***
Проснулась Луна с великолепным настроением. Радостная улыбка не сходила с лица, и всё, чего хотелось, так это петь и танцевать, кружится в воздухе и использовать расческу вместо микрофона. Этот настрой, к сожалению, на лестнице не был кстати: чуть не упала Луна три раза, а пройти нужно было всего один этаж. — Ты вниз спускалась или решила дом разнести? — шутливо спросил Симон вместо приветствия. Вопреки ожиданиям, Луна не стала шутить в ответ или вообще выпускать какую-либо колкость. Она лишь засмеялась и пролепетала: — Доброе утро. — И… всё? — Что «всё»? — Слушай, посмотри-ка на меня, — Симон ненашутку испугался за сестру, ведь она не только в прекраснейшем настроении с утра, но ещё и не проспала, — ты точно не заболела? — Нет, конечно, — усмехнулась Луна. — У меня немного кружится голова — это да, но настроение у меня просто феерическое! — А ну-ка, — Амбар мимолётно потрогала лоб шатенки, но смех вскоре прекратился. — Лу, да ты вся горишь! В итоге оказалась, что температура у Луны достигает аж тридцати девяти градусов. Логично, Симон в школу её не пустил. Сколько бы Валенте-младшая не уговаривала и не просила, её брат стоял на своём, запретив вообще даже из дома выходить. — Какая школа в таком состоянии?! — Ну, Симон, — проныла Луна, — я умру, если делать ничего не буду. Быть запертой дома — настоящая пытка для меня, и ты это знаешь! — Подумаешь, несколько дней посидишь дома, — издав смешок, подметил Симон. — Несколько дней?! К такому она совершенно не была готова, но против брата не попрёшь. И против градусника. Врача вызывать не пришлось, есть же доктор Амбар Смит, которая указала бесконечный перечень лекарств и указаний, запомнить которые Луна не смогла чисто физически. Амбар остановилась на том, что самое основное записала на листке бумаги. — Точно мне не надо остаться с тобой? — ласково спросила Смит. — Я могу поменяться с кем-то на ночную смену. — Нет-нет, — тут же замахала руками Луна, — не волнуйся, я сама справлюсь. Как ни как, не семнадцать лет. Почти взрослая. Теперь была очередь школьницы уговаривать Симона и его девушку, что одна она справится. Всё же в свои семнадцать лет выглядеть и вести себя как ребёнок не выгодно. — Думаю, мы вернёмся к шести. Постараемся прийти пораньше. — Хорошо-хорошо, Симон, вы опоздаете, нет? — И я напишу твоему классному, чтобы вопросов никаких не было. Не хочу, чтобы тебе прогул поставили, — усмехнулся он. — К-классному? — при упоминании Маттео у Луны ком в горле образовался. Она не хотела о нём вспоминать, ведь понятия не имела, какие с ним у неё отношения. Если тебя поцеловал классный руководитель, что это значит? — Да-да. Не надо? Эй, Луна, — Симон забеспокоился, — ты побледнела. Не хочешь вернуться в постель? — У меня… Я в порядке. Да и мне постельный режим прописан, если что, — хихикнула она в ответ. В разговор встряла Амбар, подметив: — Вот именно. Я же и прописала. Попрощавшись, Луна закрыла дверь и тяжело выдохнула. Главное — занять себя. Тогда точно не придётся идти на свидание с злейшим врагом — скукой. — Надо написать Нине. Да, точно. Но больше идея никаких не было. Отложив телефон, Валенте разлеглась звёздочкой на своей кровати, уставившись на потолок. Хорошее настроение не спасло: вдруг тяжесть распространилась по всему телу, пошевелить даже мизинцем было равносильно пытке — появилась сонливость. Еле-еле Луна подняла руку ко лбу. Она отчётливо почувствовала, что кожа горит. — Чёрт. Ну за что? Пришлось вспомнить об указаниях Смит, спустится вниз и искать таблетки, укутавшись в одеяло и прихватив с собой подушку. Луна недовольно замычала, поняв, что забыла тапочки и стоит на холодной кухонной плитке босиком. Может быть ещё хуже, чем сейчас. Вдруг наплевав на это, она приняла какие-то таблетки, заварила чай и с кружкой поплелась в гостинную, на диван. Честно, она ни разу в жизни не думала, что будет это делать, но… девушка просто включила телевизор и укуталась в одеяло. Ни целей, ни мыслей. одно ничего-не-делание. Шло какое-то кулинарное шоу, но Валенте поспешила переключить на детский канал с мультиками — это по душе было больше, да и хоть как-то могло развеселить. Что именно за чудики бегали за экраном — Луна понятия не имела, да и ей было тягостно задумываться. Луна уже обрекла себя на самый ужасный, скучный и странный день в своей жизни — а делать ничего не хотелось именно из-за жара, — но вдруг позвонили в дверь. Отвечать школьница не стала, махнув рукой. Если это Симон или Амбар, то у них есть ключи, а если кто-то другой, то… делать вообще тут им нечего. Но в дверь упорно звонили, будто пожар случился. Шмыгнув носом, Валенте тяжело встала и маленькими шажками пошла к двери. — Клубника?! — воскликнула она. Но получилось на удивление безголосо, голос охрип. — Да что с моим… Маттео в считанные секунды осмотрел