой синей ткани от живота до груди. ~ «Ух, красавицы, — восхитился друг, — посмотри какие…» «Вот только попробуй опять ляпнуть что-нибудь про грудь Славяны!» — ответил я, едва скользнув взглядом по декольте золотоволосой девушки, которое, впрочем, было едва открытым — в самый раз для теплого времени года. Помнится, на юге некоторые пышногрудые женщины часто жаловались, что потливость высокая в этой части тела. Наверное, поэтому так охотно раздеваются…? ~ «Не понимаю, о чём ты! — притворно удивился он. — И в мыслях не было! Я про плечики хотел сказать. Такие тонкие, изящные…» «Вот и молодец…» — фальшиво похвалил я, а девушки как раз подошли. — Приветствую вас, — учтиво сказал я, поднимаясь на ноги и кланяясь, — прекрасный вечер, вы не находите? — Д-да, — как обычно скромно и тихо улыбнулась Лена, — очень хороший. — Это точно! Молодец, что пришёл! — вторила ей Славя и спросила: — А танцевать будешь? — Думаю, да, — ответил я, кивая и показывая на одежду, задал риторический вопрос: — Зря одевался, что ли? — О нет! Не зря! Отлично выглядишь! — внимательнее осмотрев меня, золотоволосая девушка осталась довольной, а вот стоящая с ней рядом обладательница фиолетовых хвостиков бросала взгляды, в которых читались робость и страх, потом она и вовсе потупила глаза, словно совсем юная дворянская дочь, попавшая на бал и забывшая о том, что грустить совсем не полагается. Как всегда, такое поведение казалось странным и одновременно настораживало меня. — Благодарю, ты тоже великолепна! ~ «А про грудь Елены шутить можно?» — нарочно встрял Гладий. «У тебя сегодня есть другие темы для разговоров?» — ответил вопросом я, замечая, что у стола с оборудованием Ульянка о чем-то жарко спорила с уже подошедшей вожатой, облачённой в длинное тёмно-фиолетовое платье и Мику, нарядом которой служило платье такого же цвета, что и её волосы, но достаточно закрытое и тщательно подогнанное по фигуре. Усилив слух, понял, что речь шла о выборе музыкального репертуара. Похоже три девушки, как раз наконец, договорились, Ольга громко объявила о том, что танцы начинаются. Мгновение — и заиграла новая, приятная музыка, а фонари, освещавшие площадь до сего момента, погасли. Вместо них площадь теперь освещали разноцветные гирлянды, развешанные на растущих вокруг площади деревьях. «Отличное дополнение!» — едва не вырвалось у меня, а рыжая малышка, уже вприпрыжку выскочив на середину площади, крикнула всем: — Ну чего стоите? — и сразу же после этих слов начала выделывать различные движения, кои сложно было назвать танцем, но, похоже, такое представление сподвигло к началу всех остальных. ~ «А молодец какая! — похвалил Гладий, глядя, как пространство вокруг неё начинают заполнять другие пионеры. — Умеет народ поднять».  — Эй, Кир! — уже быстро подбежав ко мне, маленькая леди тут же протянула ручку. — Потанцуем? — Прошу простить, — едва успел сказать я двум девушкам, Елене и Славяне, до сих пор находившихся рядом со мной, прежде чем оказался увлекаемым за собой мелким рыжиком. — Вынужден согласиться. — Не забудь и для меня танец оставить! — весело сказала Славя нам вслед, тоже отходя в толпу танцующих, оставляя Елену одну. Выведя меня на середину площади, Ульяна остановилась и тут же снова начала дергать руками и ногами в такт музыке, возможно, ожидая, что я тоже буду выполнять движения, будто меня пытают с помощью заклинания молнии. — Ну? —спросила она, улыбаясь во все зубы, видя, что я только стою и наблюдаю за ней. — А может, что попроще станцуем? — поклонился я, подавая руки. Уж когда-когда, а за жизнь натанцевался я вдоволь, особенно в период бытности имперским защитником. Не сколько на балах, а больше на уроках хореографии, потому что там вообще был единственным кавалером для принцессы. Но причиной было далеко не то, что подходящей пары для неё не нашлось бы. Просто это была некоторая часть её плана в детской попытке приблизить к себе хоть на время. Честно говоря, за это вначале за те танцы я был благодарен, а после зело огорчён. Благодарен за то, что без неё не освоил бы столько видов танца и развил музыкальный слух. А огорчён, даже опустошён, поскольку под удар попали ни в чём не виновные. До тех времён я не уделял внимания таким мелочам как танцы. Только мог попытаться что-либо изобразить, аки аккуратно покружиться с понравившейся женщиной на каком-либо празднике. В Технограде больше помогало умение драться, потому как летом там часто случались слёты «золотой молодежи» страны на летний фестиваль или другой праздник и ни одна из них не обходилась без потасовки в конце. Ульянка, конечно, не знала про моё прошлое и образование — откуда? — а если бы я рассказал — не поверила бы. Как простой ребёнок её возраста, она даже не стремилась танцевать со мной хоть сколько-нибудь серьёзный танец. Не её это был стиль. Девочка просто раскачивалась, пыталась даже перепрыгивать влево-вправо, но благодаря моим настойчивым направлениям пару пируэтов с поднятой рукой всё же выполнила, счастливо при этом смеясь. ~ «Хах! Припоминаю, как ты на юге познакомился со студенткой одной?» — в тему сказал Глад, пока мы «танцевали». «Пффф! Такое не забывается! А уж как потом гуляли и пили шампанское из горла». ~ «И как она тебя начала лапать…». «Так и я в долгу не остался». ~ «Ага! А помнишь, потом в таверне она тебя раздевала, называя это уроком анатомии, — засмеялся Глад, — по обмену опытом». «ПОМНЮ!» — громко ответил я, пресекая продолжение, в котором были слишком пикантные моменты. — Чего улыбаешься, — хихикая, спросила Уля, когда я поднял руку, снова давая ей закружиться. — Тобой любуюсь, — улыбнулся я, говоря почти что правду. Ведь девочка и верно была красивая, несмотря на то, что находилась в переходном возрасте и ещё не сформировалась до конца. Однако я был уверен, что через несколько лет Ульяна не будет уступать красотой лица и формами фигуры другим отдыхающим здесь и сейчас девушкам предполнолетнего возраста. Пока пусть лучше радуется отсутствию всего того, что идёт в комплекте с взрослой жизнью. Например, те же менструальные боли, из-за которых многие человеческие женщины в определенные дни месяца готовы вас убить или, как минимум, странным образом выразить своё недовольство. Как тот удар в спину, что позавчера нанесла мне её соседка, являлся следствием именно её плохого самочувствия. Девочка, конечно, не знающая о моих рассуждениях, услышав в ответ лишь приятное своим ушам, покраснела, а дабы скрыть смущение, начала снова смеяться и кружиться активнее. Когда вскоре музыка затихла, Ульяна, слегка запыхавшаяся, но очень довольная, поблагодарив меня, тут же снова умчалась с прытью, достойной молодого ученика-дракондора, оставив меня одного в центре площади. «Эх, энергия молодости… Надеюсь, у неё в жизни всё будет хорошо, и улыбка никогда не будет надолго покидать её лицо», — подумал я, снова вспоминая Герду, которая до конца жизни становилась темнее самой тёмной тьмы при упоминании моего имени. От старых воспоминаний минутное хорошее настроение ушло, а плечи опустились сами собой, и я уже собирался отойти в сторону, чтоб никому не мешать, как вдруг… На всю площадь раздались громкие шаги обуви на высоком каблуке, из-за «музыкальной тишины» привлекающих всеобщее внимание. Поворачиваясь на звук, я весьма удивился представшей картине. Под утихающий гомон пионеров, толпа которых резво расступалась в стороны, на площадь выходила… Виола. Чёрное платье с разрезом до середины бедра и немного более узким подолом, довольно открытое декольте, полуоткрытая спина, лёгкий вечерний макияж и завершающие образ аккуратно собранные на затылке волосы. Владелица сих красот, медленно выйдя на середину, громко поприветствовала всех собравшихся, глазевших на неё вне зависимости от гендерной принадлежности. — Добрый вечер. Никто не отвечал. Мальчики восхищенно пялились, девочки зашептались. В общем, впечатление было равно таким же, как если бы в площадь ударила