Трек:
Jessica Dannheisser - Any Way Back
Я в этот раз чуток раньше, но не думаю, что это кого-нибудь расстраивает. Во всяком случае, я надеюсь. Мы все ближе к тайнам и основной линии рассказа. Приятного прочтения:)
В жизни Гермионы это, определенно, был первый вечер, когда в любимом кафе она не ощущала себя комфортно. Нервное напряжение и неизвестность сделали свое дело, и даже большое количество посетителей, практически безупречная репутация Блейза Забини и его галантность ничего не могли изменить.
По иронии с постоянно подозреваемым Драко Малфоем Грейнджер было гораздо спокойнее.
– Выпьешь чего-нибудь? – спросил Блейз, стоило официанту к ним подойти.
– Кофе, пожалуйста, – вежливо ответила девушка, адресуя свои слова официанту, ставящему букет в вазу.
Аппетит у нее исчез практически сразу, как только Гермиона заметила Блейза у Министерства.
Забини никак не прокомментировал сдержанность своей собеседницы, жестом попросив принести две чашки. Он и сам выглядел человеком, ощущающим себя не в своей тарелке.
– Итак, – начал он, чтобы разбавить гнетущую тишину между ними.
– Итак? – обратив свое пристальное внимание на мужчину, повторила Гермиона.
– Наверное, я даже мог бы угадать все твои вопросы, – задумчиво протянул Забини, вглядываясь в выражение лица Грейнджер.
– Меня больше интересуют ответы на них, – уверенно заявила Гермиона. Блейз растерянно улыбнулся.
– Я не желаю тебе зла, – начал он, ощущая настороженность девушки. Учитывая прошлое, Забини достаточно легко понимал все ее мысли на его счет и даже не стал бы исключать, что палочка в ее кармане расположена максимально удобно для быстрого отражения нападения.
– Я об этом не думаю, – опровергла та, но Блейз все же ей не поверил. Ее напряженный вид и поза говорили об обратном.
– Правда, Гермиона. Война давно закончилась, тебе нечего опасаться, – попытался заверить он, но Гермиона не была нацелена на успокаивающие речи. Она ждала объяснений.
– Блейз, тот факт, что я практически ночью отправилась с тобой куда-то ужинать, уже говорит о том, что я ничего не опасаюсь, как ты выразился. Давай перейдем к делу, – чуть более раздраженно, чем хотелось, заметила Грейнджер.
Еще несколько секунд Забини пристально вглядывался в ее лицо, но, очевидно, не рассмотрев там желаемого дружелюбия, сдался.
– Ну, что ж, давай. Помимо всех, не интересных для тебя причин, я обратился к тебе, потому что мне нужна помощь, – перейдя на деловой тон, ответил Забини. Улыбка и добродушие, что не покидали его с самой их встречи, сменились обеспокоенностью, граничащей с тревогой.
– По какому вопросу? – уточнила Гермиона, не вполне понимая, в какой сфере ему может понадобиться помощь от нее.
– По вопросу опеки, – серьезно произнес он, выжидая паузу, чтобы оценить восприятие этой информации по лицу Грейнджер. – Скажем так, мне нужна консультация.
– Мне требуется больше информации, Блейз, – спокойнее произнесла Гермиона, замечая, как тяжело Забини дается ответ.
– Я понимаю. Тебе ведь известно, что я не очень распространяюсь на тему своей личной жизни. Никто ничего обо мне не знает, – отозвался Забини.
Гермиона кивнула, вдруг вспомнив, что Блейз после скандала с Малфоем действительно пропал с радаров всех печатных изданий. Какое-то время СМИ еще поддерживали интерес общественности к нему, выдвигая теории, вроде похищений, бегства, самоубийства, но уже довольно скоро отсутствие фактов и какой-либо наводящей информации наскучило и им.
– Я начал новую жизнь, уехал в другую страну, где взял опекунство над ребенком, – продолжил он будничным тоном, повергнув в шок Гермиону, в голове которой с треском рухнули все представления о Забини. Нет, она легко представляла человека, начавшего новую жизнь, особенно при условии, что хоть и поверхностно, но ей все же было известно о его прошлом. Однако предположить, что кто-то, вроде Блейза, решился бы взять под свое крыло малыша, оставшегося без семьи, было трудно.