ученицу: та в пижаме, бледная, простывшая и выглядевшая точь-в-точь как мертвец. Он и так боялся, что ей плохо, но такого представить не мог. — Девочка-доставка, ты с ума сошла?! Ты что босиком ходишь, простынешь! — начал Бальсано, нахмурившись и толкая школьницу внутрь дома, сам закрывая за собой дверь. У Луны не хватило сил, чтобы закатить глаза. Она тихо пробурчала: — Если ты не заметил, я уже простыла. — Это не повод творить невесть что! Хоть бы своём здоровье позаботилась, — раздражённо фыркнул Маттео. Но отчасти он ругал себя, ведь именно из-за его ребячества его девочка-доставка и заболела. — Точно ребёнок… Валенте прыснула. Это он-то её ребёнком называет, да? Но отвечать ввиду своей слабости не стала, лишь оскорблённо развернулась и поползла в гостиную под одеялко, даже никак не приняв незваного гостя. Но прошептать «я не ребёнок» сил всё же хватило. — Твой паспорт скажет тебе обратное, — усмехнулся Маттео, повесив куртку, — ну, или зеркало. Никто разве с тобой не остался? Но Бальсано заметил, что его не слушают. Или просто нагло игнорируют. Он по-хозяйски нашёл кухню, помыл руки и обнаружил листок бумаги, на котором Амбар указала всё, что потребуется и нет. Всё изучив и даже продумав, с чего начнёт, Маттео, как примерная нянька, проведал свою подопечную. Оперевшись о дверной косяк, он не мог сдержать улыбки. И этот человек в пушистой пижаме, завёрнутый в одеяло как гусеница и с нескрываемым поражением смотрящий мультики, только что утверждал, что не является ребёнком. Но эта детская невинность и очаровательность наоборот нравились Маттео — вспоминалось детство, самая лучшая пора жизни. — Никого, кроме тебя, дома нет? — вновь поинтересовался парень. — Ты, — тихий голос. — Я серьёзно. Ответа не последовало. Маттео аккуратно прошёл вглубь комнаты и присел рядом с Луной, облокотившись о спинку дивана. Валенте посмотрела на Бальсано и хотела уже спросить, что он вообще тут забыл и почему не в школе, но почему-то выдавить из себя ничегошеньки не удавалось. Тогда Луна просто, явно не руководствуясь разумом, пододвинулась к учителю поближе и утонула в его объятиях, прикрыв глаза. Маттео уж точно возражать не стал. Взяв обе её руки в свои, брови у него сдвинулись к переносице, а улыбка моментально пропала: кожа Луны буквально обжигала. Ну вот как можно оставить её одну в таком состоянии?***
— Ты что делаешь? — ненавязчиво поинтересовалась Луна, заглядывая в кухню. Время близилось к двум часам дня, и всё это время Луна, к своему удивлению, проспала. Маттео сначала сидел с ней, но позже занялся хозяйством и Луной, чего сам от себя не ожидал. — Где ты это нашёл? — засмеялась она, указывая на Маттео. — Эй, не смейся! — упрекнул Бальсано, сам же улыбаясь. — Этот фартук висел на стуле. И, к твоему сведению, я готовлю обед. — По-итальянски, — хохотнула Луна. — По-итальян… Луна, почему ты опять босиком?! Я же принёс тебе тапочки с твоей комнаты! Валенте озорливо прыгнула на стул и село по-турецки. — Бе-бе-бе, Клубника, роль многодетной матери тебе не идёт, — засмеялась она, заодно обрадовшись, что есть силы говорить. Если быть уж совсем честным, то Луне эта излишняя забота со стороны парня нравилась. Да она готова была прыгать от счастья. Жаль, что сил для этого не хватало. — Видимо, ты не видела настоящих многодетных матерей. — Это не важно, — отмахнулась она, взяв чашку со свеже заваренным чаем, кажется, для неё. — Главное, что ты слишком обо мне волнуешься. Непривычно тебя таким видеть. Ещё Луна хотела заметить, что вообще забота со сторону Маттео Клубники Бальсано — парадокс, но решила умолчать сей факт. — А тебя непривычно было видеть слишком молчаливой и ненадоедливой, — парировал он. Но улыбка-то так и пробиралась. — Как вижу, тебе уже лучше, так? — Да, — улыбнулась Луна, — теперь у меня хоть есть силы ходить и говорить. И голос не такой охрипший. По правде говоря, ненавижу простуду — в Мексике я болела очень-очень редко. — Знаю… — Что ты сказал? — Ничего, продолжай. — Так вот, это просто катастрофа — ничего не делать даже не по своему желанию, а по принуждению какой-то там болезни, из-за которой даже вставать тяжело! Не то что говорить. Просто пытка. Маттео издал смешок. На его памяти Луна и вправду заболела в Мексике лишь раз. И тот раз был мучением не только для самой девочки, но и для всех окружающих. — Клубника, ты опять надо мной смеёшься, — закатила глаза Валенте. — Даже сейчас, когда… — она осеклась. — Когда что? Луна прикусила губу, не зная, что ответить. Она слишком много думала (и думает) про тот поцелуй и… Что сейчас между ними происходит? Значит ли это что-то для самого Маттео и должно ли значить для Луны? Валенте не понимала, что и думать, ведь сам Бальсано об этом не говорил. Но он догадался, о что она имеет в виду. Только вот сам не в курсе, стоит ли ускорять