***
Возможно, сейчас они, Гермиона и Драко, всё же ехали в одном полупустом поезде. Во всяком случае, Грейнджер надеялась на это. Она не видела Драко после того утра, не встретила его и на перроне. По правде сказать, теперь Гермиона даже сомневалась, что Малфой примет приглашение. Не выдержав шума толпы своих оживленных, точно школьники, коллег, Грейнджер переместилась с первой попавшейся книгой в руках в один из самых удаленных вагонов. Тишина успокаивала ее и настраивала на позитивный лад, зарождала надежду. Искать Драко по всем вагонам было бы абсурдно и не аргументированно, поэтому Гермиона надеялась, что сможет извиниться перед ним или по прибытии в Хогвартс, или уже на балу. В конце концов, она обещала ему танец.***
В школе Драко Малфой также не был замечен. Долгие приветствия с педагогическим составом и профессором МакГонагалл, любопытство учащихся не позволяли Гермионе приблизиться даже к сияющей Полумне Лавгуд, чтобы что-либо узнать, поэтому ей оставалось лишь молча улыбаться, принимая участие в общей беседе, а после послушно направиться в свою комнату, ожидая вечера. Хогвартс со времен ее учебы нисколько не изменился. Все такой же величественный, он возвышался над лесом, приветствуя будущих могущественных волшебников. После войны замку вернули прежний облик в первый же год. Министерство стянуло все силы и средства на восстановление лучшей школы. Хогвартс стал еще более надежным и одним из самых престижных во всем мире. Появилась возможность принятия учеников из других школ, если они имели желание обучаться здесь. Увеличилось количество праздничных мероприятий, спортивных соревнований, взаимодействие с другими школами. Запретный лес вновь стал местом обитания необычных существ. Теперь только они были главной причиной, по которой детей в него не пускали. Авроры прочесали его вдоль и поперек на предмет скрывавшихся Пожирателей. Хогвартс вновь стал самым безопасным местом для своих учеников.***
Оказавшись в своей комнате наедине с собой, Гермиона обнаружила, что у нее есть еще добрая половина дня до начала бала, на котором она, наконец, встретит всех прибывших гостей, среди которых было много ее знакомых и друзей по всему миру. Начав неспешные приготовления к вечеру, девушка погрузилась в воспоминания о школьных буднях. Сконцентрироваться на тех годах у нее получалось с трудом – она постоянно возвращалась мыслями к Эллиоту. Возможно, ему бы очень понравилось здесь. Он, зная если не все, то многое, наверняка, не испытывал бы трудностей ни по одному предмету. Возможно, ему бы также повезло найти настоящих друзей, встретить свою первую любовь здесь. Он также мог бы радоваться и побеждать. Он смог бы почувствовать, что это его второй дом. Как когда-то чувствовала она. У него было бы мирное спокойное детство и взросление. Он стал бы совершенно необыкновенным волшебником. Гермиона могла бы и дальше продолжать разрисовывать себе потрясающую жизнь Эллиота в Хогвартсе, если бы в ее комнату не ворвалась без стука Лавгуд, очевидно, не дождавшаяся вечера. – Привет еще раз, – улыбнувшись, произнесла она, усаживаясь на кровать к Гермионе. – Как ты? – Совершенно необыкновенно, – ответив такой же счастливой улыбкой, отозвалась Грейнджер. – Это прекрасно. Гости все прибывают. Виктор Крам прибыл немногим позже вас. Ты бы слышала, в каком восторге были дети, когда появился корабль. Что уж говорить о том, какая была реакция на самого Виктора, – восторженно рассказывала Луна, совершенно не обращая внимания на то, что ее подруга порывается задать ей вопрос. Между тем, пока Гермиона размышляла о подозрительности своего вопроса, Полумна всё же закончила свой монолог. – Тебя что-то тревожит? – Слишком громкое слово, – пошутила Гермиона, но Лавгуд менее серьезной не стала. – Скажи мне, Малфой