***
Нервно маясь у двери, поправляя свои прямые распущенные волосы и красные, строгие очки. Она жутко нервничала и не знала, как решиться и постучать в эту треклятую дверь, это же не сложно, так ведь? Просто легонько кулаком постучать о дверь… Нет. Нина отдёрнула руку, бегая глазами где только можно. Что-то не давало ей это сделать. Нерешительной она была по натуре, да ещё скромной и стеснительной. Хоть она и принимала себя такую, какой бог подал, временами её саму эти странные черты характеры огорчали: она из-за тупых комплексов и предрассудков, какие наводит неприятной дымкой её подсознание на сознание, пропускает миллион разных возможностей, хоть и является не такой уж и безуспешной. Решительной Нина была только тогда, когда совершенно спокойна, а спокойна — когда рядом близкие люди, среди которых и чувствуется защищённость. По правде говоря, Гастон входил в этот список «близких людей», но рядом с ним она нервничала больше обычного. Рядом с ним она непрерывно краснела, отворачивалась и заикалась (исключаем уроки: Нина умела разделять школу и, скажем, личную жизнь). Но к нему, бессомненно, тянуло и тянуло. Симонетти знала: он ей нравится. Неопровержимый факт. Но что с этим фактом ей делать? Она умела трезво рассуждать, но насчёт Гастона не могла ничего толком сообразить, потому что разум конкурировал с возникшими чувствами, и пока неизвестно, кто победит. Разум кричал: он старше тебя на пять лет! Он красивый и успешный мужчина, ему ты не нужна, да и он тебе тоже! Опомнись, он твой учитель, учитель! Как ты себе это представляешь? Но чувство отрицали всё, что говорил разум, лишь скандируя: делай, что тебе доставляет удовольствие, будь с тем, кто делает тебя счастливым, хотя бы попытайся быть с ним. Они и так достаточно времени проводят вместе, связующее звено — Маттео. Гастон уделяет много внимания Нины, что подавало её надежду, но и пугало. Нина знала своего брата: он ни с какими девушками не церемонится, тем более уж надолго не задерживается, — а Гастон не так далёк от своего лучшего друга, как кажется. И всё-таки она здесь. И всё-таки она вновь подносит руку к поверхности двери, почти её докасаясь. Почти. Нина была уверена: Гастон её попросил зайти, чтобы поговорить с ней. Поговорить не о школе, не о Маттео или биологии, просто поговорить с ней. — Нет-нет-нет, это невозможно, — Нина вновь отдёрнула руку, развернувшись спиной к двери и закрыв глаза. — Нет. Такая серая мышка для Гастона не годится. Он на такую даже не посмотрит, как на девушку, — всё бормотала себе Нина, ещё больше огорчая себя. — Всё же, есть миллион поводов, чтобы меня попросить зайти. А вдруг это связанно с Маттео? Он последнее время сам не свой ходит… Нет, исключено. Гастон лучше знает Маттео, чем я, определённо. Ох, — огорчённо вздохнула она, — я безнадёжна. Нина, соберись. Научно доказано, что большинство людей страдают от неразделённой любви только из-за своих страхов и ложных додумок. Она глубоко вдохнула и выдохнула, как её учила делать в стрессовых ситуациях мама. Надо просто развернуться и постучать в эту дверь. Просто развернуться и постучать. Просто… Но там же он. Ничего не «просто». Но Нина взяла себя в руки, повернулась и уже поднесла руку к двери, но тут кабинет сам открылся, а перед удивлённой девушкой возник никто иной, как Гастон. — Нина, я как раз тебя ждал! — воскликнул он, отходя назад. Он руками показал на класс и доброжелательно пролепетал: — Пожалуйста, проходи-проходи. Нина неловко сделала пару шагов вперёд, не зная, что ей делать и говорить. Она не могла выдавить из себя и слова. Просто смотрела на Гастона, пыталась подавить улыбку, краснела и иногда опускала глаза на пол. Гастон, как ни странно, тоже некоторое время молчал, с очаровательной улыбкой и потрясающими, томными глазами смотря на неё. Ну как можно не влюбиться, когда он так прекрасен? Девушка, поняв, что они довольно в странном положении — просто смотрят на друг друга и улыбаются, решила начать, да только речь из её уст всё не шла. Она только маялась, то открывая, то закрывая рот. В конце концов она выдавила из себя: — Т-ты… Ты, эм, ты хотел… Ну ты х-хотел… Голос девушки вывел Гастона из своего бразного транса; Перида стукнул себя по лбу, а брови взлетели наверх. Гастон, явно торопясь, заговорил: — Точно, я же просил тебя зайти, — улыбнулся парень, — не могла ли ты мне помочь