***
Интересный факт: Бенисио на удивление хорошо катается на роликах. Даже больше — он бесподобен на роллердроме, Луна это поняла ещё в первый раз, когда затащила парня в «Jam&Roller». Она тогда решила похвастаться, что в Аргентине многому научилась, но громкие овации получил Бандербиелд. — Ты где-то учился фигурному катанию? — Ты только сейчас об этом спрашиваешь? — Раньше что-то об этом не задумывалась, — пожала плечами Луна. Скрывая тот факт, что сейчас она, кажется, смотрит на свою жизнь немного под другим углом. Раньше, в общем, она не о чём не задумывалась, лишь плыла по течению, не смотря по сторонам. Не задумывалась о том моменте, когда она перестала созваниваться с Ниной. Не задумывалась об их с Бенисио отношениях. Не задумывалась, как эти отношения начались и что на это подтолкнуло. Даже не думала она в сторону того, почему же вместо непринуждённого катания она пытается доказать Бенисио, что представляет из себя намного больше, чем обычная развозчица из «Foodger Wheels». — Я работу подбирал под свои навыки. Ролики всегда были моим… хобби. Но у меня с ними ничего серьёзного, — усмехнулся он. — Ничего серьёзного? Ты шутишь? — Луна поперхнулась водой, которую пила из своей прозрачно-малиновой бутылки. Они стояли у бортика, решив на секунду передохнуть. — Умела бы я так… — В детстве я считал это крутым спортом, но сейчас это не более, чем развлечение. Но практиковать я люблю, ведь, как ты заметила, катаюсь я отменно. Луна закрыла бутылку и выдавила из себя что-то наподобие улыбки. Ей не особо льстил факт, что её парень считает Роллер лишь местом для ублажения тщеславия, но она понимала: гордиться явно есть чем. — Мы ещё долго будем тут тусоваться? — поинтересовался парень, скучающе переведя взгляд на часы, что висели на стене. — Тебе надоело? — Нет, совсем нет, — отмахнулся Бенисио. — Вдруг захотелось чего-нибудь выпить: может, коктейль какой-нибудь съедобный закажу. Тебе брать? — Не стоит, я буду тут ждать, ещё покатаюсь. — Заметив выразительный взгляд Бандербиелда, она исправилась: — То есть я через минут пять-десять к тебе подойду. Да, ты прав, мы тут уже целую вечность, пора бы и отдохнуть. — Вот и славно. Когда Бенисио вышел (выехал) из поля зрения Луны, её натянутая улыбка тут не спала, как будто и не было. Она сжала руки в кулаки и направилась оттачивать свои умения и навыки. Валенте занимается исключительно сама и твёрдо настроена преуспеть в данном деле. Показать, что да, она может. И более того, ей это до безумия нравится, но, к сожалению, не тогда, когда новый элемент совсем не выходит. Выругавшись и попутно пыхтя, Луна встала с твёрдой поверхности катка и потёрла сою ушибленную точку. Ещё пять-семь секунд, и она попробует снова. — Луна, — окликнул её катающийся рядом Рамиро, подъехав. По правде говоря, она его даже не заметила. Юноша, поправляя чёрные кучерявые волосы, продолжил: — Ты слишком напряжена. Тебе стоит не так сильно зажимать руки, а последнее приземление попытаться сделать чётче. — После этого он выполнил сие движение и, вернувшись, по-дружески спросил: — Поняла? Валенте как-то оскорблённо вскинула подбородок кверху и раздраженно ответила: — В помощи не нуждалась. Рамиро удивился и даже чуть не отъехал назад. Лицо всё вытянулось, глаза чуть не вылезли из орбит, да и вовсе не верилось, что соит перед ним именно та Луна Валенте, которую все знаеют. — Значит, вот как..? — он был поражён. Потом лицо его приняло совершенно равнодушный и даже немного холодный вид. — Ну что ж, не за что. И тут до Луны дошло, что, кому и как она высказала. — Нет, погоди, Рамиро, я не то хотела сказать! Рамиро! Но то уже уехал, даже не обернувшись. Понсе скрылся в раздевалке, а Луна стояла и не понимала, что на неё нашло, он же просто хотел помочь… Некоторое время спустя она всё же решила догнать и извиниться. Но для начала она последний раз попробовала выполнить тот хитрый трюк, только на этот раз с некоторыми мелкими советами Рамиро, а также с выявленными самой Луной нюансами, которые она заметила при выполнении этого трюка самим парнем. Движение получилось идеально.***
