Смертельно влюблён

Десятки людей, столпившихся в большом кругу, ограждённом лентой, ходят вокруг тела, снимают репортажи, делают снимки для следственного дела, пишут что-то в документах. Чонгук подходит к ленте, поднимает её, входит на территорию места происшествия, и жестом указывает сыну и парню на то, чтобы они ждали за пределами. К Чону тут же подходит полицейский, кладёт руку ему на плечо и пытается развернуть парня в обратную сторону. — Простите, но Вы не должны входить на эту территорию, она лишь для работников полиции. — Я только узнаю кое-что очень важное. Я имею отношение ко всему произошедшему. — Подойдите к следователю Тян Сяо, — мужчина указывает на высокого статного парня лет двадцати пяти. — Он новенький, но поможет Вам. — Он из Китая? — Вроде да. Чонгук кивает полицейскому и направляется к парню, к которому ему посоветовали обратиться. Тот не сразу замечает, что к нему подошли, а продолжает записывать что-то на небольшом листе, сверху подписанным как «Дело номер 356». — Извините, могу я Вас спросить? Молодой человек оборачивается к Чону, и тогда второй может внимательно его осмотреть: волосы цвета смолы, тонкие губы, нос немного больше обычного азиатского, чёлка ветром спадает на лоб. Он напоминает Чонгуку его самого лет в восемнадцать. Взгляд следователя серьёзен, но совершенно спокоен, брови слегка нахмурены, а уголки губ немного опущены вниз. — Чем могу помочь? — его голос низкий, с лёгкой хрипотой, ровный. — С кем был погибший во время ДТП? — А какое Вы имеете к этому дело? — парень хмурится больше, чем прежде, взгляд становится прищуренным, и тогда следователь осматривает Чона с ног до головы. — Меня зовут Чон Чонгук, я был знаком с погибшим. Дело в том, что примерно за час до всего случившегося он украл мою дочь, возможно, она тоже была участником ДТП. — Да, с этим, будь он проклят, байкером и правда была маленькая девочка лет семи. Её отправили в ближайшую больницу с тяжёлыми травмами. — Спасибо огромное, — запинается Чонгук, но тут же продолжает. — Господин Тян Сяо. Следователь кивает и вновь продолжает что-то писать, а Гук возвращается к Чимину и Джину, чтобы обо всём рассказать. — Нам быстро нужно в больницу к Джун. Скорее. — Что? Ты узнал что-то о ней? Как она? — Я не знаю, Чимин. Просто скорее, и, пожалуйста, без вопросов. Такси всё ещё ждёт их на другой стороне дороги, водитель оказался хорошим человеком, вошёл в положение семьи и согласился помочь. Всю дорогу до места происшествия он пытался поднять парням настроение, смешил их, рассказывал разные истории из своей жизни, говорил, что Ху очень красивый мальчик и у него большое будущее, что с Ми всё будет хорошо, а Ли Ян — полный придурок, даже несмотря на то, что делал всё из обиды. И сейчас, пока Чонгук узнаёт подробности ДТП, таксист покорно ждёт их, искренне желая помочь. — Знаете, мы с женой долго не могли завести детей, уже даже отчаялись и хотели взять ребёнка из детдома, — водитель вновь начал свой рассказ, чтобы отвлечь Чонгука, Чимина и Ху. — Но через пять лет после того, как мы поженились, у Юн Кохи получилось забеременеть, у нас родился замечательный сын, но ещё через пять лет жена ушла в день нашей годовщины, тогда мы должны были праздновать десятилетие со дня нашей свадьбы и пятнадцатилетие со дня знакомства, но она просто сбежала. Когда я проснулся, постель была пуста, её вещей в квартире не было, а наш маленький сын спал в своей комнате. Она не оставила ни записки, ни сообщения, ни позвонила. И даже сейчас, спустя два года, от неё нет вестей. Ладно я, но она могла хотя бы поинтересоваться сыном, — мужчина стал крепко сжимать руль, поджимать губы, хмуриться, а во взгляде его читались обида и боль. Тогда Пак понял каково это — быть брошенным и одиноким, понял, что его горе, которое он переживал несколько лет назад, по сравнению с горем этого мужчины — ничто. — Но сейчас я чувствую себя хорошо, сыну уже семь, он учится во втором классе и вырос прекрасным мальчишкой даже без матери. Так что не вешайте нос, уверен, у вас всё будет хорошо. Слова таксиста вызывают у Чимина улыбку. На душе становится