с некоторыми бумагами? Ответ был очевиден, она не могла отказать. Да и сказать что-то — тоже не смогла, поэтому только слабо кивнула. Не то чтобы учителю сложно сказать «нет», Нине доставляло удовольствие помагать с бумажной волокитой Гастону, ведь у учителей столько работы и ненужных бумаг, что врагу не пожелаешь. А Симонетти ничего не составляло заполнить журнал их класса или, может, отметит кого не было и по какой причине — такая незначительная помощь, которою отдавала девушка и в прошлом году, но которая, несомненно, была незаменима. Нина посмеялась с себя: как она не догадалась, для чего её позвали, это же было очевидно? — Прошу, садись, — вежливо произнёс Гастон, указывая на первую парту прямо перед его столом. Он положил нужные бумаги и даже дал специальную ручку. Увидев, каким изучающим взглядом наградила Нина переданные листы, Гастон благодарно улыбнулся: — Что бы я без тебя делал? — Наверное, заполнял бы всё сам, — тихо ответила Нина. — Да, — засмеялся в ответ Перида, — точно. Следующие десять минут прошли в молчании. Был слышен лишь скрежет ручки о бумагу и равномерное дыхание двух людей, запертых в одном помещении. Нина полностью увлеклась бумагами, пока Гастон всё время посматривал на неё — благо, она этого не замечала. Вдруг Гастон поинтересовался у Нины: — Та новенькая, луна, вы с ней так быстро сдружились, да? Теперь постоянно вместе ходите. — Да, она классная… — на большее Нину и её красных щёк не хватило. — Из Мексики да? Как я помню, Канкун. — В-верно, всё верно. — И… Маттео? Я знаю, у них там свои стычки были ещё в Канкуне. Понимаю, наверняка, Луна от него без ума, — в шутку сказал он, — но… сама Луна ничего не говорила по этому поводу? — осторожно поинтересовался Гастон. — Что-то о Маттео? Нина нахмурилась и одновременно вжалась в стул, она не знала что отвечать. Нина не понимала, почему Гатон интересуется отношениями Луны и маттео — он никогда не спрашивал о подобном, ведь знал всё сам. — Луна… нет, нет, ничего не говорила. Гастон озадаченно протянул: — А жа-аль. А Луна одна сюда приехала или живёт тут с родителями? У Нины забегали по всему классу глаза. Что за вопросы-то такие? К чему они? — Он-на, Луна, она п-приехала одна. — И живёт одна? Она же ещё несовершеннолетняя, ей вроде как семнадцать — столько же, сколько и тебе. — Да… но нет, — замаялась девушка, которая полностью запуталась. — Она с, э-э-э, с братом живёт. — Понятненько-понятненько, — задумчиво ответил Гастон и замолчал. Он как-то отрешенно выглядел, как будто и не здесь был. Просидев ещё немного в тишине и растерянности, Нина закончила свою работу, тихо поднялась с места и поплелась к столу учителя. Она аккуратно положила бумаги на край стола. Оне не заметил. Всё так же витал в своих мыслях. Нина спешить не уходила, она как прилипла ногами к полу, всё стояла и стояла. От скуки она даже начала рассматривать вещи, что спокойненько лежали на столе биолога, но вдруг она заметила яркий стикер, приклееной внизу компьютера, на котором было красивым почерком выведено знакомое название. — «Поющие в терновнике»? — спросила Нина, приподняв брови вверх. Она не ожидала увидеть название знакомого романа на столе у нашего брутальненького, но в то же время милого Гастона. Он читает такое? — Что? — Гастон непонимающе посмотрел на Нину, а потом и на тот листочек. — Ах, да, «Поющие в терновнике». Книга, которую я хотел купить в электронном варианте, но пока нигде не нашёл — вот и записал, чтобы не забыть проверить сайт. По книжным магазинам что-то совсем нет времени ходить. — Я… я её читала, несколько раз. О, точно, она даже у меня с собой есть, — радостно пролепетала Симонетти, снимая с себя рюкзак. Немного поисков, и она вытаскивает нужную вещь. — Вот, — робко протянула она книгу, опуская глаза на пол, — хочешь, дам на время почитать? — Да, конечно, было бы превосходно! — довольно ответил парень, нежно принимая книгу. На долю секунды их руки соприкоснулись. Нине показалось, что по ней прошёлся небольшой заряд тока, а покраснёли не только щёки, но и уши — она поспешила отдёрнуть руки судорожно застегнуть и надеть портфель, а также застенчиво спрятать руки за спиной. — Спасибо огромное, — тепло улыбнулся Гастон, — за книгу и за… за всё. Ты лучшая! — Да, — неожиданно погрустнев, ответила девушка, — лучшая из ботанов. — Брось ты! Я тоже люблю читать, но ботаном