Личный дневник Генды.
***
Выдохнутый огонь пожрал собой всё пространство основного выхода базы, однако противник даже не сделал намёка на то, чтоб попытаться уйти из зоны поражения. Перед тем как он исчез в сплошной оранжевой волне, я успел заметить лишь некое удивление на его лице, которое выразилось в (несмотря на отсутствие бровей) движении левой надбровной дугой, видимо, по привычке. Я же продолжал атаку секунд двенадцать, столько смог терпеть, ибо, несмотря на тренировки, от жара меня, кроме костюма, ничто не защищало, а вот с лицом было похуже — из-за любых шлемов восприятие падало в разы, вот и приходилось часто от него отказываться. Когда я прекращал атаку, то слышал, как стонет сверхпрочный металл ворот, трещит камень, окружавший их, и гадал, что могло остаться от противника. Окончательно закончив выдох, я ждал, и вот, когда, наконец, пламя, пожиравшее вход, стало утихать… Он стоял всё там же, не сдвинувшись ни на сантиметр и оставшись абсолютно целым! Не пострадали даже его волосы. Более того, демонстративно раскинув руки, рогатый заставил остатки огня втянуться в своё тело, поглощая остатки затраченной мной энергии. — Аххх! Хорошо! — издевательски произнёс он, закончив это действие — Я люблю, когда меня горячо встречают! Это бодрит! Я молчал и морщился. — А чего это ты так сильно удивился? — продолжил в таком же тоне неизвестный. — Не думал ли ты в самом деле, что, украв чужой огонь, можно всегда успешно пользоваться им против других? Ошибочка! Но сегодня я исключительно добр и покажу тебе, как надо пользоваться таким даром! Рогатый поднял руки на уровень груди с открытыми ладонями и в них вдруг загорелись какие-то знаки, не поддававшиеся расшифровке моими способностями. Дальше всё очень сильно напоминало давно забытое аниме, чьи авторы разродились продолжением настолько сомнительного качества, что смотреть было тошно. Сложив знак, который выглядел как переплетение трёх согнутых пальцев рук от мизинца до среднего, указательные были сложены домиком вверх, а большие прилегали к ладони он шумно вдохнул. Его глаза при этом ещё сильнее загорелись зелёным. «Не, ну это не коммунизм!»***
С бабочками у меня была своя очень давняя и личная история… а вот то, о чём говорил старый друг, знали все жители далекого юго-запада. Тот край разительно отличался от других частей континента. В первую очередь, своей флорой и фауной. Нигде больше в моем мире нельзя было встретить ни таких растений, ни животных, ни насекомых. А ещё он был вторым уголком, где дракондоры не скрывали свою природу, а открыто помогали людям, защищая и оберегая их. Поэтому тамошнее население, как и северное, не знало бед и наслаждалось спокойной жизнью. В основном, потому что туда не дотянулись руки соседа… который когда-то по дурости решил развязать чуть ли не полномасштабную войну, чтоб показать, кто хозяин юга. Закончилось всё потерей как в людях, так и в хороших отношениях, торговых в том числе. И даже для меня была потеря — именно в одном из последних боёв пал мой первый наставник… Иритания же навсегда убедилась, что с теми, за кем стоят последователи старых богов, лучше не играть. — Вот, возьми, — голос Славяны снова вырвал меня из глубин воспоминаний, в кои я ударился по пути следования к местной помывочной. Под конец шествия я совсем оторвался от реальности. — Да, спасибо, — отозвался я, протягивая руку, чтоб взять свою жилетку, которую протягивала мне златовласка. — А ты ведь снова о чём-то задумался, — слегка улыбнулась она, теперь зная причину подобного моего поведения. — Твоя правда, как всегда, — добродушно пожал плечами я. Девушка, ничего более не сказав, лишь понимающе улыбнувшись, отправилась в дальнюю от входа кабинку. ~ «Начинает тебя понимать», — заметил друг, когда я заходил в ближайшее моечное место. «Да…» — мысленно кивнул я, закрывая за собой дверь и начиная раздеваться. Моя помывка этого утра затянулась куда дольше, чем прошлая. В основном, потому что первые несколько минут после того, как, раздевшись, я пустил воду и просто стоял под её струями и, уперевшись