На практике Гермионы случаи, когда обеспеченные семьи принимали в семью кого-то нового, «безымянного», были единичны и не всегда удачны. Зачастую именно бедные, еле сводящие концы с концами волшебники, ведомые огромными сердцами и состраданием, стремились дать любовь тем, кто в этом нуждался еще больше них.
– Усыновил? – глупо переспросила девушка, все еще силясь абстрагироваться от рассказанного Малфоем и принять тот факт, что перед ней сидит отец ребенка, а не тот самый слизеринец, которого она знала, пусть и не так близко.
– Да, я холост, но это не имеет значения, – поспешно добавил Блейз, решив, что вопрос связан с его семейным положением.
Гермиона, впрочем, не была потрясена этим, так как пострадавших детей после войны было слишком много по всему магическому миру, и в некоторых странах отступали от своих законов, потому что не было возможности разместить всех детей в специализированных заведениях.
– Так, подожди. Почему я? И какое я могу иметь отношение к этому? – нетерпеливо спросила Гермиона, пытаясь разложить по полочкам полученную информацию.
– Я не знаю, как объяснить тебе. В Хогвартсе ты спасла мне жизнь, и я решил, что могу тебе доверять. Возможно, я ошибся, но хочу верить, что нет, – пояснил он, еще сильнее запутывая мысли Грейнджер.
– Спасла?
– В Выручай-комнате, вы вытащили нас из огня, – напомнил Блейз, замечая, что Гермиона не помнит ничего подобного так явно, как он.
Забини понимал, что она не обязана была хранить это в своей памяти, потому что, сколько бы ее не оскорбляли, сколько бы не называли выскочкой и лицемеркой, до всех рано или поздно доходило понимание очевидного: это ее сущность. Доброта ее сердца была не заметна ей самой, потому что она такой родилась и выросла. Вторая жизнь, которую Блейз получил, благодаря ей, была лишь одним из многих проявлений ее человечности. Она не считала это подвигом, действовала по ситуации, но сам Забини часто думал об этом и помнил, что за каждый день своей жизни он будет благодарен Гермионе до самой смерти.
– Вас спасли Гарри и Рон, – ответила Грейнджер, вспоминая тот случай.
– Если бы не ты, они бы этого не сделали, – настойчиво продолжил Блейз, и Гермионе нечего было противопоставить, потому что она не была уверена в том, что он был не прав.
Тогда у них было больше проблем, чем два слизеринца, отравляющих жизнь. Гарри уж точно думал не о них, а Рон везде без оглядки следовал за другом. На тот момент гуманной составляющей всего трио считалась она.
Блейз заметил замешательство девушки, поэтому не стал ожидать от нее реакции, продолжив свое повествование:
– В общем, я решил, что обратиться к тебе – лучшая идея. Во всяком случае, ты если не поможешь, то точно сохранишь эту тайну. Я не хочу выносить жизнь своего ребенка на всеобщее обозрение, подвергая его назойливому вниманию прессы. Со времен нашей учебы ничего не изменилось. Я наблюдал за всем со стороны. Знаю, что и тебе до сих пор не дают покоя, а ведь прошло уже достаточно времени. Ты можешь понять меня и мое желание оградить сына от той же участи.
– Наследник семьи Забини – это сенсация для Риты Скитер, – задумчиво произнесла Грейнджер, соглашаясь с предположением Блейза.
– Именно.
– Хорошо, вернемся к делу. Чем тебе могу помочь я? Я даже курировать вас без особого распоряжения не могу, так как ребенок – иностранец, – собравшись, объяснила Гермиона.
– Я обратился к тебе не за этим. Мне нужна твоя помощь в плане воспитания, – ответил Забини.
– Блейз, ты путаешь. Я работаю в опеке не заведующим по воспитательной работе, – начала Гермиона, но Блейз кивнул, соглашаясь и отрицая одновременно.
– Я понимаю. Гермиона, у меня непростой ребенок. У него есть некоторые особенности, с которыми сложно справляться. Предай я этот случай огласке, о покое и нормальном детстве для него можно будет забыть, – добавил он чуть тише.