действия или нет. — Когда… когда я заболела, вот, — быстро нашлась она и ляпнула, — пожалел бы хоть немного. — И ты ещё говоришь, — усмешка, — что я много думаю о себе. — А это не так? — Значит, я приехал сюда и вожусь с тобой, как какой-то дурак, просто потому что мне скучно? Луна удивлённо вскинула брови, но позже поникала: она поняла, что Маттео совершенно точно прав. — Прости, — тихо ответила она, — я не подумала. До самого конца готовки Бальсано Луна молчала, коря себя за такую беспечность. Вот кто её всегда за язык-то тянет? Сказала невесть что, тем самым ухудшив и так сложное положение дел. Валенте украдкой поглядывала на парня, который легко вальсировал в неизведанной ему кухне — видимо, готовить он хорошо умеет и, более того, любит. Попробовав еду Маттео, Луна не смогла не похвалить его кулинарные навыки. — Спасибо, девочка-доставка, — улыбнулся он в ответ на комплимент, — мне иногда кажется, что готовить — в крови у любого итальянца. А по правде говоря, готовкой я много занимался, когда учился в Оксфорде. Гастон пытался меня отвлечь от… моих обычных дел чем-то более… полезным. — Значит, мне надо благодарить Гастона за такой потрясающий обед? Маттео кивнул в ответ, ненадолго придаваясь воспоминаниям. С того времени многое изменилось, но изменилось в лучшую сторону, благодаря такому волшебному человеку, как Гастон Перида. — Клубника, почему ты здесь? — В смысле? — не сразу понял тот. — Ну, почему не в школе? У тебя разве нет уроков? — А, ты об этом, — протянул парень. — Я думал, ты знаешь. — Эм… нет. Если что, — Луна наклонилась к итальянцу и перешла на шёпот, — расскажу тебе одну тайну: я не умею читать мысли. Вот так. Только ты должен об этом молчать! Маттео рассмеялась, откидывая голову назад. Скорее на Землю упадёт метеорит, который расколет её на несколько частей, чем Луна Валенте будет говорить серьёзно. — Сегодня у меня методический день. — И?.. — Что? Непонятно? — Луна отрицательно качнула головой, вытянувшись. Неловко от того, что ты чего-то не знаешь, что другому кажется элементарным. — Значит, ты не замечала, что раз в неделю меня не бывает в школе? — Нет, — удивлённо ответила Луна, — конечно, нет. Я же не слежу за тобой двадцать четыре часа в сутки. В отличие от тебя. — И вот ты опять о себе… Методический день — официальный выходной у учителей. Помимо субботы и воскресенья. Луна улыбнулась и тему продолжать не стала. Ей почему-то безумно порадовало то, что он потратил свой заслуженный выходной именно на неё.***
В школе Нина поняла: она отвыкла обходится без неугомонной, жутко общительной и всегда весёлой лучшей подруги. Скоротать время интересной книжкой — вариант, но уже почему-то не такой притягательный, каким являлся в прошлые годы. Конечно, Ям, Хим и Рамиро неплохо спасали положение. Их ссоры и слишком быстрые примирения очень забавляют, да и они сами не хотели оставлять Нину одну скучающую в одиночестве. — Ни за что не догадаетесь, кто мне написал сегодня? — таинственно заявил Рамиро, вертясь во все стороны. Он и так имел достаточно много энергии, но сейчас та просто пёрла через край, а всё из-за волнения. И конечно, зачастую это выматывало окружающих. Особенно тех, кто спалился на уроке литературы с платьем, что зачем-то принёс дошить, и попал к директору. Ям равнодушно изогнула бровь, утомлённая разговорами о том, что в школе надо учиться, а не рукодельничать: — Хоть кто-то? — Ха-ха, очень смешно, — сказано было с сарказмом, но слова ничуть не задели брюнета. — Нет. Есть ещё идеи? Никаких? Мне написал один очень известный в своих кругах музыкальный продюсер, чьи контакты я недавно нашёл. Я ему скинул видео с последнего выступления в Роллере и вуа-ля! Пам! Я уже в игре. Конечно, я был уверен в успехе, но всё равно удивлён. — Ого, Рамиро, — ахнула Хим, — это действительно нереально классно! Поздравляю, ты это заслужил, — улыбнулась она. Поздравила Понсе и Нина: — Это отличная новость. С каждым днём у тебя появляется всё больше связей и контактов, а на них по большей части и строится мир медийных личностей и разных предпринимателей. Всех, у кого цели настолько же глобальны и безграничны. Это здорово. — Да, спасибо, я знаю: это ещё один шажок к успеху. Меня будет знать весь мир, — брутально подмигнул Рамиро, подправив рубашку, что была на две пуговицы расстёгнута у шеи. — То есть ты не сказал мн… нам об этом раньше?! — вспылила Ям. — Что? — Как что?! Например, что ты нашёл контакты какой-то важной шишки в музыкальной сфере! Или что написал ему! — Я должен был сразу же сообщить вам? Я хотел ничего рассказывать зря, и вообще… Если просто завидуешь, так и скажи, — фыркнул Рамиро, немного обидевшись, — хотя это и так понятно. — Да как ты!.. — Ям была возмущена и оскорблена. Не найдя нужных слов, которые выразили бы всё её негодование, она резко встала