***
Стоя на следующее утро перед воротами Малфой-Мэнора, Гермиона размышляла о собственном безумии. Она пыталась убедить себя, что затея глупая, но, получив с утра от курьера очередной букет теперь уже красных роз, передумала. В конце концов, это действительно отбросит в стороны лишние варианты. Так или иначе, она уже была у дверей – медлить более было нельзя. Гермиона решительно постучала, зная, наверняка, что дверь откроется почти сразу. Так и произошло. На пороге появилась Малека, улыбнувшись чуть удивленно. – Мисс Грейнджер? – Да, доброе утро. Скажите, Малека, мистер Малфой у себя? – аккуратно начала Гермиона, понимая реакцию на свой визит. – У себя, но он не сообщал, что Вы придете, – ответила та, все же пропуская гостью внутрь. – Он не знал, что я приду. С ним можно поговорить? – объяснила Грейнджер, проходя в гостиную. – Мистер Малфой в своем кабинете, – отозвалась Малека, объяснив, куда именно следует идти, чтобы попасть к хозяину поместья. Поблагодарив, Гермиона не спеша направилась к нужной двери. Малфой-Мэнор больше не заставлял сердце сжиматься в ожидании очередной порции боли, криков жертв или смеха пожирателей. Он был … светлым. Редкое солнце, появляющееся на небе на несколько минут, заливало коридор особым теплом, которое грело некогда мертвые стены. Тишина стала нести покой, а не ужас. Эхом больше не разносился шепот жаждущих загнать тебя в ловушку, чтобы истерзать и бросить умирать. Не звучали жалобные просьбы о помощи тех, кого уже не спасти. Тех, чей вздох оборвется в следующую секунду. Нет. Это был совсем не тот Мэнор, который так часто появлялся в кошмарах Гермионы первое время после падения Темного Лорда. Новый Мэнор словно подпитывался особыми воспоминаниями своего хозяина о детстве и материнской защищающей любви. Это поместье несло в себе уют, звонкий смех мальчика, бегущего по коридору, еще ничего не знающего о смерти и выборе. Особняк расцветал, стирая прошлое руками наследника, добро над которым превзошло зло. Гермиона видела это именно так, и от этого ей не хотелось открещиваться, настойчиво уверяя себя, что нельзя доверять бывшему врагу. Между тем, она осторожно подошла к необходимой двери и постучала. Дверь сразу же открылась, пропуская Грейнджер в кабинет. Драко сидел за столом в привычном классическом черном одеянии, где не хватало только пиджака, медленно листая страницы толстого фолианта. Волосы, обычно идеально уложенные, были растрепаны, но Малфоя это, очевидно, не волновало. Он был сосредоточен и, казалось, даже не замечал гостью, если бы не его опережающий ее приветствие голос: – Какой приятный сюрприз, мисс Грейнджер, – произнес, не поднимая взгляда. – Присаживайся. Гермиона замерла в немом шоке. «Мисс Грейнджер» Что, если это был сам Драко?! Глупости, но все же... – Так это был ты? – вслух спросила она, и возвращать свой вопрос было поздно. Малфой захлопнул книгу, небрежно отбросив ее на край стола. – Где? – внимание Драко сосредоточилось на Гермионе. Причин для ее удивления он не понимал, но ситуация его откровенно забавляла. Тараканы в ее голове, очевидно, снова взбунтовались против него, как обычно без поспешного объяснения причины. – Цветы от тебя? – понимая, что отступать некуда, все же решилась Грейнджер, присаживаясь в кресло напротив стола. Малфой даже не думал, что его можно так удивить. – Что, прости? – усмехнулся он, вгоняя в краску девушку за нелепую догадку. – Да, это не мог быть ты, – выдохнула та, вновь обретая спокойствие. – У тебя появился поклонник, но так мало вариантов, кто бы это мог быть? – спросил Драко, все еще стараясь понять суть вопроса. – Если это попытка меня унизить, – начала Гермиона, но осеклась, отметив про себя, что она с самоунижением неплохо справилась и без помощи Малфоя. – Я не пытаюсь тебя унизить, Грейнджер. Я пытаюсь понять, на чем основывается твой вопрос, адресованный мне. – Некто «Б.