Ты здесь, а остальное не важно

Казалось бы, Луна за всё то время, что жила в столице Аргентины, привыкла к ритму жизни города, но это суждение было обманчивым: сколько бы ты с чем-нибудь не был знаком, абсолютно всё о нём ты знать в любом случае не сможешь. Центр города и задумчивая тишина. Ведь это практически несовместимые вещи, особенно при высоком уровне шума в Буэнос-Айресе, да? Только вот люди, занятые работой, делами или разными бутиками, слишком привыкли строго разделять свою жизнь, время, желания и места, из-за чего никогда не заходили в скромный сквер в самом центре, чтобы насладиться зелёной листвой и журчащим фонтанчиком. А вот и зря. Безутешная суматоха, обволакивающая небольшое пространство, но не проскальзывающая внутрь, дружелюбно сотрудничала с рефлексией и вдумчивостью, помогая мыслям найти свой уголок в сознании человека. Луне такая обстановка играла на руку — будучи отделённой от мира, она могла полностью посветить себя самой же себе и разобраться с самой же собой. Она медленно, но как-то нервно шла из стороны в сторону, прокручивая всё, что произошло с ней буквально пятнадцать минут назад, и не беспокоясь, что кто-то застанет такое странное поведение и хаотичную ходьбу — никого поблизости не было. Валенте даже не предполагала, что ей будет так больно. Прежде чем поставить все свои мысли на предназначенные им места, она пыталась вспомнить, когда вообще сталкивалась с этим жутким чувством. Боль. Боль, когда падаешь. Боль, когда скучаешь. Боль, когда терпишь предательство. Боль, когда обманут собой, кем-то другим или жизнью — не так важно кем именно. Но кто ж знал, что для Луны невыносимей всего будет делать больно другим, видеть разбитое прошлое в глазах другого человека и понимать, что сказанное не возвратишь назад, а принятые решения изменять не к добру? Было ужасно вновь почувствовать себя настоящей Луной Валенте — той, которая только-только приехала в чужую страну, — так как та Луна Валенте слишком сильно желала радости другим людям, из-за чего не было времени замыкаться хоть как-то в себе. Смех другого был счастьем. Как можно догадаться, видеть, как улыбка угасает, как и едва заметное тепло в улыбке, полное безумие. А если учесть, что Бенисио был не самым последним человеком в жизни Луны, то это стихийное бедствие внутри семнадцатилетней девушки. Но не было слёз. Были лишь мысли, которые потихоньку убивали своего творца. — Я ужасный человек… Может, всё-таки не надо было этого делать? — взволнованно спросила она у самой же себя, вглядываясь в своё отражение в воде небольшого фонтана. Ответила она себе сразу же: — Нет, это было необходимо, — проговорила она и вновь начала брести вдоль и поперёк сквера — благо, он был совсем маленьким. Нельзя быть вместе с человеком, с которым на самом деле быть не хочешь, это лишь глупый самообман. А когда ты ещё влюблён в другого — тут уже без сомнений. Луна это знала. Луна это поняла. И это сказала Бенисио. Но получила самый неожиданный для себя ответ: — Но я же люблю тебя. От этих слов Луна вздрогнула. Он никогда не говорил ей этого. Никогда. Но проблема была в том, что она-то его не любит, — никогда не любила так сильно, как любит другого, — но сказать это напрямую так и не решилась. В общем и целом, разговор был недолгим. Он сопровождался несобранной речью Луны и серьёзным, но всё же подбитым видом Бенисио, который еле-еле сдерживался, чтобы не начать рвать и метать всё вокруг, но слишком боялся напугать Луну. Он почти не говорил. Лишь изредка задавал короткие вопросы и делал резкие выводы. — Из-за того что ты не смогла разлюбить, ты просишь меня об этом. И почему тогда ты решила расстаться только сейчас? — Я просто запуталась, Бенисио. — А сейчас распуталась? Он понимал, что грубость была вообще не к месту, но держаться было очень сложно. Но он держался. Так, как умел. — Думаю, да. Это был единственный отрывок из разговора, который Луна запомнила дословно, хоть ей и хотелось скорее забыть об этом моменте вовсе, чтобы не накручивать себя. Отрицательные эмоции пугали. — Почему я не могу просто не заморачиваться по этому поводу? — устало проныла Валенте, вновь усаживаясь на каменный бортик фонтана. Она задумчиво уставилась на небо, изучая наплывающие друг на друга облака и всё так же говоря сама с собой: — Он же особо и не пытался меня переубедить. Нет, я рада, что разговор получился не таким тяжёлым и драматичным, каким мог бы быть, но… Я ожидала криков, наездов и взрывов, но ничего такого не было! Валенте опустила голову, продолжая размышлять. Точнее гадать: Бенисио так же растерян или нет, так же или нет, так же или нет… — Мне кажется, мы оба были всего лишь запутанными подростками. Только ты вышла из этого положения, а я так и остался запутанным — видимо, если мы не разобрались в своих жизнях вместе, то ты права: наши отношения бесполезны, — он говорил это мрачно, но это была правда. — Просить прощения не буду, а благодарность будет состоять в том, что, хорошо, я уйду. Он и вправду ушёл. Тихо сказав «прощай» напоследок. — Боже, что за бредовщина! Я консультируюсь в отношениях — своих первых отношениях! — с воздухом! — она всплеснула руками, вновь поднимая голову и слегка жмуря глаза. — Просто феерично! Могу поспорить, Бенисио обо мне и забыл, так как я точно не его первая девушка. Могу поспорить, после первого расставания никто так себе голову бессмысленно не загружает, болтая то с облаками, то с небом, то с камнями, то со своим отражением в воде! — она повернулась к фонтану лицом, наблюдая за журчащей водой и своим жутко недовольным, но печально озадаченным лицом. Валенте услышала странное чириканье в стороне, происхождение которого не понимала, но решила на это не обращать внимания. Через минуту прийдя в себя, она вновь обратилась к отражению: — А ну хватит! Всё, достаточно. Я приняла правильное решение, разумность которого, наверное, принял и сам Бенисио — всё, Луна, хватит об этом думать! Ты не должна анализировать каждое своё слово и каждое своё чувство, даже если это твой первый опыт отношений, — уверенно заявила она себе, спрыгивая с каменного бортика и повернувшись в сторону дороги домой. Но внезапно остановилась. Её брови поползли вверх, а рот в непонимании раскрылся. — Или нужно?.. — Вряд ли. Как тебе вообще эта мысль в голову пришла? — Не знаю… — Луна задумчиво мяла у себя пальцы на руках, чуть усмехнувшись. — Нина говорила, что из ошибок нужно делать выводы, но мне для начала нужно эти ошибки найти. Хотя мне кажется, что я — сплошная ошибка! — Насчёт ошибок твоя подруга права, но искать в неудачных романтических отношениях свою ошибку странно, ведь её может и не быть. — Через некоторое время мысль продолжилась: — Знаешь, может, я поняла, в чём дело: ты не анализируешь что-то по причине «найти ошибку и не ошибиться в будущем», ты просто привыкла слишком вдумываться — ты боишься, что ошибаешься сейчас. Луна тихо засмеялась: — Сомневаюсь, что дело во вдумчивости, — она шутливо скривила лицо. — Думать — точно не моя способность или… привычка. — А всё-таки? — вопрос был серьёзен, на него нужен был более серьёзный