правой рукой в стену, тупо пялился на маленький облупившийся фрагмент краски на ней. ~ «Тяжело?» — спросил Глад, понимая моё состояние куда лучше Славяны. «Угу… — промычал я вслух и продолжил мысленно: — Сколько ни живи, а история-то повторяется…» ~ «Ну так и женщины есть женщины, что ж ты хотел?» «Только чтоб их судьба не была трагичной после того, как они станут мне близкими». ~ «А… да… я понимаю». «Ну вот…» — кивнул я и, вернувшись в реальность, начал завершать омовение. Сегодня я уделил этому процессу куда больше времени, но во избежание вопросов не выгонял воду из волос так тщательно, как делал это позавчера. Одевшись и выйдя из зоны душевых на улицу, я, облокотившись спиной о металлический забор, снова вспомнил виденное буквально четверть часа назад — бабочку, сидящую на коленке Славяны. Синарийская философия мира основывалась на том, что каждое живое существо и растение имели своё значение. Конечно, это понимали все умные гуманоиды, вроде нас, эльдар и немногих людей. Просто там это было встроено в жизнь как-то более романтически, что ли. В частности, то, о чём мне и напомнил Гладий — бабочки там считались символом любви и влюбленности… «…помни, что они прилетают только туда, где тепло и цветут цветы», — вспомнилась мне также одна строчка из прощального письма матери. Для неё это тоже многое значило. Она во времена молодости долго жила в том краю. Не я один умел удивлять. Руфина вернулась на родной север уже не одна, а нося в себе мальчика… Своего первого сына… Меня в первом путешествии влекли молодость, любопытство и некоторые личные мотивы, но вот домой я вернулся через очень долгий промежуток времени и с совсем другой ношей в душе. — Вот ты где! — из двери душевых с распущенными волосами выглянула Славя. — А я уже подумала, ты ушёл, меня не дождался. — Ну что вы, как можно, — притворно возмутился я, — мне прекрасно известно, что, если женщина долго совершает утренний туалет, она просто готовится и создаёт себе настроение на весь день! Такое заявление ввело девушку в ступор и, наверное, дало пищу для некоторых размышлений, потому что засмеялась она не сразу, а только после того, как секунд пять обдумывала всё услышанное. — Кир! — схватила она меня за руку, и потрясла, не прекращая хохотать. — Я не перестаю тебе удивляться! — Хм, — только улыбнулся я, а Славя, постепенно перестала смеяться, но всё ещё держала меня за руку. — Решила вот сегодня вымыть голову, — как-то смущенно пояснила она. — Да, как видишь, я тоже, — показал свободной рукой на свои всё ещё сырые волосы, — я сушить не буду, сами высохнут, но ты не переживай, тебя подожду сколько нужно. — Хорошо, я быстро! — отпустив меня, девушка отступила назад. — Да не торопись… Проводив её взглядом, я снова оперся о стенку. «Что? Даже никакой сочной шутки?» — спросил я у друга. ~ «Эээ, да, пожалуй, нет, — как-то непривычно растянуто ответил он, — если только предложил бы…» «Ну?» — добродушно переспросил я. ~ «Разве ты не хотел бы помочь ей заплести косы? — скромно предложил Глад. — Это был бы очень галантный поступок с твоей стороны». Ответил я не сразу. «Ты же знаешь… может, и хочу, но…» ~ «В прошлой жизни…» — глубокомысленно изрёк он, прекрасно зная и понимая меня гораздо лучше Славяны.***
— У нас хватит времени? — спросил я, когда, дождавшись девушку вдвоём с ней не торопясь отошел от душевых. — Проведаем Ярого? — Да, с удовольствием, — как всегда, легко согласилась Славя. Мы отправились к выходу, и вот помощница вожатой совершила утренний ритуал открытия ворот. Ярый тоже давно бодрствовал и отошёл далеко от того места, где бродил обычно. Сегодня пасся ближе к лесу. Заглянув в бочку, в которой воды уже осталось мало, я свистом подозвал его. Подбежав к нам, он потянулся первым к моей спутнице, и она, как всегда, осторожно погладила его. «Нравится она ему как…» — подумал я, любуясь сценой, с которой можно было написать великолепную картину. Я не раз видел такую, в прямом смысле. Знаменитая работа «Женщина с лошадью» имела множество вариаций. На оригинале была изображена дочь