Место для шага вперёд

~ «Начинаем выслеживание?» — заговорщически спросил Гладий по дороге к коттеджу. «Точно так», — мысленно покивал я ему, показывая в голове план. ~ «Тьфу ты, — посмеялся друг, — никакого веселья с тобой». «Не пародируй нашу маленькую красноволосую знакомую, — усмехнулся я в ответ, — ловить в ловушку, конечно, дело, может, и надёжное, но, думается мне, преждевременное». ~ «Кстати, я гляжу, тебя совсем не волнует, куда пропал тот очкарик?» «Не то, чтоб не волнует, но ведь ко мне никто не обращался за помощью в его поисках. — Мы как раз дошли до жилища, и я достал ключ чтоб отпереть дверь. — Обратятся — буду искать, а лезть с дурной инициативой — только зря шишки собирать». ~ «А тебе их и так по жизни хватало…» «Вот и я о том же!» — подвёл итог я, закрываясь в коттедже. Я давно заметил на межкроватном столе несколько листов хорошей писчей бумаги. Взяв один из них, я присел на кровать и снова достал из сумок алхимический набор, где у меня всегда были заготовлены магические чернила для руноначертания. Откупорил пузырёк и, вытянув из него своим умением немного чернил, я в два пасса заставил их лечь на бумагу руническим знаком. Затем, вложив прану, заставил знак засветиться и потом прошептал нужные слова и, сделав ещё пасс, заставил знак исчезнуть, во всяком случае, для простых глаз. ~ «Ага, — сказал Глад. — Ты хочешь подать сигнал…». «Всё верно, — мысленно кивнул я, — но это ещё не все». Набрав ещё чернил, я нанёс поверх также исчезнувшую руну высвобождения и достал из набора колбочку со специальным порошком состоящий из мельчайших частиц особого кристалла, излучение которого мог видеть только тот, кто видел в определенном спектре. Например, я. Посыпав им бумагу, я растушевал пыль по её поверхности, а остатки просто сдул. Убрав все ингредиенты обратно в набор, а сундучок в сумку, я, взяв лист и выйдя из коттеджа, направился в лес. Придя туда, откуда неизвестный следил за коттеджем, я прошел дальше, чтоб найти место, которое не просматривалось из окна. Вскоре очень кстати обнаружился небольшой пенёк, на который положил бумагу и, активировав руны, оставил сверху яблоко и булочку, завернутую в салфетку — это чтоб не сохла и птицы не расклевали. На первый взгляд, зрелище не представляло ничего особенного: на чистом листе бумаги лежит еда, но стоит забрать с него хоть что-то, я мгновенно об этом узнаю, и рука берущего покроется веществом, которое позволит его выследить. ~ «Хитёр ты, — похвалил Глад, — теперь можно спокойно идти заниматься своими делами». «Угу, — согласился я. — Так и поступлю». *** Возвращаясь к треугольнику, я подумывал, чем бы заняться в образовавшееся свободное время. ~ «Тебя ж Мику звала, может, к ней?» «А почему бы и… да». Мысленно кивнув другу, я неторопливо пошёл к музыкальному клубу через площадь. Она сейчас была совсем пуста, создавалось даже впечатление, что лагерь совершенно безлюден, но доносившиеся из его разных уголков гомон и крики опровергали это. Где-то на деревьях щебетали птички, в кустах трещали насекомые, и я шел, просто наслаждаясь теплым деньком, поскольку попасть в разгар лета из начинающей становиться промозглой осени моего мира всё же было хорошо. В чём-то я даже радовался такому попаданию, вот если б не пришлось ещё гадать о причинах, было б совсем здорово. ~ «Что ты всё скрипишь и скрипишь, как старое тележное колесо?» — поинтересовался Гладий. «А что, нельзя?» ~ «Да можно, кто б запрещал, просто раз не можешь что-то изменить, какой смысл забивать голову?» «Посмотрел бы я на тебя, будь ты живым и попал в другой, совершенно незнакомый мир, вообще хорошо быть мечом, дающим советы…» — философски заметил я. ~ «И угораздило же меня попасть в голову такому брюзге!» — посмеялся он. «Ещё как