себя не считаю, — обнадёживающе улыбнулся Гастон, а Нина не смогла не улыбнуться в ответ. — Правда, спасибо, ты чудо. — Не за что, — еле слышно пискнула Нина и поспешила на выход. Она не протянет в смущении ещё хоть минуту. Гастон ей бросил в след что-то по типу «пока», а может, «до встречи», но точного варианта она не услышала, так как удирала, что есть мочи. С Гастоном ей всегда хочется одновременно и уносить ноги куда подальше, но одновременно всегда-всегда находиться рядом и никогда-никогда от него не отходить ни на шаг. Пока она шла, то чувствовала легкость своего портфеля, из-за чего странно тянуло в животе, а на губах была непроизвольная улыбка от уха до уха.***
Кучерявый шатен просто влетел в кабинет биологии, хлопком закрывая за собой дверь. — Гастон, наконец-то я к тебе пришёл! — устало воскликнул Маттео, лениво усаживаясь на первую парту. — Не знал, что учительная настолько много ненужной волокиты! Я еле-еле освободился от самого-самого срочного, с этим расправился, но у нас через десять минут совещание, — уныло сообщил он. Перида усмехнулся, вертя в руках книгу: — А ты что думал, всё так легко? — Да, — упрямо ответил Маттео, — думал. Я не жалуюсь, нет-нет! привыкну. Скоро буду со всем этим справляться, как нефиг делать, или я не Маттео Бальсано? — Маттео немного наклонил голову в бок и, призадумавшись, спросил: — Это… книга Нины? Не смотри на меня так. Конечно, я узнал. Куча разноцветных закладок, самодельная обложка — никого ещё не видел, кто бы так возился с книгами так, как Нина. Тем более, было время, она эту книгу из рук не вынимала. — Она мне дала почитать, я как раз хотел найти электронную книга, да всё не нашёл, а у Нины она была с собой. — М-м-м, — игриво промычал Маттео, ухмыляясь, — понятно-понятно. Два любителя книг уже обмениваются любимыми произведениями. Только попробуй с этой книгой что-нибудь сделать, Нина с тебя все шкуры сдерёт, даже не смотри, что она такая робкая снаружи! Отвечаю, убьёт, не заикнувшись. — Не волнуйся, аккуратнее меня ты в жизни никого не найдёшь, эту книгу я буду охранять как зеницу ока. — Ну-ну, — усмехнулся Бальсано. Потом он заговорческим тоном начал: — Я вообще зачем тебя искал: ты, я, клуб, сегодня ночью, — что скажешь? — Ха-ха-ха, — засмеялся Гастон, — Маттео, из твоих уст это звучит как приглашение на свидание. Не надо таким тоном убеждать меня, на девчонок это сработает, а на мне — нет. — Ну Гастон, не будь занудой. Вчера мы не отметили мой первый день на работе. — И ты хочешь отметить его сегодня, чтобы завтра на эту же работу опоздать? — скептически спросил Перида, смотря на Маттео, как взрослый смотрит на ребёнка, когда тот только что сказал какую-то глупость. — Угу, — радостно закивал головой Маттео. — Ну дава-ай, не ломайся, а? Мне срочно нужно куда-то выйти и напиться, — жалобно протянул итальянец, — ну давай. — Хорошо, — сдался Гастон, закатив глаза. — Может, тогда расскажешь, что у тебя с Луной? Нина сказала, что она тут живёт с братом. Озорная улыбка Маттео спала, а сам он нахмурился. Эта тема для него было не то что больной, даже немного неприятной. Неприятного от того, какой же он жалкий. — Я знаю, — отрезал он. — И да, это она. — Маттео был уверен, что Гастон понимает, кто именно «она». — Но прошло много времени и я… не собираюсь к этому возвращаться. — Но Маттео… — попытался что-то сказать Гастон, но его жестким голосом перебили. — Нет! Довольно, — окончательно заявил Маттео. — Луна меня не узнала, узнала бы — сказала. Я для них умер. Всё. Точка. Больше не надо к этому возвращаться. — Маттео, открой свои глаза! У тебя, наконец-то, появился шанс… — Шанс для чего? — язвительно перебил друга Бальсано. — Прости, Гастон, но твои мотивирующие речи и всякие нотация я слушать не намерен. Пойдём лучше, и то опоздаем.***