и вышла из-за стола. Видеть Рамиро она не хотела, так же как и разговаривать с ним. Понсе молча смотрел вслед блондинке, не понимая, что она вспылила-то. Он вопросительным взором прошёлся по двум оставшимся девчонкам, но ответа в глазах не увидел. Рамиро закатил глаза и досадно: — Ну что опять? Хим осуждающе покачала головой и, с гордо поднятой головой, пошла за подругой. — Эй, только не говори, что ты на её стороне! Хим, ты и сама не понимаешь, что я сделал не так, — прокричал Рамиро вслед, — опять. «Это называется «женская солидарность», здесь не нужно становиться на чью-то сторону, » — подумала Нина, но решила это не озвучивать. Чилийский друг всё равно бы понял не так. — И ты туда же пойдёшь да? — сдался Рамиро, обратившись непосредственно к Симонетти. — Вы, девочки, такие странные… Ты что молчишь? — Я думаю. Факт: Нина Всезнающая Симонетти всегда о чём-то думает. Понсе усмехнулся: — О чём же? — Что было причиной такой реакции Ям. — Зависть, вот и всё с этим. — Мне кажется, дело совсем не в этом. Она никогда не была завистницей, ты и сам знаешь. — Ладно, бесполезно всё это. Пойдём? Делать тут нечего, — скучающе заметил парень. — Хочешь поговорить с Ям? — улыбнулась Нина. Рамиро на секунду замер. Немного нахмурившись, он как-то сжался, будто раскрыли его самую сокровенную тайну. Такая растерянность продлилась всего пару секунд, дальше он вновь беззаботно скрывал свои настоящие эмоции под маской активного максималиста, но Симонетти всё просекла. — Что за бред? С чего ты взяла? — Он встал с подносом в руках. Точнее с тремя, мастерски сложенными. Пришлось же и за Хим, и за Ям убирать — вот негодяйки. — Хоть мы и учимся в разных классах, но сейчас кабинеты в одном месте — у нас испанский чуть ближе, чем у тебя английский. Скоро звонок, так что Ям в любом случае направилась туда, она опаздывать не любит, сам знаешь. Но ты бы доел свой сэндвич, от которого половину сейчас собираешься выбросить, если бы не побоялся, что она зайдёт в кабинет раньше, чем ты придёшь — соответственно, ты хочешь с ней поговорить. — Ты слишком много надумываешь, — усмехнулся Рамиро, но всё же смутился догадливости Нины. — Это всё чисто совпадения. Ты сама сказала: скоро звонок, — я просто тоже не хочу опоздать, вот и всё. — Конечно, ты прав, — тихо хмыкнула Симонетти, — если, разумеется, брать в счёт то, что ты никогда не волновался о том, чтобы вовремя прийти на урок. «И то, что тебе Ям очень нравится, » — добавила она уже в мыслях. Такими заявлениями с этим парнем лучше не разбрасываться. Рамиро ничего не ответил. Лишь отвёл взгляд и крепче сжал подносы, боясь резко высказываться с Ниной. Несколько принципов давили, так что грубить он не стал. Во-первых, она девочка. Во-вторых, его подруга (хотя его больше волновало, что она подруга Хим и Ям). Ну, и в-третьих, она чересчур умная, а Рамиро знал: умных людей стоит хоть немного опасаться. Сама Нина же в тот момент, когда они относили подносы в соответствующее им место, скучающе изучала столовую и всех его жителей. Но кое-что заставило вскинуть в удивлении брови: одиноко сидел учитель биологии, который как-то слишком агрессивно жевал салат и не спускал своего презрительно-недовольного взгляда с одной точки. Проследив, что вызвало такую реакцию Гастона, Нина наткнулась на его друга — Рамиро. Так странно… Симонетти совсем не понимала, что этот весёлый кучерявый чилиец мог сделать не так. По пути в класс Рамиро всё же спросил: — Так что ты думаешь, почему она разозлилась? — Ты правда не понимаешь? — Получив в ответ взгляд а-ля «знал бы, не спрашивал», она тяжело вздохнула. — Для Ям музыка важна не меньше, чем для тебя. Если бы ты хоть чуть-чуть подумал о ней, а не думал лишь о себе, то заикнулся бы и о Ям. Или дал ей номер. — Я не эгоист, — заявил Рамиро. — Почему тогда не сделал это? — Я… просто не подумал. — О ней. Возмутиться Рамиро не успел, так как разговор бесцеремонно был прерван. Вальяжно подошёл один школьник из параллели Рамиро и Нины, беспардонно задав вопрос: — Ты Нина, да? Симонетти впала в ступор. Нет, дело даже не в том, что говорил парень таким насмешливым тоном, будто с высока. Этот ученик — одноклассник Нины, который пришёл буквально сегодня. И они с ним знакомились, когда её пришлось показывать ему школу. Разумеется, она не надеялась, что он её хорошо запомнит, ведь вечно подмигивал кому не попадя и не слушал её. Но… такого Нина не ожидала. Рамиро выпрямился и скептическим взглядом обвёл кареглазого незнакомца (для него). Он решил помочь подруге и ответил сам: — Смотря кто спрашивает. — Бенисио Бандербиелд спрашивает, — грубый тон, слишком соблазнительная усмешка и странный огонь в глазах, который, кажется, просто вечно горит. — Слушай, Бенисио Бандербиелд, — прошипел Понсе, делая полшага вперёд, — ты не заметил, что нагло влез разговор? Ты