ответ. Валенте тяжело вздохнула, замолчав. Она несколько раз то открывала, то закрывала рот в попытках что-либо сказать, но мысль до какого-то момента упрямо отказывалась формулироваться. — Я не знаю, как воспринимать слово «вдумываться», — медленно проговорила она. — В моём случае это скорее «заполнять свою голову ненужными, утомляющими мыслями», но такого не было в начале отношений… с которыми я покончила. В общем, с самого момента, как я согласилась встречаться (или просто приняла, что я с Бенисио встречаюсь?), у меня как будто мозг отключился — просто бум, и он выключен! Но далее я вроде очнулась, только мысли захлестнули меня с головой, отчего мне… сложно. — В этом и проблема: он заставлял тебя о чём-то думать, беспокоится. Даже не сам он, а он в качестве твоего парня. Но открою тебе секрет: парень — это не наука. Ты не должна постоянно изучать его, думать, доволен ли он отношениями с тобой, довольна ли ты сама, ошибка ли это или он — любовь всей твоей жизни. Нет, конечно! Тебе должно быть комфортно с человеком, который тебе по-настоящему подходит, с ним ты должна не задумываться о том, довольна ли, и дышать полной грудью, чувствовать себя на своём месте, в конце-то концов. Так что просто забей на бывшего, чисто совет. Луна улыбнулась, не зная, как принимать эти слова, но понимая, что истина в них всё же присутствует. Но вдруг она повернулась в сторону и вздрогнула, чуть не полетев в воду и испуганно вскрикнув: — Боже мой, Дельфи! — она сильно испугалась, ведь никак не ожидала рядом с собой увидеть знакомого человека. Хотя не совсем знакомого — лично они не общались, но друг о друге достаточно слышали. — Ты меня напугала! И давно ты здесь? — И тебе привет, — в ступоре ответила та. Конечно, она немного испугалась реакции Луны, для неё было странно, что Валенте её не заметила. — Я просто гуляла и фотографировала, — проговорила она, всё ещё с широко раскрытыми глазами, ибо удивление никак не проходило, и показала на свой фотоаппарат, — но вдруг увидела довольно знакомую футболку, а к ним и неподходящие леггинсы… Короче, случайно тебя заметила, болтающую с самой собой, — пожала она плечами. — Не могла не подойти. — И подслушать? Дельфи язвительно улыбнулась и поправила: — Помочь разобраться в ситуации, которую теперь знает каждое дерево в этом недалёком сквере. — Э-э-э, спасибо большое, — протяжно ответила Луна, — но когда именно ты пришла? — Ты разве не заметила, когда тебе стал отвечать не тишина, не ты сама, а какой-то другой голос? — искренне удивилась Алзаменди, чуть приподняв бровь, лишь одним взглядом задав вопрос «девочка, с какой ты планеты?». Луна же странного ничего не заметила. Только то, что такая персона как Дельфина Алзаменди с ней разговаривает, а так ничего странного вроде и не было. — Если честно, нет. — Ты думала, что тебя в голове вдруг зазвучал, э-э-э, голос разума? — насмешливо уточнила Дельфи, которая на секунду засомневалась, что подходить к Луне было хорошей идеей. — Ну, да… — буркнула она смущённо. А потом начала вдруг быстро говорить: — Но тут нет ничего странного! Я часто говорю сама с собой — разве все не говорят сами с собой? — и это совершенно нормально, ведь я люблю разговаривать, но иногда никого рядом нет и приходится… Дельфи её перебила, выставив руку вперёд, чтобы Луна остановилась: — Я тебя поняла, можешь не продолжать. — Она натянуто улыбнулась. — У тебя оказался вариант намного лучше, чем твоя голова, — я. Поверь, мои слова намного логичнее того, что ты себе тут надумала. Луна пожала плечами, чуть не закатив глаза. Ей не всегда нравилось, когда ей раздавали советы, а когда это делала какая-то задиристая девушка; если была очень популярна и соответствующе высокомерна — тем более. Но Валенте всё же попыталась настроить себя дружелюбно, ведь в словах Дельфи правда для Луны всё же нашлась. — Ты фотографируешь? — поинтересовалась она, указав на фотоаппарат, который был совсем не любительский и совсем не дешёвый. Удивлённо подняв брови, Алзаменди усмехнулась: — Это так странно, что у меня есть хобби? — Нет-нет, — поспешила замахать руками брюнетку до смерти Луна в знак протеста, — просто… — она неловко бегала глазами, не находя нужных слов. — Ну, вообще, да, для меня почему-то оказалась странным. — Как стереотипно, — цокнула Дельфи, покачав головой. — Знаю, — виновато протянула Луна в ответ, правда, понимая свою глупость: её домыслы были слишком шаблонны, — прости-прости, пожалуйста. Я всегда любила фотографии! Только не делать их, а скорее находится на них. И… можно странный вопрос? — Валяй. Я, думаю, готова к любым твои выходкам. — Спасибо, — Луна сделала вид, что её слов не заметила, — а ты случайно… — она вдруг поняла, что вопрос слишком самонадеянный, — случайно меня не… фотографировала? — Ранее она слышала странные звуки и только сейчас поняла, что это был фотоаппарат, так что эта теория могла быть вполне реальной. Но Дельфи тут же так скорчилась, что была похожа на самого оскорблённого человека на свете, из-за чего Луна покрылась алой краской — ей стало невыносимо стыдно за свои слова. Она хотела уже сказать что-то в своё оправдание, но Алзаменди внезапно поменялась в лице; наигранное призрение превратилось в ироничную насмешку (из-за чего-то добрую): — Да нет, всё нормально, — она внезапно улыбнулась почти искренне, — да, я сделала пару фото. Я, если честно, всех тут фотографирую, скрывать этот факт не вижу смысла. — Можно посмотреть? — Я ждала этого вопроса, — гордо улыбнувшись, она нажала пару кнопок на своей камере и протянула её Луне. Та с восторгом начала рассматривать все снимки, на которых была она и не была. Во-первых, Валенте впечатлило, как непривычно, но эффектно она смотрится в амплуа задумчивого философа. Во-вторых, у Дельфи и вправду были хорошие способности в этом деле, она ходила на достаточное количество разных курсов и, нельзя скрывать, была поглощена фотографированием. В-третьих, Луна была эмоциональна, её впечатлить совсем не сложно. — И как часто ты тут бываешь? — спросила Луна, всё ещё пролистывая снимки и с интересом рассматривая их. — Нечасто. Обычно я хожу в парки побольше или поближе к школе, но сегодня у меня свободный вечер и настроение под стать этому маленькому, тихому, скромному и нелогичному скверу. — Почему нелогичному? — ей пришлось оторваться от чудных снимков и осмотреться вокруг. Она пожала плечами; её всё тут устраивало. — Его построили в одном из самых людных районов Буэнос-Айреса, он мал и неудобен. И здесь слишком мало места даже для нормального количества скамеек, а тут решили ещё поставить небольшой фонтан — никакой логики и благоразумия! Я молчу о том, как выглядит сквер в общем — дизайн на нуле. — Зато на фонтане удобно сидеть. — И разговаривать с собой, — иронично заметила Дельфи, — разумеется. Луна всё задавала вопросы насчёт фото, а Дельфи — с умным видом отвечала, получая удовольствие от скоромной похвалы Валенте. Но в один момент Луна замолкла, лишь широко раскрыв рот и глаза от удивления. Алзаменди скептически её оглядела и нахмурилась. — Что? — нетерпеливо спросила. Луна не ответила. Даже