угораздило», — ответил я и захохотал вместе с ним. К счастью, этого никто не слышал и со стороны я просто и мирно продолжал шествие, уже свернув в лесочек возле клубов. Здесь мои уши вполне чётко уловили музыку, доносящуюся из здания далеко впереди. ~ «Похоже, Мику времени зря не теряет». «Ну так музыкант же», — пожал плечами я. Чем ближе я подходил, тем медленнее становились мои шаги. Исполняемая композиция была мне одновременно и знакома и нет. Возможно, какой-то вальс, под который надлежало танцевать, а может, это была просто мелодия, написанная для того, чтоб наслаждаться ей где-нибудь в филармонии, держа за руку свою прекрасную спутницу… Или же… она подошла бы и для танца одинокой балерины на сцене. Наконец, я подошёл к двери и тихонько открыл её. Мику, естественно, обнаружилась внутри сидящей за клавиатурой рояля и полностью отдающей себя исполняемому произведению. Девочка похоже исполняла самую волнующую его часть, потому как её глаза были закрыты. На это я лишь улыбнулся и, всё также тихо пройдя внутрь и притворив дверь, уселся на табурет слева. Исполнение всё продолжалось, а я молча внимал ему и любовался исполнительницей, следя за движениями её тела. В них была такая грация и аккуратность, что я снова невольно вспомнил свою жену… Когда-то она танцевала под похожую мелодию, которую исполняла Эмели. В красивом лёгком платье, что я подарил ей, после того как с помощью приглашенного мной в столицу Иритании целителя ей смогли вернуть зрение, почти полностью утраченное в детстве в результате несчастного случая. Как же она была прекрасна… Наверное, я чуть было не пустил слезу, но всё же взял себя в руки, чему способствовало то, что музыка как раз закончилась. Сделав последний проигрыш, Мику ударила по клавишам и замерла. Я же, выждав несколько секунд, медленно зааплодировал девушке, поднимаясь на ноги, а её заставив резко развернуться в мою сторону. — Кир! — воскликнула она. — Ты всё-таки пришёл! Произнеся эти слова, девочка вскочила с банкетки и, бросившись в мою сторону, схватила меня за всё ещё вытянутые вперёд кисти рук. В её глазах при этом я прочитал такую радость от моего прихода, будто бы она не верила, что это возможно. — Да, это я, — тепло улыбнулся я малышке, — и я здесь. — Я так этому рада, — девочка снова повторила свою позу умиления — склоненную набок голову и приложенные кисти рук к щеке. — Честно-честно! «Ну вот, ещё одна…» — только и подумалось мне. — Сегодня хороший день для радости, — экспромтом выдал я. — Очень-очень хороший! — подтвердила Мику и вдруг спросила: — А ты не хочешь попить чаю? — А… — только и выдал я. Я ожидал от девочки, что она предложит мне снова сыграть на рояле или на флейте, как просила утром, или же мы проведём время в беседе, но выпить чаю… Впрочем, если вернуться на грешную землю и сравнить приглашение в этот клуб с приходом в гости, то по закону гостеприимства… ~ «… всё укладывается в рамки» — закончил за меня Гладий. — Не откажусь, раз предлагаешь, — улыбнулся я. Согласие привело девочку в неописуемый восторг. — Ура! — запрыгала она, совсем как Ульяна, но потом вдруг резко убавила эмоции и уже скромнее пояснила: — Ой, прости, я просто так рада! — Понимаю тебя, — кивнул я. — Ты такой… милый, — хихикнула девочка, снова прикладывая соединенные ладошки к щеке. — Хах, — чуть усмехнулся я, глядя на её лицо, которое, по-моему, сейчас было намного милее, — ну как скажешь. — Хи-хи, — ещё немножко хихикнула она и встрепенулась, — значит, пьём чай! Моментально развернувшись Мику, быстро пошла в дальний правый угол, где стояла тумбочка и два стула. Открыв дверцу тумбочки, она, достав блестящий металлический чайник, вернулась с ним ко мне. — Прости, — извинительно и смущенно произнесла она, — я не знала когда ты придешь и не