***
Рабочее утро – это всегда суета. Особенно, если ты просыпаешься позже, чем следует. Гермиона впервые в своей жизни попала именно в эту категорию людей. Ее работа в праздничный период не только не останавливалась, но и усиливалась, а сил больше от этого не становилось. В какой-то степени магическое сообщество, изрядно «потрепанное» войной, стало все больше походить на магловское. Волшебники, перенося стресс и личные трагедии, пытки и смерти близких, теряли сами себя, утопая в алкоголе, жестокости, неправильном восприятии действительности. Министерство боролось с этим явлением все еще неэффективно. За годы работы здесь Гермиона выяснила, что всё, созданное без магии и заклинаний, вызывало затруднения по части решения проблем. Подрыв психического состояния взрослых волшебников сказывался в первую очередь на следующем поколении, а потому отдел опеки стал для Гермионы, росшей в магловской среде, приоритетным. Она защищала детей от взрослых, терявших связь с реальностью. Спасала неокрепшие умы, давала им будущее, которого они могли лишиться с людьми, представлявшими для них опасность, даже несмотря на родственные отношения. Гермионе было известно больше, чем кому-либо из чистокровных магов. Потому каждый день у Грейнджер была работа, которая, если не касалась контроля над возведением приютов, посещением уже созданных, или визитами к нерадивым родителям, сводилась к многочисленным письменным отчетам. На сегодняшний день у нее тоже была запланирована только бумажная работа, если бы не просьба Кингсли о визите к Малфою, но и его она решила отложить на послеобеденное время. Утро Рождества встретило торопящуюся Грейнджер полупустым Министерством. Впрочем, такое было каждый год, но Гермиона, опаздывая впервые, заметила это только сейчас. Также не обратила она внимания и на недовольные, но заинтересованные взгляды коллег, встретивших ее сонным «здравствуйте», едва она переступила порог. Бросив никому не нужное, но положенное, как считала Гермиона, извинение своим подчиненным за опоздание, она заскочила в свой кабинет, захлопнув дверь громче, чем ей хотелось. Чудеса не заканчивались. На ее письменном столе в вазе стоял огромный букет белых роз. Гермиона на своей памяти никогда не получала подобных подарков. Даже Рональд в жизни не дарил ей таких цветов. В юности, пока все отношения звались «конфетно-букетным» периодом, он мог подарить что-то вроде ромашек и одуванчиков, и тогда это было так неловко и шутливо, что называть это подарком в знак симпатии к девушке язык не поворачивался. После того, как они поженились, даже такие знаки внимания иссякли, и Рон дарил подарки только по праздникам и в основном что-то из украшений по совету его коллег женского пола или книги. Последнему Гермиона радовалась больше, несмотря на то, что ее муж редко угадывал с ее вкусами. – И как это понимать? – переждав стадию недоумения, произнесла Грейнджер, приблизившись к цветам. Следователь в ее голове немедленно приступил к изучению, и она уже готова была рассмотреть букет на наличие записки, когда в кабинет постучали. – Войди, Карен, – спокойно отозвалась Гермиона, по характеру стука мгновенно определяя вошедшего. Карен Лонг была девушкой-студенткой из Франции. Она была достаточно привлекательной умной и дружелюбной, поэтому Грейнджер не слишком опекала ее на новом рабочем месте. Интуитивно Гермиона уже знала, что у Карен не возникнет проблем с тем, чтобы или остаться работать под ее руководством, или найти себе другое место. Гермиона устроила Лонг в Министерство для прохождения практики по просьбе Флер Делакур. Все, что она знала о новенькой, сводилось к ее дружеским отношениям с сестрой Флер, Габриэль. Впрочем, ее устройство в Министерство выпало на разрыв отношений Грейнджер с Уизли, и