Ошибка майора, или происки судьбы

Глава 9. Соколова с самого утра не могла найти себе места от беспокойства. Лисицын не вышел на работу, домашний телефон не отвечал, мобильник вообще был выключен. Да еще, как назло, он в этот раз не ночевал у нее. Прошлым вечером напустил на себя тайны и ушел, сообщив лишь, что уходит по делам и ночевать будет у себя на квартире. Юля уже в сотый раз набрала номер его мобильного телефона и снова услышала холодный женский голос, который снова и снова сообщал, что абонент не абонент. - Юль, где Лисицын? – спросила Рогозина, когда девушка проходила мимо лаборатории, где Галя в энный раз поймала гения в сонном состоянии. - Не знаю, - капитан растеряно пожала плечами и посмотрела на полковника, - я его со вчерашнего вечера не видела, а телефоны – молчат. Я места себе найти не могу. - Может, он заболел? – Галя удивилась такому странному исчезновению подчиненного. Майор Лисицын ни разу не был замечен в нарушениях трудовой дисциплины. А тут такое дело. Мало того, что не вышел на службу, так и девушку не предупредил. А о том, что между майором и капитаном уже все на мази, знали все в ФЭС. - Нет, сомневаюсь, - неуверенно ответила девушка. Такая мысль ей в голову не пришла, - он вчера был совершенно здоров, когда уходил. - Куда он уходил, ты знаешь? – продолжала расспрос Галя. -Он ничего не сказал, - Юля нахмурила лоб, стараясь вспомнить каждую деталь их разговора, - я только поняла, что он куда-то идет со своим другом, майором Воронцовым. - Ты уверенна? – уточнила Рогозина и, получив утвердительный кивок, вернулась в лабораторию к Тихонову. – Иван, пробей биллинг мобильника Лисицына, а по сводкам – майора Воронцова. Ваня только молча принялся выполнять поручения полковника. Ему и так хватило головомойки, которую строгая дама устроила ему пару минут назад. - Телефон Лисицына отключен, а ваш Воронцов сегодня ночью был ранен, теперь находится в госпитале МВД, - через некоторое время ответил он и тут же понял, что сказал. Внимательно посмотрев на бледную Юлю, он добавил, - Соколова, ты не переживай. Если майор не прошел по сводкам, значит, он здоров и невредим. - Угу, - кивнула девушка и вышла из лаборатории. Галя только покачала головой. Еще одного сотрудника потеряли на сегодняшний день. Теперь Соколовой нельзя ничего поручить, а то что-нибудь да напортачит. - Юль, езжай в госпиталь и узнай, что с Воронцовым, - крикнула ей в след полковник. Девушка лишь кивнула и последовала дальше. - Галина Николаевна, я не хотел … - стал оправдываться Ванька, поняв, что невольно стал причиной такого настроения капитана Соколовой. - Молчи уж. Лучше приготовь всю информацию о ночном деле. Я Николая Петровича сейчас пришлю, - отмахнулась Галя и вышла из лаборатории. Нужно было найти Круглова и отправить его на место происшествия. Юля ехала в машине, а мысли ее были далеко от окружающего ее мира. Почему сегодня прекрасная погода, ведь произошла такая трагедия? Ей казалось, что день должен быть серым, как если бы само солнце надело траур, чтобы дать знать людям на земле: обратите внимание, прекрасный, всеми уважаемый человек тяжело ранен. Но люди спешили по своим делам, как будто ничего не произошло. Вова ранен. Мария…. Дети…. А если он не выживет?.. Интересно, где сейчас может быть Костя? Она знала, что он очень переживает, но у нее не было возможности с ним связаться. Для ее майора это стало тяжелым ударом: из его рассказов она знала, они с Воронцовым знали друг друга много лет, и сейчас он наверняка чувствует себя так, словно потерял близкого человека. Юля не знала, почему