не шевельнулась. А Дельфи закатила глаза: было очевидно, что эта девочка вновь реагирует лишь на свои мысли, весь окружающий мир для неё временно исчез. Дельфина не выдержала и немного повернула фотоаппарат в руках Валенте, чтобы самой видеть экран; ничего страшного там не оказалось, лишь пара двух взрослых людей на фоне больницы, не больше. Этот снимок она сделала ещё при входе в сквер, случайно заметила парочку и не могла не сделать фото, уж больно радостными они оба были, счастливыми. — Ты что ли знаешь кого-то из них? — поинтересовалась Дельфи. — Да, — запоздало ответила Луна, всё вглядываясь в изображение, — одного. — Позже она быстро исправилась: — То есть одну. Это Амбар — девушка моего брата. — Точно? — Разумеется, — отмахнулась Валенте. — Эту идеальную причёску я узнаю из тысячи. Нет, из миллиона — она всегда так потрясающе выглядит! — Не спорю насчёт внешнего вида, выглядит она и впрямь, — оценочно осмотрела девушку Дельфи, — недурно. И Луна поняла, что Алзаменди лишь внешне никогда не покажет, что восхищена чьим-то образом — только не перед Валенте, — но одно «недурно» и эта еле сдерживаемая улыбочка говорят сами за себя. — Такую, как Амбар, не путают с кем-то другим. — А что насчёт брата? — А, ну, Симон — отдельная история, — засмеялась Луна, махнув рукой и уж было начав длинный рассказ о всех годах, что они с братом пережили вместе. Но Дельфи вовремя перебила, внося ясность: — Я имею в виду: это он на фотографии? — она закатила глаза. — А-а-э, нет, — небыстро вникла в суть вопроса Валенте, но тут же продолжила, — кстати, из-за этого меня и насторожила фотография — там точно не Симон! — Луна была воодушевлена тем, что вспомнила, из-за чего затормозила ранее. Но позже поняла: — Это не Симон… — Да и Бог с ним, фотография хорошая… — Дельфи в голове уже начертила себе несколько самых очевидных вариантов исхода событий, так что поторопилась уйти. — Лучше отдай фотоаппарат, мне пора идти. Она попыталась аккуратно вытащить из рук Луны камеру, но Валенте намертво вцепилась в вещь, сама того не понимая. — Луна, отдай, пожалуйста, — озадаченно попросила Алзаменди. — Стой, ты же понимаешь, что… — Я-то понимаю, — нахмурилась она, — а вот в твоём мозгу сейчас идёт ненужное расследование, которое тебя ни к чему не приведёт. И не надо меня ещё в это впутывать. На самом деле Луна не вела никакое расследование у себя в голове, так как её просто будто парализовало на неопределённый срок. Тут не было размышлений. Но итоги набросками скакали по сознанию, не давая покоя… — Почему ни к чему не приведёт? — Это глупо. — Почему глупо? Как одна из самых популярных и, соответственно, чутких учеников школы, Дельфи не могла не знать о немного детском, чуть безрассудном и малость рассеянном характере такой личности как Луна Валенте, но общение с ней напрямую всё же слегка испугало. И дело не в том, что Луна казалась фриком или сумасшедшей — вовсе нет. Алзаменди вдруг увидела опасный эффект от эмоционального хаоса в голове мексиканки — безмерная наивность. Луна верила почти каждой мысли, которая посещала её голову — а их было много; она верила каждому другому, кто в её глазах на стороне добра, когда тех, кто «злой», воспринимала в штыки. И Дельфи совершенно не беспокоило, что она, скорее всего, в разделении на чёрных и белых будет стоять на тёмном поле доски в разуме Луны. Больше волновал факт, что бед и неправильных решений (или мыслей) девочке будет не избежать. А ошибки причиняют боль — это хорошо известно. — Давай так, — Алзаменди устало выдохнула, опустив руки и серьёзно посмотрев на собеседницу. — Ты меня слышишь? — Что? — та отходила от собственных мыслей очень медленно, но ясность в глазах потихоньку просвечивалась. — Луна, отвечай: да или нет. Ты меня слышишь? — Да, — она растерялась, уже почти полностью ощущая реальность. — У меня со слухом всё в порядке. «А с концентрацией — нет», — мысленно добавила Дельфи. — Можешь, пожалуйста, отдать камеру? — Д-да, конечно. — Так-то лучше. А теперь, когда мы обе можем находиться в этом мире, а не где-либо ещё, я тебе скажу: то, что ты увидела девушку своего брата с каким-то мужиком, который — внимание! — просто стоит рядом и улыбается, ничегошеньки не значит. Луна, конечно же, придумала себе совершенно другую историю. На слова брюнетки она лишь усмехнулась и расставила руки по бокам, заявив: — Ты не знаешь Амбар, как знаю я. — А ты её знаешь как лгунью и изменщицу? Боже, это просто фотография! — Что? Нет! Я не считаю Амбар… плохой, просто, — она чуть замаялась. — Я знаю — ну, видела — всех близких знакомых Амбар, и этого, — она указала на уже выключенный фотоаппарат в руках Дельфи, — среди них нет. Дальше: у неё в руках цветы, на вид она счастливая, он — не меньше, стоят они довольно близко, сто процентов обнимались только что или типа того, — да тут всё на лицо! — неожиданно воскликнула Луна, вдруг наконец ощутив всю силу своего негодования из-за этой ситуации. Она почувствовала укол предательства. — Измена или твоё сумасшествие? Эту фразу Валенте решила пропустить мимо ушей. Она искренне не понимала: — Ты мне не веришь? — Ты не веришь ей? После этого обе поняли, что это практически бесполезно — говорить дальше. И лишь одну это не устраивало. — Они стоят у больницы — может, ей туда просто понадобилось зачем-то. Проблемы со здоровьем или ещё что-нибудь. Луна упрямо покачала головой: — Не вариант. Она сама работает в больнице, причём не этого района. — Имеет друзей-коллег из другой части города? — С которыми не прочь и чаю выпить, и цветы получить, и ещё что-нибудь сделать, конечно! — она всплеснула руками, бясь даже подумать, насколько катастрофичной ситуация может быть на самом деле. — И, Дельфи, — неловко протянула Валенте, резко и неожиданно собрав себя в руки, — ты была права, это и вправду… тебя не касается. Луна была удивлена тому, что Дельфи защищает незнакомую ей девушку, но слушать, как она впихивает и впихивает сою точку зрения, уже не могла. — Да, конечно, у меня и вправду дела, я говорила правду. — Алзаменди пожала плечами, медленно, но не совсем уверенно отступая назад. — И всё же: не торопись с выводами. Жизнь не может быть настолько очевидна. — Спасибо за помощь, правда, — улыбнулась Луна, — но я не делаю поспешных выводов и не собираюсь ничего рассказывать брату, пока не буду уверенна хоть в чём-то. Бросив усталое и чуть брезгливое «увидимся», Алзаменди развернулась и ушла, периодически рассматривая деревья или небо. Неожиданно Луна вспомнила про снимки её самой и крикнула вслед: — Пришлёшь фотографии? Но было уже поздно. Алзаменди не остановилась и не повернулась — она продолжала идти. Луна махнула рукой и поняла, что надо было спросить раньше; наверное, Дельфи была слишком далеко и из-за этого не услышала. Идти куда-то было почему-то лень. Хотелось вернуться домой. Думать уже не хотелось. «Ну, ничего, в школе к ней подойду», — мысленно успокоила она себя. И подошла бы… если бы не забыла об этом уже на следующий день. Но поганное чувство правды, которую она не должна была знать, навязчиво, но очень прозрачно не давало покоя.