потому большего интереса к сотруднице у Гермионы не появилось. – Доброе утро, мисс Грейнджер, - робко произнесла девушка, – С Рождеством! – Доброе, спасибо, Карен, и тебя, - не обращая внимания на студентку, ответила та, все еще обдумывая, от кого мог появиться букет. – Его принес курьер. Я поставила в вазу, чтобы не завяли, – угадывая мысли Грейнджер, произнесла Лонг. – Курьер не сказал, от кого они? – поинтересовалась Гермиона, зная заранее ответ. – Нет, но есть записка. Я не читала, – поспешно добавила Карен, словно опасаясь, что Грейнджер уличит ее в отсутствии такта. – Хорошо, спасибо, – бросила Гермиона, развернувшись к девушке. Весь ее вид говорил о том, что Лонг должна покинуть кабинет. – Мистер Бруствер просил напомнить Вам о каком-то деле, – почти пропищала Карен, чудом не выбегая за дверь. – Точно! Карен, подожди минутку, – спохватившись, окликнула Грейнджер. Мысль, проскочившая в ее голове, казалась гениальной вне всяких сомнений. Карен Лонг могла бы ее заменить. Малфой в школьные годы был падок на красивых девочек, а ее практикантка обладала всем необходимым. Кроме того, она была отзывчивой и доброй, способной этими качествами влиять на других. – Да, мисс Грейнджер? – безропотно пробормотала Карен. – У меня есть для тебя задание, – улыбнувшись, ответила Гермиона, сразу же замечая, как расслабились плечи девушки. Грейнджер всегда с удивлением отмечала, что Лонг относилась к той категории людей, которой нравилось выполнять поручения, касающиеся различных вылазок, рейдов, визитов, больше, чем расслабляться в кресле, лениво перебирая бумажки. – Тебе необходимо наведаться в Малфой-Мэнор, чтобы проверить Драко Малфоя, – все еще не скрывая восторга от своей идеи, радостно произнесла Грейнджер. Карен же побледнела настолько, что слилась со стеной. Во время войны она была еще ребенком, а таких старались отодвинуть подальше от военных действий. – Мистер Малфой? – едва не заикаясь, переспросила Лонг. Гермиона участливо кивнула. – Но зачем? Он ведь не опекун? – Полагаю, теперь мы опекаем его, – задумчиво ответила Грейнджер, возвращая свое внимание к букету. – Тебе требуется разузнать, как и чем он живет, не требуется ли ему что-либо. О проделанной работе доложить лично мне до конца рабочего дня. Информация конфиденциальна, поэтому никто другой знать об этом ничего не должен. Можешь идти, – добавила Гермиона, полностью отвернувшись от девушки, тем самым давая понять, что разговор себя исчерпал. Грейнджер слышала, как медленно девушка открыла дверь и вышла из кабинета, и она хорошо понимала, почему Карен впервые не рвется с готовностью исполнить поручение. Разумеется, прошлое Малфоя говорило само за себя. Для поколения, которое сражалось за Хогвартс и против системы Лорда, Малфой не представлял собой никого особенного, кроме запутавшегося в сторонах и выборе аристократа. У тех, кто был младше, Драко Малфой и ему подобные вызывали ужас. Каким-то чудом Драко удалось немного восстановить свою репутацию в бизнес-кругах, преумножить богатство, хоть он и тратил внушительную часть на Министерство, которое, так или иначе, держало его под подозрением в любых новых преступлениях, но для молодых умов Малфой именно оплачивал свою свободу за прошлые деяния. Впрочем, они были частично правы. Для молодежи, которая была хорошо осведомлена, но все еще напугана, аристократ был последователем Темного Лорда, и от этого клейма Малфой избавляться не стремился. Ему было все равно. Пожалуй, именно его безучастное отношение, затишье и равнодушие и вызывали подозрения у Бруствера. Впрочем, Гермионе не было до этого дела. Белые розы полностью приковывали ее внимание к себе. Убедившись, что ее, наконец, оставили в покое, она достала записку, ожидая раскрыть отправителя. Разочарование было выражено одной фразой и инициалами. «Приятного дня, мисс Грейнджер. С уважением, Б.