принесла воды… ты можешь за ней сходить? А я пока всё остальное приготовлю! — Да-да, конечно, — понимающе сказал я, принимая чайник. Исходя из логистических выводов, сделанных мной про этот лагерь, за водой для экономии времени я отправился к умывальникам напрямую через лес. Несмотря на то, что в тени деревьев было прохладнее, время шло и жара обещала быть не хуже, чем в предыдущие дни. «Нет, всё же хорошо, что я устойчив к температуре». Набрав чайник почти что полностью, я по дороге назад всё думал, как Мику собирается его кипятить, ведь ни таганка, ни кострища возле музклуба я не заметил. Да и чайник не походил на такой, что греют на огне — на его брюхе были короткие ножки и не было следов обжига, ровно как не походил и на артефактный — не было вязи рун, содержащих в себе силу огня или иного источника тепла. «Причуды этого мира», — только подумал я на подходе обратно. И, свернув из леса за угол, увидел красивую сцену — как Мику, выпорхнув из двери, подбежала к скамейке под крышей веранды и поставила на неё какую-то картонную коробочку с цветными рисунками. Помимо коробочки, там уже стояло всё для чаепития — маленький заварочный чайничек, сахарница, ложки и две небольшие чашечки на блюдцах. Ещё немного правее лежал белый шнур, с двумя штырьками на одном конце и расширением на другой. Затем она на шаг отошла от всех этих вещей и оценивающе на них взглянула, будто в чём-то сомневаясь. И вот здесь, только на этом моменте я, опытный охотник, глядя на девочку несколько издалека, заметил деталь, лишь сейчас бросившуюся мне в глаза. Сегодня Мику внесла в свой образ небольшое изменение — надела чулки. «То-то я подумал, что сегодня она кажется мне какой-то другой…» ~ «Можно долго учить девушку женственности, но чулки сделают это мгновенно, а?» — усмехнулся друг. «Соглашусь…» — пространно ответил я, немного залипнув на это зрелище. В котором, кстати, не было ничего сверхпикантного. Чулочки Мику не были такими, как у Виолетты — у той женщины их верх заканчивался кружевами, которые, по понятным причинам, будоражили ум у любого здорового мужчины (и у меня тоже, да-да). У Мику же они похоже были просто дополнением к образу. Мягким-мягким и совершенно не вызывающим. — Я пришёл, — через несколько секунд молчания сказал я, отвлекая девочку от размышлений. — Ой, вот и ты, — обернулась она, — так быстро сходил! — Ну да, — с улыбкой пожал плечами я. — А я уже всё приготовила, решила вот, что на улице будет лучше, а то внутри жарко, — довольно сообщила Мику, — осталось только воду вскипятить. Забрав у меня чайник, она не ушла далеко, а, поставив его на пол возле скамейки, взяла тот самый неизвестный шнур и подключила его. Сначала к чайнику, а потом в устройство на стене почти у пола. Через полминуты изнутри чайника раздалось шипение нагревающейся воды. — Скоро закипит, — заверила меня девочка, — давай пока посидим? — Угу, — согласился я и, пройдя, присел слева от накрытого места для чаепития, при этом периодически поглядывая на всё громче шумящий чайник. «Вот сколько я здесь уже? — подумалось мне. — Четвертый день? А даже не знаю, как работает местное освещение и прочее. Интересно, как же тут всё устроено?». ~ «А оно тебе надо? — иронично спросил Глад. — Можно подумать, тебе здесь надо долго жить». «Да это я так. Всегда лучше знать о своём окружении чем больше, тем лучше». ~ «Ах это… это да». Однако задавать никаких вопросов Мику я не стал, опасаясь выглядеть слишком по-дурацки. Вместо этого я ждал вопросов от неё, поскольку девочка, присев справа от места чаепития, смотрела на меня и улыбалась, гладя свои волосы, уложенные на коленки, явно желая наладить диалог. — Кир, а ты… — наконец медленно начала она, что контрастировало с её обычно манерой разговора, но не