молния, но не причинила никому вреда. — Добрый, — отступив в сторону вместе со всеми, но оставшись в первом ряду зрителей, я один не терял лицо. — Признаю, не ожидал вас здесь увидеть. Вы тоже любите танцы? — Конечно, люблю! — учтиво засмеялась Виола, разводя руками, а потом провела ими вдоль тела, подчеркивая обводы фигуры. Приокидывая взором всех присутствующих, бросила очень вызывающий взгляд именно на меня. — Кто-нибудь желает составить мне компанию? ~ «Ну? — спросил меня друг. — Рискнешь? Как ты там говоришь? «Гулять так гулять?» «Почему бы и нет. Она явно что-то затеяла, иначе бы не пришла на, по сути, детское мероприятие одетая настолько по-взрослому. Даже Ольга по сравнению с ней выглядит как одна из пионерок». ~ «Стало быть, пора брать быка за рога, точнее, корову за…?» — Глад не закончил фразу, видимо, не желая получить от меня оплеуху, но в этом случае беспокоился зря. Ибо был совершенно прав. «Угу», — с усмешкой кивнул я. Свысока бросив ответный взгляд роковой женщине, я едва заметно кивнул, как бы говоря, что вызов принимаю. Врач, конечно, это заметив, подняла руку и покачала пальцем, изобразив жест, мол, «подождите», развернулась и, красиво болтая подолом платья, подошла к также находящейся под впечатлением Ольге, передавая ей какую-то плоскую прямоугольную коробочку. — Оль, поставь, пожалуйста, — попросила женщина-вамп. — Виола, не надо, — запротестовала вожатая, — здесь же всё-таки дети! — А ничего страшного, всё будет прилично, — парировала доктор, но по тону я сразу понял, что, может, и не очень. Когда вожатая со вздохом и не очень довольным взглядом выполнила просьбу, врач начала медленно отходить назад под начавшую звучать музыку. Вступление было в основном на скрипке, а также других струнно-смычковых, до боли напоминая… ~ «Это похоже…» — удивился Гладий. «Портовый танец, вне сомнений. Только аранжировка интереснее». Танец, что исполнялся под такую музыку, не входил в программу обучения принцессы, ибо принадлежал к простонародным, появившимся в портовых районах, но, тем не менее, однажды увидев его в совместных поездках по городу вместе со мной, она настойчиво просила преподавателя обучить её и этому. И это можно было понять: со стороны он выглядел весьма страстно, а выполняемые движения вкупе с более лёгкой и свободной одеждой позволяли вступать с партнёром в максимальный телесный контакт. Но теперь долго размышлять было некогда. Затеявшая это представление дама уже шла вдоль ряда застывших в изумлении пионеров и приближалась ко мне. Издевательски приглашающе протягивая руку, на что никто из мальчиков не отвечал, она, даже будто притворно злясь, развернулась и подбросила ногой задний подол платья. ~ «Курва какая!» — воскликнул друг. «Попрошу не выражаться!» Пора было положить начало. Доктор была почти возле меня, когда я упреждающе выдвинулся чуть вперёд и чуть поклонившись, подал руку, которую она, конечно, приняла, очень приятно мне улыбаясь. Быстро и красиво выйдя на середину, мы встали в правильную позицию, а далее… далее подсказывала сама музыка. Не самый высокий рост женщины компенсировала её обувь на каблуке и поэтому, почти соприкасаясь телами, мы начали: сначала лёгкое покачивание в такт вперед-назад, затем шаг вперед-назад, потом шаг влево… «Будто бы учил нас один преподаватель», — подумал я, в слегка ускоренном восприятии, когда партнёрша по всем правилам первый раз дерзко и красиво подвинула своей ногой мою. Не могу описать, насколько точно она продолжала все телодвижения в точном соответствии с известными мне правилами танца: уходила вниз, идеально проскальзывая по земле обнажавшейся из-за разреза платья ножкой, вызывая тем самым вздохи у мужской половины пионеров, отдалялась и приближалась в пируэте, слегка припадала, наклоняясь вперёд, а под конец прошлась в сторону идеально в такт и эмоционально развернулась, сверкнула попкой, подчеркнуто обтянутой тканью. Несколько движений этого танца предполагали поднять партнёршу на руках за талию прижимая к себе или же закружиться, подняв её за закинутую на моё бедро ножку, что позволял покрой одежды. Обошлись. Всё-таки вокруг дети! В самом конце, когда по правилам возможно изобразить поцелуй (или, в случае настоящих влюбленных, не изобразить, а просто поцеловаться), женщина увела всё в нейтральную сторону — сделав лишь вид, что сближается со мной губами, отодвинулась и, резко развернувшись, словно теряя сознание, припала к моей груди спинкой и, положив голову мне на правое плечо, закинула левую кисть мне за затылок. Я же при этом приобнял правой рукой живот партнёрши. Никакой пошлости, ну почти. Красиво и без излишеств. Секундой позже, когда, отзвучав последние ноты, завершилась музыка, на площади можно было услышать стрекотание сверчков вдалеке — настолько было тихо. Потом раздался хлопок ладоней, потом ещё один и ещё, и ещё, и ещё. Аплодировали все, кто был зрителем. От мала до велика. ~ «Великолепно! Просто высший класс! — от души хвалил меня также и друг, которого слышал лишь я — Но… что же дальше?» «Думаю, скоро узнаем», — ответил я, уже отпустив из объятий женщину, явно неохотно оторвавшуюся от меня, но всё же твёрдо вставшую на ноги. Вместе с ней отойдя к технике, что располагалась на столе и давала сегодняшнему вечеру музыку, развернулись и снова взявшись за руки, поклонились под всё ещё продолжавшиеся овации. Для зрителей сие действо означало окончание, а вот для меня же — только начало. Прекрасно понимая, что мне с Виолой есть что обсудить с глазу на глаз, не отпуская её руки, я вежливым жестом предложил ей отойти в сторону. — Благодарю Вас! — вежливо сказал я умелой партнерше, уже стоя с ней на удалении от сегодняшней танцсцены. Мику после аплодисментов громко объявила, что танцы продолжаются, и через пару секунд заиграла новая музыка, скрывающая наш разговор от посторонних ушей. — Должен признать, что вы великолепно танцуете. — Спасибо, — с кокетливой улыбкой ответила та, быстро и ненавязчиво так делая полшага ко мне, — ты тоже. Где только научился? — Нууу… были учителя, — неопределенно пожал плечами я. — И ты явно был хорошим учеником. А что ты ещё умеешь, мм? — спросила меня врач, беря за одну руку, а вторую положив мне на плечо, будто снова становясь в позицию для танца. Дальше терпеть эти подкаты мне не очень хотелось, и я поступил как в той поговорке: «если не можешь оставить о себе хорошее впечатление, оставь незабываемое…» Резко освободив занятую руку и обхватив Виолу за талию, я притиснул её к себе так плотно, чтоб аж сквозь ткань наших одежд почувствовал её тело во всех деталях. Даже узорчатое нижнее бельё, верх от которого отсутствовал под платьем женщины. — Поверь мне, умею достаточно! — тихо сказал я ей в ушко, украшенное этим вечером маленькой серьгой с тёмным огранённым камушком, при этом опуская левую руку в опасную близость от соблазнительной пятой точки, будто хочу полапать, но тут же сдвигая кисть к разрезу платья на бедре и проводя пальцами по приоткрытой гладкой коже. — Оу… — тихо ответила она, в ответ на мой поступок тоже обнимая меня, одной рукой проведя по спине, а кисть второй запуская в волосы на моём затылке. Ещё при самой первой встрече я определил, к какому типу относится эта женщина, и знал, как можно с ней себя вести. И сейчас лёгкая дрожь, пробежавшая по её телу, а также начинающие твердеть соски грудей только подтвердили мою теорию. — Ах да, припоминаю… — интересно каких усилий ей стоит сохранять лицо? Женщина не сразу, но разорвала тесный контакт, однако рук не убирала. — Ты что-то говорил при медосмотре… про вино… — Говорил, — согласился я. — Так может, ко мне пойдём? — тихое предложение сопровождалось рукой, перемещённой с затылка на шею и пристальным взглядом в глаза. — Вино у меня есть… могу угостить. Посидим, выпьем, расскажешь, а может, и покажешь, какой ты из себя! Может, я бы и согласился, но это было бы уже слишком. Такой способ компрометировать себя был