здесь? – Ох, Малфой прибыл сюда еще вчера. Дети сначала восприняли его очень настороженно, но во время ужина в Большом зале, во время которого он расположился за столом своего факультета, ему за разговорами удивительным образом удалось завладеть вниманием учащихся всех факультетов. Ты бы видела, как упоенно они слушали его рассказы о квиддиче. Словно, сами никогда в него не играли, честное слово. Драко – одаренный оратор, безусловно. Преподавательский состав по его приезде был очень напряжен, потому как никто не знал, насколько негативно настроены дети к проигравшей стороне. Вчерашний вечер свел все переживания на «нет», – выпалила Лавгуд, не замечая, какое облегчение отразилось на лице ее подруги уже после первых ее слов. Тем не менее, улыбка, возникшая на губах Грейнджер после, от нее не укрылась. – Ты не хочешь мне рассказать, почему Малфой тебе так интересен? – Нет. Просто я не была уверена, что он согласится на эту авантюру, – поспешно объяснила Гермиона, и, кажется, это не укрылось от подруги, однако заострять на этом внимание она не стала. – Я думаю, если бы он не смог, он бы, как и Блейз Забини, сообщил об этом в письме МакГонагалл, – просто сказала Луна. – Блейз написал письмо? – не поверив услышанному, переспросила Гермиона. – Конечно, попросил прощения за некоторые трудности, по причине которых он не сможет прибыть в школу. Даже приложил небольшое послание для всех учащихся, которое, безусловно, будет зачитано на торжественном ужине перед началом бала. – Удивительно, – выдохнула Гермиона, невольно восхищаясь решением, которое нашел Блейз. – Вот так, Гермиона. Время не стоит на месте. Знаешь, что Рон прибыл позднее и не один, а с очередной своей спутницей? Его встреча с Лавандой Браун была очень неловкой, – поведала Луна, едва сдерживая смех. Ее переполняло от восторгов и желания рассказать все, но на это не хватило бы и жизни, потому она рассказывала только то, что казалось наиболее важным, но едва не подпрыгивала от своих эмоций. Казалось, организовать этот бал было делом ее жизни. Ее глаза светились, а на лице так легко читалось неимоверное счастье, что Грейнджер невольно задумалась, когда она сама в последний раз испытывала что-то подобное. – Гарри здесь? – бездумно поинтересовалась она, раз уж разговор зашел о ее друзьях. Накануне Гарри все же выразил сомнение, что сможет оставить жену и ребенка дома, отправившись в Хогвартс. – Гарри прибудет непосредственно к балу, переночует здесь, а утром, очевидно, вернется домой. Он уведомил профессора об этом заранее, – сразу же ответила Луна. – Хорошо. Я рада, что это мероприятие нашло поддержку среди бывших учеников, – заметила Грейнджер, когда Лавгуд поднялась с постели и направилась на выход. – Это будет лучшее мероприятие в этом году. Если нужна будет помощь, зови. Я всегда рядом. А если захочешь поговорить о Малфое, тем более, – пошутила Луна и, увидев на лице Гермионы искомую смущенную улыбку, закрыла за собой дверь.***
Перед началом бала Грейнджер успела осуществить все задуманное и выдуманное заново. Она успела прогуляться по школе, побывать в некоторых кабинетах, пообщаться с преподавателями, привидениями, даже успела лично проведать профессора МакГонагалл, которая была рада ей, словно дочери. Время унесло многое, и только Хогвартс как один из столпов истории оставался незыблемым. Все те же стены, тот же тусклый свет в них, те же мантии, но уже на других учениках, те же шумные беседы детей в коридорах, предвкушение и восторги в отношении бала и походов в Хогсмид. Все то же самое с одной лишь разницей, что больше не существует угрозы войны. Хогвартс окутан спокойствием и детским весельем, ничем не омраченным. Впереди выходные, и, пожалуй, возможность выйти за пределы школы воодушевляла детей гораздо больше сборища взрослых важных