продолжала. — М? — вопросительно поднял бровь я, гадая про вопрос. — На какой флейте ты умеешь играть? — наконец спросила девочка, перестав гладить волосы и начиная водить пальчиком по раскрытой ладони. — Ах, тебя это интересует? — понимающе кивнул я и пояснил: — На простой блок-флейте и ещё на классической горизонтальной. Как-то так… — Ух ты! — обрадовалась Мику — А на других духовых ты умеешь? — Ммм, нет, — покачал головой я и развёл руками. — Не доводилось учиться, да и музыка в моей жизни не главное. — А что главное? — Быстро бегать, — хмыкнул я, выдавая первое и самое нейтральное, что можно было сказать. — Ааа, так ты спортсмен? — спросила она. — Кто-кто? — переспросил я, решив узнать, что означает это слово, ибо у Славяны ещё утром спрашивать не хотел. — Ну те, кто спортом занимаются на публику, — с удивлением пояснила девочка, — бегают, плавают… — И дерутся? — внезапно предположил я. — Ну да, — закивала Мику, — и это тоже. «Значит, здесь атлетов называют спортсменами? — подумалось мне. — Ну что же, везде свои причуды. Впрочем, в большинстве случаев мои атлетические умения предназначены отнюдь не для развлечения, хотя как сказать. Выступать на публику мне приходилось не раз и не два, в основном за деньги. Да и кстати, стоит при женщине набить морду тому, кто её домогается, так она сразу готова… в общем, полезно это везде». — Выходит, я такой и есть, — согласился я и, услышав булькающий звук, сказал: — Кстати, мне кажется, чайник закипел… — Ой! — собеседница подскочила со скамейки как ужаленная. — Точно! Быстро выдернув шнур из стены, Мику немного подождала, пока бурление воды в чайнике прекратится, и затем попыталась взять его за ручку. — Ай! — она отдёрнула кисть, едва успев коснуться и начала ей трясти. — Горячо! — Не обожглась? — я встал и подошёл к ней. — Нет, — покачала головой девочка. — Я не люблю этот чайник, он так сильно нагревается, когда закипает, а Ольга Дмитриевна сказала, что других в лагере нет. Придётся подождать пока остынет… — чуть расстроенно досказала она. — Не придётся, — хмыкнул я и, наклонившись, поднял чайник за ручку, затем указал на заварочник, — подними, пожалуйста, крышку. Мику очень удивилась, но быстро сделала как я просил. Я же, чтоб не компрометировать себя так уж совсем быстро, залил кипяток куда надо, после чего поставил чайник на пол и демонстративно начал дуть на пальцы. — И правда горячо, — скривил лицо я для полноты картины. — А ты не обжёгся? — обеспокоенно спросила девочка, глядя на мою руку. — Нет, — улыбнулся я ей, сжимая кулак, — я закаленный! — Хи-хи-хи, — она снова сделал свой фирменный жест с ладошками у щеки, — какой же ты милый. — Ты тоже, — недолго думая, выдал я. — Спасибо… — тихонько ответила она, чуточку краснея. Я молча улыбнулся. Всё же иногда это лучше слов. Молчание продлилось недолго, вскоре девочка спросила: — Может, пока заваривается чай, я принесу флейту? — Неси, — кивнул я, а пока Мику ушла, я, присев на скамью, посмотрел в лес. «Действительно хороший день для радости, пусть у каждого она и своя». ~ «А ей-то ты тоже нравишься», — как бы невзначай обронил Гладий. «Ты чушь-то не неси, — парировал я, — она ж ещё моложе Славяны или Алисы». ~ «А что, возраст — помеха тому, чтоб просто нравиться? — недоуменно просил он. — Я ж не говорю, что влюблена, а просто симпатия…» «Хм, ну возможно, всё же и я сейчас не выгляжу как взрослый мужик, хотя… — произнеся в голове эти слова, я потёр подбородок. — Хех, опять побриться надо». ~ «А может, и так сойдёт?» — усмехнулся друг. «Нет! Если уж изображать подростка, то по полной программе». Диалог прервала вернувшаяся девочка-музыкант, держащая в руках самую обычную деревянную блок-флейту. — Вот, — протянула она мне инструмент двумя руками, как подарок, и виновато