вообще кто? — Рамиро, — аккуратно остановила друга Нина, — я сама разберусь, не волнуйся. Там Ям, иди быстрей, пока она не ушла, — она указала на нужный кабинет испанского, который был рядом. Понсе нахмурился. Этот парень совсем доверие не внушал. Да и гордая натура парня просто не терпела этот высокомерный взгляд… Но помириться с Ям было необходимостью, о которой молило какое-то непонятное чувство, зародившееся в груди. — Как знаешь, — бросил он, прежде чем уйти, а в глазах читалось одно слово — «удачи». — Спасибо, что избавилась от своего грубого дружка, так намного легче. Конечно, Нина соврала, что справится с этим типом. Для неё разговаривать с малознакомым человеком — что-то за гранью возможного. Язык не поворачивался. Единственное, что хотелось, так это сбежать. Но нельзя. — Для начала, — тихо, но более-менее уверенно начала она после паузы, — привет. — Да-да, — закатив глаза, хмыкнул Бенисио, — здравствуй, миссис Правильность. А теперь ответь уже: ты Нина? Я тебя уже по всей школе ищу. — Э… Эм, да, это… Бенисио громко прервал девушку: — Превосходно! Значит, ты мне поможешь найти девушку под именем Луна Валенте. Нина вся сжалась Это был не вопрос и даже не предложение. Это походило на приказ от кого-то свыше, который не терпит отлагательств. Такой напор пугал её, из-за чего она начала невнятно мямлить. — Луна… Эм-м, она… Она не то чтобы… — Сразу к делу. И давай внятней, а? Меня предупредили, что ты тихоня, но не до такой же степени, — голос был раздражённым. Бенисио закатил глаза и сложил руки у груди. А Нина не могла ничего толком сказать. Нина вдруг почувствовала тёплую руку на плече и подошедшего человека, который встал так близко, что она чувствовала его спиной. Робко подняв и повернув голову, она увидела невозмутимый профиль учителя биологии, который изучал взглядом напыщенную ухмылку человека впереди. — Что-то случилось? Вопрос хоть и был больше к ошарашенной Нине, но нетерпеливо ответил именно Бандербиелд: — Да. Скажите, где я могу найти Луну Валенте? Мне сказали, что это, — он пренебрежительно кивнул на Симонетти, — её лучшая подруга, которая всё знает, но она молчит, как рыба. Я на секунду засомневался, что она вообще умеет говорить. Гастон нахмурился и сильнее сжал Нину, дабы её защитить. Он понял, с каким трудным экземпляром пришло столкнуться. — Луна Валенте учиться с Вами в одном классе, молодой человек, — Гастон, на удивление даже самому себе, говорил статно и чересчур официально. — Она заболела буквально сегодня утром. На этом всё, можете идти. — Бл… ин, — Бенисио хотел выругаться, но вовремя остановился: он знал, что «спаситель» Нины его учитель. — Ладно, до свидания. — Он развернулся и было уже двинулся куда подальше, но на миг остановился, призадумавшись. — А у кого-то есть её номер? Нина? — Когда выйдет, тогда сама его даст, — невозмутимо ответил Перида за свою ученицу. — Понял, — отстал Бенисио, — не дурак. И, знаете, вы же учитель, да? Научите её говорить, это очень затрудняет общение. И он ушёл, не дав ничего сказать в ответ. Гастон покачал головой и встал перед Ниной, аккуратно спрашивая: — Ты в порядке? Он наговорил много лишнего, не принимай ничего всерьёз. Он невоспитанный, не имел право такое говорить. — Гастон видел, в каком отрешённом состоянии оказалась ученица, что очень давило на сердце. Её испугали зря, да ещё и оскорбили. — Маттео преподаст ему урок. Как ни как, он в его классе, а ты и сама знаешь, как твой брат не любит таких типов. — Хоть сам частично к ним и относится, — тихо подала голос Симонетти. Гастон улыбнулся. Камень с души упал, а напряжение сразу сняло — шутит, значит, всё не так катастрофично. — Ну, не в такой же степени. Кстати, Нина, я тебя искал. Хотел сказать, что… — Что? Что отвлёкся на её любопытные, безумно красивые глаза. И забыл, зачем вообще пришёл. — Что… Ах, да, точно! Я тебя сегодня отвожу домой, у Маттео, кхм, дела. Гастон осёкся. Говорить, что брат Нины застрял у своей ученицы дома, потому что та заболела, ему нельзя было. Так же как и про то, что с той самой ученицей у него шуры-муры, как и в настоящем, так и были в прошлом. — Без проблем. Я зайду к тебе… да? — неуверенно спросила она. Гастон вдруг опять засмотрелся, даже сам не зная, на что и почему. Очнувшись, он ответил: — Да. Я буду тебя ждать.***