— Это нечестно, я всю жизнь буду одинокой и несчастной. Хим трагично упала на столик, чуть не уронив свой стакан. Она даже его не заметила. Ям, перепугавшись, схватилась за задетую вещь, буравя взглядом подругу, которая просто не замечает этого. — Никакого разнообразия, только учёба, танцы, прогулки... всё кажется таким устоявшимся. — И что бы ты хотела добавить в жизнь? — поинтересовалась Санчес. Её лицо уже успело смениться на сочувствующее, ведь Хим выглядела слишком несчастной — значит, её это и в самом деле сильно волнует. Не успела Медина и ответить, как Рамиро со слишком оскорбленно-обиженной миной на лице плюхнулся на свободное место за столом. Девочки мило поздоровались, но Понсе даже не ответил. Лишь сложил руки у груди и надул губы, сам того не замечая. — Что случилось? — смеясь от вида парня, спросила Ям. — Кто-то сказал тебе, что ты не самый крутой во вселенной и доказал это? — Типа того. Видите ли, Луне Валенте Великой не нужны советы, в которых она (ну вижу же я!) нуждается. В разговор включилась Хим: — Она тебя послала? — Примерно. Сказала, что, видите ли, не нуждается в помощи. Ага, щас! Вот и помогай людям — они тебя пошлют далеко и надолго! — Не обижайся ты так, Рамиро, — успокаивала его Хим, — может, просто плохое настроение, не всегда же ей быть весёлой? Ям ответила: — Но на Луну это слишком не похоже. Даже имея плохое настроение она или делала вид, что всё прекрасно, или тщательно скрывала поникшее лицо за маской усталости — грубить она точно не могла. — А вот и могла, — фыркнул Рамиро. — Я думал, она не такая. — Да что вы все заладили: такая, не такая... Проблемы у неё, вот и всё! Может, с парнем поссорилась. Ах, у неё есть парень... это так романтично... — Ты про Бенисио что ли? Про этого выскочку? — вскинул в удивлении брови Рамиро. Он усмехнулся: — Ни фига не романтично. — А вот и да. — А вот и нет, — пропищал он, пытаясь специально свой голос сделать похожим на голос его рыжей подружки. — То, что они встречаются, не гарантирует романтику. Не на этом отношения построены, алло. — Неправда. Вот, Ям, вот чего мне не хватает! Романтики... Санчес повернула голову и закатила глаза. Разговоры, что без парня жизнь не та, её конкретно замучили. — Ты серьёзно? — она издала смешок. — Если ты не заметила, ты не одна без пары ходишь. И живём мы все прекрасно в здравии — зачем нарочно искать себе парня? Ты не думала, что из-за этого та самая романтика и теряется? — Что? Нет, Ям, ты не понимаешь, — она мечтательностей подняла глаза кверху. — Вот бы мне кто-то заказал коктейля, прислал чувственную записку, прислал букет цветов или... Ну, сделал бы что-то... такое. — Если ты хочешь ещё один коктейль, просто скажи, — усмехнулся Рамиро, лукаво наклонив голову вбок. — Почему в меню нет парня?.. Ям скептическим взглядом оглядела подругу и, пожав плечами, заметила: — По мне так, сейчас и без парня просто потрясающе: силы направляешь на учёбу и увлечения — то, что тебе по-настоящему нужно. — Ну да, тебе легко говорить. Вот, у тебя Рамиро есть всегда под рукой — я более чем уверена, что вы когда-нибудь начнёте