пояснила: — у нас есть только «сопрано». — Так ничего страшного, — обрадовался я, вставая и приняв её в руки, осмотрел: — это же моя любимая флейта! — Правда? — тоже обрадовалась Мику — Ну, тогда сыграешь? — Зрителей просят занять места, — приглашающе указал рукой я. Девочка уселась и начала с огромным интересом смотреть на меня. Я же, не торопясь, попробовал мундштук и убедившись, что он вполне привычен мне, для начала попробовал извлечь несколько простых мелодий, а через минутку был готов начать полноценную игру. Однако это было не совсем просто, потому что сыграть я решил мелодию, которую не играл просто так. — Мику… я сейчас хочу сыграть кое-что памятное, поэтому позволь краткий монолог? Похоже, девочка поняла, что для меня это важно и потому лишь серьёзно кивнула, а я, снова посмотрев в лес, начал: Играть на флейте при свечах, Закрыть глаза и раствориться, Забыв про суету и страх, В волшебной сказке очутиться… После слов я чуть наклонил голову в сторону слушательницы, а потом, медленно взяв мундштук в рот, начал исполнение произведения. Впервые Руфина играла его мне очень давно, через пару недель после нашего первого знакомства, задолго до того, как я впервые стал называть её мамой. Погожий тогда был денёк, осень вступала в свои права, но ещё хватало солнца и тепла, с деревьев ещё не опали все листья. Тогда мы с ней пошли гулять в лес, пришли на её любимую полянку, и она показала… показала мне, что умеет с помощью магии левитации. Красивое было зрелище. А потом она сказала, что хочет сыграть на флейте и пусть слушателем буду лишь я и осенний лес. Так и было очень давно… Уже позже мама научила играть на флейте и меня. Долго учила, кстати, иногда смеясь и шутя, что мне медведь на ухо наступил, но научила… И вот сейчас, вспоминая всё это, я уже заканчивал играть, закрыв глаза, из которых проступала влага от слишком сильного чувства. Наконец, выведя последние ноты, я медленно отнял флейту ото рта, опустил руки, так и застыл, не открывая глаз. А дальше… вначале было тихо, потом я услышал, что Мику поднялась на ноги и… вдруг почувствовал, что маленькая ладошка взяла мою. — Кир, — позвала меня девочка. — Да…? — я медленно открыл глаза. Вот чего не ожидал, так это увидеть у Мику такое лицо. Похоже, она как профессиональный музыкант тоже прониклась мелодией и тем, как я её исполнял. — Ты ведь загрустил, да? — сочувственно спросила девочка. — Немножко, — честно ответил я. — А почему? — Мне мама в детстве эту мелодию играла, вот и… — Ааа, — чуть улыбнулась музыкант, — наверное, понимаю. Я тоже иногда вспоминаю, как мне мама пела чтоб я быстрее заснула. «Твоя мама хотя бы живая до сих пор», — подумалось мне, но не сошло до слов. — И это, наверное, было прекрасно, — вместо этого сказал я, уже куда более живо и с улыбкой. — Очень, папа тоже любил слушать как она поёт, — тоже улыбнулась Мику, а потом вдруг вспомнила: — Ой! А наш чай уже давно заварился. — Думаю, да! — почти совсем бодро ответил я, развеивая тоску в душе. — Тогда приглашаю тебя к столу, — сказала девочка, приглашающе показывая на лавочку. Снова присев на то же место и положив флейту рядом, я подождал, пока Мику по-хозяйски нальёт в чашки заварку и воду из уже поостывшего чайника. Потом она открыла крышку коробочки, в которой оказалось печенье. Наконец, завершив нехитрые приготовления, она присела напротив меня и, взяв в руки чашку, одновременно со мной довольно улыбнулась. — Мику, — сказал я, не желая начинать пить молча, — спасибо тебе за то, что пригласила меня к себе. После этих слов я чуть поднял руки, показывая, что пью за хозяйку. — И тебе спасибо, что ты пришёл! — сказала она, повторив мой жест. Чуть наклонив голову, я сделал глоток, после чего блаженно улыбнулся. Чай был очень хорош.