Раннее утро в Мексике было воистину потрясающим. Ритмичная, острая и по-своему опасная страна в такие моменты была необычно спокойной и мирной. Но даже всё изящество сверкающего восхода солнца казалось маленькой девочке серым и утомительным. Она пришла сюда, чтобы хоть как-то поднять себе настроение, но результат её не порадовал. Сегодня солнце не захотело быть таким же волшебным, как обычно. — Луна? Дверь выхода на крышу открылась, и показался мальчик, что на несколько лет старше. Он понимал, как ей сейчас несладко, и знал, где в таком случае её найти. И нашёл. Увидел её на куче одеял, разлегшуюся буквой «зю» и стонущую от тоски. С закрытыми глазами. — Луна, солнце, ну что ты так… Он присел на колени и обвёл пальцами линию лица; она никак не отозвалась — спит, должно быть, — только слегка сморщилась. Должно быть, она ходила во сне или не понимала, что сон, а что — нет. Парень прилёг рядом, повернувшись лицом к своей маленькой подружке. Кажется, на то, как она спит, можно было смотреть вечность. Девочка сонно разлепила глаза, прошептав: — Алекс… — Что, солнышко? — взволновался тот, автоматически поднеся руку к её лбу. Он просто горел. У малышки была температура, а также лёгкий бред и тяжёлая усталость — это, впрочем, и была причина ужасного настроения. Для такого энерджайзера болеть было просто невыносимым делом. И это в первый раз, когда парень видит, что она болеет. Так что привычная забота становится в миллион раз больше. — Что… что ты тут делаешь? — еле-еле спросила она. Парень знал, что напрягать её никак не нужно. Ей стоит отдохнуть ещё. Так что он ничего лучше не придумал, кроме того чтобы придумать какую-то небылицу. — Это сон, — успокаивающе прошептал он, — ты спишь, солнце. — Почему ты так в этом уверен, Алекс? Выглядишь ты реальным, и… — она протянула руку, погладив щеку парня, от чего тот вздрогнул, а потом прикрыл от удовольствия глаза, — я тебя чувствую. Я тебя чувствую. Парень не знал, можно было ли услышать фразу от девятилетней красавицы ещё ласковей для слуха, чем эту. — А разве это похоже на что-то обычное? Разве этот звук и ритм у Мексики? Всё просто: во сне происходят совсем нереальные вещи. Например, за тобой не бегает твой брат. — Эй, я знаю, как от него сбежать, когда его опека слишком надо… надоедает. — Но посмотри вокруг! — Он знал, что она этого не сделает — не было сил, — но обязательно придумает в своей детской головке. — Это настоящий рай. Тихо, спокойно… Ты это чувствуешь? — Да, но… разве такого в жизни не бывает? Парень растерялся, вдруг понимая, что его план рушится на глазах. Ничего в дурную голову не пришло, кроме как легко, совсем невесомо и по-детски поцеловать девочку в мягкие, девственно чистые губы. Это было сумасшествием, но именно такое ведь во снах и происходит, да? По крайней мере, Маттео на это надеялся. А ещё он вдруг просто это захотел. Захотел украсть её первый поцелуй и отдать свой. Захотелось отдаться в забвение. Почувствовать, каково это. Насладиться вдоволь. Просто хотелось. Продлилось это совсем-совсем недолго, но маленькая леди успела предпринять попытки ответить. Парень улыбнулся. — Видишь? Разве сделал бы я это в реальной жизни?***
Луна проснулась оттого, что её кто-то ненавязчиво гладил по щеке. Почему «кто-то»? Она была уверена: это сам Маттео Бальсано. Она не запомнила, как заснула, не запомнила, как очутилась в своей мягкой постели, но зато прекрасно помнила, что Маттео обещал её не оставлять. Она отчётливо ощущала его всем телом. И то само собой разумеется, ведь лежала она практически вся на нём. Голова спокойно лежала между широкой грудью парня и шеей, а тело было прижато к мужскому. Бальсано любовался своей Луной, параллельно вспоминая детство, как он раньше так же засматривался на неё. А девушка не подавала виду, что она не спит. Она нашла вещь поважнее — Валенте думала над своим очередным сном. Но он не был обычным. Непонятно, вызвано это температурой или же Маттео, что ворвался в её жизнь и начал с очаровательной улыбкой разносить всё на пути, но она видела всё чётко. И это была она, только маленькая. И это был Маттео, только более юный. И они… поцеловались. Опять. — Я знаю, что ты не спишь, — издав смешок, шепнул Маттео, отчего Луна вздрогнула. Он разлепила глаза. — Это ты меня разбудил, — пожаловалась она, но, конечно, не обижалась из-за этого. Ей нравилось то, как он с ней возится. А проснуться в такой интимный, непринуждённый момент — настоящее блаженство, прямо мурчать хотелось от удовольствия. — У тебя спала температура. Пациент идёт на поправку. Пару дней, и будешь вновь сносить всех клиентов с ног, девочка-доставка! — Да, — мечтательно протянула она. — Знаешь, я же тебе рассказывал про своё детство, — как бы издалека начал Бальсано, возжелав получить кое-какую информацию, — но ты мне про своё не рассказывала. — Что, Клубника, хочешь зать обо мне всё? — засмеялась Луна, но решила всё же ответить. — Рассказывать нечего. Брат, Мексика, мама с папой. У меня амнезия, я не помню несколько лет своего детства, вследствие… не помню чего. Короче, не помню я своё детство. Так что… Вот так. — Значит… амнезия? — переспросил парень. — Да, а что? — Ничего, просто. — Просто он додумывал себе всякую бессмыслицу, а оказалось всё иначе. — Ты хотела бы всё вспомнить? — Не знаю… Вроде это часть моей жизни, но, — она