Володя оказался на том складе, но еще больше она хотела знать, где Лисицын. Глаза девушки наполнились слезами. Она влюбилась в Костю и теперь не хотела его потерять. Ей хоть бы увидеть его, узнать, что он жив здоров. Она подъехала к больнице, и припарковала машину. Перед входом она помедлила. Прошло много времени с тех пор, как Юля кого-нибудь навещала в больнице. В последний раз это было, когда она еще училась в академии. Надо узнать, как чувствует себя Володя. – Меня интересует состояние милиционера, которого ночью привезли к вам с огнестрельным ранением, – сказала она медсестре, сидевшей в приемном покое. – Я слышала, что он плох, – покачала головой женщина. – Здесь есть кто-нибудь из его родственников? – спросила Юля, оглядываясь по сторонам. – Они в комнате ожидания на втором этаже, - послышался ответ и Юля, собравшись духом, задала мучивший ее вопрос: - А больше ночью не доставляли офицеров милиции? - Нет, этот был единственным, - спокойно ответила медсестра и принялась что-то писать. Соколова поблагодарила и пошла к ступенькам, опустив голову и глядя, как ее ноги ступают по линолеуму пола. Поднявшись на второй этаж, через открытую дверь комнаты ожидания девушка увидела Марию, сидевшую на диване, комкая в руках носовой платок. Знакомый Юле подполковник, с которым она говорила в участке в тот день, когда ее задержал Костя, и человек, которого она не знала, сидели рядом с ней. Подполковник дружески сжимал руку Марии. Соколова тихо вошла в комнату. Она не была уверена, стоило ли ей сюда приходить. Она огляделась. Тут были еще сотрудники милиции, которые пили кофе и тихо говорили о чем-то в углу. Несколько человек – родственники Вовы, которых Юля видела на празднике, стояли рядом с Машей, проявляя сочувствие. Женщина подняла глаза, и, кивнув Юле, подошла к ней. – Здравствуй, Юля, - тихо ответила она. – Как Вова? – спросила капитан, отмечая, темные круши под глазами женины. - Он поправится? – Это станет ясно через некоторое время. Но надежды мало, – негромко ответила Маша, а в глазах заблестели слезы. – Остается только ждать. Соколова обняла женщину, моля Бога о том, чтобы Воронцов выкарабкался. Кто-то из родственников позвала Воронцову и она отошла. Только сейчас она поняла, что среди присутствующих нет ее майора. Юля вдруг услышала, как за ее спиной кто-то ходит. Звуки показались ей знакомыми, их она уже слышала. Она обернулась и увидела Костю. Увидев, что он жив, здоров и невредим, у нее отлегло от сердца. Костя пристально смотрел на девушку, не произнося ни слова. На его лице не отражалось никаких чувств, но она знала, что это всего лишь маска. Он взял Юлю за руку и отвел в сторону. – Спасибо, что пришла, сказал он, стараясь не смотреть ей в глаза. Соколов сжала его руку: – Я очень хотела бы чем-то помочь. Я так хочу, чтобы он поправился. – Я знаю. Я тоже хочу этого. Я должен был быть на его месте, - вдруг выпалил он, и Соколова пропустила один или два удара сердца. – Не говори так, - с трудом проговорила она, - ты и так был рядом. Вы ведь вера ушли вместе. На его щеках проступили желваки. – Ты права, только он меня не пустил на склад, сам пошел, - Костя опустил голову и закрыл глаза, стараясь забыть то, что видел. Его друг лежит на полу с дыркой в груди, а преступник убегает. Единственное, что мог сделать Лисицын в этой ситуации - выстрелить в спину. Этого хватило, чтобы преступник упал. Он умер. Теперь Костя не сможет узнать, кто его нанял. – Это сейчас не имеет значения, - Юля провела рукой по его щеке, - уже ничего не изменишь. Ты не должен себя винить. Он пристально