гостей. Гермиона все помнила и прекрасно понимала этих детей. Им не нужны уроки сосуществования двух некогда враждующих сторон. Дети, не знающие войны, не знают и жестокости. Они не видели, как многие переступали через принципы, не знают о том, как стираются границы добра и зла. Они знают преступников и великих победителей. Знают, но не осознают, на какие жертвы шли обе стороны. Грейнджер видела эти светлые умы и сомневалась, есть ли необходимость поднимать тему примирения, когда в Хогвартсе уже царит атмосфера дружбы и доверия, единства. Дети не видят разницы между всеми прибывшими. Они все одинаково великие только потому, что о них написано в газетах и книгах, они творили историю. Дети не углубляются в детали, и, как думалось Гермионе, возможно, в этом их счастье. Их сердца не знают ни мести, ни злости, ни предательства, ни лжи. Их сердца свободны.***
За неспешной прогулкой и размышлениями на тему настоящего и будущего волшебного мира Гермиона едва не упустила время подготовки к балу. К счастью, все свои вещи она разложила еще до запланированной экскурсии, поэтому дело оставалось за малым. Приняв душ, она с удивительным даже для нее самой усердием принялась за свой образ. Строгость, отсутствие излишеств и элегантность всегда были ее визитной карточкой, и даже на балу она не решилась отойти от этого. Наверное, именно поэтому ее чемодан был заполнен преимущественно брючными строгими костюмами. Аккуратно собрав волосы, не используя для них вычурные украшения, и нанеся макияж, выделив яркой помадой губы, Гермиона приблизилась к своему наряду. Как же долго она сомневалась в этом выборе. Черное платье в пол со шлейфом и непривычно большим вырезом на спине казалось роскошным, но неоднозначным. Грейнджер могла позволить его себе, так как ее доходы теперь были гораздо больше, чем в школьные годы «карманные» от родителей. Единственное, что смущало девушку, это ее готовность достойно представлять это платье. Оно не подходило ей по темпераменту, хотя Джинни Поттер упорно отрицала этот факт, лично вызвавшись на шоппинг с подругой среди недели. Тем не менее, сколько бы Гермиона не сопротивлялась своей смелости, платье подходило ей идеально и по стилю, и по размеру. Кроме того, оно было красивым, поэтому выбора у нее не было. Надев платье и туфли в цвет, Грейнджер украсила свой образ скромными неброскими кольцами и браслетом. Ее приготовления были завершены. Пройдя несколько раз по комнате вперед-назад, чтобы убедиться, что она не запнется о собственный наряд и не «расстелется» в лучшем случае на полу, в худшем – на лестнице, Гермиона успокоилась. Через несколько минут к ней заглянула Полумна, восторженно замерев на пороге. – Ты определенно готова, – подытожила Лавгуд вместо аналогичного вопроса, рассмотрев девушку с ног до головы. Сама Луна выглядела удивительно… обычно, но в то же время восхитительно. Гермиона, вспоминая школьные наряды подруги, могла лишь гадать, что будет сегодня. Между тем, Лавгуд все же перешла на простую одежду, лишь изредка разбавляя все яркими и иногда несуразными брошками, платками, кулонами и браслетами. Сегодня же Луна в плотно облегающем платье без бретелек насыщенного темно-фиолетового цвета и аккуратно уложенными волосами с кокетливо выпущенными прядями обещала стать самой привлекательной девушкой на балу. – Ты потрясающе красивая, – только и смогла произнести Грейнджер, ответно рассмотрев Лавгуд. – Взаимно, – улыбнулась та, протягивая подруге руку, чтобы сопроводить ее на бал. По прибытию в главный зал, Гермиона не без удивления обнаружила, что его существенно расширили на этот вечер. Иначе он бы не смог вместить всю публику. Сегодня в зале были не только гости, но и ученики всех возрастов. И хоть младшие курсы после ужина, по правилам школы, все равно отправятся