***

В школе всё вернулась на круги своя, в жизни Луны — тоже. Более-менее. Валенте вновь радовала мир, бесконечно посещая «Jam&Roller», и часто гуляла с Ниной; иногда засиживалась с домашкой в кафетерии Роллера или в гостиной дома у телевизора, умудряясь иногда озадачивать этим и Симона, и Педро, и Нико, и Нину; она даже пару раз спела с музыкальной группой брата. Но возвращаясь в свою комнату совершенно одна вот уже на протяжении недели (так как времени после расставания прошло немного), Луна всё ещё не чувствовала себя собой, а свою жизнь — по-настоящему радостной. Чего-то не хватало. Но на этот раз Луна понимала, чего именно. Точнее кого. — Нина, — она решила попросить сразу же после первого урока физики с подтверждённым новым учителем, — ты не могла бы устроить мне… встречу… — Валенте опустила глаза на пол и смущённо улыбнулась, всё никак не взяв себя в руки. — С кем? — Ну, с… с Маттео, — она опасливо зажмурила глаза, немного стыдясь этих слов. Бальсано в сознании Луны уже не являлся самым порядочным человеком. Только говорить с ним — пустая трата времени, ведь верность не являлась его лучшим другом. Но ей так хотелось… отрицать это было бессмысленно. — Неужели ты узнала, что он расстался с Эмилией? — удивилась Нина. — Нет, просто… Что? — повис вопрос в воздухе, как и челюсть Луны. — Он с ней расстался? — Ты не знала? А из-за чего тогда вдруг ты захотела с ним сойтись? — Что? — Луна широко раскрыла глаза, тараня подругу взглядом а-ля «что ты несёшь, женщина?». — Я… я не собираюсь с ним сходится или, — она нахмурилась, — встречаться. Встречаться в смысле встречаться, а не встречаться. Я просто захотела… с ним встретиться, поговорить, узнать, как он и так далее. И хватит на меня смотреть своим шипперским взглядом! — возмутилась Луна, немного улыбнувшись. — Вообще-то кто-то сам строго-настрого против моих отношений с твоим братом. Ты уж определись, что ли… Нина поправила очки и улыбнулась, смотря на смущённую подругу. Она сама знала, что это, должно быть, странно — стоять на двух противоположных берегах, но ничего с этим поделать не могла и даже смирилась. Она видела, как два близких ей человека поглощены друг другом. Но также она знала своего брата. Видела, насколько легко он мог поддаться эмоциям и натворить бед — бед, которые будут доставлять Луне лишь боль и разочарование. — Да, я против. Он не тот человек, которому я точно могу тебя доверить, хоть и частично доверить могу. Луне было грустно это слышать, но спорить она не стала. Мнение её лучшей подруги было очень важным. — И нет, устроить встречу не могу, прости, он уехал… точнее улетел. — В смысле?! Куда? У Луны вдруг все планы разрушились. Как и мир внутри. — Надолго? Когда уехал? Что сказал? — сразу же взволнованно начала сыпать вопросы на Нину Луна, при это активно жестикулируя и вертя головой в разные стороны — эмоций было погорло, так же как и беспокойства. Нина лишь тихонько захихикала и принялась ждать, когда подруга успокоится. Перебивать она не любила, а к чрезмерной активности подруги привыкла ещё давно. Через некоторое время водопада вопросов, которые или повторялись, или были слишком быстро произнесены — стали непонятными, — наступила тишина между ними. Луна остановилась, переводя дыхание, а Симонетти увидела в этом зелёный свет. — Я, пожалуй, расскажу, в чём дело, — спокойно сказала Нина, получив положительный кивок в ответ. — Так как Маттео уволили с этой работы, он решил взять себя в руки и заняться основной работой, которая ему должна перейти по наследству — итальянская компания, в подробности которой я вдаваться не буду. Так как компания итальянская, её главный филиал находится в Риме, Маттео туда и поехал — разбираться в политике, статистике и структуре бизнеса, который когда-нибудь ляжет на его плечи. Улетел несколько дней назад, когда вернётся — неизвестно. Может, это поездка на три дня, а может, и на три месяца или три года. Он всё-таки взрослый человек, не любящий быть под чьим-нибудь контролем, — кто ж его знает, — заключила Нина, пожав плечами. — Он сильно занят сейчас и настроен неожиданно серьёзно, так что подробностей не рассказывает, хоть мы и созваниваемся часто. — Значит, занят в другой стране… — Это был худший вариант для Луны. — К сожалению. Так что придётся на время забыть о… Клубнике, да? Луна незаметно вздрогнула, услышав прозвище, которое давно не произносила вслух сама, и расплылась в улыбке. — Да. Но не думать о человеке, который тебе нравится, — непосильная задача. И даже не думать о человеке, который вроде и не нравится, сложно. Как только Луна пришла в пустой дом, поднялась на второй этаж и плюхнулась на свою кровать, ей вспомнился Бенисио. Просто из-за ничего. Не было причин о нём думать, но чувство вины давило на какой-то рычажок в сознании. Почему вины? Потому что с самого расставания Луна на видела Бандербиелда больше нигде: ни в школе, ни на улице, ни в каком-то парке или на какой-нибудь людной площади. Из Блэйка тот ушёл. Забрал все документы, сдал учебники и, не сказав ни слова о дальнейшем пути, покинул стены учебного заведения, решительно не собираясь возвращаться. Валенте подозревала, что виновата именно она. — Мне кажется, он ушёл из-за меня, — один раз Луна озвучила свою теорию подруге. Со своим мнением на этот счёт Нина не сильно тянула: — Будь объективна: наша школа не обычная, держаться здесь не легко и в финансовом, и в непосредственно учебном плане, но образование здесь обеспечивает определённый уровень возможностей в будущем, и этот уровень очень высок. Уйти отсюда — сложное решение. Тут или поступление в ещё более престижное учебное заведение, что возможно очень маловероятно, или по-настоящему серьёзные проблемы. — Точно не расставание с девушкой? — Именно, — она кивнула, при этом смотря на Луну поверх своих очков. — Честно, я не верю в то, что он настолько сильно тебя любил, чтобы просто уйти — я не уверена, что такой человек, как он, вообще на подобные чувства способен. И для таких спонтанных и опрометчивых поступков без причины (если её весомой нет) нужно не иметь головы на плечах, а Бенисио далеко не глуп — не всегда, но его оценки это доказывали. Но Луну всё равно терзали сомнения, вина, сочувствие и жалость — оставить какой-либо конфликт без этой четвёрки она никак не могла. — Не знаю… Значит, у него какие-то проблемы? Может, в семье что-то не так? Или дело в финансах? — Нет, Луна. Это значит, что он ушёл не из-за тебя, так что больше нет надобности говорить о нём, он больше не твоя забота, пойми. Ты решила с ним расстаться. Всё. Больше о нём думать не стоит. — Что? Нина, наше расставание не означает, что мы совсем решили не общаться друг с другом, — смешно заворчала Луна. — Мы же… можем быть друзьями. Или не можем? — Психологи утверждают, что соглашение остаться друзьями после разрыва — ложь. Это морально очень сложно для одного из партнёров или обоих, хоть и возможно, но… Луна, я тебя как лучшая подруга прошу: не надо с ним поддерживать связь. Симонетти очень сильно переживала за подругу. Она видела не самое положительное влияние на Луну, оказанное Бандербиелдом, и хотела этого избежать. Она желала Луне только лучшего — кого-то лучшего. — Тебе он просто не нравится, — закатила глаза Валенте, скрестив руки у груди. Нина же спорить с этим не стала, даже лукаво улыбнулась. — Да, не нравится. Но, пойми, не нравится не только мне одной. — Назови хотя бы двух людей, которым он точно не нравится и кто тебе об том говорил! И тут тоже Нина не медлила с ответом: — Гастон и Маттео. Я, конечно, могу назвать наших одноклассников, но, как по мне, два взрослых человека способны определить плохие и хорошие черты человека намного лучше и достоверней, чем подростки, — быстро заметила Нина. — Не такие уж они и достоверные, Нина, твои источники ошибаются. — Почему? — Например, Гастон: брать за пример человека, которому ты нравишься и который