встречаться. Сейчас ты «направляешь силы на учёбу», а завтра уже с парнем ходишь под ручку — просто идеально! А что у меня?.. Ям и Рамиро испуганно переглянулись и в унисон прикрикнули: — Хим! — Что? Что я такого сказала? Их прервала только что прибежавшая Луна. — Рамиро, Рамиро! О, привет девочки! Рамиро, прости меня, пожалуйста, — проговорила она, до сих пор не понимая, как могла такое сказать. Для неё это было несвойственно — она это знала. — Просто всё навалилось, ещё этот трюк всё не выходил... Прости, что на тебе сорвалась. Это было ужасно. Понсе едва заметно улыбнулся. Ему было достаточно того, что подруга по-настоящему раскаивается. — Ничего, я понимаю, — ответил он, пожимая плечами. — И, кстати, спасибо огромное за советы — представляешь, у меня вышло всё просто феерически! Ты даже не... — Луна? — подошёл Бенисио, презрительно осмотревший сидящую компанию. — Пойдём. — А, да, точно! До встречи, ребята! И, прости, пожалуйста, — кинула она на прощание прежде чем уйти. Рамиро ничего не ответил, только понимающе улыбнулся. Когда пара скрылась из виду, он повернулся к Хим и Ям, нахмурившись: — И всё-таки не нравится мне этот Бенисио. С первой встречи вызывает лишь отвращение. — Но, — аккуратно возразила Ям, — он — выбор Луны. Мы, как её друзья, должны ей лишь довериться, просто так она ж встречаться не будет. Мне раньше казалось, что она вообще не из тех, кто ставит на первое место парня. — И всё-таки это так романтично...***
Вскоре Луна и Бенисио оказались дома у Валенте. Если и сама Луна довольно боязно относилась к походам в жилище парня, то Бандербиелд свободно ходил к своей девушке домой. Симон и Амбар знакомы с итальянцем. Более того, они знают, что Луна с ним встречается. Но Симон, как и Смит, всё же скептически относится к Бенисио, с подозрением за ним наблюдая и довольно отстранённо перекидываясь фразами. Но Луна почему-то даже и не пыталась сблизить их, лишь молча стояла в стороне и, кажется, даже не замечала тяжёлую, гнетущую обстановку. Не замечала. До этого дня. В этот раз она нахмурилась, услышав слишком холодное для солнечного Симона «здравствуй», предназначенное для Бенисио. В этот раз она проследила за тем, что сам Бандербиелд лишь кивнул и слегка ухмыльнулся, решив, что приветствия старший брат Луны не достоин. — Вы так странно ведёте себя, — тихо озвучила она свою мысль, пока Бенисио искал хороший комедийный сериал, благодаря которому можно было скоротать время. — Что ты сказала? — Ты и Симон. Так странно себя ведёте, — она озадаченно сжала губы, вспоминая, когда её брат стал недолюбливать её парня. — Да не парься, детка, — пробурчал Бенисио, бегая глазами по экрану ноутбука и внимательно изучая все варианты — смотреть какую-то парашу ему совсем не хотелось, как и доверять выбор сериала Луне. — Нормальные у нас отношения, всё как обычно. Твой Симон, конечно, странный, но против я ничего не имею. Или что-то не так? Валенте поспешила отвертеться: — Нет-нет, я просто спросила. Ничего такого. — Как знаешь. — Просто никогда не замечала, что вы особо не общаетесь. Хотя, да, с чего бы вам общаться? Сой, подожди, нет, наоборот — вы по идее должны общаться, потому что он мой брат, а ты… — она почему-то не смогла осознанно произнести слово «парень». — Нет, не подумай! Я не заставляю! — Да-да, — протянул Бандербиелд, всё так же не отрываясь от экрана и практически не слушая Луну. — Просто раньше не замечала, и всё. А вообще, я рада, что он не против. Помню, раньше из-за каждого мальчика, который приближался ко мне на метр (а с мальчиками было так весело дружить!), он целую лекцию устраивал. Конечно, в