З.» присылает мне цветы на работу и домой. У меня есть некоторые догадки, и в этом заключается цель моего визита к тебе сегодня, – попутно передразнивая поиск мотивов Драко, пояснила Гермиона, уже ожидая от Малфоя чего угодно. Драко молча встал и тут же присел на край своего стола, закатывая рукава рубашки для удобства и при этом все еще пристально изучая Грейнджер. Она выглядела достаточно «буднично», но женственно: сапоги до колен на высоком, но толстом устойчивом каблуке, бежевое пальто, распахнутое по пути к кабинету, белая блузка с парой не застегнутых сверху пуговиц, и темно-синие зауженные джинсы, чуть растрепанный ветреной погодой хвост и без того непослушных волос и минимум макияжа на лице. Практичный и стильный выбор на каждый день. – Полагаю, ты имеешь в виду Блейза, не так ли? – серьезно спросил он. Гермиона в ответ кивнула. – Боюсь, огорчу тебя. Я ничего не знаю о нем уже давно, но не исключаю его причастности. – Есть основания полагать, что он мог быть отправителем? – уточнила Грейнджер. Драко неопределенно покачал головой. – У Блейза была к тебе мимолетная симпатия. Еще с детских лет. Симпатия и страх. Особенно после того, как он узнал, что ты едва не сломала мне нос, – усмехнулся Малфой, вдруг вспомнив этот фрагмент своей жизни без какой-либо злости. Как мало проблем они знали тогда. Гермиона, вспомнив, о чем говорит Драко, тоже улыбнулась. Она тогда так гордилась собой и тем, что смогла дать отпор слизеринскому хорьку. – Сложно в это поверить. Вы не общаетесь из-за… Прости, это не мое дело, – смутилась Грейнджер, вспомнив причину возможного раздора между некогда лучшими друзьями. – Из-за Астории, да, – не смутившись, отозвался Драко. – Причиной были не ее измена и уход к нему, а тот факт, что Забини ограничивал мое общение с ней, как с матерью моего ребенка. – Но почему? – Возможно, их отношения были еще не настолько стабильны. Все запретные любовные истории строятся на страсти, которая имеет свойство угасать слишком стремительно. Кроме того, сама Астория своей выходкой поставила под удар репутацию своей семьи, – спокойно рассуждал Малфой, словно не зная печального финала этой трагедии. – Ты думаешь, это причина, если они любили друг друга? – усомнилась Гермиона, на что Драко ответил ей чирканьем спички и закуренной сигаретой. – А любили ли? Нет, я думаю, причиной стала моя правота, отсутствие внимания к которой повлекло за собой две смерти, – сделав несколько затяжек, все же уточнил Малфой. Гермиона молчала, но весь ее вид говорил о заинтересованности. Драко же ни с кем и никогда ранее не говорил об этом, никому не открывал то, что зудело внутри, причиняя неимоверную боль. Он не был уверен, что Грейнджер искренне позволяет ему высказаться, не прерывая и слушая. Не был уверен, что это не простое гриффиндорское любопытство, а ее должность ничуть не уменьшала его сомнения. Тем не менее, что-то было в этом разговоре доверительное. Атмосфера располагала, а сил держать в себе не было. Места внутри не было ни для новых чувств, ни для эмоций. Боль и затворничество рвали его изнутри. И Драко заговорил. Заговорил, наплевав на условности, статусы, тайны и последствия. – Когда я узнал, что у нас будет ребенок, я испытал счастье. Впервые за то время после войны. Я был по-настоящему счастлив, – глаза Драко горели, когда он рассказывал об этом. Гермиона не могла оторвать от него взгляда, потому что Малфой казался безумцем, тем самым, счастливым, словно его снова вернули в то время, и он не до конца осознал выпавший ему шанс. – Мне было все равно, кто родится. Я чувствовал, что абсолютно готов к этому. Что на развалинах моей прошлой жизни, наконец-то, появится смысл, который я буду держать на руках. Только буквально через пару месяцев я узнал, что семьи у нас не будет. Она открыто сказала, что я не нужен ей. Рассказала подробно о каждой ночи, проведенной с моим лучшим другом. Сделала все, чтобы я прогнал ее. Только, вопреки ее и моим ожиданиям, я не смог. Я просил ее остаться. Потом требовал. После уничтожив любые пути к бегству для нее, я сам заперся в кабинете и пил. Я слышал, как она кричала, била в дверь, требуя ее выпустить, но игнорировал. Потом слышал, как она ломалась под гнетом моего равнодушия, плакала, проклинала и молила отпустить. Я все также пил. Но как-то незаметно мой бар опустел, и только это побудило меня выйти. Она ждала меня и подвернулась мне под руку. Кричала на меня, била меня в грудь, снова проклинала, а после вновь перешла на подробности их отношений с Забини. Драко замолчал, словно заново анализируя всю ситуацию, сил изменить которую все