З.» Мисс. Отправитель либо не знает, что она уже была замужем. Либо слишком хорошо это знает, включая и то, как она просит себя называть. За свою работу она встречала столько разных вариаций имен и фамилий, что на ум сегодня не пришло ни одно. Гермиона перебрала всех: от коллег до соседей, но не нашла никого такого, у кого мог быть даже повод подарить ей букет. Отбросив бесполезные попытки вспомнить, Грейнджер сдалась, сев за отчеты. И хоть букет постоянно попадался ей на глаза, стоило поднять голову, она упорно сопротивлялась лезущим мыслям, сохраняя концентрацию на работе до самого обеда. Выдохнула Гермиона лишь тогда, когда в дверь постучали. – Рон, мог бы уже не стучать, – крикнула она, но за дверью показался совсем не Уизли. – Мисс Грейнджер, можно? – шутливо бросил Гарри, входя внутрь. – Гарри, к тебе это тоже относится, – улыбнулась Гермиона. – А вдруг ты была бы с кем-то? И это не обязательно мог быть коллега? – загадочно предположил Поттер, но прервал свою речь, когда его взгляд остановился на цветах. – Кажется, я опоздал с догадками, – удивленно добавил тот. – Ты опоздал, а я не преуспела, – произнесла Грейнджер. – У меня нет мыслей, кто это мог быть. – Нет записки? – следователь в Гарри всегда реагировал даже быстрее, чем в Гермионе. – Есть, но там только «Б.З.», – ответила та, протягивая карточку из букета другу. – Проверить по базам? Какие-нибудь последние удачные дела? Усыновления? Спасения? – предложил Поттер, но Грейнджер лишь усмехнулась. – Отставить панику, мистер Поттер! Это просто букет, а не оружие для убийства. – Ну, для сердца девушки такие букеты и правда, как оружие замедленного действия. Хотя я, конечно, не эксперт в этом, – парировал Гарри, заметно расслабившись после шутки подруги. – В таком случае, это неопытный убийца. Не ту жертву выбрал, – ответила Грейнджер, окончательно успокоив Поттера. – И, тем не менее, ты его не выбросила, – отметил мужчина, покосившись на Гермиону. – Цветы не виноваты в том, кем является их отправитель, – довольно точно заключила Грейнджер, поднимаясь со своего места. – Полагаю, ты зашел за мной, чтобы позвать на обед, вместо Рона, который вновь куда-то отпросился? Мы идем? – Ты права. Впрочем, как всегда, – развернувшись, Гарри приоткрыл дверь, пропуская подругу вперед. – Благодарю. – Не стоит.***
За обедом терпение Гермионы вновь проверялось на прочность. Ей казалось, что пройдет еще бесконечное количество лет прежде, чем их с Рональдом развод перестанут обсуждать. Любопытствующие взгляды были везде. Слухи, сплетни, нелепые вопросы от особенных смельчаков преследовали ее постоянно с одной лишь разницей: при Гарри никто не рисковал сделать даже шаг в ее сторону. – Когда-нибудь этот зоопарк закончится, – вздохнула Грейнджер, отпив немного сока из стакана. Обед уже подходил к концу, но избавиться от ощущения навязчивого наблюдения не получалось. – Что ты имеешь в виду? – спокойно спросил Гарри, который со временем все же освоился под пристальным вниманием окружающих. – Любопытство. Неужели Лондон настолько скучает, что готов перемывать мне и Рону кости до конца наших дней? – разочарованно пояснила Гермиона, стараясь не смотреть по сторонам. – Брось, Гермиона. Дело не столько в разводе, сколько в вас самих. Герои войны, романтические отношения, начатые на фронте и закончившиеся так неожиданно и без комментирования причины. Рита Скитер, думаю, в восторге, что вы позволяете ей вдоволь фантазировать, не опровергаете и не подтверждаете ничего. Кроме того, ты привлекательная женщина. Этим объясняется мужское любопытство, – улыбнулся Поттер, наблюдая, как краснеет подруга. – Да уж, Риту пора бы приструнить, – вспомнив, какую