посмотрел ей в глаза, затем взял за подбородок и провел большим пальцем по нижней губе: – Мне надо идти, мне надо заехать в отдел, где служит Вова, и дать показания, - без эмоций произнес Лисицын. Она кивнула. Он пошел к выходу, и она поняла, что ничего больше не может сделать. Врачи не знали, когда станет ясно, выкарабкается Воронцов или нет. Мария была не одна, ее поддерживали родственники, но Юля чувствовала, что должна что-то ей сказать. Она надеялась, что нужные слова найдутся сами. Несколько шагов до того места, где сидела Маша, девушка преодолела через силу: ноги вдруг показались ей свинцово-тяжелыми. Подойдя к ней, Соколова нерешительно тронула ту за колено. Воронцова подняла на нее красные, опухшие глаза. – Юль. – Мне очень жаль твоего мужа, Маш. Он поправится, я уверена, - капитан старалась говорить бодрым голосом, но ей это удавалось с трудом. Она лишь отчасти понимала горе женщины. Она сама не знала, что делать, кода не могла найти Костю. Мария ничего не ответила, уставившись невидящим взглядом в угол комнаты. Соколова была уверена, что женщина вспоминает счастливые времена. В этот момент один из родственников Воронцова принес Маше чашку кофе. Юля тихонько отошла от них и направилась к выходу. Они ничего не могли сделать. Только ждать. Еле переставляя ноги, Соколова вошла в свою квартиру, и устало направилась в спальню. Она стащила с себя одежду и забралась под одеяло, укрывшись с головой. Она чувствовала себя слабой, опустошенной, беспомощной. Что сейчас чувствует Костя, она даже боялась себе представить. Юля не знала, сможет ли заснуть, но решила попытаться. Когда она услышала громкий стук в дверь, ей показалось, что она спала всего несколько минут, но оказалось, что прошло уже несколько часов. За окнами стояла кромешная тьма. Она схватила халат, накинула его и, завязав пояс, босиком подбежала к двери. Она совсем не выспалась и чувствовала себя разбитой. У нее болела голова, глаза воспалились. Из-за двери она услышала знакомый голос. Лисицын повторял ее имя и, не останавливаясь, барабанил в дверь. Она отперла дверь, и он вбежал внутрь. Он судорожно схватил девушку в объятия, как утопающий хватается за соломинку. Юля почувствовала, как у него дрожат руки. Костя уткнулся лицом в ее волосы. Он был в форме, и девушка ощущала жесткую ткань его накрахмаленной рубашки. Пряжка ремня и пуговицы его формы отпечатались у нее на коже. Халат ее распахнулся. Руки майора скользнули под ее халат. Под халатом на Соколовой были только маленькие трусики. Костя, с силой прижимая ее к себе, медленно ласкал ее тело, водя руками по спине и бедрам. Пряжка его ремня больно впилась в ее живот. – Юля… – в его голосе звучало отчаяние. Она обняла его за шею, поднявшись на цыпочки. Потом обхватила его голову, притянула к себе и нашла губами его рот, позволяя ему поглотить ее, отвечая на его отчаянную мольбу тем, что единственно могло помочь ему в данный момент. Он подхватил ее руками под ягодицы и, приподняв, тесно прижал к себе. Оторвавшись от ее губ, он страстно, горячо целовал ее шею. – Идем, - выдохнул он. Юля взяла его за руку и повела в спальню. Она усадила его на край кровати и встала между его ног. Затем сбросила халат. Он посмотрел на нее изголодавшимся взглядом и притянул к себе, прижавшись лицом к ложбинке между грудями. Она медленно начала расстегивать пуговицы на его рубашке, майор покрывал ее груди поцелуями, и они становились все более страстными. Его руки стащили с нее трусики, и она коротко вздохнула, когда его рука ласкала ее между ног. – Юля, останови меня, - простонал он