– Он болен? – также тихо спросила Грейнджер, стараясь узнать больше, чтобы знать, чем помочь.
– Не совсем. Я не знаю, что это. В любом случае, лучше увидеть один раз, чем пытаться это объяснить, – ответил Забини.
– Ты хочешь познакомить меня с сыном? – уточнила девушка, силясь объяснить самой себе неоправданное доверие Блейза.
– Можно и так сказать, только прежде я буду вынужден попросить тебя подписать договор о неразглашении, – согласился тот, не скрывая неудобства от этой необходимости. Он только что выразил абсолютное доверие Гермионе, сразу подвергнув его условиям.
– Какие обязательства? – с сомнением спросила Грейнджер, все еще сомневаясь, стоит ли ввязываться в очередную слизеринскую авантюру. Ей вполне хватало Драко, чтобы влезать в семейные интриги еще и семейства Забини.
– Ничего, кроме молчания, Гермиона. Большего не прошу, – поспешил успокоить Блейз.
– В случае нарушения?
– Ты собираешься нарушить? – парировал в ответ Забини, улыбнувшись, чтобы разрядить ситуацию.
– Нет, но я не знаю, с чем имею дело.
– С ребенком, которому нужна помощь без привлечения посторонних, – снова повторил Блейз, надеясь увидеть согласие в глазах Гермионы. – Прежде всего, мне нужна консультация.
– Что ж, я попробую, но не могу ничего обещать, – подумав, ответила девушка, допивая уже остывший за разговором кофе.
– В таком случае могу я пригласить тебя в свое поместье, скажем, завтра вечером? Подпишем договор о неразглашении, а потом я познакомлю тебя с сыном, – предложил Блейз, до последнего не веря, что Гермиона согласится на это.
Сама же Грейнджер старательно искала в своей голове возражения и причины, по которым это ее совершенно не касалось. Однако обреченный взгляд Забини не позволил ей отойти в сторону. Нет такой силы, что заставила бы слизеринца просить помощь у тех, кто, хоть и не принимал активного участия в войне, но в свое время был на другой стороне, а вот Блейз здесь, сидит перед ней и просит о помощи. Тем более, дело касалось ни в чем неповинного ребенка. У нее не было шансов отказать.
– Хорошо. Завтра в семь вечера, – заключила девушка, ставя точку в сегодняшнем вечере.
– Прекрасно, – выдохнув, согласился Блейз.
Улыбка на его лице выглядела обнадеживающе. Гермиона осознала, что в значительной степени расслабилась, перестав контролировать каждое движение Забини и подвергать сомнению каждое его слово. Она не исключала того, что это аукнется ей в будущем, но сегодня решила не надумывать проблем больше, чем у нее уже было.
Отказавшись от вежливого предложения сопроводить ее домой, Грейнджер предпочла тихую прогулку в одиночестве, где никто не мог бы ей помешать поразмыслить над тем, как лихо повернулась ее жизнь.
Выбрав дорогу через хорошо освещаемый парк, она неспешно двигалась по узким тропинкам до тех пор, пока не приблизилась к пустующей лавочке, присыпанной снегом, решив, что спешить ей некуда, да и если побыть здесь совсем немного, замерзнуть она не успеет.
– Мне кажется, мы зачастили со встречами, Грейнджер, – неожиданно раздался голос над головой, стоило девушке только расслабиться, наслаждаясь холодом и зимней тишиной.
Парк все еще можно было назвать многолюдным, но восторженные шумные дети уже разбрелись по домам, оставляя свою территорию серьезным взрослым, которые или так же, как Гермиона, прогуливались, тихо переговариваясь между собой, или просто спешили домой.
– Следишь за мной? – подозрительно спросила Гермиона, подняв голову и посмотрев на непрошеного собеседника.
– Хотел упрекнуть тебя в том же, – парировал Драко, опускаясь рядом.
Гермиона невольно осмотрела его, отметив, что для прогулки он одет удивительно легко. Спортивный костюм серого цвета и черные кроссовки говорили за своего обладателя.