слишком преждевременным, да и воспоминания о похожей женщине были слишком колкими. — Извини. Не в этот раз, — вежливо и легко улыбаясь, ответил я, убрав её кисть со своей шеи, а после отступив, с поклоном приложил эти тонкие пальцы ко лбу. — Но мне очень льстит твоё предложение. Обещаю над ним подумать! — досказал я, поднимая голову. — Ах, как жаль… но, ничего не поделаешь, — изобразила огорчение врач, отступая назад. — Пока да, — подмигнул я, уверенный, что Виола это заметила. — Значит, сегодня вечером мне снова предстоит бы одной, — с притворной грустью произнесла она и, уже собираясь развернуться, чтоб уйти, добавила, подняв указательный палец: — Но я ловлю тебя на слове, пионэр. — Доброй вам ночи, — попрощался я, наблюдая, как женщина, цокая каблуками, уходит в свою обитель. Проводив её взглядом, я решил, что вернуться на площадь лучше окольными путями, дабы не вызывать лишних вопросов и тому подобного. ~ «А почему, собственно…?» — задал незаконченный вопрос Глад. «Да потому что рано ещё, — мысленно пожал плечами я, — да и желания нет, возраст, сам понимаешь». ~ «Серьёзно? — ехидно переспросил друг. — А неделю назад было!» «Осень, — ухмыльнулся я, — в межсезонье после зимы или лета всегда так. Холодно, вот и… Да и вообще к чему эти вопросы?» ~ «Ну… помнится, прошлой зимой тебе это не мешало, когда ты ездил в городок из Гнезда за покупками», — он имел ввиду случай с одной одинокой лавочницей, у которой я заночевал из-за разыгравшейся метели. «Я что? Обязан перед тобой отчитываться?» — непонимающе переспросил я. ~ «Да не, я так, разговор поддержать…» Дети, видимо, вдохновленные недавно разыгравшимся представлением, уже давно вовсю танцевали под новые мелодии, а я, поглядывая на них, прокрался в тени деревьев мимо столовой, потом мимо южного леса и, выйдя на свет со стороны душевых, уселся на ту же лавочку, где сидел в ожидании начала танцев. Мне, в отличие от врачихи, танец настроение не поднял, а наоборот, как-то смутил, настолько, что в голове начали появляться мысли о том, не стоило ли вместо возвращения лучше пойти спать. Через минуту музыка закончилась, но новая почему-то не играла. Видимо, Мику с Ольгой решили устроить небольшой антракт и тут же меня на лавочке заметил Сергей, по прозвищу Электроник, до этого неуклюже топтавшийся меж парочек, а теперь рванувший ко мне. — О! Кир! Ты здесь! — выпалил парень, буквально подбегая к месту моей дислокации с изумленным лицом. — Как ты только на такое решился? — Здесь, как видишь. Да не кричи, присаживайся, — кивнул я на место рядом с собой, предвидя беседу по инициативе с его стороны, — в ногах же правды нет. Молодой человек, плюхнувшись на лавочку видимо, даже не знал, с чего начать и, вначале сделав несколько рваных жестов руками, выпалил: — Это было здорово! — О чём ты? — уточнил я. — Д-да к-как о чём?! — аж захлебываясь от эмоций спросил он. — Ты ж с Виолой так красиво танцевал! — Ну да, — кивнув, спокойно согласился я, жестом снова показывая, чтоб парень говорил не так громко. — А что тут такого? — Так её ж все боятся, — продолжил он такой интонацией, будто доверял мне государственную тайну, — ребята не решаются ходить, даже если поранятся, а она пришла, и ты… — Пригласил её? — закончил за него фразу я, в ответ на что, получив утвердительный кивок, развёл руками. — А чего бояться? Она же человек, — «а не вампир», едва не сказал я, решив, что не стоит делать такие сравнения, — разве ты ей отказал бы? — Я, эээ… — замялся он. — Ладно, не отвечай, — махнул рукой я, — считай, что я и вправду очень храбрый. Музыка снова заиграла, но я решил продолжать сидеть, коротая время хотя бы в беседе и попутно наблюдая за пионерами. В их молодых сердцах кипели эмоции: симпатии, может, даже первая влюбленность, которую те выражали робкими приглашениями со стеснением в глазах. — Я вот так не могу, — вскоре снова заговорил Сергей, тоже глядя на танцующих. — Как именно? — поинтересовался я. — Ну с девушками… — Ааа, — понял я, почему-то вспоминая не храмовые уроки про отношения полов, а как Крис давал мне краткие наставления, когда мы с ним побывали в месте, где я впервые вступил в интимную связь с женщиной… здесь такой пример был неуместен, но… — Не знаешь, как правильно подойти к процессу общения? — Ну да, — удрученно протянул парень. — Тогда пора начинать, — я положил ему руку на плечо, — тебе сколько лет-то, напомни? — Эээ, шестнадцать, — осторожно сказал он. — Ну так чего ж ты ждешь? — удивился я, задавая вопрос, прекрасно помня, как городские ребята в любых уголках мира, даже такие субтильные, как этот парень уже вовсю крутили романы с ровесницами. — Пока волосы седеть начнут? Ты вот в техническом клубе же состоишь? — Угу, — кивнул он. — А причём здесь это? — Ну ты, когда учился технике, сразу всё понял? — Ааа, да нет, конечно, — замотал головой Сергей. — Вот и здесь тоже самое, — кивнул я, — главное — сделать первый шаг и постепенно идти дальше. — Так я не знаю… — С чего начать? — уточнил я. — Да, — кивнул он. ~ «Не ходи вокруг да около, — посоветовал Гладий. — Ему наверняка симпатична конкретная девушка». «Хм, а ведь и верно…» — Слушай… — протянул я, осматриваясь, чтоб никто не нас слышал. — Может, будет проще, если ты скажешь, кто именно из девочек тебе нравится? Со своей стороны обещаю, что ничего никому не скажу. Вопрос смутил парня донельзя, но тот, ещё раз взглянув на девушек в платьях, видимо, понял, что, возможно, это его единственный шанс, наклонился ближе и тихо сказал: — Женя. «Ёёёё-лочки пушистые! — мысленно протянул я, стараясь не уронить челюсть. И, хвала выдержке, не уронил. — Из всех вариантов он выбрал самый труднодоступный. Я бы лично от вожатой скорей добился бы симпатии, чем от такой…» ~ «Мегеры, — подсказал нужное слово друг. — И чего он сразу не прыгнул с обрыва?» «К чему такие крайности? — мысленно парировал я. — Во-первых, для самоубийства есть много других способов, а во-вторых, к каждой женщине просто нужен свой подход. Ведь чем громче они говорят «нет», тем нежнее оказываются вблизи. Например, как та начальница стражи, которая хотела меня арестовать, а я…» ~ «Хм, ну если рассуждать таким образом, эта вреднючка сама втайне желает, чтоб её как одну из книг кто-то забрал из библиотеки на подольше и вернул потрёпанной!» «Похоже, твой разум может осмыслить лишь ограниченное и строго определенное количество гадостей…» Пока в моей голове царила вся эта философия, внешне я сделал очень задумчивый вид, словно учёный, обдумывающий крайне интересную научную теорию. — Знаешь, твой выбор и вправду непрост… — вынес вердикт я, наморщив подбородок. — Я так и знал… — поник Эл. — Да погоди ты падать духом, — уже ободряюще сказал я, — непрост не значит невозможен! Но здесь придётся приложить немалые усилия. Парень ответил не сразу. Выглядел он по-прежнему жалковато, но в глазах появилась искра надежды. — И что мне делать? — полюбопытствовал он. — Смотря до чего ты дошел? На чём остановился? Приглашал на танцы, а она не пришла? — Неееет, что ты, — снова замахал руками он, с выражением страха на лице, будто его пугал сам факт приглашения. Хотя почему «будто»… — Я с ней и не говорил толком. ~ «Тяжелый случай», — вздохнул Глад. «Не говори, но раз уж я предложил помощь…» — Знаешь, как гласит одно военное правило? Если не знаешь, что делать, то делай шаг вперёд! Начинай! — Откуда? — с неожиданным интересом спросил Сергей. — Не откуда, а с чего, — вздохнул я, — ты хоть знаешь, что она любит? Её интересы? Какие цветы, например, ей нравятся. Вы же не одни с ней в лагере. Женя с кем-то да общается хоть иногда. — Эээ, — задумался собеседник, — она вроде бы со Славяной вместе живёт. — Ну, значит, уже известно, откуда можно разведку начинать, — одобрительно кивнул я, — а потом, когда хоть интересы узнаешь, подойди к ней в библиотеку за книгой по технике, к примеру. Непринуждённо заведи разговор, уведи в сторону интересов, спроси, какие у неё