основном именно тем мальчика, а не мне — меня он любит и жалеет. — Ага. — И знаешь, что? Представляю, если бы кто-то начал за мной ухаживать, когда мне было лет десять-одиннадцать, — иронично улыбнулась Луна, — кто-то из моих ровесников тогда и вправду встречался, а я… — она осеклась. А Луна не помнила те года, но Бенисио не знает о её амнезии — просто не было случая и надобности рассказать. — А я была под защитой брата. Самого лучшего брата во вселенной. — Конечно, малыш, я согласен, — неразборчиво ответил Бандербиелд. — Что? — Что? Э, — он замедлил, — Симон, говоришь? — Да-да! Просто мой идеал — что бы я без него делала? — Жила бы спокойно, он меня буквально пытает своим взглядом, — презрительно фыркнул Бенисио, махнув рукой, показывая, что сейчас это значения не имеет. — Давай, ложись, — он похлопал по пустой части кровати Валенте, призывая прилечь рядом с ним, — я уже включаю. Луна ненадолго зависла, не вникая в смысл слов. её немного поразила мысль, что она должна лечь так близко к нему, хотя вместе они проводят далеко не первый вечер. — Что уставилась? Эй, детка, давай, что случилось? — А, н-нет, ничего, — отстранённо проговорила она, медленно поворачивая голову — будто пытаясь показать, что она в сознании и способна шевелиться, что было не совсем так, — я просто… эм, я… Бенисио вскинул одну бровь: — Ты..? — Я… просто вспомнила, что нам говорили про выпускные экзамены и какие они жутко сложные. Что-то мне подсказывает, что я их точно не сдам, — голос поник. Валенте вспомнила, что эта тема на самом деле и является для неё тревожной, она не столь умна и натренированна, чтобы сдать и половины. С Ниной она уже не занимается, на уроках в трезвом уме бывает не часто; Бенисио, оказывается, занимал у неё практически всё время, а даже уроки с ним были больше приятным времяпровождением, чем зубрёжкой учебного материала, о котором забывать категорически нельзя было. Вдруг Луна поняла, что вместо того, чтобы бездумно тратить вечера на просмотр бессмысленных фильмов и сериалов, которые она никогда не вспомнит в будущем, и кушанье обычной втайне заказанной еды, которая ничем примечательна не была, она могла взяться (хотя бы на часок) за учебники и не так сильно волноваться за своё ближайшее будущее. Странно, что раньше она не была против всего этого. Лишь подчинялась. Или не замечала. — Ты серьёзно? — усмехнулся Бенисио, широко улыбаясь. — Сейчас ты думаешь о каких-то там экзаменах? — Представляешь, да, — буркнула Луна, покорив себя за то, что не нашла отмазки получше. — Ладно, это не важно, ты прав. — Конечно, я прав! Кто забивает себе голову такой чепухой? Луне ничего не оставалось, кроме того что, натянуто улыбнувшись, кивнуть и поползти к включенному ноутбуку и вальяжно разложившемуся Бенисио. Впервые за эти месяца Валенте почувствовала некий дискомфорт и неловкость, находясь так близко к парню и рассматривая его погружённое в сериал лицо. Она вздрогнула, когда Бандербиелд властно обхватил её тельце руками и прижал к себе. Почему она раньше не замечала, что это не столь приятная близость, которая предположительно должна была существовать между парнем и девушкой? Искать ответ Луна намеренно не стала. Развивать поток рассуждений — плохая идея, а в случае Валенте — настоящая агония разочаровывающих, удручающих чувств. Луна всячески пыталась отогнать свои мысли, а также расслабиться и не замечать это скручивающее чувство по всему телу. Начнёт думать — найдёт ответ на вопрос. И тот будет не без участия такого итальянского имени, как Маттео Бальсано.***