намного легче, даже дышать будто проще. Но Чонгук всё равно никак не может прийти в себя. Большим пальцем правой руки он прикасается к нижней губе, то оттягивая её вниз, то вновь поднимая вверх. Парень даже не моргает, просто смотрит на окно и думает о том, что, по большей части, лишь его вина во всём происходящем. Чимин кивает Джину на отца, мальчик улыбается и кивает в ответ, тогда Пак старший начинает по пальцам считать от трёх до одного, после чего сын и отец обнимают Чонгука. В его голове столько всего, чего там быть не должно: чувство вины гложет его на все сто процентов, парень думает, что не будь у него никакой связи с Ли Су Гён, всё было бы хорошо, его дочь не была бы в опасности, а ни в чём не виновный человек не погиб. — Йа, Чонгук-и, перестань винить себя. Ты не виноват ни в чём, слышишь? Ни в чём. «Если бы всё было именно так, — думает Чон.» — В самом деле, господин Чон. Не вините себя во всех смертных грехах. Да и вообще, тут в большинстве своём вина той девушки, ведь она должна была рассказать Вам о своём положении, а не умолчать об этом. Чонгук бросает краткое «спасибо» в ответ на поддержку, а уже через минуту они останавливаются у большой больницы, и таксист кивает им, желая удачи. Больница построена из белого кирпича, в ней большие окна, большинство которых выходят на небольшой парк для больных, а другие на автомобильную парковку. Вход стеклянный с автоматическими дверьми, панельные ступени, и вывеска с просьбой вытирать ноги о ковёр. Кстати, о ковре. Выглядит дорого, не похож на те, что обычно кладут везде. Он не тёмно-серого цвета, а светло-коричневого, с длинным ворсом, а сам размером, наверное, с три метра. — Простите, к Вам недавно должна была поступить восьмилетняя девочка, она попала в ДТП на мотоцикле, и… — Чонгук запинается, не зная, что сказать ещё, но работница больницы решает продолжить сама. — Кем Вы ей приходитесь, господин… — Чон, — быстро бросает он, оглядываясь по сторонам. — Я её отец. И он… — Сейчас она в операционной на втором этаже, Вы можете подождать возле кабинета, после её положат в реанимационное отделение, там Вы сможете навестить её максимум на пять минут в присутствии врача, а когда её переведут в палату, Вы сможете навещать её в свободном графике. Вас нужно проводить к операционной? — девушка оказывается очень любезной, а Чонгук в ответ на её вопрос молча кивает. — Суа, проводи, пожалуйста, молодых людей к третьей операционной. К семье подходит девушка лет двадцати, кивает, и идёт к лестнице. Чимин, Чонгук и Джин направляются за ней. Внутри каждого тревожное чувство, угнетающее и неприятное. Чувство, что что-то не так, либо же вот-вот случится. Больница внутри ещё красивее, чем снаружи. В некоторых местах есть даже колонны, на стенах висят разные картинки, описания болезней, советы. Если на первом этаже людей в очередях было не очень много, то на втором не было ни души, лишь изредка проходили врачи из кабинета в кабинет.

***

Малышку вывозят на каталке через три часа после того, как парни приходят к операционной. Ху Джин уснул на коленях Чимина, а Чонгук задремал на паковском плече. — Как она? — тихо спрашивает Чимин, стараясь никого не разбудить. Один из врачей подходит к семье, чтобы обо всём рассказать. — У неё тяжёлые травмы, состояние довольно критическое, есть риск того, что она может впасть в кому, но всё лишь в её силах. При ударе повредились позвоночник, череп, а также одно ребро. Сейчас мы переводим её в реанимацию, если состояние улучшится, то через несколько дней переведём уже в палату. А пока, пожалуйста, заполните нужные документы в регистратуре. Врач уходит вслед за остальными врачами, увозящими девочку, а Чимин смотрит на проснувшегося Чонгука и кивает ему на Джина. Чон встаёт, поддерживает голову Ху, пока Чимин встаёт, а после садится на его место, укладывая мальчика к себе на колени. Пак уходит на первый этаж, чтобы заполнить всё, что нужно, зарегистрировать малышку, а его ноги дрожат, он боится за жизнь дочери. — Господин Пак! — Чимин оборачивается на голос, останавливаясь, но не ожидает увидеть того, кто его зовёт.