планы на вечер. Для начала пригласи на прогулку вечером, если она не занята. — Прямо так? — Нет, — хмыкнул я, — ещё можно вздыхать до конца отдыха, а потом всю жизнь жалеть о том, чего не сделал. — Х-хорошо, — снова заикнулся он, напоминая этим Лену, которая, кстати, давно куда-то пропала из общего скопления, — я попробую. — Не пробуй — действуй! — покачал головой я, поднимаясь на ноги. — Или забрось эту идею к бесам. Больше мне тут сказать нечего… Оставив парня одного обдумывать наш с ним разговор, отошёл в сторону. В этот момент закончилась очередная музыкальная композиция и Ольга громко объявила: — А сейчас медленный танец. Девочки приглашают мальчиков. В толпе пионеров началось перешептывание и, пока я думал, что мне делать дальше, меня позвали: — Кир… Обернувшись, я увидел Славяну, назвавшую меня по имени, а теперь с немного розовым то ли от недавних танцев, то ли от смущения, лицом, которая, перебирая правую косу подходила и смотрела на меня. — Слушаю вас, миледи, — с улыбкой ответил я, сделав некоторое подобие реверанса, за которое бы меня отругал любой камергер. — Можно тебя пригласить? — улыбнулась в ответ девушка, не убирая рук от волос. Уж с этой красавицей танцевать я был совсем не против, но глядя на позу девушки почему-то в голову пришла шальная мысль, дабы отучить её от подобного издевательства над многострадальной косой. — Хм, ну… — лёгким движением головы я заставил свои заплетенные волосы оказаться на правой стороне груди и, скопировав движение девушки, продолжил говорить. — Я даже не знаю… Эмоции Славяны, служащие реакцией на мои действия, было трудно передать. Что-то вроде сочетания крайней растерянности и удивления. Её руки при этом вытянулись вдоль тела, а голова чуть наклонилась вперёд, почти как у Алисы в момент раздражения или вспышки злости. Но несмотря на подобное сходство, выглядело это совсем по-другому. Зато своего я добился — Славя оставила волосы в покое. И, может быть, в будущем перестанет мучать их совсем. ~ «Да ты юморист!» — посмеялся в моей голове друг. — Ха…? — только тихонько и выдохнула девушка, но никто кроме меня этого не услышал. — Прости-прости, — тут же поспешил извиниться я, сделав шаг вперёд и, медленно протянув руку, мягко убрал светлую косу за спину девушки, — я шучу, не обижайся! — Хих! — тихонько засмеялась девушка, прикрывая рот ладошкой. — Да я не обижаюсь. «Отлично!» — Так ты… потанцуешь со мной? — переспросила девушка, снова рдеясь и теперь просто в смущении накрывая одной ладонью другую смотрела мне в глаза. — Почту за честь, — тепло ответил я, подавая ей левую руку. Приняв её, Славя, словно зачарованная, продолжила смотреть мне в глаза, подошла ближе и положила левую ладонь мне на правое плечо. Когда я, как полагается, положил свою правую ладонь ей на талию, девушка немного отвела взгляд. Однако, стоило начаться музыке, она снова его вернула и мы начали медленный танец. Всё было просто, ну, то есть, собственно, ничего особенного не было, ни вступления, ни вальсированного круга, что описывают по всей зале пары. По сути мы просто медленно «топтались» на небольшом участке меж других пар, одну из которых составляли Ульяна и незнакомый мне мальчик, её ровесник по возрасту. Вместе эти дети даже не пытались изобразить даже какое-либо подобие медленного танца, больше дурачились, громко хихикая и сбивая атмосферу. Наш же со Славяной танец был совершенно спокойным внешне, во всяком случае, так могло казаться невнимательному зрителю. Золотоволосая девушка не расслабилась, а продолжала находиться в сильном возбуждении не отхлынувшим с самого начала танца. И выражалось это совсем по-другому, нежели у Виолы. Та особа была взрослой, зрелой женщиной, совсем не глупой и знающей, чего можно ожидать от такого как я. Славя же, юная и неопытная, относилась к нашему танцу с детским чувством — когда ребёнку наконец подарили то, о чём он долго мечтал. Учащенное воздымание груди, краснота, не покидавшая лицо, а лишь усиливавшаяся, легкие вздрагивания, стоило мне чуть сменить положение правой руки, дабы ткань её одежды не прилипала к талии. Исходя из таких реакций, я готов был голову на отсечение поставить, что родители этой красавицы очень приличные люди. И потом, сама девушка явно видела во мне только хорошего мальчика, которым я не являлся, и это тревожило меня всё сильнее и сильнее. Очень хотелось рассказать ей, кто я, поведать, что не всегда красивая мужественная внешность является синонимом хорошего вместимого, но я не мог сделать этого раньше того, чем узнаю, почему вообще оказался здесь. Интуиция подсказывала, что если я узнаю, кто за мной следил буквально час назад, то всё станет намного яснее, значит, и демаскироваться было рано. Несмотря на то, что я был погруженным в такие мысли, это никак не отражалось ни на лице, ни в танцевальных движениях. В грязь лицом я не ударил и, надеюсь, ожидания Славяны оправдал. К глубокому сожалению, всё хорошее имело свойство подходить к концу, и вот музыка закончилась, Славя с довольной улыбкой медленно убрала руку с моего плеча. Однако я решил поступить галантно и, дабы оставить хорошее впечатление перед тем как отпустить левую кисть девушки, поцеловал её пальцы. Так полагалось выражать искреннюю благодарность женщине за танец. — Ох… — вздохнула Славя, окончательно заливаясь краской. Мне показалось, что время вокруг остановилось. — Я… Спасибо… — прошептала девушка, видимо, совсем не зная, как поступить в таких случаях. — И тебе… спасибо за танец, — ответил я, мягко отпуская её руку и наблюдая на красивом личике не состояние искреннего удовольствия, а, скорее… «Язык может скрыть истину, глаза же — никогда!» — хорошие слова, автора которых я и не припомню. Из какой-то любовной лирики, кажется. Таким взглядом, что был сейчас обращен на меня, смотрят только в случае очень близкого чувства. И добиться его можно отнюдь не всегда. Только когда женщина очень тебе доверяет и готова на всё, чтобы быть с тобой. И, честно признаться, меня это напугало. Почему? Потому, что так за всю жизнь на меня смотрели лишь несколько женщин: Хестер и… Марианна. А ещё Эмелина, хоть этого я предпочитал не замечать и, может, поэтому с ней не случилось ничего страшного. С теми, кого я упомянул первыми, произошла трагедия — они умерли молодыми из-за того, что связались со мной. И этого я себе простить не мог. И вот снова такой взгляд, обращенный ко мне! Кто виноват? Что делать? По первому вопросу ответ напрашивался сам собой — конечно, я. А вот по второму было множество вариантов, но наиболее правильным лишь один… Нужно срочно уйти! Пока дело не начало принимать скверный оборот. Отстранившись от окружения настолько, что словно очень издалека слышал, как Мику громко сказала что-то про мелодию, привезенную с её родины, и она надеется, что произведение всем понравится, я, прощально поклонившись Славяне, быстро ушёл на юг, в темноту ночи. Это я ещё сдержался! На самом деле хотелось бежать, и как можно дальше. Как от Алисы ещё в первой половине дня. Ночь давно вступила в свои права и везде, кроме площади, царила сплошная темнота, усиленная тем, что здешняя одинокая луна сейчас пряталась в облаках. Не улучшая зрение, я свернул и направился мимо столовой по дорожке, ведущей на восток, пока между мной и площадью не пролегло сотни шагов. Только когда впереди зачернел лес, я наконец-то попытался собраться и успокоить бушующие мысли. Опустив веки и задрав голову, а после медленно выдохнув, открыл глаза, расширил зрачки, осмотрелся. Обнаружилось, что я нахожусь между пляжем и спортивной площадкой. Понимание того, что я здесь совсем один, меня немного успокоило и уходить дальше, а тем более, лезть, как вчера, в лес, не хотелось. Вот я и решил присесть, не посреди дорожки, конечно, а просто свернув к пляжу и найдя более-менее чистый лежак, опустил на него зад, а потом внезапно решив, что шло бы оно всё, развернулся и лёг, закинув ногу на