– Ты занимаешься бегом? – недоверчиво спросила Грейнджер, сталкиваясь с испытующим взглядом Малфоя.
– Нет, решил сбегать за хлебом, – ответил тот и замолчал, вглядываясь в лицо девушки.
– Шутишь, да? – добавила та, осознавая, что он лжет.
– Разумеется. А что ты делаешь ночью в парке? Еще и без охраны? – задал вполне логичный обратный вопрос Драко, и Гермионе очень не хотелось ему врать, но иначе поступить она не могла.
– Прогуливаюсь. Была важная встреча, – натянуто улыбнувшись, ответила она, отведя взгляд. Девушка и так знала, что он не поверил.
– Свидание? – уточнил он.
– Нет, конечно, нет.
– Ну, в любом случае мы все узнаем завтра, не так ли? В утренней прессе, – откинувшись назад на лавку, пробормотал Малфой, уже не видя паники, отразившейся на лице Грейнджер.
Ни она, ни Блейз даже не подумали о том, чтобы проверить наличие нежелательных лиц вокруг, а это значит, что кто угодно мог их увидеть и услышать.
– Ну, или завтра на всех полосах газет буду снова я, Драко Малфой, провожающий мисс Грейнджер до дома, – продолжал тот, игнорируя эмоции Гермионы.
– Меня не нужно провожать, – резко поднявшись с лавочки, недовольно произнесла Грейнджер.
– Это не было вопросом с моей стороны. В такое время девушкам поодиночке не стоит расхаживать. А героиням, тем более, – встав следом, ответил Малфой, не оставляя Гермионе путей к отступлению.
Они молча дошли до дома. Драко думал о чем-то своем, а сама Грейнджер испытывала муки совести, не имея возможности рассказать Малфою о встрече с Забини. Стоит только начать, и это повлечет подробности, которые Драко не захочет знать.
Которые ему знать не нужно.
Ему будет больно, и это было самой главной причиной спрятать от него правду целиком.
Гермиона упорно глушила в себе внутренний голос, саркастично подмечающий излишнюю заботу о Малфое. Тем не менее, она все же не позволила себе сказать лишнего.
Попрощавшись и поблагодарив за сопровождение Драко, девушка поспешно скрылась за дверью.
Ей срочно нужно было придумать, как существовать между двумя враждующими мирами бывших лучших друзей.
***
Следующим утром работа совсем не клеилась. Несколько рейдовых мероприятий по семьям, находящимся на контроле отдела Гермионы, нисколько не скрасили тянувшийся, как жвачка, день. Отчеты лишь добавляли уныния.
Под конец рабочего дня Грейнджер уже не знала, куда себя деть. Закончив со всеми делами, она даже посетила архив с целью найти информацию о Забини, но, как и в случае с Драко, нашла лишь старое пыльное дело, в котором не было ничего со школьных времен.
Самый бескорыстный слизеринец из всех.
Смущала его способность быть в тени. Еще большее напряжение вызывало желание оставаться в ней и дальше.
Утром Гермиона с ужасом ожидала новостей из прессы и, не без облегчения, заметила, что там не было ни слова об их с Забини встрече в кафе.
Тем не менее, прогулка с Малфоем вновь попала под прицел.
Теперь Рита Скитер описывала в контексте их встречи романтику зимних лондонских вечеров и горячих контрастных поцелуев, вызывая у Гермионы желание засунуть этот выпуск журналистке целиком в рот и заставить пережевывать его.
Помимо этого, в течение дня несколько раз заходил Гарри. В первый – обсудить выпуск и несколько раз пошутить над подругой, предварительно убедившись, что та не относится к Малфою серьезно, второй – позвать на обед.
Каждый раз Гермиона вздрагивала, слыша шевеление за дверью своего кабинета.
Меньше всего ей хотелось увидеть там Бруствера или Малфоя, потому что министр, определенно, одарял бы ее неодобрительным и чрезмерно заботливым отеческим взглядом, а Драко пришел бы с целью подлить масла в огонь, хоть Грейнджер и была уверена, что он делал это ради развлечения, а не со зла.
И, помимо всего этого, в кабинете в вазе с утра вновь красовался огромный букет теперь уже синих роз с запиской-напоминанием о встрече.