ерунду описывала бестактная журналистка, отозвалась Грейнджер. – У тебя это получалось лучше всех еще со школьных времен, – засмеялся Поттер. – Не спорю, но я все же... – закончить она не успела, так как у их столику в кафе подошла Карен Лонг. – Мисс Грейнджер, можно Вас на минутку? – неуверенно попросила та, предварительно кивнув в знак приветствия Поттеру, на что Гермиона вынуждена была извиниться перед Гарри и отойти. Обед уже был оплачен, а время почти истекло, поэтому Поттер, оставив по привычке щедрые чаевые официантам, попрощался с подругой и направился к Министерству. Карен и Гермиона также вернулись в офис, сразу же пройдя в кабинет, где их никто не услышит. – Итак, что удалось узнать? – опустившись в свое кресло, задала вопрос Грейнджер, замечая растерянность в глазах практикантки. – Ничего, мисс Грейнджер, – едва слышно пробормотала та, опустив взгляд. – То есть? – Меня встретил эльф, который доложил мистеру Малфою, что я пришла. Тот через него поинтересовался, кто меня прислал, – девушка осеклась, и Гермиона с трудом удерживалась, чтобы не поторопить ее. – И? – Я сказала, что меня прислали Вы, – продолжила Карен, – и мистер Малфой попросил Вас в следующий раз набраться смелости прийти лично. – Вот как, – заключила Гермиона, удивленная ответом Драко. – Так он не показался? – Нет, я вела с ним диалог через прислугу, – поспешно добавила девушка, очевидно, расценивая ситуацию, как провал задания. – Что ж, хорошо. Я зайду к нему лично. Спасибо, Карен. Можешь идти. Помни, об этом никому ни слова, – улыбнулась Грейнджер, словно доказывая, что у нее все под контролем. Она блефовала. Во время развода было такое же состояние: ей казалось, она решает и контролирует все сама, но к этому привело намеренное поведение Рона. Так что, по правде говоря, она лишь сделала грязную работу за него. Сегодня ее никто не просил делать подобную работу, но желание Драко видеть ее, а он, зная ее упрямство, делал ставку именно на это, обескураживало. В какой-то момент Гермиона дошла в своих размышлениях до того, что это Малфой прислал ей цветы, но тут же одумалась, вспомнив их отношения и записку в букете. Вторая половина рабочего дня только началась, но Грейнджер, самостоятельно изрядно накрутив себя до предела, решила, что дольше оставаться в неведении слишком большого количества вопросов уже невозможно и, уведомив сотрудников о том, что ее не будет сегодня, она направилась в Малфой-Мэнор.***
Постучав в дверь, она по какой-то причине даже не надеялась, что ее примут. Уже на подходе к поместью, ей пришла мысль, что Драко просто посмеялся над ними, и сейчас ее или выгонят, или проигнорируют, или выльют еще сотню грязных шуток, по которым она, если честно, не соскучилась со школьных времен. – Здравствуйте, мисс Грейнджер. Мистер Малфой Вас уже ждет. Прошу за мной, – объявила появившаяся из-за внезапно открывшейся двери женщина лет сорока с доброжелательной улыбкой. Гермиона молча проследовала за ней, все еще не зная, как реагировать на сложившуюся ситуацию. Мало того, что ее ожидания худшего не оправдались, так еще и встретила ее милая улыбчивая женщина, а не измученный домовой эльф. – Кофе или чай? Или что-нибудь другое? – остановившись в гостиной, спросила женщина, жестом приглашая Грейнджер присесть. – Кофе, пожалуйста, без сахара, – растерянно отозвалась та, и женщина, кивнув, поспешила удалиться как раз в тот момент, когда Гермиона хотела ее окликнуть и расспросить о том, как она сюда попала. – Ее зовут Малека, и да, она работает у меня, частично исполняя обязанности вместо эльфов, – раздался голос за спиной, и через пару секунд перед сконфуженной таким нелепым началом разговора Грейнджер предстал сам хозяин поместья. – И тебе здравствуй, Драко, – нашлась Гермиона, когда