ногу. — Аххх! — вслух вздохнул я. ~ «Ну что ты себя так изводишь?» — спросил друг. «От страха, — честно ответил я, — слишком многое совпадает. Боюсь повторения». ~ «Ааа, а говорят, дракондоры не знают, что значит бояться». «Да врут, сам видишь», — хмыкнул я. ~ «Вижу, только не понимаю, чего страшиться, если ты уже не такой молодой, каким был раньше. И на то тебе и голова дана, чтоб больше не совершать ошибок». «Оно-то так, но… если б каждый, знал где упадёт…». ~ «Ты знаешь! — уверенно подбодрил друг. — А поэтому…». «Тихо!» Мои чуткие уши уловили, что кто-то приближается. Шаги прекратились далеко, значит, тот, кто это был, меня не видел и, возможно, даже и не искал. Я очень на это надеялся. — Кир? Ты здесь? — позвал девичий голос, вдребезги разбивающий надежды. «Ну почему она сюда заявилась?!» ~ «Так ты сам подумай! — возмутился Гладий. — Провел с девочкой целый день, считай, с утра до ночи. И на лошади прокатил, и в работе помог дважды. На пляже купались вместе. Танцевал с ней вечером! А теперь ушёл без объяснений, и, конечно, она тебя ищет! Да и вообще, если не кривляться, она на тебя с самого знакомства смотрит глазами не доеной кор… ай!!!» «Сколько можно тебя просить не выражаться?» — недовольно спросил я, уколов импульсом. ~ «А ведь давным-давно тебя это не смущало… — обиженно ответил друг. — К тому же этими оплеухами ты только доказываешь, что я прав». — Кир? — снова позвала меня Славя, под шум шагов, движущихся в мою сторону. Я закусил губу и, сам понимая, что Гладий прав, при этом продолжал сохранять своё инкогнито, но… ~ «Ну покажись ты, не обижай ты её! Мне, духу, и то её жалко. Заморочил, понимаешь…». «Да молчи ты уже! — бросил я, чувствуя, как в нижних веках появляются слезы. — За что мне это всё?! Снова и снова, даже через столько лет… Я больше не хочу этого повторять!» ~ «А я буду тебе говорить! Буду сегодня, так сказать, твоей совестью! И не смей меня затыкать! Что ты сегодня девочке сказал???!!! Что будешь благодарить, что встретил её! А теперь что? Выйди хоть просто поговори с ней». «И что ей это даст?! Какую-то надежду? Я не желаю ломать очередную невинную жизнь!» ~ «Ну жизнь-то ты не заберешь…» «Вот и хорошо!» ~ «А вот сердце уже забрал». «Что???» ~ «А вон, у неё и спроси». Я посмотрел в сторону, откуда крайний раз шёл звук. Славя стояла посреди пляжа, похоже, осталась здесь по причине хороших воспоминаний? А может, просто не теряла надежду. Меня уже ждали, два раза перед смертью, звали, не зная, что никогда больше не увидят. ~ «Ну и свинья же ты», — прокомментировал друг, когда я всё смотрел, как девушка, прижав руки к груди, тихонько ходит меж лежаков, но молчал и сжимал зубы. Меня и без его подначиваний тянуло к этой девушке, потому что будучи рядом с ней мне становилось хорошо. Она единственная из всех отдыхающих не лезла мне в душу, не провоцировала. Поэтому я и не смог больше молча наблюдать, как она ходит здесь совсем одна. Бесшумно поднявшись с места, я так же тихо преодолел разделявшее нас расстояние, остановившись в двух шагах позади от девушки, которая остановилась и мечтательно смотрела куда-то на противоположный берег. Должно быть, она почувствовала меня или мой взгляд, поскольку вместе мы пробыли долго, а эманация тела такого существа как я на столь близком расстоянии ощущается хорошо. — А прекрасный сегодня вечер, — сказал я первое, что приходило в голову, когда она обернулась. — Ты здесь! — обрадованно воскликнула Славя, сразу подходя ближе и спрашивая: — Почему ты ушёл, ведь танцы ещё не закончились? — Да… так… — неопределенно ответил я. — Просто захотелось побыть одному. А зачем ты сюда пришла? — А я… — снова смутившись, девушка привычным движением потянулась было к косе, но, тут же улыбнувшись, видимо, вспомнив мою шутку, прекратила это. — Я тебя искала. — Зачем? — спросил я, изобразив удивленный тон. — Хотела предложить ещё потанцевать… ~ «Видишь? Ничего страшного. В койку тащить тебя не собиралась…» Я шумно втянул воздух уголком рта, а потом также шумно выдохнул. — Славь, ты меня извини, — слова я сопроводил покачиванием головы, — сегодня я больше танцевать не хочу… Можно конечно было сформулировать мысль более мягко и завуалировано, но не было никакого желания. — Ааа… — грустновато протянула девушка. — Ну… тогда я пойду? — Если хочешь, — я отступил в сторону и развернувшись боком сделал жест что никак этому не препятствую. — А… если не хочу? — с толикой надежды спросила Славя. — Можешь остаться со мной, — предложил я, — будем вместе сидеть у речки и наслаждаться остатком вечера молча или в дружеской беседе. Повисла короткая тишина, в которую примешивались звуки музыки с площади. — Так ты считаешь…? — хотела было спросить она, но не закончила фразу. — Да? — попытался уточнить я. — Нет-нет, ничего, — тут же улыбнулась девушка, — я выбираю остаться здесь вместе с тобой. — Принимаю твой выбор, — согласно кивнув с постным лицом, предложил: — Присядем? Снова стряхнув песок с ближайшего лежака, но уже ладонью, я предложил расположиться на нём. Усадив девушку первой, присел рядом, но не близко, примерно на расстоянии локтя. Первые несколько минут мы провели в полном молчании. Я тупо пялился куда-то вперед, не обращая ни на что внимания. Но Славя, несмотря на свою кротость в общении, всё же была решительной и, после всего, что было, отступать не собиралась. Придвинувшись ближе, она вначале аккуратно положила на мою правую руку, которой я опирался в доски, свою и заглянув в лицо взяла её уже обеими руками. — Кир… — сглотнув, произнесла она. — Что с тобой случилось? Отчего ты так загрустил? — Славь, я… — наконец повернув голову в её сторону, я второй рукой накрыл переплетение наших кистей. — Я просто… — М? — Не могу тебе рассказать, что со мной! — слишком горячо произнёс. — Это слишком… слишком…– я закрыл глаза и опустил голову. Она молчала и гладила меня по руке, пытаясь успокоить, и я бы сказал, что ей удалось. — В моей прошлой жизни было слишком много… — посмотрев девушке в глаза медленно сказал я. — И я не готов сейчас это кому-либо рассказывать. Понимаешь? — Понимаю. — Славя опустила переплетение наших рук немного ниже, на несколько секунд опустив и свой взгляд, а потом снова, взглянув мне в глаза, досказала: — Просто… ты так быстро ушёл, после того как мы танцевали, и я подумала, что это со мной что-то не так. — Нет-нет, — покачал головой я, — всё нормаль… Я не успел закончить слово и почти что не успел ничего понять, как оказался в объятиях. Славя, быстро высвободив ладони, придвинулась совсем близко и обняла, положив голову мне на плечо. Меня от такого чуть не бросило в жар, потому что на девушке под платьем тоже отсутствовал верх нижнего белья, а ткань сарафана была ещё тоньше, чем одеяния Виолы. Однако это была мелочь в сравнении с тем, что произошло параллельно с объятиями: туча, закрывавшая до того луну, отошла в сторону и осветила пляж, переставший быть погруженным в темноту, по воде забегали световые отблески, а внутри меня… тоже произошли изменения. Я почувствовал, как сильнее разгоревшийся драконий огонь, которым со мной поделились при обращении и с тех пор всегда существующий в моих душе и теле, отогнал те чувства страха, что ещё недавно глодали меня, оставив только самое светлое. Что это за глупость? — спросил бы тот, кто ничего не понимает. Но его можно понять. Для людей это действительно глупость, а вот для таких существ как дракондоры или эльдары, не забывших свои корни, это реальность. Я хорошо помнил, как впервые погрузившись в медитацию вместе со Руфиной и Крисом, увидел то, что мы называем вместилищем души. У каждого живого существа, начиная от животных и заканчивая такими как мы, оно принимает облик такого места, что больше всего ему нравится или к чему он больше привязан. И, конечно, может изменяться. Так, в детстве я всё время видел ту келью Гнезда, где впервые очнулся, или лесные дорожки, где мы гуляли вместе с мамой, и поляну, где