Впервые за долгое время работы, выжимавшей из нее все, что она способна была отдать, Гермионе хотелось провалиться сквозь землю по-настоящему. Так, чтобы никто не нашел. Ни Рита Скитер с выдуманным интригами, ни Драко Малфой со своими пусть и дружескими, но шутками, ни Блейз Забини с целым коконом из тайн и загадок.
***
Между тем, рабочий день в Министерстве все же подходил к своему логическому завершению, и Гермиона уже собиралась, преследуя цель – без спешки добраться до особняка Забини к назначенному времени.
Ей хотелось оказаться на месте как можно скорее, потому что сомнения побуждали остановиться и бросить все это.
В конце концов, в качестве дополнительного груза к работе ей хватало и Драко Малфоя, общение с которым уже казалось необъяснимым как с личной, так и с рабочей позиций.
Гермиона не видела никаких отклонений в нем, а постоянное отслеживание его жизни становилось неудобным по мере их разговоров, достаточно легких и открытых.
За своими размышлениями Грейнджер даже не заметила, как миновала огромную раскидистую лужайку, приблизившись к главному входу поместья, больше походящего на настоящий замок.
Около дверей ее уже ожидал Блейз, получивший сигнал о гостье, стоило той миновать защитные чары, окутывающие владения Забини.
– Добрый вечер, Гермиона, – немного взволнованно поприветствовал хозяин поместья, пожав руку девушке.
– Добрый, – согласилась та, наблюдая тревогу в карих глазах Забини.
– Обстоятельства сложились так, что подписать договор о неразглашении нам нужно прямо здесь, – осторожно протягивая Грейнджер папку с бумагами, произнес Блейз.
Гермиона не спешила задавать вопросы, молча изучая текст.
Забини заметно нервничал, постоянно оглядываясь назад, словно что-то, тщательно им скрываемое, могло выдать себя само раньше положенного.
Возможно, медлительность Грейнджер и его смятение способствовали такому течению разговора, но Блейз посчитал необходимым пояснить:
– Просто часть того, что вызывает проблемы, ты увидишь уже сейчас, войдя в замок, – потирая ладони, чуть слышно добавил он, но Гермиона, убедившись, что в документе нет ничего, кроме сохранения конфиденциальности о происходящем в доме и огромной суммы за разглашение, уже подписала договор, возвращая одну копию хозяину.
Посмотрев на подписанное соглашение, Блейз вздохнул, поспешно укладывая его в папку.
– Прости, что приходится начинать все так, – с искренним сожалением произнес он, открывая дверь и пропуская Гермиону внутрь.
Замок Забини снаружи был обычным настолько, что, если поставить его в один ряд со множеством других, Грейнджер вряд ли заострила бы на нем внимание.
Он располагался «на отшибе» Лондона, так же чинно возвышался над пустыми полями и лужайками, выглядел так же величественно, как и всё, что принято называть поместьями аристократических семей.
Не имея представления о том, каким был этот замок внутри, Гермиона представляла его пустой светящейся изнутри каменной коробкой, такой же холодной, какой ранее, до преображения был Мэнор.
На подходе к замку Грейнджер заметила, что, практически не имея наружного освещения, замок источал свет из каждого окна. Казалось, что внутри совсем нет стен, а в самом центре находится какой-нибудь огненный сгусток магии, обеспечивающий такой эффект.
Переступив порог поместья, Гермиона была вынуждена пересмотреть свои взгляды.
Внутри он был отнюдь не пустым. Стен и колон в нем хватало еще на десяток таких замков. Массивное дерево, лестницы, ковровые дорожки, освещение и камины мгновенно вернули Грейнджер во времена учебы в Хогвартсе.
Если закрыть глаза на расстановку мебели, то холл в сочетании с гостиной сразу же перевоплощался в гостиную Гриффиндора. За счет дерева, пламени каминов и освещения основную палитру представляли красный, оранжевый и коричневый цвета.
– У тебя прекрасный дом, – произнесла Грейнджер, надеясь подбодрить почти паниковавшего Блейза.