обречённо улыбнулась, — я привыкла без неё жить. Просто смирилась, что это невозможно. Симон говорит, что это невозможно — значит, так оно и есть. — Мне кажется, воспоминания очень важны. Что бы там не хранилось, нельзя выкидывать часть своей жизни, это ведь… неправильно. — Это болезнь. Я не могу ничего поделать, и не волнуйся за меня, я в порядке. Кстати, клубника, — Луна повернулась лицом к Маттео, — знаешь… Спасибо большое. За то, что пришёл. Ну… за всё. Бальсано тепло улыбнулся. — Спасать тебя — теперь моя обязанность, девочка-доставка. Луна не успела вникнуть в суть слов, ведь неожиданно зазвонили во входную дверь. Валенте подскочила с кровати, как ошпаренная, а Маттео резко принял сидячее положение. Глаза обоих были готовы вылезти из орбит. — Что?! Р-рано… Рано ведь ещё! Они должны были позже приехать! — запаниковала она. У неё в комнате её классный руководитель, с которым Симон даже не знаком! Это катастрофа! — Спокойно, — остановил её Маттео, сам находящийся далеко не у себя в руках. — Я… я позвоню Гастону, сейчас он должен отвозить Нину домой. Сделаем вид, что она решила к тебе заехать, а я был с неё — как ни как, я её брат. — Клубника, это сумасшествие! — Звонок ещё раз начал звенеть. — Ладно, нет времени! Только, умоляю, пусть они поторопятся! Луна бегом спустилась вниз, один раз поскользнувшись, но не упав. Она судорожно искала место, куда бы сунуть вещи Бальсано, и только приструнив их туда, куда Симон с Амбар точно не заглянут, она открыла дверь. — Луна, — устало начал Симон, даже не поздоровавшись, — почему ты ключ в двери оставила? Мы бы тебя не будили. — Э… что? — Ты ведь спала, да? Поэтому долго не открывала. Я-то знаю, ты постоянно спишь, если не бегаешь туда сюда. — А… да, я спала, — не совсем уверенно подтвердила Луна, натянуто улыбнувшись. Она отвлекала парочку как могла. На минут пятнадцать точно затащила их на кухню, а потом и в гостиную. Благо, болтать и отвлекать Луна умела, но из-за того что это намеренно, речь была слишком быстрой — Амбар и Симон это скинули на болезнь, не задумываясь о чём-то большем. Валенте не знает, каким чудом Маттео спустился и как так быстро приехали Гастон с Ниной. Озираясь на дверь в гостиную, Луна тихо открывала замок, заметив приближающуюся к дому подругу через глазок двери. — Клубника, зачем ты обуваешься? — Главная же цель — мне сбежать. Я как-то не готов к знакомству с твоим старшим братом. За взволнованным голосом Маттео скрывалось ещё кое-что. Он не хотел, чтобы Симон его вообще увидел. Он-то точно должен помнить, взрослый же. А это… наведёт кучу проблем. — Нина, ты наша спасительница! — кинулась с объятиями Луна, как только её лучшая подруга переступила порог дома. — Я знаю, как всё это странно выглядит, я тебе обязательно всё расскажу и… — Луна, нам пора идти! Валенте кинула на парня смиряющий взгляд. Увидев подругу, она будто ожила, а тут так бестактно прерывают. — Клубника, я же Нину не видела целые… — Луна? — её перебил голос Симона, требующий объяснений. — К нам кто-то пришёл? О, Нина, привет! — улыбнулся он, по началу не заметив парня, что стоял рядом с гостьей с выпученными глазами. — Ты ещё с кем-то? Но когда взгляд перешёл непосредственно на Маттео, улыбка тут же спала. Появился лишь шок. Вдруг в глазах поплыло. Симону показалось, что он свихнулся, ведь парень, что стоял в его прихожей, был точь-в-точь его лучшим другом детства. Он чётко видел в нём Алекса. И Маттео понял, что Симон его узнал. А ещё понял, что будет несладко. «Да это полнейший пиздец». — О, Симон, — озадаченно протянула Луна, скривившись в неловкой гримасе. — Это Маттео Бальсано, старший брат Нины. — Маттео Бальсано? — как-то иронично переспросил Симон. — Да. — Брат Нины? — Да, Симон, — стыдливо шикнула Луна, — хватит задавать глупые вопросы. — Нет, просто, — он пристально изучал итальянца взглядом, всё ещё находясь в состоянии шока, но тщательно его скрывая, — я не знал, что у Нины есть брат. — Точно, — Маттео вышел из своего транса (встретиться лицом к лицу с прошлым не так легко, как кажется) и подошёл к Валенте-старшему, протянув руку, — Маттео Бальсано, очень приятно. Когда тот подошёл ближе, мексиканец, казалось, совсем готов был в обморок упасть. Но удержался. — Симон Валенте, очень… очень приятно познакомится. Они стояли и смотрели друг на друга, так и не расцепив руки, достаточно долгое время. Для Луны и Нины это был момент неловкости, но для парней… Они смогли дотронуться друг до друга спустя столько времени. Один вообще считал другого мёртвым! И до сих пор считает. Но эта невероятная схожесть с внешностью одурманивала. — Маттео? — тихо окликнула брата Нина. — Ах, да, — Бальсано пришёл в себя, отдёрнув от лучшего друга детства руку. — Мы… торопимся. Нам… надо идти. Просто Нина, Нина хотела с Луной повидаться, они же… — Лучшие подруги, — подхватил Симон. — Да, — улыбнулся Маттео, вновь уходя сознание в никуда. На этот раз вытащить из чертог разума парня решилась Луна: — Маттео? — Точно! Спасибо, — неожиданно для всех затараторил он, — что… Было приятно познакомится. И простите за вторжение, да. Надеюсь, Луна быстро выздоровеет. Всё, до свидания, — попрощался он, выскальзывая из дома, но потом на миг вернулся, — пока, девочка-доставка! Надо было сматывать, пока не поздно. Кое-как все попрощались. Луна побоялась, что будет много вопросов со стороны брата, но тот скрылся в своей комнате и не выходил. Когда Амбар зашла, увидела лишь спящего парня и мокрую подушку.***