она впервые показала, что с помощью телекинеза умеет дракондор-магик. Поначалу я не понял, почему везде в этих местах присутствует огонь, представленный в любом виде: костра, очага или алтаря. Тогда Руфина сказала, что это не просто огонь, а пламя души, что доверили нам сами создатели, дабы нести его тепло вместо них всем младшим народам. Мамин образ был самый прекрасный, что я видел — оранжерея нашего Храма. Огонь в ней горел в центре на алтаре, а вокруг… фруктовые деревья, лекарственные травы, цветы, в том числе её любимые красные розы. Над этим всем жужжат пчелки, летают бабочки и где-то совсем недалеко слышен детский весёлый смех. Благодать. Моя картина в последние годы зачастую представляла из себя один лишь бивуачный костер возле тракта и поваленное дерево, где можно присесть. А вокруг лишь темнота, которую не пробивает даже наше зрение, в минуты горечи воспоминаний подбирающаяся всё ближе и ближе. Вот, наверное, загляни я внутрь себя, сейчас тьма была бы не настолько непроглядна. Возможно, там наступило что-то вроде рассвета и можно рассмотреть силуэты деревьев. И всё лишь потому, что меня обнявшая меня девушка подарила мне умиротворение и свет. Потому-то я и боялся. За неё. — Спасибо тебе, — прошептал я девушке, глядя на лунные блики, гуляющие по водной ряби. — За что на этот раз? — грустно улыбнулась она, отпуская меня. — Так ведь… — я хотел сказать «ты самая понимающая из всех, кто здесь живёт», но не успел, потому что заметил влажные глаза девушки. — Ты плачешь? — Ну, а как же, — она шмыгнула носиком, — я не могу иначе, потому что вижу, какой ты всё время становишься грустный, когда мы начинаем разговаривать. И это я, получается, виновата… — Да ты что!!! — тихонько воскликнул я, кладя ей руки на плечи. — Славя! Что ты такое придумываешь? Я же сказал, что… — Я не придумываю! — всхлипнула она. — Просто вижу и… и чувствую, как ты меняешься. То весёлый, а то вдруг… — Славя не договорила и закрыла лицо руками. Теперь уже пришла пора мне обнимать и утешать эту девушку, проливавшую слезы из-за моего к ней отношения. А я ведь меньше всего хотел её обидеть. — Славя… — я осторожно подбирал слова, поглаживая её по спине и по случайно попадавшим под руку золотистым косам. — Ты ни в чём не виновата. Всё совсем не так, как тебе показалось, слышишь? — Угу… — кивнула она, прижимаясь щекой к моей шее от чего мне снова стало жарко. Даже не знаю, от чего больше. От нежной, мокрой от слёз кожи, которой девушка слегка терлась об мою, или от того, что я со страхом понимал, что она всё больше и больше становится мне небезразлична. Подобное сильно пугало, но одновременно снова ощущая забытое чувство, я… даже не знаю, как это выразить… давно не испытывал такого к женщинам. С тех самых пор, как погибла Марианна. Именно тогда я и дал себе зарок — отрешиться, дожить жизнь, не связывая себя отношениями. Теперь вот получается, что я близок к тому, чтоб нарушить своё слово! И тем самым подвергнуть опасности невиновную! Но холера! Меня так к ней тянет… И Гладий прав. Не она почти целый день провела со мной, а я с ней. В начале согласился ей помочь, потом пойти на пляж и вот уже всё заверте… Виноват я, потому что сам способствовал такому развитию событий. А теперь вот боюсь последствий, совершенно не зная, как объясниться, хотя… Всё ещё могло очень круто повернуться. Девушка видела во мне только молодого привлекательного мужчину и не знает, кто я на самом деле. А если узнает, скорее всего придёт в ужас… — Славя? — прошептал я. — Ммм? — муркнула она, всё ещё прильнув к моей шее. — Ты на меня не обижаешься? — У-у, — так же тихо выдала девушка, сделав легкое движение головой, что всё вместе явно означало «нет». «Значит, можно поговорить». Переложив руки ей на ребра, я осторожно разлепил наши объятия и снова посмотрел в лицо Славяны, говорившее о том, что девушка действительно успокоилась, хоть и не на все сто. — Выслушай меня, пожалуйста, — очень «просительно» произнёс я, — хорошо? — Да… — вдохнув полной грудью выдала она. — Для начала я хочу извиниться за то, что огорчил тебя. Прошу прощения, — эти слова я сопроводил на секунду наклонив голову и опустив взгляд. Славяна слегка улыбнулась. Посчитав, что это можно расценить как знак принятия извинений, я продолжил. — Далее… я… — приложив ладонь к подбородку и кратко обдумав дальнейшие слова, продолжил: — Хочу, чтоб ты поняла — ни лично ты, ни кто-либо другой из тех, кто здесь отдыхает, не виноват в том, что мне иногда может становится грустно. Понимаешь? Это было не совсем правда, но тем не менее. — А… — грустновато протянула Славя. — А кто же тогда в этом виноват? Короткий вздох, собирание с мыслями… — Только я сам. — Но поч… — хотела было что-то сказать девушка, но я прервал её, приложив на секунду палец к её губам. — Дослушай меня, пожалуйста, сначала, хорошо? — убрав палец от её губ, я положил пальцы на её шею точно так же, как Руфина мне давным-давно. — Угу, — кивнула Славя, едва улыбнувшись. — Я никогда не поступаю, как бы там ни было, без причины, в том числе меняюсь в настроении. — Произнеся это я, сопроводив слова вздохом, продолжил: — Просто моя жизнь до приезда в это место была совсем не такой, как твоя, Лены, Алисы, тем более Ульяны или даже у Ольги. Я очень много путешествовал и видел… куда больше, чем все вы. Похоже, начало рассказа произвело на Славяну должное впечатление, и она внимательно слушала, а я, недолго помолчав, продолжил: — Среди событий, происходивших на моих глазах, было много всякого, и больше плохого, чем хорошего. Всё это настолько сильно запало в душу, что, попадая в какую-либо ситуацию, припоминаю похожее в прошлом и не могу сдержаться. Вот и всё. Лишь после этого я медленно убрал руки. Окончание краткого монолога также сопроводилось тем, что музыка затихла и голос Ольги, который я отсюда, конечно, прекрасно услышал, объявил об окончании вечернего мероприятия. Боковым зрением я также заметил, как вскоре погасли и огни гирлянд, радовавших своими перемигиваниями всех участников танцев, а мне теперь напомнившими стихи про окончание бала и погасшие свечи. Теперь мы с остались вдвоём на пустом пляже лишь в окружении звуков природы. Похоже, что мои слова оказали на неё весьма глубокое впечатление. Потому как некоторое время она, опустив взгляд, похоже, осмысливала услышанное, и лишь спустя минуты три заговорила. — Знаешь… — Славя взяла меня за руку и, посмотрев в глаза, продолжила: — А ведь я ещё когда тебя встретила ты показался мне таким… взрослым. — Правда? — вежливо и с притворным удивлением для собеседницы переспросил я. — Да, — кивнула девушка, сжав мои пальцы чуть сильнее, — сначала даже подумала, что ты не тот мальчик, которого попросили встретить. «Совсем не мальчик и давно, — усмехнулся в душе я, — и даже не юноша, мечты которого о том, что у него в жизни всё будет хотя бы неплохо, остались в прошлом». — А можно спросить? — Спрашивай, — кивнул я. — Что же такое ты вспомнил, перед тем как ушёл? Ты выглядел настолько расстроенным… В который раз вздохнув я опустил глаза и, посмотрев на наши руки закусил уголок губы, не зная, что и ответить. Очень хотелось рассказать, наконец, всю правду про себя, чтоб перестать мучаться и мучать эту красавицу напрасными для неё надеждами и моей обманчивой внешностью. — Не могу ответить, — медленно покачал головой я, — пойми, пожалуйста… — Я понимаю, — согласилась девушка, кивая. — Нет-нет! Я не отказываюсь совсем ничего не говорить, — взяв её правую ладонь своими, я поднял переплетение кистей выше, фактически принося клятву. — Мне просто нужно собраться с мыслями. Я всё расскажу позже, обещаю! Слово последователя одного из шестерых! — твёрдо произнёс я. ~ «Теперь обратного пути нет», — предупредил Гладий. «Знаю!» — Ты мне веришь? — переспросил я у снова замолчавшей красавицы. — Верю, — прошептала она, кивая. — Спасибо… Я слегка наклонил голову в знак признательности, опустив наши