– Спасибо, проходи, – кивнув в сторону диванов, произнес он, не оценив попытки девушки его успокоить.
Обратив внимание на тревогу, так отчетливо проявившуюся на лице Забини, Гермиона решила сосредоточить свое внимание на том, о чем тот говорил на пороге, но ничего странного в гобеленах, картинах, вазах с цветами и мебели Гермиона не видела. Ее удивило лишь отсутствие прислуги и домовиков, но это она предпочла посчитать делом времени.
– Чай? Кофе? Что-нибудь еще? – вежливо предложил Блейз, пристально наблюдая за Грейнджер.
– Кофе, пожалуй, – улыбнувшись, ответила та, на что Забини, кивнув, поспешно удалился, оставив гостью продолжать осмотр.
Встреча была неудобной для них обоих, и от этого Гермионе с трудом давалось усидеть на месте.
Решив не тратить время, она все же поднялась, чтобы немного ближе познакомиться с этим домом. Ее внимание привлекли магловские фотографии, расположенные на камине. На всех них была изображена улыбчивая, веселая Астория, или что-то увлеченно рассказывающая фотографу, или задорно смеющаяся над чем-то. Такие светлые и теплые снимки окутывали Грейнджер атмосферой неверия, что этой красивой девушки уже половину десятилетия нет среди живущих.
Однако на этих же снимках была выражена вся глубокая, непознаваемая любовь Блейза. Гермиона по какой-то причине ни капли не сомневалась, что фотографом был именно Забини. Снимки были живыми и открытыми, а представители знатных родов редко позволяли себе подобное проявление чувств.
Вариантов авторства у Грейнджер было мало.
Если бы эти работы принадлежали Драко, вряд ли Блейз выставил бы их здесь. Да и у Малфоя вообще не было замечено чего-либо памятного об Астории. Он для себя старательно переворачивал нежелательную страницу.
– Это мама, Гермиона, – раздался голос сзади, и Грейнджер непременно испугалась бы, погрузившись в излишнюю задумчивость для своего пребывания в доме, окутанном тайнами, если бы не тот факт, что неимоверно звонкий голос принадлежал ребенку.
Улыбнувшись, чтобы не испугать ребенка, девушка осторожно повернулась. В это же мгновение фотографии в рамках, вазы с цветами, свечи и все остальное, что покоилось на различных горизонтальных поверхностях в комнате, поднялось в воздух.
– Привет, – на выдохе произнесла Гермиона, профессионально скрывая удивление и легкий испуг от увиденного.
Она совсем не так представляла себе знакомство с белокурым мальчиком лет восьми-десяти на вид с большими каре-зелеными глазами. Впрочем, она вообще не могла представить себе ни ребенка, ни встречи с ним, так как описаний о нем Блейз практически не дал.
– Эллиот, прекрати, пожалуйста. Ты напугаешь гостью, – взволнованно произнес Забини, вмешиваясь в нелепую сцену знакомства с подносом в руках.
– Почему? Она не боится, – капризно ответил мальчик, отведя взгляд от отца и улыбнувшись Грейнджер.
– Поставь, пожалуйста, все на место и оставь нас наедине, – сдержанно попросил Блейз, хотя Гермиона без труда различала мольбу в его словах.
– Ладно, – разочарованно отозвался мальчик, в следующую секунду растворившись в воздухе.
– Что? Где? – Гермиона огляделась по сторонам, силясь осознать происходящее.
Возможно, шок в ее глазах отразился слишком явно, потому что Блейз с подносом в руках поспешил к ней.
– Выпей, – протягивая чашку с кофе, спокойнее сказал он, усаживая Грейнджер обратно на диван.
– Ты боишься его? – несколько минут спустя, собравшись с мыслями, спросила Грейнджер, вспомнив все эмоции, отражавшиеся на лице Забини в разговорах о сыне.
– Раньше боялся. Когда впервые столкнулся с этим. Сейчас я обеспокоен его будущим, – оживившись от инициативы Гермионы, объяснил Блейз.
– Сколько ему было, когда ты забрал его? – начала Грейнджер, стараясь выстроить линию взросления ребенка.
– Он только родился, – осторожно произнес Забини, – Семья отказалась от него.