равно не хватало. Его вид говорил об усталости. Он поник, и даже очередная закуренная сигарета уже не доставляла ему расслабления. – Тогда я впервые замахнулся на нее, – сокрушенно выдавил Малфой, и Гермиона, встав, стремительно приблизилась к нему. Она не думала о том, насколько странной эта сцена может показаться со стороны. Ее сострадание брало верх над благоразумием и отношениями. – Не надо, если тяжело, – без тени сомнения положив руку ему на плечо, произнесла та, привлекая внимание. Драко напрягся, изучающе глядя на руку Грейнджер. Он ясно осознавал, что происходит что-то неправильное между ними. Даже если списывать это на ситуацию, было неловко. – Ты же хочешь знать, – возразил он, переводя взгляд на лицо собеседницы. – Не больше, чем ты хочешь высказаться. Это ведь не для протокола, – чуть улыбнувшись, ответила Гермиона, возвращая взгляд. – Это похоже на зарождение дружбы, которой не должно существовать, – тихо добавил Драко, но это ничуть не смутило гостью. – Ты считаешь? – Предполагаю, – заключил он, и в этом разговоре без четких «граней» не было понятно, пришли ли они к согласию и понимаю. В то же время в нем все звучало обнадеживающе. Гермиона вернулась к креслу, вновь сосредоточившись на Драко, ожидая, решит ли он продолжить свою историю. Драко чувствовал это, но тянул, стараясь в этой тишине определить, прочла ли Грейнджер продолжение между строк или уже поставила его в один ряд с тиранами. – Итак, я замахнулся, но не ударил. Не смог тогда и не смог бы сейчас. Она провоцировала, я не поддался. Только тогда мне и стало понятно, что ей лучше держаться от меня подальше. Я снял все замки и просто смотрел, как она уходит, собрав вещи, к своему любовнику с моим ребенком внутри. Ее беременность протекала плохо. Всегда был риск. Я требовал от нее следования советам докторов, нашел лучших. Она отказывалась от любой помощи от меня. Потом роды, осложнения, попытка спасти хоть одного из них, потеря обоих, – Малфой замолчал, вновь потянувшись к сигаретам. Гермиона молчала тоже, наблюдая за ним. Она не видела человека, имеющего проблемы с психикой, но видела мужчину, увязшего в личной трагедии, в смертях близких людей, в неоправданных надеждах и постоянных подозрениях в его добросовестности и чести со стороны окружающих. Его желание исчезнуть для всех, закрываясь в поместье, было очевидным для Грейнджер. Она ощущала себя лишней, как сотрудница Министерства. – Мне очень жаль, – тихо произнесла она в ответ, когда молчание затянулось. Драко был в собственных воспоминаниях, в своих мыслях и боли, и Гермиона не смогла бы вытащить его, просто не знала как. – Мне тоже. Я был на похоронах. Все приходили, выражали сочувствие, как будто я не был ей чужим. Не Блейзу, а мне. Его я тогда хотел убить. Родители Астории предпочли обвинить меня в распаде семьи и смерти дочери. Мне было все равно, и я мог бы их понять, если бы у меня на руках был мой ребенок. Только их дочь забрала его с собой, и я не мог никому этого доказать. Да и не нужно мне это было. – Ты любил ее? – неуверенно спросила Гермиона, ощущая себя подслушивающей семейные тайны, в которые ее никто не посвящал, под дверью. – Любил и ненавидел одновременно. И сейчас не изменилось ничего, Грейнджер, – закончил Драко, туша окурок в пепельнице так, словно этим уничтожал все сказанное ранее. Малфой посмотрел на Гермиону, и она действительно уже не увидела того, кто говорил это все. Перед ней сидел такой же слушатель, как она, с той лишь разницей, что выглядел он так, будто прослушал всю историю, проснувшись в финале. – Так что нет, Грейнджер, о Блейзе я ничего не могу тебе рассказать, и о цветах ничего не знаю. Просто не могу исключать, что он решил что-то вспомнить о чувствах на волне твоего развода с Уизли, – жестко добавил Драко, «отрезвив» Гермиону первоначальной целью ее визита. Она ведь даже забыла, зачем пришла, слушая откровения Малфоя и открывая его для себя впервые. – Надеюсь, ты не прав, – холодно произнесла Грейнджер, поднимаясь. – Кто знает. Уже уходишь? – усмехнувшись, спросил тот, наблюдая за поспешным застегиванием пальто. – Да, мне сегодня еще работать, – отозвалась гостья, направившись на выход. – Я даже не предложил тебе кофе, – идя следом, бросил Драко. Его вновь забавляло поведение Гермионы. – Не сегодня. – Побежишь писать отчет о визите? – почти у входной двери произнес Малфой, заставив Грейнджер подавить гнев. – Я сюда пришла не для этого, Малфой, – резко ответила она. – Я не хотел тебя оскорбить, – вдруг отозвался Драко, придерживая дверь для нее. – Я учту. На том они и распрощались.***