умоляющим голосом. – Нет. Не теперь, - покачала она головой, продолжая свое дело. Он судорожно вздохнул и начал гладить ее рукой, круговыми движениями водя пальцем в ее самом интимном месте, разделяя нежную плоть и лаская ее, пока не почувствовал достаточно влаги, чтобы ввести внутрь палец. Девушка напряглась и крепко обхватила его за шею, когда он оказался внутри. Он вынул палец и продолжал ласкать ее кончиками пальцев, водя ими по кругу до тех пор, пока она от страсти уже чуть не кричала. Она распахнула его рубашку и принялась нетерпеливо расстегивать пряжку его ремня. Его руки помогли ей справиться с ним, и вместе они спустили его брюки. У Юли занялось дыхание, когда она увидела его готовым к любви. Он отбросил ногой брюки и окинул ее взглядом с головы до ног. Он лег на нее, покрывая дождем поцелуев ее губы, лицо, шею. Его руки, казалось, были повсюду, стремясь ощутить ее всю. Они скользили вверх и вниз по ее телу, гладили груди и требовательно ласкали между ног. Когда он, наконец, опустился на колени между ее ногами и потянул ее за бедра навстречу себе, она сомкнула согнутые ноги у него за спиной, страстно желая его. Она хотела почувствовать его в себе, хотела его всего. Промедление чуть не свело ее с ума. Она нетерпеливо притянула его за плечи и приподнялась, чтобы принять его. Когда он вошел в нее, ей показалось, что он разбился на мельчайшие осколки. Дрожь прошла по его телу, и у него вырвался короткий вздох, это была волна невероятного облегчения, словно он вернулся домой. Он остановился на миг, пока его тело сотрясала крупная дрожь, затем он спрятал лицо в подушке, на которой лежала ее голова, и начал исступленно двигаться, словно лишь ее тело могло принести ему утешение. Она готова была на все, чтобы его утешить. Она отвечала ему с безудержной страстью, желая исцелить его, вернуть ему силы. Через несколько минут он в последний раз глубоко вошел в нее, и у него вырвался громкий стон. Спустя некоторое время Лисицын приподнялся и лег рядом, не выпуская ее из объятий. – Прости меня. Я вел себя как варвар, - извиняющимся тоном сказал он. Она погладила его плечо, наслаждаясь ощущением его обнаженного тела, лежащего рядом с ней, твердостью его мускулов. – Почему? Я не жалею, - с улыбкой на губах ответила Юля и поцеловала его обнаженное плечо. Он притянул ее к себе и прижался лицом к ее груди: – Ты мне так нужна, - прошептал она, зарываясь лицом в грудь, словно маленький мальчик ищет утешение у мамы. – Я знаю,– она погладила его по волосам. В такой позе они и уснули. Всю ночь Костя проспал, не выпуская девушку из своих объятий. Словно боялся, что если отпустит, то она исчезнет, сбежит, испарится. Рано утром, едва они проснулись, как Лисицын вдруг заявил, что должен идти. Юля лишь понимающе кивнула. – Ты, может быть, голоден? – лишь спросила Соколова, поднимаясь с кровати и натягивая халат. – Когда ты в последний раз что-нибудь ел? – Я выпил кофе, когда ехал сюда, - последовал ответ. – Только кофе? Подожди, я сейчас что-нибудь приготовлю, - торопливо произнесла она и поспешила на кухню. Когда Костя выходил, она заметила, что, несмотря на свое горе, он улыбнулся. Она вдруг поняла, почему он улыбается. Она ведет себя и говорит как жена. От этой мысли у нее засосало под ложечкой. Приехав в ФЭС, Юля узнала, что ее майор отправился на очередной труп. Она не обиделась, что он выехал без нее. Понимала, что ему нужно отвлечься. Поэтому она погрузилась в текущие дела. В полдень приехал Круглов и огорошил – Воронцов скончался, не приходя в сознание. Костя был недоступен. Биллинг ничего не дал