всегда будет на твоей стороне — нечестно. Даже если он старше и, не спорю, в миллион раз умней кого-либо из учеников (и, может, учителей). Симонетти тут же покраснела и возмущённо шикнула: — Луна! Ты о чём вообще?! — Не делай такое лицо, я же правду говорю! — смешок. — Я не договорила. Так вот. А Маттео… он твой брат. — Твои аргументы не лучше, — Нина смеха тоже не сдержала. На этом разговор был неожиданно окончен. И больше к теме Бенисио они не возвращались. А мысли Луны — да. Кое-как сделав нужные уроки, Валенте решила развеяться и направилась в Роллер, где встретила стандартную компанию, которая мурлыкала себе, сочиняя новую музыку: Педро, Нико и Симон. Неожиданным же было то, что в углу тихо сидели Нина с Гастоном, делая какие-то учебные задания. Подозрительным — Дельфи сидела с Хим за ближним к сцене столиком и обе активно принимали участие в деятельности банды. Вопросы у Луны были. Ответов знать не хотелось. Хотелось кататься, кататься и ещё раз кататься на роликах. Быстро и бодро поздоровавшись со всеми, Валенте шмыгнула на каток, со скоростью света переобув удобные кеды на родные ролики, которые не снимала до самого закрытия. Если бы Симон не забрал её домой, так бы и провела ночь на роллердроме. — Я удивлён, что ты ролики на ночь снимаешь, — хохотнул он, когда они уже входили в дом. — Мама с папой тоже так говорили, пока не убедились, что сплю я в пижаме и носках. — Носках? — Ну, это ж подстраховка, — улыбнулась Луна, пожав плечами, — можно обнимать одеяло, пока сплю, и не переживать, что я замёрзну. Симон немного прищурился, призадумался и ответил: — Всё-таки я тебе в комнату принесу второе одеяло. Луна засмеялась и пошла наверх: — Как хочешь! Перекинувшись парочкой слов в чате с Ям и поболтав по видеосвязи с Ниной (в Роллере Луна решила всё же не беспокоить подругу, ибо у неё было дело намного важнее — провести время с красавчиком-биологом), Валенте уселась за свой стол и открыла ноутбук, чего не делала давно. Она не была любителем позависать в сети. Ноутбук использовала крайне редко — в основном для учёбы, — так что он, бедненький, уже запылился в своём малиновом углу. — Почта-почта, — пропела Луна, медленно переводя курсор на нужный ярлык. Клик. Загрузка. Слишком много писем. И уведомлений много — они жутко бесили. Валенте потихоньку открывала каждое письмо, быстро просматривала и, как только убеждалась в полной бесполезности сообщения, удаляла. — Ужин? — в дверях появился улыбчивый Симон с подносом в руках. Позже поднос уже красовался на столе у Луны. — Я поел, пока ты колёса себе оттирала на катке, а Амбар придёт очень поздно. Так что прошу, сеньорита. — Спасибо, Симон! — она благодарно обняла брата, украдкой всё же наблюдая за письмами, что поочерёдно удаляла. — Что делаешь? — Чищу почту, как видишь. В основном тут реклама, но иногда попадаются конспекты от Нины или ещё что-нибудь полезное. Не говорить же ей, что она наивно ожидает увидеть весточку со словами прощения и глубочайшего сожаления от Маттео! Валенте-младшая отвлеклась от экрана, чтобы убедительно улыбнуться. Симон случайно кинул взгляд на ноутбук. — Луна, подожди, что это? — Подойдя к Луне и столу, он добавил: — Это ты? Та удивлённо обернулась к монитору. Позже, немного смутившись, а позже и улыбнувшись, ответила: — Да, кто ж ещё! Недавно я встретила Дельфи в парке, где она как раз фотографировала. Я попала в парочку кадров и попросила Дельфи мне прислать фотки… не думала, что она в самом деле их пришлёт. — Лицо Луны стало таким же задумчивым, как и на первой фотографии в письме — она искала подвоха. Но скептис исчез в считанные секунды. Дальше: энтузиазм и энергия. — Хочешь посмотреть? — Ты ещё спрашиваешь! Фотографии потрясающие… — У Симона появился детский восторг, тот же самый, что был у его сестры, когда та сама впервые увидела эти снимки. И вскоре — остановка смеха, в поражении замершая на губах улыбка и тихий шёпот после длинной, задумчивой паузы: — Какого чёрта… Тогда Луна нашла подвох.

***

Симона всегда поражало то, с какой ответственностью к своей работе подходила Амбар. Если честно, он изначально, когда только познакомился со своей будущей девушкой, не мог и предположить, что Смит продержится в роли обычной медсестры хоть один день — ему казалось это чем-то за гранью возможного! Целеустремлённая, успешная и гордая, она не позволяла кому-то быть выше неё на своём факультете, а тут она совсем не на высшей должности, работает в сфере обслуживания… но того требовала жизнь. Точнее карьерная лестница, начало которой было только-только положено. Идея была такова: пройти определённое количество дополнительных курсов и накопить достаточно опыта, чтобы в будущем, что логично, стать одним из самых профессиональных специалистов в данной сфере. Изначально на это подталкивала крёстная, потом Амбар вдохновилась идеей сама, позже — её подталкивало желание помогать людям. Задерживаться на работе ради какого-нибудь пациента или брать на себя смены коллег, которые по каким-то обстоятельствам не могли работать в своё время — всё это было обычным, Смит редко задумывалась о своей усталости и рвалась помочь всем, кому она могла помочь. Симона это вдохновляло. Восхищало. Он гордился своей девушкой. Он гордился её самосовершенствованием и изменениями. А теперь он не знал, кто живёт в его доме. Он не знал, можно ли верить этому человеку. Не знал, где она сейчас. Что она чувствует. Что думает. Любит ли его вообще. Об этом он думал весь оставшийся вечер. Заснул он без Амбар, а когда проснулся, не смог себе позволить её разбудить. Ушёл на работу. Вернулся. Та вышла на час по вызову с работы, написала об этом Симону. У неё должен был быть выходной. Позвонив в больницу, где работает Смит, Валенте получил ответ, что Амбар никто не просил подойти на рабочее место. Пришлось ждать и думать, сколько ещё лжи таится в их вроде бы счастливой совместной жизни. — Милый, я дома, — послышался голос из коридора. Симон и не заметил звука открывающейся двери и звона ключей. Он лежал на диване, прикрыв глаза. Когда пришла Амбар, он не шевельнулся, лишь сердце его начало биться быстрее, а тело нервно трястись. Волнение нарастало. Или это была обида? А может, и ярость. Симон старался сдерживаться, хотел вести себя максимально дипломатично и выглядеть как можно более спокойным и рассудительным. У него хорошо, в общем, получалось, когда он был на этаже один. Пришла Смит — план рухнул. Сдерживать эмоции у всей семьи Валенте получалось плохо. — Луна всё ещё у себя в комнате? Так странно, она как только пришла, так сразу у себя и спряталась, а обычно же наоборот её еле в дом заманишь, не сидится ей на месте, — по-доброму смеялась она, судя по звукам, снимая с себя верхнюю одежду и переобуваясь. Она металась меж ванной, кухней и коридором, всё не переставая весело щебетать: — Ты не мог бы подняться к ней и спросить, что бы она хотела на ужин? Хотя нет, я сама спрошу лучше. У меня сейчас просто превосходное настроение, почему бы его не отметить вкусным ужином? Тем более, я хорошо отдохнула утром и днём, покой был мне необходим. Положительный настрой Амбар смутил напряжённого Симона. Миллион вариантов того, откуда она такой счастливой пришла и кто послужил поводом такой радости, прокручивались в голове парня, беспощадно перекрикивая друг друга. Смит всегда говорила больше и бодрее обычного, когда была на веселе. Валенте знал каждую мелочь о девушке, каждую её привычку и каждую смену тона голоса. Но теперь он посмотрел на неё под другим углом. Он больше не знал, чего ожидать. Он усомнился в ней и в себе — как жаль, что причины на то были. — А ты что молчишь? — осторожно спросила Амбар, проходя в комнату. Встав у дивана, она поняла в чём дело: Симон, должно быть, устал и решил вздремнуть. — Привет, — она скромно улыбнулась, заметив, что Валенте точно не спит. Его она тоже знала досконально. Симон лишь что-то промычал в