спать, торжественную часть это помещение все еще должно было выстоять. Стены зала сегодня были увешаны символикой факультетов всех школ, прибывших, как на сам бал, так и на последующие соревнования между учащимися. Помимо них, под самым потолком простиралось чистое звездное небо, а пол был кипенно-белым, подобно снежному покрову за стенами школы. От пола исходило дополнительное освещение для обычно тусклого зала. Грейнджер ожидала увидеть свечи, являвшиеся неотъемлемым атрибутом всех вечеров в зале, однако сегодня их не было. Помимо пола и звезд, по всему залу постоянно перемещались серебристые огоньки, напоминающие светлячков и снежинки одновременно. Если бы не звездное небо над головой, то можно было бы представить, как посыплется снег, подобный тому, что ученики наблюдают здесь в Рождество. Ощущение праздника захватывало мгновенно, стоило лишь переступить порог зала. Накрытые столы ожидали воодушевленных учеников и гостей. Преподавательский стол, как в старые добрые времена, возвышался над всеми. Разве что теперь возглавляла его профессор МакГонагалл. Столы для бывших учеников и гостей, не являющихся учащимися, располагались в центре зала, между преподавательским и удлиненными факультетскими. Ученики, прибывшие на соревнования, по своему желанию усаживались рядом со студентами Хогвартса. Гермиона за это время успела поприветствовать всех своих знакомых, включая Виктора Крама, с которым смогла даже договориться о личном разговоре на следующий день. Так как он находился в компании коллег, Грейнджер не стремилась раскрывать тему их беседы, но этого и не требовалось. Крам был удивлен, но одновременно польщен ее вниманием к себе, потому с радостью принял предложение прогуляться на следующий день по территории Хогвартса. Время подходило к началу ужина, и Гермиона, сопровождаемая Гарри Поттером, который все это время провел за разговорами с министром магии и профессором МакГонагалл, поспешила к столу. Драко Малфоя, которого девушка все это время высматривала в толпе, не было видно, однако Грейнджер почувствовала неладное, обнаруживая пустое место по другую сторону от себя. В случае с гостями, за их столом существовал определенный перечень рассадки гостей. У каждого места была своя табличка. По левую сторону от Гермионы точно сидел Гарри. Правую же сторону, исходя из прошлого, мог занять Рон Уизли, но, следовало отдать Хогвартсу должное, последние новости из мира волшебников здесь изучались и учитывались. Возможно, даже слишком, потому что пару минут спустя на соседний стул, вежливо извинившись перед всеми, опустился Драко Малфой. Гермиона старалась не обращать внимания на своего «соседа», который, в отличие от нее, чувствовал себя вполне комфортно, непрерывно общаясь с кем-то из гостей. За ужином никто не обращал внимания на отчужденное поведение тех, кто своим примером должен был показывать перемирие сторон, однако Грейнджер ощущала обратное. Ей казалось, что все взгляды прикованы к ним двоим, исходя из прессы, которую большинство гостей за столом получали все последнее время. – Что-то случилось? – заметив напряжение подруги, поинтересовался Поттер, однако ответить Гермиона не успела, так как из-за стола преподавателей поднялась директор МакГонагалл. После продолжительной речи о соревнованиях, приветствия гостей и важности самого мероприятия, профессор действительно зачитала письмо-послание Блейза Забини новому поколению, о котором говорила Луна. В нем бывший слизеринец выражал признательность всему педагогическому составу за свои школьные годы, выразил надежду на дальнейшее процветание Хогвартса и пожелал всем ученикам без исключения стать достойными волшебниками, чтящими дружбу, независимо от сторон и статусов, и память о войне с целью недопущения ее страшного повторения в