Малфой опустился в кресло напротив нее. – Добрый день, Грейнджер, – бросил он, пристально разглядывая посетительницу. – От того, что я помню, в этом поместье ничего не осталось, – задумчиво произнесла волшебница, желая прекратить напряженное молчание. И правда. Малфой-Мэнор полностью изменился. Снаружи поместье осталось таким же мрачным, но украшенным огромным садом и большим количеством цветов, если судить по увеличившемуся количеству новых стволов деревьев и появившихся клумб. Внутри же от тех каменных ледяных стен, хранящих крики жертв Темного Лорда и Пожирателей, ничего не осталось совсем. Мрачные серые и черно-синие оттенки сменились изумрудными, красными, белыми и бежевыми. Единственным неизменным атрибутом в интерьере остались серебро и старинная мебель, стоящие больше, чем все имущество Гермионы. – Ничего не осталось от пыточной? – дополнил ее фразу Малфой, не без удовольствия замечая, как смущается волшебница. – Я совсем не это хотела сказать, – начала Гермиона, но Драко жестом попросил остановиться. – Капитальный ремонт творит чудеса, – объяснил тот, на что Грейнджер оставалось лишь кивнуть. В гостиной снова воцарилась тишина, которая, к счастью, тут же нарушилась с приходом Малеки. – Ваш кофе, – выставив содержимое подноса на столик, произнесла женщина. – Спасибо, Малека. Можешь отправиться домой, на сегодня у меня нет поручений. До завтра, – ответил Драко, на что та благодарно улыбнулась и исчезла так же быстро, как и появилась. Гермиона молча наблюдала за этим поразительным диалогом, стараясь определить подвох. Малфой, заметив взгляд, уверенно его игнорировал до ухода прислуги. Как только двери в гостиную закрылись, его терпение словно выскочило в окно. – Что? – чуть более раздраженно, чем хотел, спросил он, бросив ответный взгляд. – Ничего, прости, – отпив немного из кружки, быстро ответила Грейнджер. – Меня интересует цель твоего визита, – прямо спросил Драко, переходя к делу. – Просто проведать, – сразу же отозвалась Гермиона, ничуть не подумав о правдоподобности своего ответа. Малфой еще несколько секунд наблюдал за изумленной собственным ответом Грейнджер и внезапно засмеялся. Гермиона в жизни не слышала, чтобы Драко так мог. Долго, громко и заливисто, но в то же время дружелюбно, без жажды издевательств смеяться. Это выходило за рамки знаний Грейнджер об аристократах, чьи ценности еще со школьных лет нес в массы Малфой. – Гермиона, Гриффиндор пошел тебе во вред. После учебы на столь благородном факультете даже работа в Министерстве не научила тебя лгать профессионально, – успокоившись, произнес он. – Никогда в жизни такой, как я, не поверит, что девушка, чью жизнь я знатно и регулярно портил, спустя столько лет захочет узнать, как там дела у ее мучителя. – Ты во всем видишь подтекст, – разочарованно бросила Грейнджер, нехотя признавая, что все-таки Драко прав во всем. У нее был мотив сюда явиться, и она точно этого не желала. – От сотрудницы Министерства это более чем обоснованно, не так ли? – Хорошо, ты прав. Только зачем ты тогда спрашиваешь? – негодующе задала вопрос Гермиона. – Я нахожу забавным твое смущение. Ты нисколько не изменилась, – честно ответил Драко, и волшебница потерялась еще больше в собственных мыслях. – Прости, но не могу того же сказать о тебе, – лишь произнесла она, четно пытаясь сравнить Малфоя в прошлом и настоящем. – Я сочту это за комплимент, – дружелюбно отозвался тот. – Итак, мы определили, что причина для визита у тебя есть. Теперь второй вопрос: в чем она заключается? – Вообще-то вопросы должна задавать я, – собралась Гермиона, но Драко и не думал ее слушать. – Я угостил тебя кофе. Думаю, я имею право на несколько вопросов, прежде чем гриффиндорская девчонка вновь превратится в нудную представительницу