ответ, еле-еле раскрыв глаза, и из-под опущенных ресниц взглянул на Амбар. И вновь закрыл глаза. — Устал на работе? — заботливый, нежный голос. Кажется, Симону стало ещё хуже. Его сердце невесомо отзывалось на ласку, только вот разум всё твердил, что и это может быть всего лишь ложью… — Сегодня был самый непродуктивный день в моей жизни, — обречённо признался он, прикрыв глаза ладонями. Это было правдой: нормально работать в таком подорванном расположении духа он не смог. — Что-то случилось на работе? — Нет, там всё прекрасно. — Тогда что случилось? Просто плохой день? — Амбар искренне огорчилась, поняв, что её хорошее настроение парень не разделит. — А ты, я смотрю, счастливее некуда, — он принял сидячее положение, как-то иронично усмехнувшись. — Ты прав. И, если честно, мне очень грустно, что ты сейчас такой весь бука — может, тебе тоже устроить выходной? Провенный способ: сон и еда — лучшие лекарства от хандры, — она подмигнула и залилась смехом вновь. Это Симона почему-то начало раздражать. — Сегодня такой чудный день! — Чудный день для очередной лжи, да? Вопрос мгновенно выбил из колеи. — Ты о чём? — Ай, Амбар, не притворяйся, будто не водишь меня за нос. Быть может, я и не знаю всего, но догадываюсь: может, расскажешь мне всё сама или мне из тебя по слову вытягивать? — он, на своё удивление, был зол, как никогда. Сам того не понимая, Валенте был в подчинении у своих эмоций — позже он решил, что эмоциям довериться будет намного разумней, чем довериться Амбар. — Я-я всё равно не понимаю… я не понимаю, о чём ты, — голос её чуть дрогнул, но удивление выглядело настоящим. А ещё в глазах читался страх. Симон всегда знал, что все актёрские способности и безупречные манёвры Смит теряют свою силу перед ним, но не понимал, почему они предают свою хозяйку сейчас, когда не было больше надобности врать, что Симон что-то для неё значит. Да, веру в любовь он потерял. Как Амбар потеряла его доверие. — Ой, вот только не надо отнекиваться — ты сама видишь, что врать мне в лицо сейчас у тебя не получается! — Да что ты завёлся сразу? Я правда не понимаю, о чём ты говоришь, скажи прямо уже наконец! — она говорила размеренно и негромко, стараясь не ухудшать ситуацию своей паникой. В отличие от Симона, у неё это отлично получалось. Только руки слегка дрожали. — Ты виделась в последнее время с Себастьяном? — Ч-что?.. — Такой успешный, красивый и чуток нахальный брюнет с твоего курса, не помнишь? Вы ещё встречались, были самой громкой парой факультета и всё такое, — Симон почти выплюнул эти слова; ему было очень неприятно это вспоминать. Ему на секунду захотелось, чтобы Амбар стало так же больно, как и было ему. — Королева обмана и лицемерия. Ты делала всё, лишь бы быть лучшей везде — было как-то всё равно, что ты рушила жизнь другим, не самым честным образом забирая их возможности. Смит вздрогнула; она была в испуге. Симон всегда был жесток, когда глубоко обижен, когда пытается быть злым — в нём говорила его чувствительная натура, но она обычно в таких ситуациях не думала о чувствах других. — Зачем ты это вспоминаешь? — спросила Амбар, нахмурив брови. Внутри бушевал шторм тревоги и волнения. Растерянность. И всё тот же страх. Но страх чего? — Это было пару лет назад. Я была глупа. — Нет, ты была самой умной в своём университете, как и твой бывший. — Ты понял, что я имела в виду, не издевайся. — Не издеваться? Мне? Ты сейчас серьёзно? Проблема в том, что я думал, ты изменилась, но нет, какой была, такой и осталась! — чуть ли не прокричал он. — Почему тебе можно издеваться надо мной, а мне вдруг — нет? Почему ты можешь ходить на встречу со своим милым Себастьяном, который, разумеется, в миллион раз лучше меня, и при этом прикрываться дополнительными сменами в больнице, а мне можно только на это смотреть и молчать? Я знаю, что вы виделись, я знаю, что те цветы, что стоят у нас на кухне, подарил он, а не добродушная старушка с северной части города. И я знаю, что сейчас ты ходила совсем не к себе на работу по срочному вызову — можешь не утруждаться меня убеждать в обратном, я уже звонил к вам в справочную, мне сказали, что тебя там и не было сегодня вечером. Амбар была ошарашена. — Как ты это узнал? — То есть ты даже не отрицаешь то, что так и было?! С этого момента Смит окончательно потеряла контроль за ситуацией, лишь судорожно искала выход из неё — она не могла позволить себе потерять Симона, не могла. — Скажи мне честно, ты изменяешь мне с ним? — Что?! Нет! — Тогда как ты это объяснишь? Молчание со стороны Амбар значили для него лишь одно: его предположения были верны, а его девушка, как оказалось, нет. Симон еле сдерживал горькие слёзы. Он перешёл на тихий, приглушённый и полностью сломленный тон: — Тогда больше не о чем разговаривать… — Да подожди ты, — Амбар вмиг придвинулась ближе к Симону. Она хотела успокоить его, но понимала, что не знает, как это сделать. Всё выглядело слишком правдоподобно, чтобы верить в предположение с изменой. — Не делай поспешных выводов, пожалуйста, — её глаза постепенно наполнялись слезами, сколько бы она не хотела обойтись без жалких рыданий; она была честна, — просто выслушай меня: не было никакой измены, Себастьян просто помогал мне… Я просто сейчас не готова тебе сказать, с чем именно. Симон, — она подняла его опущенную голову, — я люблю тебя и только тебя, мне просто… просто я… это сложно сказать. — А ты попробуй не врать, — металлический голос, который сам вот-вот сорвётся на плач. — Поверь мне, я говорю правду! — Я доверял тебе, Амбар! А ты… — Но, Симон… Он устал это слушать. Его сердце больше не могло это терпеть. Симон вновь опустил голову. Он доверял ей слишком многое, но сильно разочаровался. Было невыносимо это осознавать. — Уйди, пожалуйста. — Я не уйду. — Амбар, пожалуйста, хватит. Оставь меня. И она ушла. Вышла из комнаты, переобулась, схватила свою сумку и ушла, громко закрыв дверь после себя.

***

. Вернулась после школы Луна рано — с последнего урока отпустили. Нину забрала мама. Надо было идти домой, но хотелось не особо — Валенте предчувствовала что-то плохое, что-то связанное с Симоном и его отношениями с Амбар. И оказалась права. Но когда Луна вошла в уже родные двери, Симон был всё ещё на работе, а Смит с улыбкой встретила настороженную Валенте. Та облегчённо выдохнула: есть шансы избежать неловкой ситуации. Закрывшись в своей комнате, она с горечью посмотрела на кипу учебников: сначала сделать уроки, потом отдыхать и вольничать. Планы не осуществились. Как-то Луна умудрилась забрести на страничку Маттео в социальной сети, как-то наткнулась на альбом с фотосессиями, и как бы всё — она не отрывалась от телефона ещё часа два, хоть ей и казалось, что прошло от силы десять минут. Еле-еле убедив себя, что просмотр итальянского идола красоты никак не относится к истории, к которой стоило бы подготовиться, Луна отложила телефон и огорчённо вспомнила, что конспекты по истории благополучно лежат внизу в гостиной. Она подумала, что Симон ещё не явился, из-за чего немедля вышла из комнаты. И была свидетелем ссоры. В комнату не вернулась, в гостиную не зашла. Быстро нацепила уличные кеды, схватила куртку и вышла из дома, пытаясь вывести из себя эту натянутую, жуткую атмосферу, которой заразилась в собственном доме. Луна ненавидела чужие ссоры именно из-за эмоциональности момента — иногда наблюдать намного больнее, чем самому проживать. А ещё было обидно. Предательство семейство Валенте принимало просто ужасно — принять казалось совершенно невозможным. Луна до последнего не хотела видеть предателя именно в Амбар — в человеке, который с лёгкостью и улыбкой покорил её сердце, — но красиво обманутой быть не хотелось тоже. Из-за этого думать о ситуации не хотелось. Оставалось лишь себе повторять: — Всё именно так, как и должно быть. И идти, не задумываясь, куда приведут ноги в итоге. Привели в самое неожиданное место: один из