будущем. Грейнджер во время этой речи хотела видеть лицо Драко, однако смелости повернуться к нему у нее не хватило. Она упорно продолжала делать вид, что его нет рядом. До бала оставались считанные минуты, и лучшей возможности для разговора с глазу на глаз, кроме танца, Гермиона больше не видела. О танцах было объявлено еще через полчаса. За это время недовольные, но уже сонные младшие курсы были сопровождены старостами в свои комнаты, а зал начал свое магическое преображение, раздвигая столы вдоль стен, чтобы освободить место танцующим. Профессор МакГонагалл не пустила на самотек начало бала, и потому его открытие ознаменовалось тем, что участники соревнований, объединившись в пары, исполнили первый вальс. Наблюдающие, в числе которых была и Гермиона, имели возможность пообщаться между собой, понаблюдать за танцующими, рассмотреть наряды или пропустить пару бокалов шампанского. Грейнджер стала той, кто предпочел создать впечатление участвующего в беседе, однако все ее внимание было направлено на Драко. У нее появилась возможность рассмотреть его и определить настроение, исходя из движений и эмоций. Малфой был безупречен с неизбежной приставкой «как всегда». Черные брюки и в тон им начищенные до блеска туфли, полное отсутствие пиджака и галстука, и белая рубашка с закатанными рукавами придавали ему мальчишеский вид и задор. Волосы вновь были чуть растрепаны беспорядочным движением ладони по ним. Драко разговаривал с одной из бывших учениц Когтеврана, имя которой Гермиона за весь вечер так и не смогла вспомнить, но по этой девушке было сразу понятно, насколько велико природное очарование Малфоя. Вот уж кто-кто, а она легко справлялась с задачей – показать мир и любовь. Малфой был увлечен беседой, однако настойчивый взгляд Грейнджер через весь зал все же притянул его внимание. Он посмотрел на нее в ответ с вызовом и легкой ухмылкой. Гермиона под этим взглядом чувствовала себя загнанной в угол. Кожа на щеках горела, а желание подойти к нему и пригласить на обещанный танец стремительно таяло. – Гермиона? Все хорошо? – вновь поинтересовался подоспевший Гарри, пытаясь найти причины странного поведения подруги. Весь вечер она была удивительно тихой и зажатой. Он списывал все на стресс и работу, не позволяющую расслабиться даже здесь, однако чувствовал, что есть и иные причины, которые силился, но не мог определить самостоятельно. – Да, вполне, – повернувшись к Малфою спиной, с облегчением и улыбкой произнесла она. – Ты уверена? Ты покраснела, – подозрительно переспросил Поттер, за заботой о подруге совсем не обращая внимания на их пополнившуюся компанию. К ним присоединился Рон Уизли, по какой-то причине без своей девушки, Полумна с Невиллом, выглядящим также блестяще, как его спутница, а также несколькими профессорами и мистером Бруствером. – Вы отправитесь в отпуск, Гермиона, по прибытии домой. Полагаю, это все напряженная работа, – поучительно добавил министр. Все участливо кивнули, однако каждый понимал, что отпуск будет получен только в том случае, если сама Грейнджер придет его просить. – Все хорошо, не стоит волноваться, – улыбнувшись как можно обворожительнее, заверила Гермиона, надеясь отвести от себя чрезмерное внимание. Впрочем, ее попытки были заведомо обречены на провал. Взгляды ее собеседников были переведены за ее спину. Вальс-открытие был закончен, уступая место еще одной лиричной композиции. Свет в зале был приглушен, а собравшиеся гости, уже независимо от возраста и статусов заполняли танцплощадку добровольно, разбиваясь на пары по собственному желанию. За спиной Гермионы кто-то наигранно,безусловно, прокашлялся, ожидая, очевидно, ее внимания. Сердце застучало о грудную клетку, как сумасшедшее, грозясь выбить ребра к черту. Это не мог быть Малфой. Не мог же? Мог. – Прошу