Тихо, стараясь не издать ни звука, девушка на цыпочках спускалась по лестнице, сжимаясь от каждого стука белых домашних балеток об ступени. Амбар, поправив свои светло-золотистые волосы, пожалела, что имеет такую громкую привычку, которая совсем не сочеталась с уютом домашнего очага, носить белые изящные, так идеально сочетающиеся с белоснежной ночнушкой и молочным халатиком балетки вместо элементарных тапочек (или просто носков). Ходить в обуви семья Валенте не любила, а вот шляться босиком — ещё как. Но Смит держалась своих принципов, которые иногда немножко мешали. Едва заметный, но всё же существующий каблучок напоминал о своём нахождении при каждом шаге — ночью это было совсем не кстати, особенно если нужно незаметно подобраться к Симону, который в очередной раз мучается с бессонницей. За то, что Луна проснётся, она не волновалась (магия звукоизолирующих стен именно в её комнате спасала), а вот быть раскрытой раньше времени — этого допустить девушка не могла. Застать парня всерьёз, чтобы он наконец перестать увиливать от точного ответа — цель. Приглушённый свет сочился сквозь открытый проход в гостиную. Амбар поняла, что её парень перебрался из кухни, а заодно и включил на минимум торшер, купленный ими когда-то вместе. — Дорогой? — аккуратно позвала Амбар. Её хрипловатый тихий голос разнёсся стрелой по комнате, нарушая тишину и оставляя ту же неприкосновенность после. Она решила, что в лоб ничего спрашивать не будет. Во-первых, она слишком любила Симона, чтобы на него всячески давить. А во-вторых, сейчас это было не нужно. — Опять не спишь? Симон прервал свои раздумья, повернувшись к девушке и слегка улыбнувшись. — Привет, — заспанный вид Амбар, всей такой грациозной и женственной, его умилял, — просто не спится. Иди обратно в постель, я скоро подойду, — нежно проговорил он, вставая с кресла. Амбар зевнула и лениво потёрла глаза руками. — Да нет, я спать не хочу. — Вижу, — хохотнул Симон в ответ. Смит неловко улыбнулась, а затем сама тихо засмеялась: говорить, что ты бодр, когда глаза сами закрываются, а тело тянет к мягкой, пушистой постели — дело, точно не внушающее доверие. — Не поздно ли для этого? — кивнула она на гитару, лежащую рядом с креслом, которую только заметила. Симон повернулся к музыкальному инструменту и тяжело вздохнул, мрачно подметив: — Не думаю, что когда-то будет для этого поздно. Столь странный ответ может иметь миллион и больше разных толкований, но Амбар, понимающе и сочувствующе улыбнувшись, поняла парня. Она осторожно подошла и обняла Валенте, прижавшись щекой к тёплой груди. — Может, ты поговоришь с ним? — С ним? Амбар кивнула, отстранившись, чтобы посмотреть в глаза Симону. Тот только сжал губы, задумавшись, и отвернулся, высматривая какую-то воображаемую точку на стене сзади — то ли он стыдился, то ли просто не хотел отвечать. Симон едва заметно качнул головой в сторону: однозначное «нет». — Почему? — Симон не ответил, поэтому, выдержав какую-то паузу, Смит так же бережно повторила свой вопрос: — Милый… почему нет? — Я о сестре забочусь. — О Луне? — А о ком же ещё? — А другой отмазки не нашлось? — скептически спросила Амбар, усмехнувшись. Благородность, разумеется, Симону к лицу, но тут уже неконтролируемое самопожертвование, которое сведёт его с ума. — Ты всю жизнь то и делаешь, что заботишься о ней и о её чувствах. Луне уже семнадцать. Семнадцать! У неё своя жизнь, свои проблемы, свои увлечения, друзья и гулянки — если ты с Алексом поговоришь (нормально, спокойно и без кулаков поговоришь!), то её это никак не затронет. Я знаю, ты её сильно любишь — да кто ж не полюбит такое солнце? — но… это всё не