многочисленных парков Буэнос-Айреса, в котором Луна была всего один единственный раз, но который успел стать особенным. Те же яркие деревья, та же лазурная гладь неба, те же играющиеся облака. Кажется, чувства тоже те же. Но Луна — нет. Кажется, только вчера Валенте забрела сюда на роликах, врезалась в Маттео и поцеловала его у тайного, но безумно красивого озера. Но прошли недели, месяца. Это было почти в другой жизни. Как будто и не с ними. С кем-то, кто делал меньше ошибок, больше чувствовал и доверял — себе и ближнему. Вспомнить былые времена и попытаться найти тот волшебный уголок самой — это точно отвлечёт от всех проблем. И вот, как раньше, жутко любопытная и совсем не ориентирующаяся в пространстве Луна Не-Смотрю-По-Сторонам Валенте направилась изучать местность. Это и вправду увлекло. Навеяло приятные воспоминания… Спустя чуть больше получаса ходьбы Луна была уже близка: она вышла на правильную дорожку, которая вела в глубь лесной зоны. Почему-то сомнений не было. Были лишь ощущения. Интуиция. Запах травы и листьев, журчание воды… Даже показалось, что издали слышится голос Маттео. — Стоп, — остановилась Луна, вскоре начав идти быстрее. Голос и вправду слышался. Но Валенте была убеждена, что хозяин голоса сейчас очень занят своими делами в Италии! — Серьёзно? Новый номер телефона? А ты не подумала, что если я тебя заблокировал, то точно не хочу слышать! — голос был возмущённый, но точно его. С каждым шагом Валенте всё отчётливее разбирала этот потрясающий итальянский акцент, от которого некоторые не прочь сойти с ума. — Мы расстались, Эмилия, давно расстались, я тебе уже всё сказал и хватит мне звонить и писать! Это переходит все рамки! На секунду Луна подумала, что лучше развернуться и уйти, такое подслушивать не очень-то и прилично, но любопытство взяло верх. И чувства — куда же без них? Находясь в безопасных объятиях кустов и деревьев, Валенте остановилась и не высовывалась — ещё один шаг и она выйдет к мосту, её заметят. Хотела она этого или нет, было загадкой. — Да, представляешь, люблю! А тебя — нет, пойми ты это уже наконец! Никто, кроме Луны, мне никогда и не нужен был, — почти кричал он в трубку. В ответ слышалось шипенье. У Луны чуть не замерло сердце. — Этот разговор настолько же бесполезен, как и наши отношения: тебе не нужен я, не трать своё время и найди себе другого человека!.. Алло? Фух, наконец-то она сама сбросила. Шипение прервалось, гневные речи — тоже. Лишь громкое порывистое дыхание заполняло тишину; Маттео был на взводе, он слишком устал от Эмилии, он был слишком разозлён на себя — всё же он позволил когда-то этому нечто войти в его обиход. Луна не шевелилась. Она жалобно упрашивала своё сердце не стучать слишком громко, а чувства — не показывать свои слабые стороны. Она всё ещё думала, стоит ли лезть в омут с головой. Ответ появился в голове спонтанно. Стоит. Шаги не были решительными, но в себе Луна была уверена — как и в том факте, что подходить к Бальсано уже безопасно, он успокоился и просто сидел на середине моста, прикрыв глаза. Он её почувствовал. Маттео давно не ощущал этот пытливый взгляд, который заставлял повернуться и улыбнуться. Луна вздрогнула. — Привет, Девочка-доставка. — Он хотел было добавить «Следишь за мной?», но это бы слишком цинично с его стороны. Вообще-то он должен благодарить всех существующих и несуществующих Богов, что сейчас, после всего дерьма, что он натворил, этот лучик солнца всё равно рядом. — Не удивлён? — А ты хотела сделать сюрприз? — Нет, просто, — она, немного поразмышляв, села рядом с парнем, — я удивилась, когда увидела тебя здесь. Думала, ты удивлён не меньше. Маттео усмехнулся, чуть опустив голову. Кровь бушевала в теле, чувства трепетали в груди: вот она, виновница всех бессонных ночей, она так близко… но приближаться рано. Любая ошибка отныне непростительна. Он её себе не простит. — Если я скажу, что слишком долго тебя ждал, чтобы удивляться, ты поверишь? — А это правда? — горько улыбнулась в ответ Луна, наблюдая за медленным течением воды. — Да. — Тогда, может, и поверю. Наступило молчание, которое оказалось нужнее и понятней слов. Оба не знали, к чему приведёт внезапный разговор, но поняли: они давным-давно простили друг друга и были прощены. Также они держали себя в руках. Счастливое опьянение друг другом не входило в планы, но навязчиво стучалось: так долго грезить и вдруг вновь почувствовать блаженное присутствие любимого человека рядом… Отныне оба не сомневались в своих чувствах, но побаивались дальнейших ошибок. Они итак слишком много косячили — жизнь снова заставляет их сойтись, но дальше поблажек не будет. Было только здесь и сейчас. Она и он. И, безусловно, вопросы, на которые хотелось знать ответы. И пора бы уже их получить, только вот спешить никто не хотел. Да и к чему спешка? Они были одни, отделённые от внешнего мира и посвящённые друг другу. Торопиться не стоило. Стоило жить и наслаждаться. — Почему ты не в Италии? Маттео повернулся к Луне и хитро улыбнулся, прищурившись: — А откуда ты в курсе про Италию? У Нины всё уже разузнала? — Мысль, что она интересовалась его жизнью тепло грело сердце. — Нет, Клубничный мальчик, если ты опять намекаешь на то, что я слежу за тобой, ты не прав, — смеялась она, шутливо закатив глаза. — То есть… просто ради чистого интереса спросила у Нины, как ты. — Что ж, мне приятна твоя забота, Девочка-доставка, хоть ты её почему-то хочешь скрыть. И да, я планировал перебраться в родную страну, но вскоре передумал. — Валенте в удивлении нахмурилась, в душе облегчённо выдохнув, и подняла голову к Маттео, который всё не отрывал от неё свой взгляд. Вопрос «Почему?» в её очах был очевиден. Бальсано с задумчивой улыбкой ответил: — Здесь находятся люди, которые мне очень дороги. Вряд ли я их на что-нибудь обменяю. От этого чарующего взгляда Луна смутилась и жутко засмущалась — она и отвыкла от его томного взгляда, который не оставит в покое ни одно девичье (и, может, не только) сердце; она отвернулась, принявшись нарочито внимательно рассматривать пейзаж. Маттео улыбнулся. — И ты, как проживаешь дни без самого идеального физика в твоей жизни? Говорят, ты рассталась со своим молодым человеком, — он облизнулся. Сей факт просто ему безумно нравился. Но Луна поникла. Она тихо пробурчала: — Давай не будем об этом. — Почему? — Маттео нахмурился. Ещё бы не хватало, чтобы она захотела вновь сойтись с этим придурком. Но ответ оказался другим: чувство вины всё ещё давило на сердце, заявляя о себе. — Мне кажется, я разбила ему сердце. — Нельзя разбить то, чего нет. — Не будь так жесток… — всё такой же тихий ответ. Маттео не был удивлён тем, что ситуация не отпускает Луну: он, наоборот, был глубоко тронут чистотой её сердца. Но мягко уверил: — Мои слова — цветочки по сравнению с тем, что он сделал мне или, может кому-нибудь ещё. Луна, он не тот человек, из-за которого стоит себя винить в чём-то, он… этого не заслуживает. И тут удручающая мысль, которая вдруг проскользнула в голову Бальсано: «А разве чего-нибудь заслуживаю я сам?», — ответ казался очевидным. Он не был положительным. Из-за чего прощение Луны Маттео стал ценить ещё сильнее. — Я знаю, что он не был прекрасным, честным и самым порядочным человеком на земле, я даже знаю, что из-за него тебя и уволили, но пойми… Отпускать его всё равно не легко. Не знаю, почему. И, пожалуйста, давай перейдём к чему-нибудь другому. Например, ты говорил с Хим? — Да, мы с ней спокойно обговорили это дело, хоть она и слишком сильно переживала из-за того, что из-за неё меня уволили. В итоге-то мы все виноваты в той или иной степени… А увольнение мне пережить нетрудно. Легче, чем было бы ей — это я ей объяснил. — Ты скучаешь по работе, я вижу тебя насквозь, Клубника! — озоно заметила Луна, играючи слабо толкая Бальсано в бок. Тот язвительно ответил, неудачно пытаясь сдержать улыбку: — А я и не скрываю. Как и то, что надеру