отдела опеки и попечительства, – тут же парировал Малфой. – Хорошо, только мне нечем тебя порадовать. Я не знаю причину, меня сюда направили, – честно объяснила Грейнджер. – То есть, я той девушке должен был сказать пригласить сюда Министра магии? – усмехнувшись, спросил Драко, на что Гермиона лишь кивнула. Драко встал и медленно, не говоря ни слова, подошел к окну, закуривая простую магловскую сигарету. Глаза Грейнджер едва не полезли на лоб, но она старательно изображала спокойствие, потому как сосредоточиться было необходимо на разговоре. – Полагаю, этот контроль будет сопровождать меня до самой смерти, да? – сделав пару затяжек, в никуда произнес он, не ожидая от Грейнджер ответа. Сама Гермиона также не решалась нарушить его единение. Она и так получила внушительную дозу удивления и непонимания. Малфой внешне оставался прежним, если не считать, что он стал еще выше, а его тело – крепче и мускулистее, насколько можно было судить по плотно облегающей белой рубашке. В любом случае, Грейнджер по-женски понимала девушек в Хогвартсе, сходящих с ума по его широким плечам, статной фигуре и огромным светлым глазам. Если не знать его характер и считать его принцем на белом коне, восторг девушек был оправдан. На последних курсах Малфою по мужской красоте не было равных. Что касается внутреннего содержимого, то Гермиона ощущала себя заблудившейся в Запретном лесу, потому что ничего прежнего от Драко она не видела. Старалась найти, но не выходило. Это сбивало с толку. – Об этом я судить не могу, – тихо отозвалась Грейнджер, вполне понимая, как достает постоянное внимание. Сейчас она также была жертвой всеобщего любопытства. Разница была лишь в том, что Драко был под присмотром из-за возможных преступлений, а Гермиона – из-за решения освободить себя и Рона от оков несчастливого брака. – Разумеется, – затушив сигарету в пепельнице, Малфой вернулся в кресло. – По поручению Министра я должна приходить к тебе несколько раз в неделю, – добавила Грейнджер. – Могу выделить тебе комнату здесь. Отчеты будут точнее, – вдруг бросил Драко, усмехнувшись, замечая выражение лица Гермионы от его предложения. – Да шучу я, успокойся. Раз надо, значит, надо. Приходи. – Вторник и суббота устроят? – вытащив блокнот, деловито спросила Грейнджер, не одобряя шутливого тона Малфоя. – Устроят. Чувствуй себя, как дома. Мне нечего скрывать от многоуважаемого Министерства, – встав следом за Гермионой, поклонился Драко. – Ты же понимаешь, что это не моя воля, – еле слышно произнесла та, остановившись у входной двери. Драко шел следом, решив лично проводить гостью. – Понимаю, Грейнджер. Буду рад повидаться, – открывая перед ней дверь, ответил тот, вновь улыбнувшись ей в ответ. – Спасибо. До субботы, – выпалив на одном дыхании, Гермиона выскочила за дверь быстрее, чем хозяин поместья смог что-то сказать в ответ.***
Только прибыв домой, Грейнджер удалось немного сложить мысли в голове в единую картину. Малфой не просто был другим. Его словно совсем подменили. От того, кого она ожидала увидеть, не осталось и следа. Драко не выглядел измученным страданиями от потери близких, не был все тем же высокомерным придурком, каким она и ее друзья считали его в школе. Он как будто и вовсе не был собой, представая совершенно обычным, здраво рассуждающим человеком, как будто бы начавшим жизнь с чистого листа. Впрочем, может, именно сегодня он и был собой. Социальная незащищенность его не сломила, проявив всю силу духа, которую раньше под влиянием отца и его состояния невозможно было разглядеть. Так теперь вопрос заключался совершенно в другом: должно ли поведение Драко считаться нормой, или он все же стал таким вследствие пережитых трагедий? Вопросов в ходе визита к нему меньше не стало, а ответов не получено вовсе.