руки. Неожиданно в ответ на это Славя, подвинувшись вперед, уперлась своим лбом в мой. При этом умиротворяюще улыбаясь. Такой поступок сблизил наши лица почти до пределов, весьма опасных пределов. Однако опасался я зря. Ничего из того, чего я боялся, не произошло, очевидно, по причине того, что девушке был ведом такт, привитый родителями. И вскоре мы снова смотрели друг на друга с расстояния, пусть и небольшого. — Наверное, пора идти? — спросил я, замечая усталость на лице девушки. — Да… — пожала плечиками она. — Но, может, посидим здесь ещё немного? — Почему бы и нет, — улыбнулся я, не отпуская её руки, осмотрелся. И не успел я обвести всё окружение взглядом, как в лесу с восточной стороны пляжа раздалось хлопанье крыльев. Присмотревшись к месту, откуда это доносилось, увидел молодую сову, с дерева наблюдающую за нами яркими глазами. «Хм, что ни вечер, так эту птицу здесь видно. Впрочем, лагерь, похоже, не зря получил своё название». — Что там? — спросила Славя, тоже посмотрев в сторону звука. — Да так… ничего особенного, — ответил я, но, видя беспокойство девушки, пояснил: — Просто сова. — Где? — удивилась она ещё больше. — А вон там, — сказал я, свободной рукой показывая на то дерево, где сидела птица. — В том лесу? — Угу, — кивнул я. Несмотря на то, что на пляже стало светлее из-за лунного света, рассмотреть девушка так ничего и не смогла. — Не вижу, — призналась она, качая головой, и буквально через секунду после этой фразы птичка, издав громкое «уххху», взлетела и, немного пропарив над пляжем, свернула в сторону спортплощадки. — Ой! — Теперь увидела? — усмехнувшись, переспросил я, чувствуя, как Славя во время этого представления сильнее сжала мою ладонь. — Да… — прошептала девушка. «Интересно, могла бы она хоть предположить, что это я спугнул бедного молодого сыча?» — мысленно усмехнулся я, разгибая мизинец свободной руки, убранной за спину. Магия внушения у дракондоров ближнего боя не очень сильная и на людей действует только с близкого расстояния. Но на организмы попроще, типа зверей и птиц, радиус намного больше из-за примитивности мыслей. Настроиться также нетрудно, достаточно зрительного контакта и мысленного импульса приказа. В данном случае я просто бросил птице: «лети домой!» — Знаешь, — продолжила Славя, проводив птицу взглядом, — а я ведь первый раз увидела здесь живую сову. До этого только слышала по ночам. — Ну, они довольно скрытные и избегают людей, — пожал плечами я как ни в чём не бывало. — Так что сейчас тебе повезло. ~ «Молодец! Устроил девочке представление! Хей, а между прочим, как поживает твой «Коготь»? — спросил Глад, имея ввиду моего орла-фамильяра, которого я давненько не призывал. «Да как… обитает где-то в тенях астрала, что ещё делать духу, пока его не позовут вернуться в созданное из праны тело…» ~ «А его ведь можно использовать, чтоб следить за лагерем сверху, как разведчика». «Ха! Да, ты прав!» ~ «Само собой, чтоб ты без меня делал!» — Кир? — потрясла меня за руку Славя, заглядывая в глаза. — О чём ты думаешь? — Да о птицах, — нейтрально и правдиво ответил я. — О совах? — хихикнула она. — Ну да, и о них тоже, — кивнул я. — А ты видел когда-нибудь полярную сову? — Как-как? Полярную? — переспросил я. — Ну да, — кивнула Славя, — они водятся на севере и у них белые перья. — Видел, конечно, — согласился я, — это одна из самых крупных сов. Там, где я вырос, их довольно много. — Так ты, получается с севера, как и я? — ещё больше удивилась девушка. — Эээ, да. — Я вот из Архангельска, — улыбнулась она, — а как называется твой город? — Морбьен, — ответил я, называя ближайшее к северному Гнезду поселение, — это очень маленький городок, почти селение, слышала про такой? — Хм, нет, но… я ведь никогда не была за границей, — пожала плечиками Славяна и спросила: — А у вас там видно северное сияние зимой? — Когда небо в изумрудных и сиреневых полосках? — спросил, хмыкнув, я, а собеседница кивнула. — Спрашиваешь! Конечно! Когда первый раз увидел, сначала подумал… — не досказал я. — О чём? — Да о том, что… это кто-то наколдовал, — усмехнулся я. — Представляешь глупость? Действительно, так ведь и подумал. Жители северного края в древности тоже полагали, что это работа дракондоров, а мои собратья и сами до катаклизма понять не могли, почему это происходит. Потом только эльдары поведали нам, что это случается из-за влияния солнечного «ветра» на воздух высоко над землёй. — Хи, — девушка обхватила мою руку, сильнее прильнув ко мне. — Какой-нибудь добрый волшебник, Дедушка Мороз, наверное! О том, кто такой упомянутый дедушка, спрашивать я не стал, предположив, что это какой-то персонаж из сказок или мифологии. Вместо этого обратил внимание, что девушке явно становится холодно, учитывая, как легко она одета. — Славь, ты не мерзнешь? — поинтересовался я. — Я? Ну… немножко. «Немножко» — это она явно мягко выразилась! Из-за близости воды здесь было куда прохладнее, чем в других местах лагеря. Кожа девушки уже начинала покрываться мурашками, ещё немного, и начала бы вздрагивать. — Так что же ты молчишь? — с укором спросил я. — А ты такой теплый сейчас, — улыбнулась она, прильнув к моему плечу, — совсем не такой, как днём. — Это не оправдание! Давай-ка! — строго заметил я, жестом показывая, что нужно встать, а потом, сняв с себя жилетку, набросил её на плечи девушки. — Вот так! — Спасибо… — смутилась она, продевая руки в прорези рукавов — А как же ты сам? — За меня не беспокойся, — уверил я, — пойдем уже лучше. Взяв спутницу за руку, я повел её за собой на площадь. Недолгое шествие проходило в молчании, но, оказавшись в месте недавних танцев, освещенном одиноко горящим фонарём, я сказал: — А интересный всё же получился вечер! — рассматривая стол, на котором уже не осталось неизвестной мне техники, дарившей музыку, продолжил: — Я давно не танцевал! — Действительно, — улыбнулась Славя. — Вы с Виолеттой Церновной всех очень удивили! — Честно говоря, это была неожиданность даже для меня, — улыбнулся я в ответ, а потом добавил: — Но должен тебе сказать, что мне больше понравилось танцевать с тобой. — Спасибо, — смущенно опустила взгляд девушка от подобного комплимента. — Мне тоже было очень приятно. Снова бросив взгляд в небо, я заметил, что луна уже сдвинулась со своего прежнего места, а значит, что время всё также нещадно бежало вперёд. — Хм, а уже совсем поздно, — продолжил я, — думаю, стоит отправляться на отдых. — Угу… — Позволите проводить вас до дома? — спросил я, подставляя локоть. — Позволю, — обрадовалась девушка, беря меня под руку. Хотя до её коттеджа ходу было меньше ста шагов, но шествовали мы неторопливо, наслаждаясь ночной тишиной. — Вот и пришли, — сказал я, когда мы добрели до коттеджа с цифрой «три». — Ты извини меня за мою слабость. Ну… за то, что я сделал, после нашего танца. Ольга говорит, у вас так не делают. — Ой, да ты что! Всё в порядке, — тихо ответила Славя и, придвинувшись ближе, снова обняла меня. Меня снова будто бы бесконтрольно бросило в жар, несмотря на регуляцию, даже волосы на затылке зашевелились. Однако на этот жест я ответил точно также — обвив руками тонкую спинку. А потом… Лишь немного ослабив объятия, девушка чуть отстранилась и приложилась губами к моей щеке. Намного на более долгий промежуток, чем Ульяна после поездки на лошади утром. Прекрасно понимая мотив такого поступка, я, словно в бреду, медленно отпустил девушку и, положив руки на её шею, поцеловал в лоб. Мне, конечно, хотелось повторить её поступок, но такого я себе позволить не мог! — Хм, — улыбнулась мне Славяна, с краснеющими щеками, когда я, отступив от неё на несколько шагов, сделал вид, будто снимаю с головы невидимую шляпу и кланяюсь. — Доброй ночи, госпожа, — попрощался я, отступая назад. — И вам доброй, господин! — хихикнув, ответила девушка, направляясь к двери своего коттеджа. Внутрь она зашла не сразу, а только после того, как я скрылся за поворотом. Услышав скрип