Вскоре Луна вернулась в школу. За это время она успела рассказать всё-всё Нине: про Маттео и про… Маттео. Тот, кстати, к ней не приходил больше. Во-первых, работа. Во-вторых, боязнь снова встретить прошлое лицом к лицу. От встречи с Симоном он так и не отошёл, хоть они буквально перекинулись парочкой слов. Зато Маттео и Луна много переписывались — единственная загвоздка в том, что писали они обо всём на свете, но не об отношениях между друг другом, из-за чего Луна не понимала: кто она для него? Вновь шагать по школьным полам было восхитительно, так же как и гулять под приветливыми лучами солнца. Наконец закончилось время вынужденной хандры, и настоящая Луна Валенте вернулась. — Кого я вижу, — насмешливый, но всё же радостный голос, — гроза всех рекламных вывесок. — Бенисио! — воскликнула Луна, неожиданно для себя обняв его. — Не верю своим глазам! Ты здесь! Она была готова к встрече с ним — Нина про него рассказала, — но не смогла сдержать эмоций. Этот человек напоминал ей её родную Мексику, пляж и кафе, где она долго проработала. Да и не стоит забывать, что хоть Бенисио её и бесил, но всё же был другом. Насколько это возможно. — Посмотрите, да ты похорошела, — растянулся в ухмылке Бандербиелд, — и школьная форма тебе идёт намного лучше, чем форма «Foodger Wheels», так ты более, — он странно облизнулся, — соблазнительная. — Спасибо, — улыбнулась в ответ Луна, светясь от такой встречи. Она привыкла к лексикону Бенисио, так же как и к его поведению, а вот Нина стояла, как вкопанная, совершенно не понимая, что творится прямо рядом с ней. Разговаривали они долго и весь день, иногда вплетая в разговор Нину. Лишь изредка Луна задумывалась о Маттео, ведь они с Бандербиелдом чем-то даже и похожи, но физики по расписанию не было. Так что она его не видела. Зато видел её сам Бальсано. Видел, как возле его девочки отшивается её одноклассник, беспардонно флиртуя с ней. И она отвечала смехом или улыбкой. Как это вообще принимать?! Учебный день пролетел слишком быстро. Валенте и не заметила, как Нину забрал шофёр её матери, а они с Бенисио стояли у школьных дверей. — Хочешь завтра пойти куда-нибудь? — спросил Бенисио, точно не ожидая отрицательного ответа — он знал, что его улыбка очаровывает. — Ты единственная, кого я знаю, было бы неплохо. Расскажешь, как живёшь. Без, — он брезгливо скривился, — Нины. Она, конечно, милая, но я бы хотел с тобой наедине… пообщаться. В таком предложении Луна не заметила ничего двусмысленного, но всё же засомневалась. Она понимала, что это было похоже на свидание, хоть и отгоняла эту мысль далеко и надолго, повторяя: «Мы просто друзья». — Пойти куда-нибудь? — Да. Скажем, сегодня в шесть. Если, — усмехнулся он, — не знаешь сейчас точно, пойдёшь ли, напиши потом ответ, мой телефон у тебя уже есть. Хотя… тут нечего думать. Но Луна всё же сомневалась. Ей казалась эта идея… предательством. Почти как изменой. Какая-то часть неё всё же относила себя к девушке Маттео Бальсано, от которого весь день ни духу, ни слуху. Бенисио с Луной разошлись. По правде говоря, Валенте просто слишком глубоко ушла в свои мысли, чтобы помнить, как именно они попрощались. В таком состоянии она и не заметила, что намотала уже пять кругов вокруг школы, так и не свернув в сторону дома. Вдруг она, улыбнувшись, замечает знакомую чёрную машину. — Это единственный шанс поговорить с ним, — внушающе прошептала она самой себе. — И всё разъяснить. Но подойдя ближе, она заметила в окне такую картину: та самая Эмилия прижалась всем телом к Маттео, который сидит на переднем сидении, и они развратно целуются. Ещё немного, и раздеваться начнут. От этого потемнело в глазах. Луна почувствовала одинокую слезу на своей щеке — она и не заметила, что плачет, — и сразу же её стёрла рукой. Она… должно быть, просто запутала себя. Ложные надежды и наивные переживания — этого стоило ожидать. Ожидать, что… всё не так, как она себе представляла. Вмиг она возненавидела Маттео, Эмилию, эту чёрную машину, колющее чувство прямо в сердце и саму себя. Она не знала, что делать. Что думать. Её руки сами достали телефон и отправили сообщение.Я: Я согласна.
Бенисио: Я и не сомневался.