главы одного из кланов эльдар в белой тунике с великолепной лошадью светлой масти, несомненно, принадлежавшей ей. Копий картины с человеческими женщинами было великое множество. У Эмели тоже была похожая — где она сидела в плетёном кресле со своей любимой кошкой на коленках. А ещё я прекрасно знал, что на рабочем столе её личного кабинета до сих пор стоит мой небольшой портрет в рамочке. — Он сегодня был так далеко, — удивленно сказала Славя. — Так ему же тоже нужно разнообразие — пояснил я, — под лесом трава более густая и сочная. — Ах вот оно что… — Может, я пока схожу за водой? — сказал я, показывая на почти пустую бочку. — Хорошо, — ответила девушка, — я тогда здесь побуду. — Ага, — кивнул я, выплескивая остатки воды из бочки. Конь слегка заржал, как бы тоже соглашаясь, а я, оставив свои вещи на траве и подхватив тару, быстро отправился в душевые. Снова сполоснув бочку и набрав почти полностью, я аккуратно поднял её и, будучи уже почти у ворот, услышал возглас: — Эй, Кир! Доброе утро! Оглянувшись, я увидел, что ко мне бежит обладательница этого милого голоска — Ульянка. — Здравствуй-здравствуй, — поприветствовал я малышку, которая вскоре оказалась возле меня. — А куда ты несёшь бочку? — спросила малышка. — Коня надо напоить, — объяснил я. — А она что, с водой? — засмеялась было Уля. — С водой, — кивнул я. — Ух ты! Какой ты сильный! — удивилась малышка выпучив глаза. — А можно с тобой пойти? — Конечно, можно! — согласился я. В компании этой вечно жизнерадостной девочки я вернулся на поле. Когда поставил бочку, Ярый отошёл от гладившей его Славяны и принялся пить, а Ульянка сказала: — Славя, привет! А Кир целую бочку воды принёс, представляешь? — Правда? — разыграла удивление златовласка, посмотрев на неё. — Ага! — выпалила Уля. — Он такой сильный, прям как Борис Александрович! Я даже не знала. — Да не, куда уж мне до него, — усмехнулся я. Славя, не первый раз видевшая демонстрацию моей силы, только улыбнулась, а вот малышка шутку оценила куда более эмоционально — громко посмеявшись. — Ладно, пойдёмте, — через минутку позвала Славя — линейка скоро. — А можно я коняшку поглажу? — попросила малышка. — И пойду. — Обязательно! Ульянка аккуратно погладила коня по мокрой морде и, довольно улыбаясь, убежала к воротам. *** Вскоре, оставив вещи в коттеджах, мы пришли на площадь, но здесь нас ждало неожиданное обстоятельство — на ней оказалось пусто. Совсем. Не было даже какой-то части местных обитателей и оттого мне, как достаточно пожившему страннику, в голову сразу закралось подозрение о чём-то нехорошем. — Хм, а где все? — внешне только и удивился я. — Не знаю… — растерянно ответила Славяна. — Вожатая ничего не говорила про то, что линейку перенесут. Ещё раз посмотрев по сторонам, я прислушался и услышал множество голосов, где-то совсем недалеко. Вслушавшись ещё сильнее и сориентировавшись в сторону звуков, я понял, что все дети собрались возле крыльца столовой — именно оттуда доносился шум и возгласы. — Все вон там, — я показал рукой, — но не могу понять, почему? — Пойдём, как раз и узнаем, — спутница тут же быстро двинулась в заданном мной направлении. Её явно разволновало такое развитие событий. У крыльца действительно толпились почти все обитатели лагеря, а в центре толпы стояла вожатая и что-то активно обсуждала с Сергеем. — Вы же вчера вместе шли спать? — спрашивала Ольга у него, похоже, не в первый раз. — Ну да! — кивал он. — А когда ты проснулся, его уже не было? — Точно так, — подтвердил Электроник. — Что случилось? — спросил я у вожатой, аккуратно протиснувшись к ней. — Кир, Славя! Вот и вы! — обрадовалась Ольга — Не видели сегодня Шурика? — Нет, — одновременно ответили мы, удивляясь вопросу, — а что такое? — Он куда-то пропал, — тут же пояснил мне Сергей. «Так-так, неужели начинаются неприятности?» — В каком смысле пропал? — спокойно переспросил я. — Ну я утром просыпаюсь, а его нет, — развёл руками Эл. — Ни в домике, ни в клубе. — Почему ты сразу не сообщил мне? — строго спросила Ольга. — Я думал, он просто рано встал и умываться пошел