двери, я, наконец, расслабился и спокойно пошёл домой. И вот, подходя к треугольнику, почувствовал себя таким лёгким, будто вышел из очередной резни раненым, но живым и очень хотящим жить дальше. «Неужели это и правда может быть мой второй шанс?» — с недоверием задал я вопрос. ~ «Если правда, то, думаю, это было бы слишком просто, — произнёс Гладий, — хотя ничего нельзя исключать». «Угу». Свет внутри моего пристанища не горел, и я обрадовался тому факту, что мне не придётся слушать речь о том, что я пришёл позже отбоя. Дверь заперта не была. Этот факт я осознал, когда, взявшись за дверную ручку, едва потянул её на себя. Но, похоже, сегодняшний день просто обязан был завершиться нетипично. До моих ушей донеслась тихая мелодия, исходившая из леса, правее домика. Человек бы её не услышал, а мне из-за тонкого слуха всё было слышно просто прекрасно. «Ну и кому там не спится?» — оставив дверь в покое, я решил узнать источник ночных излияний гитары и отправился в лес. Всё равно снова опоздал ко времени отбоя. Поскольку не далее, чем вчера посещая различные заведения лагеря, я хорошо помнил расположение всех строений, памятовалось, что в этой стороне должна была быть сцена. Помнил и о том, что мне говорила девушка, с которой я провёл немного времени, сидя на подмостках, упомянула, что она любит там бывать. Потому нисколько не удивился, что догадка подтвердилась. Сидя на краешке сцены, небрежно закинув ногу на ногу, тем самым немного приоткрыв своё нижнее бельё, Алиса медленно перебирала струны синей гитары без прорезей на деке. Не дойдя до открытого места шагов семь, я остался в тени деревьев. Поскольку фонарей в этой части лагеря не было и свет давала лишь луна, человек меня заметить не мог, а вот я всё отлично видел и слышал. И музыку, тихо изливаемую принесенным сюда мной вчера чёрным коробом, и лежащие справа от девушки блокнот, а также прямоугольную коробочку красного цвета. Поскольку Алиса меня не видела и не слышала, то продолжала своё занятие — тихо наигрывать на инструменте незнакомую мне мелодию. Играла юная особа чисто, нигде не ошибаясь, при этом не глядя ни на левую, ни на правую руку. Взгляд её был устремлен только куда-то вперед и вверх. Исполнение вскоре завершилось. Подавив шутливое желание напугать её путём раздачи аплодисментов, я остался в молчании наблюдать, как девушка, вдохнув полную грудь воздуха, опустила взгляд и, нежно проведя по грифу рукой, отложила гитару в левую сторону, а затем потянулась к красной коробочке. Вначале чуть пошуршав блестящей бумагой с верхнего её конца, Алиса щелкнула пальцами по донцу, и сверху выскочило несколько «трубочек». Губами подцепив поднятую жестом выше всех, как теперь я понял, папиросу, девушка поставила коробочку на прежнее место и полезла в карман. Через четверть минуты чиркнув спичкой, запалила кончик, откинувшись немного назад и, затянувшись, кашлянула. «Эээ, барышня, курильщик из вас, я вижу, начинающий», — хмыкнул я про себя, вспоминая похожие картины прошлого, в которых дети или молодые люди с бунтарским характером пытались подражать взрослым в этой не самой полезной привычке. Сам-то я впервые закурил уже будучи очень зрелым — во времена путешествий по южным морям с приватирами и общения с портовым людом тёплых широт. И всегда предпочитая крепкие трубочные табаки, избегая всяких извращений вроде смесей каннабиса, меру свою знал! У нас на севере такое было не в почёте. Табак не рос, да и тамошние нравы были другие. Хотя… в питерсбергских кабаках всё же смолили, да ещё как! Всё же самый крупный порт северного края. Папиросы же всегда считались уделом небогатых, для тех, у кого не было денег на хорошее курево. В них ведь шли мелкие отходные обрезки от табачных листьев. Вот, похоже, и Алиса, вдыхая и выдыхая едкий дым, периодически морщась и покашливая, пыталась тем самым показать свою исключительность. Не понимая, что ничего исключительного или, тем более, особенно здоровского не делает. Перекур завершился быстро. Через несколько минут чинарик был затушен о подошву и щелчком пальца отправлен куда подальше в сторону противоположную от меня, и снова (неужели ей не хочется спать?) пришло время игры. Вначале было потянувшись к гитаре, Алиса всё же не взяла её, а, открыв и пролистав блокнот, с явным усилием некоторое время всматривалась в написанное на одной из страниц, пробегая по ней глазами. И вот, удовлетворенно кивнув, отложила блокнот, взяла гитару, сосредоточенно поставила руки и, уже глядя на лады, начала игру. Мелодия, теперь извлекаемая из инструмента, теперь сразу показалась мне весьма невесёлой, а уж после, когда девушка начала исполнять ещё и песню, мотив только подтвердился. Среди связок в горле комом теснится крик, Но настала пора, и тут уж кричи не кричи, Лишь потом кто-то долго не сможет забыть, Как, шатаясь, бойцы об траву вытирали мечи. «Ох не исполняют такие песни, будучи веселым», — только и подметил я, слушая каждое слово и с каждой строчкой снова вспоминая бой в ущелье, из которого чудом вернулся лишь много лет спустя. И как хлопало крыльями чёрное племя ворон, Как смеялось небо, а потом прикусило язык, И дрожала рука у того, кто остался жив. И внезапно в вечность вдруг превратился миг. И горел погребальным костром закат. И волками смотрели звёзды из облаков, Как, раскинув руки, лежали ушедшие в ночь И как спали вповалку живые, не видя снов. А жизнь — только слово, Есть лишь любовь и есть смерть… Эй, а кто будет петь, если все будут спать? Смерть стоит того, чтобы жить, А любовь стоит того, чтобы ждать… Последние две строчки девушка не пропела, а фактически шептала… а я сам уже был не рад, что чувства позволяли их услышать. Завершив исполнение и проведя по струнам последний раз, Алиса опустила голову. Наверное, сейчас я, как повидавший в своей жизни всё, что только можно, понимал, что творилось в душе у ночного музыканта. Ведь она пела о том, чего никогда не видела, и, дай ей боги, никогда не увидит: ни насильственной смерти, ни обстоятельств, которым она предшествует и, конечно, что творится потом. Что же касалось любви, её Алиса, ввиду своего возраста, тоже, скорее всего, ещё не познала. ~ «Терзания молодых… заполняющими голову тем, чего не понимают», — в тон мне сказал Глад. «Они самые», — кивнул я, раздумывая, что делать дальше. Снова была мысль о том, чтоб наградить девушку аплодисментами, но я решил, что лучшим будет просто уйти, оставив её в неведении того, что у ночного концерта был случайный слушатель кроме деревьев и ночного неба. ~ «И одинокой луны…» «И неё тоже», — хмыкнул я и взглянул под ноги, чтоб нечаянно наступив на упавшую веточку, не наделать шума. Удаляясь в сторону дома, уловил удар подошв о землю, а затем два металлических щелчка. Видимо, Алиса сворачивала свой инвентарь. «Хороший был день», — только и подумал я, тихо проходя внутрь треугольника и, убедившись, что Ольга в кровати и спит, сдвинул запорный шпингалет. Прокравшись и почти бесшумно, из-за скрипа кровати, усадив зад на покрывало, только сейчас осознал, что забыл забрать жилетку. ~ «Заметил наконец? — усмехнулся друг. — Ну, зато теперь у тебя будет причина, чтоб позже зайти в гости…» «А потом меня пригласят на кофе с коньяком и… — усмехнулся в ответ я, припоминая похожий случай в прошлом. — Ладно, хватит уже о бытовых делах. Лучше стоит помыслить о том, как бы поймать того шпиона». Ведя с другом диалог о способах поиска, я раздевался и укладывал одежду в сумку. Через пару минут уже забрался под одеяло и, блаженно расслабившись перед сном, обдумывал завтрашние планы. ~ «Значит, остановимся на таком? Чую, это будет интересно! — всё болтал Гладий, а я всё никак не решался вежливо попросить его заткнуться, как он сделал это сам. — Ладно, ты спи, я побуду настороже. Если кто-то снова будет за тобой подсматривать, расскажу утром». «Спасибо! Всё-таки здорово, что ты снова со мной! Я рад». ~ «Взаимно! Доброй ночи, Кир». «Доброй, друг».