нужно. — Маттео. — Что? — не поняла Амбар. Симон тяжело выдохнул, закрывая глаза и тихо проговаривая: — Не Алекс, его… его зовут Маттео. — Точно, прости, я не привыкла, — взволнованно затараторила Амбар, понимая, что, может, парня это заденет. Но Симон лишь отстранённо, прибывая в своих мыслях, согласился. — Я тоже… Пауза после этого затянулась. Валенте не уходил из своих чертог разума и выглядел скорее как манекен, ежели как живой человек, а Смит не имела ни малейшего понятия, как вытащить своего парня в реальный мир. Реальные проблемы. Да проблем тут просто завались! Амбар важно подошла к креслу, оценивающим взглядом обвела лежащую ниже гитару и села на место, где минутами ранее депрессировал Симон, чем привлекла внимание. Она, будучи уверенная, что её парень наблюдает, аккуратно подняла гитару с пола, осторожно проведя рукой вдоль линии изгиба, а потом и по грифу. Эта вещь в самом деле выглядела волшебно, хоть и было ей достаточно много лет. Искоса посмотрев на Симона, Амбар довольно растянулась в улыбке — тот переключился на неё — значит, он будет слушать. — Знаешь, я никогда раньше не хотела видеть Сильвану — свою, как когда-то оказалось, настоящую мать. Не хотела ни видеться с ней, ни общаться, ни вообще хоть как-то контактировать — вот нет и нет. Она меня бросила? Сама и виновата. Отдала меня родителям, которые вечно в разъездах, и немного двинутой крёстной на попечение и всё; по сути, свой семьёй я её никогда не считала. У меня было всё: деньги, дом, еда, одежда, самая лучшая школа, самая достойная репутация, самые высокие оценки и самые лучшие парни. — Стоп. Не было «лучших парней». Только один, — нахмурился Симон, устроившись на диване. Амбар тепло улыбнулась. — Я проверила, слушаешь ли ты меня: в последнее время ты чересчур рассеян. Разумеется, Симон знает эту историю. Амбар рассказывает то, что она слышал не один раз, но парень слишком запутался, чтобы попросить Смит остановиться. А та в свою очередь лишь пыталась начать а-ля издалека. — Крёстная хоть и требовала от меня невозможного, поставив недостигаемые цели, она заботилась обо мне. А я считала её наровне с матерью — настоящая, та, о которой я узнала лишь в восемнадцать, мне была не нужна. Я слишком на неё злилась и обижалась, слишком была горда и… нет. Для себя решила, что лучше оставить всё как есть. Всё было замечательно… пока Шарон не подожгла наш особняк. Сам помнишь, я рассказывала: её отправили в психбольницу, а я осталась совершенно одна, без опекуна. Но меня забрала мама, настоящая мама, Сильвана; я была категорически против переезжать в новый дом, и тем более хоть смотреть на неё. А она настояла на своём, понимая, как мать, что на самом деле мне это было нужно, хоть я и не признавала это. Что мы имеем в итоге? Она оказалась именно той любящей, чуткой и просто потрясающей женщиной, которой, как мне кажется, не хватало в моей жизни, я перестала не спать ночами из-за гложущей меня тоски, и Шарон я навещаю не одна, из-за чего в разы легче. Я не представляю свою жизнь, если бы тогда мать не настояла бы на своём и мы бы не встретились. Как хорошо, что она оказалось ещё упрямее юной, вспыльчивой и совершенно неконтролируемой другими меня. Вновь настал черёд молчания.