или в клуб, вы ж знаете, какой он увлеченный! «Плоховато это, — подумал я, вспоминая местечки отдыха типа Золотого берега, — вот на такой случай и нужна охрана. Даже если опасностей рядом нет, то следить за подопечными всё же полезно». — Может, гулять пошёл твой дружок? — лениво поинтересовалась подошедшая ближе к нам Алиса, жевавшая травинку. — За грибами там, или ещё куда. — Двачевская! — тут же рявкнула на неё вожатая, которую мысль о пропавшем подопечном тоже совсем не радовала. — Опять ты форму одела не пойми как! Рыжую от внезапного морализаторского порыва вожатой спасла Славя, задав вопрос Электронику: — А Шурик вчера не говорил тебе, что куда-то собирается? — Да нет, — Электроник и сам был крайне растерян, — ничего подобного. Вернулись из кружка и спать легли. — Чтобы он пропустил завтрак, — вставила Ульянка, протискиваясь под бок Алисе. — А кстати, может, уже пойдем поедим? — вторила ей та. Бросалось в глаза, что от подобного нестандартного для Ольги утра голова у неё, что называется, уже чуть ли не «шла кругом», однако, вздохнув, ответила она вполне собранно: — Да, сейчас всем идти на завтрак, а с Шуриком… разберёмся! Славя, осталась с вожатой, видимо, для обсуждения насущных вопросов, а я, решив не отсвечивать, протолкнулся в обитель чревоугодия и, получив на поднос тарелку овсяной каши, булочку с изюмом и яблоко со стаканом чая, подошёл к столику, где уже были Женя и Мику. — Позвольте? — спросил я у них и, не услышав возражений, присел рядом с яркой девочкой. — Приятной вам трапезы. Женя в ответ проворчала какое-то незлое тихое слово, не отрываясь от еды, а вот Мику начала… — Спасибо, Кир, — прощебетала циановая девочка. — Ой, то есть я хотела сказать доброе утро, но, как всегда, всё перепутала. А ты не знаешь, чем это нас сегодня кормят? — спросила она, показывая на тарелку. — Ну, если я ничего не путаю, то это овсянка… — задумчиво сказал я, разглядывая идентичное содержимое наших тарелок. — Точно! Овсянка! — кивнула она. — А я всё никак не могла вспомнить, как это называется. Когда учила русский язык, то иногда смеялась над многими словами. — Ну да, — согласился я, — понимаю. Это обычное дело при изучении второго языка. Пить я, как и всегда, начал перед едой, но при опустошении стакана заметил, что Мику почему-то не ест и при этом с интересом поглядывает на меня. — А почему ты не сказал, что тоже танцуешь? — наконец спросила она, стоило мне вернуть стакан на поднос. — Эээ… — протянул я, понимая, что вопрос вызван моим вчерашним выступлением. — Времени же не было, мы с тобой мало общались, — пожал плечами я, параллельно с этим беря ложку, — да и я не настолько большой знаток танцев. Так, учился немного одно время… — Но ты ведь прекрасно танцуешь! Прямо как… как профессионал, вот! — заулыбалась Мику, вызвав почему-то тем самым ещё большее ухудшение настроения у второй сотрапезницы, которая быстро, прямо по-армейски, закончила завтрак, засобиралась и ушла. — Благодарю, конечно, за высокую оценку, — улыбнулся я в ответ, слегка проводив Евгению взглядом, — но всё же думаю, что ты преувеличиваешь. — Хи-хи! — чуть похихикала бирюзовая девочка. — А ты скромный! — Да уж какой есть, — хмыкнул я. — Настолько скромный, что даже ко мне не заходишь, хоть и записался в клуб! — всё также весело сказала Мику, но при этом с малюсеньким укором. Который, несмотря на свою малость, ощущался как большой. — Да… прости, — вздохнул я. — Зайду, вот сегодня обязательно зайду. — А на флейте сыграешь? — как-то с надеждой и неожиданно робко спросила она. — Конечно, сыграю! — Вот здорово! — развеселилась бирюзовая девочка и в детском порыве положила руку мне на плечо. В ответ на это я весело ей подмигнул, отчего она смутилась и, убрав руку, приступила к завтраку, который так и не начала. Я так понял, по той причине, что хотела перед ним обязательно поговорить со мной. Больше разговоров у нас не было. По окончании трапезы я убрал в карманы не съеденные яблоко и булочку, после чего, вежливо проронив фразу: «до скорой встречи», отдал посуду и покинул столовую.