– Когда проявились его способности? Ему ведь скоро в школу, это может стать проблемой, – задумалась Грейнджер, но на этот раз удивился Блейз.
– Не скоро. Ему всего шесть, – поправил Забини.
– Но…– Гермиона осеклась, вспомнив, что странности здесь обыдены.
– Да, он выглядит старше почти вдвое, развивается быстрее, а его магия не контролируема. Он светится изнутри при ее выбросах, и чем взрослее он становится, тем чаще они происходят. Ему даже не нужна палочка, – выпалил Блейз, и его речь звучала как крик о помощи, потому что держать в себе такую тайну было выше его сил.
– Это дар?
– Это проклятие, Гермиона. Ты бы знала, как он кричит, какую боль испытывает, когда его магия не получает нужного выхода. Ремонт в этом доме происходит чаще, чем это возможно. Я был вынужден отказаться от прислуги, потому что никто не способен вынести происходящее здесь.
Блейз замолчал, но Грейнджер не знала, где найти слова, и какими они должны быть, чтобы Забини не выглядел таким разбитым.
– Мы разберемся, Блейз, – не слишком уверенно, но искренне произнесла она, решив, что это лучшее из всего, что можно выразить в такой ситуации.
– Я боюсь, что он может причинить тебе вред. В Италии он чуть не убил врача, к которому я рискнул привести его на осмотр. Эллиот оказывает огромное влияние на людей, он способен их подчинять, способен давить на них, потому что хорошо чувствует эмоции. Иногда даже кажется, что он роется в твоей голове, но нет, это просто врожденный навык точного определения состояния.
– Когда он сказал, что я не боюсь, он ошибся, – вдруг вспомнила Гермиона, не имея никакой конкретной цели. Сгладить эффект от сказанного Блейзом не вышло бы все равно.
– Я знаю. Кроме того, я бы никогда не обратился к тебе за помощью, если бы он не звал тебя, – уточнил Забини, своим ответом вызывая еще больше вопросов. – Он знал тебя гораздо раньше. Едва начав говорить, твое имя стало постоянным в его речи. Он искал тебя в каждом новом для себя человеке, хоть таких и было очень мало. Выбросы магии иногда сопровождаются зовом. Я не говорил ему, что ты придешь, не говорил, кто ты. Эллиот знает об этом сам по себе. Этому нет объяснения, но даже если бы я мог солгать другим и самому себе… Остальное объяснению все равно не поддается. Ребенок его возраста не может делать то, что делает он. Эллиот выбивает все стекла, вырывает лестницы вместе с полом, и каждый раз он все тяжелее останавливается. Рано или поздно, он сравняет это поместье с землей, похоронив в его развалинах и себя, и меня.
– Почему его еще никто не нашел? – недоуменно спросила Грейнджер, стараясь усвоить всю полученную информацию.
– Я задействовал лучших магов, чтобы создать магический купол, не позволяющий посторонним что-либо услышать, увидеть, ощутить. Тем не менее, я не исключаю, что Эллиот добьется его ослабления. Он взорвет купол за считанные секунды, если сделает это своей целью.
Гермиона вновь замолчала, стараясь обдумать все сказанное. Вопросов все равно оставалось слишком много.
– Кто его родители? Ты узнавал его историю? – к нескрываемому облегчению Блейза, вновь задала вопрос она.
– Такую информацию мне не разглашали. Да и тогда меня это не волновало. В первые дни ребенок мало чем отличался от других младенцев. Гермиона, ты не обязана нам помогать, если чувствуешь, что не можешь. Я не хочу тебя утруждать. Просто я не мог не попробовать, слыша твое имя во время его мучений, – ответил Забини, искренне не желая впутывать в эту историю девушку, которая вызывала в нем безмерное уважение и симпатию.
– Нет, я не отказываюсь, но мне нужно хорошо подумать. А еще поговорить с Эллиотом. Последнее я хочу сделать прямо сейчас с твоего разрешения, – встав, отозвалась Гермиона, набравшись смелости для похода к мальчику.
Блейз в ответ лишь обессиленно кивнул в сторону лестницы, давая молчаливое согласие ее намерению.