Луна крутилась у своего зеркала то в одну, то в другую сторону, не сдержав счастливой улыбки. Всё тело дрожало, а внутри всё приятно тянуло. Луна, прикусив губу, вновь ощупала руками своё синее, полностью покрытое блёстками и пайетками платье, которое доходило чуть ниже чем до середины бёдер. Прекрасный, не броский макияж, что наложила Амбар, потрясающе красил мексиканку, а на высоком каблуке она казалась выше и стройнее. Для Валенте такое перевоплощение — ещё одно приключение, ведь взамен туфель она бы выбрала удобные кеды, платью предпочла бы спортивный костюм, а макияжу — шлем и ролики. Но сейчас был не тот случай. Сейчас был момент, когда Луна не просто почувствовала себя красивой и женственной, она почувствовала себя взрослой. Как ни как, ей семнадцать лет, а ведёт и выглядит зачастую как ребёнок. На эмоциях Луна решила оставить сообщение Нине. Она отыскала свой телефон (для этого понадобилось достаточно времени, ведь изначально шатенка забыла, где его оставила) и поставила запись аудиосообщения, снова отойдя к зеркалу. — Привет, Нина! — бодро начала она слегка охрипшим от волнения голосом. — Надеюсь, у тебя сейчас всё супер хорошо, а также ты мне расскажешь, почему тебя оставил после уроков сеньор Перида. Не знаю, как будет выглядеть эта новость со стороны, но я иду в клуб! Да-да, самый настоящий клуб… И только не надо всяких речей, как это безответственно и опасно, за мной будут приглядывать Симон и Амбар, всё нормально. Если честно, никогда в похожих местах не была раньше, да и не интересовалась в принципе — зачем нужен ночной клуб, если есть роллердром? Это, кстати, и есть тот сюрприз-новость от Симона, он сказал, что мне надо отвлечься от всех волнений (он уже не рз замечал, что я какая-то слишком нервная) и вообще узнать, как это делают подростки сейчас. Может, немного странный способ воспитания, но я полностью доверяю Симону. Он старше меня на пять лет и, возможно, знает, что мне по-настоящему нужно для полноценной жизни. Амбар позаботилась о моём вешнем виде и даже подарила мне одно фееричное платье! Она просто чудо. я в хороших руках, да и мой Симоша не без связей, сказал, что меня, несовершеннолетнюю, туда пропустят. — Луна мечтательно вздохнула: — Нина, ты не представляешь, какое волнение у меня вызывает обычный поход в клуб! Это немыслимо! Понимаю, это в первый раз, но сердце у меня так громко колотится, что ты, наверное, его слышишь. Руки совсем не слушаются, а во мне горит какое-то нездоровое ожидание, целый ураган! И это так странно, как будто выбраться на такое сборище было моей мечтой номер один, но это не так! — засмеялась Луна. Она замолчала и с сверкающей улыбкой уставилась на себя в зеркале. Потом, очнувшись, поспешно закончила: — Это, в общем, всё. Надеюсь, у тебя сейчас тоже всё замечательно. Если что — пиши. До встречи в Блэйк, люблю тебя! Остановив запись и отправив её подруге, Луна побежала вниз к Симону и Амбар — пора уже идти. В машине Симон всё же завёл свою шарманке «старший брат»: — Луна, не пить и тем более не принимать от кого-то чужого выпивку. — Есть, сэр, — в шутку отдала честь Луна, сидя на заднем сидении, и засмеялась. — Это не смешно. Там есть безалкогольные напитки, но покупать я буду тебе их я, только я или Амбар, договорились? Луна вновь попыталась сделать своё лицо серьёзным и чётко ответила: — Есть, сэр. — Но потом мексиканка опять захохотала. — Смотрите, и этому человеку семнадцать лет, зачем я её куда-то везу, — пробурчал Симон, закатив глаза, но всё же он не мог не улыбнуться: смех Луны был слишком заразным, а сердце Симона — слишком мягким. Место, куда прибыла наша троица, вызвало у Луны восторг — громкая музыка, тёмное помещение, яркие цвета, улыбающиеся, танцующие люди. Луна почувствовала, что это место так и дышит энергией (но она не знала, что в перемешку с этой «энергией» был запах алкоголя и тонкий аромат наркотиков, — это всё чувствовалось тоже, только совсем немного). Музыка отличалась от той, к какой привыкла мексиканка, но в ней всё равно ощущался ритм, пульсация, которая сама двигала тело. Но вскоре, может, из-за непривычки, у Луны закружилась голова, и она отпросилась у Симона отойти. Получив положительный ответ, она показала, в какую сторону пойдет и медленно протискивалась меж людей. Плюхнувшись за барную стойку, откуда прекрасно было видно Симона и Амбар. Ну, частично. Отказавшись от напитков, что любезно предложил бармен, Луна быстренько проверила телефон — сообщение Нина ещё не прочитала, — и уже было хотела вернуться на танцпол, но её остановили. — И что же такие дети тут делают? — ядовито прошептал знакомый голос прямо на ухо, отчего Луна вздрогнула и моментально развернулась на сто восемьдесят градусов. Не рассчитав, что парень находился настолько близко, шатенка оказалась буквально в миллиметрах от него, подняв свои большие зелёные глаза вверх, к его карим. Он ухмылялся. Очень опасное положение. Чёрт.