Гермионе хотелось сжаться от всего мира хотя бы на пару часов. Так же, как это делал Драко все эти годы. Закрыться в своем мире и лелеять воспоминания. Но не было возможности и времени. Она подавляла в себе гнев, причину которого не могла даже назвать. Объективно Драко не сказал ничего, что было бы ложью. Кроме того, любой бы на его месте проникся взаимными подозрениями к излишней заботе Министерства. Так что, свою порцию колкостей Гермиона получила обоснованно. Выглядело это не тактично с ее стороны, прежде всего. Прибыв на свое место под любопытствующие взгляды коллег, ни перед кем не извиняясь, Грейнджер закрылась в своем кабине, сразу же замечая вторую вазу с букетом цветов. На этот раз фиолетовые розы роскошным букетом ожидали ее на столе. – Ты начинаешь надоедать, – пробурчала Гермиона, убирая вазу в самый дальний угол кабинета, чтобы не отвлекаться. Едва закончив с перестановкой, Грейнджер услышала, как дверь в ее кабинет открылась. – Здравствуй, Гермиона, – поприветствовал мистер Бруствер, одним своим присутствием объясняя цель визита. – Добрый день, – ответила та, возвращаясь к своему столу. – Перестановка? – как бы невзначай спросил мужчина, кивнув на вазу. – Можно и так сказать, – не желая вдаваться в детали, ответила Грейнджер. Ее раздражало излишнее вступление, оттягивающее разговор. – Я полагаю, ты знаешь, почему я здесь, – прочувствовав настрой сотрудницы, произнес Кингсли, присаживаясь напротив. – Я была у мистера Малфоя, если Вы об этом, – выпалила та, не желая более оттягивать неминуемое. – Есть что-нибудь интересное? – полюбопытствовал Министр, осматривая кабинет, словно в первый раз. Гермиона знала, что наиболее долго его глаза задерживаются именно на цветах, но, к счастью, он не имел привычки лезть в личную жизнь подчиненных. – Мистер Малфой не репортаж, чтобы быть интересным. Однако у меня не возникло трудностей с визитом, – не сдержавшись, Грейнджер все же сделала замечание министру, чей тон был, как ей показалось, не уважителен к клиентам, если Малфоя можно было отнести к этой категории. – Да, конечно. Тебе удалось поговорить с ним? – стараясь не обращать внимания на достаточно резкие замечания сотрудницы, продолжил спрашивать Бруствер. – Разумеется. Рискну предположить, что опасения насчет его личности напрасны. Мистер Малфой просто наслаждается уединением без всеобщего наблюдения за его жизнью, – тактично ответила Гермиона, надеясь, что это побудит Министра пересмотреть вопрос о ее постоянных визитах к нему. – Что ж, это тоже результат. Я был уверен, что тебе удастся убедить мистера Малфоя сотрудничать с Министерством, но визиты все же стоит продолжить, – перечеркнул все надежды мужчина, собираясь на выход. – Докладывай мне хотя бы раз в неделю о результатах, Гермиона. Грейнджер не успела ничего сказать, как министр покинул ее кабинет. – Потрясающе, – в пустоту произнесла та, наблюдая за новой тенью, появившейся у ее двери. – Входи, Карен, – опережая робкий стук в дверь, произнесла она. – Мисс Грейнджер, Вам курьер принес письмо, пока Вы отсутствовали. Просил передать лично в руки. Это не рабочая почта, – пробормотала та, едва войдя, словно легкими ощущая напряжение в воздухе. – Спасибо, можешь идти, – ответила Гермиона, дожидаясь, пока останется одна. Как только в кабинете воцарилась тишина, ее внимание обратилось к письму. Магия не позволяла прочесть его кому-то постороннему, что, безусловно, порадовало предусмотрительную Грейнджер. «Мисс Грейнджер, надеюсь на нашу встречу сегодня в восемь вечера в Вашем любимом кафе. С уважением, Б.З.» – Это уже что-то, – вздохнув, сама себе пробормотала Гермиона, решив отбросить до вечера все мысли о раскрытии личности таинственного отправителя. Профессионализм возобладал, и Грейнджер удивительно легко вернулась к своей бумажной работе, лишь изредка вспоминая и анализируя отдельные фрагменты утреннего разговора с Драко.