твоему парню задницу за это. — Валенте тихо хихикнула. — Это не смешно! — у Маттео плохо получалось специально возмущаться, смотря на солнечную Луну. — Два человека пострадали, а он сухой вышел из воды, возмутительно… — Отомстить ты ему вряд ли сможешь. — Почему это? — Он больше не учится в нашей школе, — непринуждённо ответила Луна, вдыхая свежий запах леса. — Или, может, даже не находится в этом городе, стране. И вновь обман слишком неестественен. Когда Валенте была обманута своими же туманными чарами, скрыть какие-либо чувства не было проблемой — она сама в них верила, из-за чего верили другие. Надоедливая дымка спала: Луна вновь честна сама с собой. А Маттео заметил, она не честна с ним. Она грустна, хоть и тщательно пыталась отвлечься от печальных дум. Причина была понятна, хоть и не приятна ревнивому парню. — Скучаешь по нему? — Думаю, немного. Мы с ним очень давно знакомы, и это прервалось… — она озадаченно поджала губы, — вот так. Он желал мне лишь добра, но… — Добра? Он хоть знает, что это такое? — Хватит над ним смеяться, ты его не знал даже толком. — Поверь, я учил его — значит, узнал достаточно. Вопрос в другом: знала ли его ты? Валенте понятия не имела. Она и не хотела знать: боялась, что узнает слишком много, что неизбежно погрязнет в этом и не сможет вырваться. А ей хотелось тепла объятий другого человека… — Не знаю, — честно ответила Луна. — Знаешь, я думаю… — она взволнованно сглотнула, пытаясь собрать свои мысли в кучу. — Я думаю, что он в глубине души хотел, чтобы я его узнала. — И что же не воплотила его мечты в реальность? Спросил бы он это месяц назад, она бы не ответила. Сейчас всё было ясно, как солнечный день. — Я не люблю его — не так, как он хочет. — Она вновь подняла голову, чтобы взглянуть на собеседника, и наткнулась на едва сдерживаемую улыбку, радости и задора которой не было предела. — Хоть бы сделал вид, что не так счастлив это слышать! Маттео профессионально скрыл своё смущение, усмехнувшись: — И что же начала встречаться? М? Раз не любишь и не любила. — Я была спровоцирована, вот и всё! — она театрально развела руки. — Один парень, который мне очень сильно нравился, слишком легко нашёл другую девушку, с кем можно… провести время. — Вот дурак, — улыбка от него. — И я так думаю, — улыбка от неё. Их глаза вновь не могли насмотреться друг на друга, их чувства вновь росли в геометрической прогрессии, они вновь очарованы до безумия — таких моментов не хватало. Влюбляться с каждой минутой всё больше. Только на этот раз полностью осознавать это. — И что… тот парень, — Маттео прикусил губу, пытаясь совладать с желанием улыбаться широко-широко и долго-долго, — он всё ещё нравится сейчас? — Сложный вопрос, — игра, тихо переплетающаяся с флиртом, была с удовольствием принята, — ведь, как ты сам только что отметил, он немного дурачок. — Ну, ты не можешь отрицать, что он очень красивый, умный, обаятельный… — Очень скромный! — Да, очень скромный и невероятно харизматичный дурак, — довольный, как кот, заметил Бальсано. — Да, отрицать сложно. — Почти невозможно. И быть может, это будет оправданием, но… у него есть тоже есть чувства. Несколько слов, а чувства уже во всю трепетали, а сердце хотело вырваться и взлететь в высь. Луна скучала по его самодовольной, но такой родной улыбке, по блестящим карим глазам и бархатистому голосу. Безумно скучала по мягким губам и тёплым объятьям… Валенте отпрянула, как от кошмара, изменившись в лице. Будто очнулась. Череда разрушающих воспоминаний, которые оставил после себя Маттео в сознании Луны, и осознание той шаткой реальности, что на сама деле происходит вокруг, вне этого райского уголка, нахлынули, сотрясая рассудок. — Всё не может быть так скоро, это странно, — судорожно шептала она, опустив голову и бегая глазами в разные сторону, — это неправильно, это… — Почему? — скрывая нестерпимую тревожность, Маттео нежно коснулся её щеки, подняв голову обратно и тем самым вновь заставив взгляд зелёных глаз обратиться к нему. Успокаивающий голос одурманивал. — Всё же хорошо, Луна, всё впервые хорошо, как никогда. Что с тобой? — Что со мной? Я не знаю, что со мной! Я практически только что рассталась с парнем, дома у меня полнейшая неразбериха, ссоры и крики прямо сейчас, — я знаю это, и это невыносимо! — а я тут… с тобой. — Она безнадёжно бегала глазами, всматриваясь в Маттео, пытаясь понять, как далеко находится сейчас её жизнь от того идеала, который воображала всего себе в прошлом. Всё оказалось хуже некуда. И тяжкое чувство вины нагнетало, когда вдруг среди всего мрака положения (а мраком всё казалось лишь из-за того, что Луна не была просто готова к изменениям) она находила, где забыть обо всём в счастливой тишине. Валенте, продолжила, уже спокойней: — Несколько минут назад я не знала, куда себя деть и где мне быть, что чувствовать и кому доверять, а сейчас… С тобой я потихоньку забываю обо всём плохом, что есть в моей жизни, я просто не могу контролировать себя и чувствую себя счастливой, когда некоторым людям вокруг меня плохо. Маттео, я не знаю, почему, но мне кажется это неправильным. Мне нельзя отходить от реальности, я её только вроде нашла… Забываясь, я в итоге делаю кучу ошибок. Доверяя тебе… я страдаю в итоге. — Луна, — он аккуратно коснулся щеки Валенте, поглаживая мягкую кожу, — нет ничего плохого в том, чтобы быть счастливым. Маттео долго не мог сформулировать свою мысль, ведь все слова просто рассыпались мелким бисером по сознанию, ловко ускользая из любых манипуляций разума. Он был в отчаянии. Луна была близко. Терять её снова было не вариантом. — Я знаю, сколько всего тебе причинил — поверь, мне очень стыдно за всё то, что я делал ранее. Я позволил тебе усомниться во мне, я сглупил, струсил и велся на поводу у своих эмоций — позволь мне пообещать, что это больше не повторится, — он почти умолял. — Я идиот, всегда им был. Всё время, когда мы были вдалеке друг от друга, я чувствовал, будто тону. Это невыносимо, Луна. Знать, что ты где-то рядом, но не со мной… я не знал, куда себя деть. А всего лишь-то нужно было не опускать руки, не делать поспешных выводов и бороться. За тебя. За нас. Взгляд Луны потеплел: кажется, уходить она точно передумала, но всё ещё не знала, как быть и что говорить в ответ. Маттео неожиданно выпалил: — Чёрт, я же люблю тебя, Луна — всегда любил! Когда мы только познакомились, когда ты в меня врезалась ещё в Канкуне и даже когда ты встречалась с этим твоим Бенисио, Луна, я люблю тебя больше всего на свете и не хочу отпускать, — ему хотелось прокричать это на весь мир, чтобы все поняли и услышали. Чтобы только Луна была с ним. — Дай мне шанс. Он взял её руки в свои и несильно сжал. Она уже была готова отдать ему что угодно, она хотела отдаться любви полностью без остатка. Но страх вновь получить лишь боль заставлял неосознанно шептать: — Я… я не могу. Я не знаю. Я-я… — Можешь. Мы справимся, только, пожалуйста, доверься. — Его тёмные карие глаза гипнотизировали, а обволакивающий бархатистый голос успокаивал душу, возбуждал сердце. — Пожалуйста, останься со мной. Неожиданно Луне вспомнились слова Дельфи: если комфортно — это нужный человек, если любишь — люби и не анализируй каждый вдох, достаточно просто дать свободу чувствам. Ведь если эти чувства есть, если они взаимны… — Хорошо. — Х-хорошо..? — Маттео не верил своему счастью. Луна издала смешок, забавляясь полностью обезоруженным Бальсано, который вдруг стал зависим от неё одной. Всегда, оказывается, был зависим. — Тогда… — лукавая усмешка от него. Позже он просто расплылся в блаженной улыбке. Валенте не могла не поинтересоваться: — Что? Но она догадывалась о намерениях Маттео. Она предполагала, что он чуть наклонится вперёд, что его губы притянутся к губам Луны и они наконец сольются в долгожданном поцелуе. Все догадки оказались правдивыми. А Маттео позже понял, что бальзам для губ у Луны со вкусом клубники.