Симон вникал в слова и их предназначение, а Амбар вспоминала те времена с ироничной улыбкой на губах. Она понимала, что жизнь её построена на огромном количестве ошибок (а характер у неё был совсем не сладкий в школьные годы), о сейчас благодаря им она могла принимать правильные решения. И помогать с эти остальным запутавшимся. — Это сейчас же к чему-то было сказано, так ведь? — Да, — твёрдо ответила она. — Не глупи, поговори с ним. Симон со страдальческим стоном откинулся на спинку дивана и зарыл лицо в руки. Он и сам об этом думал, но всё равно упёрто отказывался от этой затеи. — Ты же хочешь с ним встретиться, почему не сделаешь? — Когда Валенте вновь опустил руки вниз и посмотрел на девушку самым красноречивым взглядом, на который только был способен в три часа ночи, Амбар поняла и устало подытожила: — Луна. — Опять? — она изогнула бровь в стиле «ты случаем не идиот?» и закатила глаза, устало промычав. — Да, опять. Кто знает, к чему это приведёт? Вдруг Алекс раскроется, а к Луне вернутся её воспоминания? А с ними же придут и все чувства, вся та боль, причиненная маленькой девочке — вернётся с утроенной силой. Насчёт Алекса Луна всегда была чересчур чувствительна, плюс возраст — ты представляешь, насколько велика была её скорбь? Насколько сильно разрывалось сердце? Настолько сильно, что её сознание предпочло стереть из памяти, чёрт возьми! Всё, минус годы жизни, чтобы только сохранить психически здоровое состояние Луны! И ты сейчас предлагаешь ей все это вернуть? Ты думаешь, я могу позволить этому случиться? Ни за что. Поверь, и так мешает то, что теперь он её классный руководитель, а если и ещё я с ним буду чаи гонять — что будет? — Симон… — Это причина, Амбар, веская причина. — Но… Ты сам прекрасно знаешь, что от лжи будет лишь хуже. Зачем тянуть? Рано или поздно — она вспомнит. Она уже вспоминает. — Да, конечно, знаю. Но… я не могу. Не могу и точка. Я не способен так поступить. — А врать ей способен? — Ради этого — да. — А кто мне говорил, что скрывать правду за ложью — гибельное дело? Кто всегда утверждал, что в выстроенной скрытием правды реальности счастлив или хотя бы доволен не будешь? — Брось ты, — отмахнулся Симон, сконфузившись, — у меня другой случай. Ты врала всем, чтобы выплыть на первое место сама — то есть ради эгоистичных целей. — Эй! — А я, — как ни в чём не бывало продолжил он, — лишь хочу спасти сестру от… её же самой. От всех. Просто спасти. — Герой, тоже мне… Что было, то прошло, хватит вспоминать… то время. Кто в детстве не был проблемой для окружающих? — Выразительный взгляд Симона прямо отвечал: «Такой как ты? Да никто». — Да знаю я, только хватит всегда об этом напоминать. — А тебе хватит заводить тему разговора к Алексу! То есть, чёрт, к Маттео. Я знаю, что ты волнуешься и заботишься обо мне, но, правда, я знаю, что делаю. Мы столько говорили об этом, но ты всё равно мне утверждаешь одно и то же… Дай мне время. Я обещаю, что подумаю, честно, только и ты мне доверься — перестань заводить эту шарманку, пожалуйста. Амбар обомлела, но вскоре понимающе кивнула с серьёзным лицом. На этом они и закончили, но подниматься в комнату уже не хотелось. Голова была заполена мыслями. А взгляд непроизвольно шарил по всей комнате. — Ты всегда прятал эту гитару, — задумчиво заметила Амбар, а потом её осенило. — Луна её никогда не видела. Точнее не видела с того момента, как забыла… Ты боишься, что из-за этого что-то будет? Из-за того что это его? — Говорят врачи, психологи, — сбивчиво проговорил Симон, — ну, все, короче, что какая-то сильно значимая вещь из прошлого может помочь выздоровлению. То есть вспомнить. Почему-то из всех типичных баек запомнилась лишь это, — он издал смешок. Но Амбар нахмурилась. — Но в эту ты веришь. И прячешь гитару. Больше слов не нужно было. Смит угадала, это очевидно. А замерев и практически не дыша, на последних ступенях лестницы стоял Бенисио, переваривая информацию и совсем забыв о воде, за которой спускался минут десять назад.