прощения, – произнес он, и Гермиона все же повернулась, не имея больше возможности удерживать паузу. – Да? – ответила она, едва удерживая грозящий сорваться голос. – Не откажете мне в танце, мисс Грейнджер? – чуть поклонившись и протянув руку, спросил Малфой, окидывая взглядом всю компанию. – Ну, что Вы, – почти слыша скрежет зубов Рона, который с трудом принимал такой поворот событий в ее жизни, с улыбкой ответила она, принимая протянутую ладонь. Ее шаги за ним в центр зала были сравнимы с шагами в никуда. Спину жгло от взглядов ее коллег и друзей, совершенно не ожидавших, как и она, такого поведения от Малфоя. В то же время ее представление о разговоре с ним также вышло из-под контроля. Все должно было начаться с белого танца, где она сама рискнула бы его пригласить. Наверное. Между тем, эту партию, как и танец, уже вел Малфой. – Тебе очень идет это платье, – аккуратно притянув к себе девушку, произнес тот. Его ладонь касалась оголенной спины Гермионы, посылая табун мурашек по телу. Ситуация становилась опасной. Дистанция была меньше, чем положено танцующим, но имела железный аргумент: за громкой музыкой так было легче вести дружескую беседу. – Благодарю, – тихо ответила она, опустив взгляд. Малфой смотрел на нее. Гермиона чувствовала это, но ей по-прежнему не хватало решительности ответить на него. – Так и будешь наблюдать за ногами? Я слишком хорошо танцую для того, кто мог бы испортить тебе туфли, – не удержался Драко, сразу же подмечая состояние девушки. – Прости, просто я не так представляла этот разговор, – объяснилась Грейнджер, все же посмотрев в глаза своему партнеру. – Мы можем просто потанцевать? – выдохнув, спросил тот, удобнее перехватывая руку Гермионы. – Не пойми меня неправильно, просто мне очень сложно сконцентрироваться на этой теме, когда со всех сторон твои доброжелатели зрительно обещают расстрелять меня, если я хоть на миллиметр передвину свою ладонь на твоей спине. Гермиона не сдержала смешок, представляя, какие лица сейчас у ее друзей. Она и сама была поражена, а что уж говорить о тех, кто даже не знал, насколько хорошо они начали общаться в последнее время. – Так-то лучше, – отмечая настроение Грейнджер, добавил Малфой. – Поговорим позже? – уточнила девушка, на что получила согласный кивок. Гермиона обещала ему один танец, но по итогу он был ее главным партнером добрую половину вечера. Несколько танцев, конечно, удалось получить Виктору Краму и даже Гарри, который зарекся что-либо комментировать в увиденном ранее, но основное время девушка проводила с бывшим слизеринцем. Преимущественно они танцевали под лиричные композиции, потому что плясать на высоких каблуках весь вечер было сверх возможностей девушки. Драко не был против медленных танцев, но, тем не менее, уговорил ее на одну задорную композицию, под конец которой, ухватив девушку за руку, похитил ее из зала. Проделав небольшой путь по пустынным коридорам школы, они зашли в один из открытых кабинетов, выводящих на небольшой балкон. Гермиона, поежившись от прохладного ветра, притянула заклинанием пальто, наблюдая, как Драко закуривает, усаживаясь на перила спиной к стене. – Ты простудишься, – заметила она, наблюдая, за тем, как покрываются мурашками от холода руки Малфоя. – Переживаешь? – хрипло спросил тот, сделав первую затяжку. – Предупреждаю, скорее, – осторожно прислонившись к противоположной стене, ответила та. – Ты хотела поговорить, – вернулся к теме Драко, и Гермиона поняла, что в ее голове совершенно нет никаких заготовок. Она так много думала о том, что хотела ему сказать, а теперь совершенно не знает с чего начать. – Мне очень жаль, – вдруг произнесла она первое, что вспомнила, из самого совестливого. – Жаль? О чем ты жалеешь? Что я выбрал не ту сторону? Что стал Пожирателем? – усмехнулся Малфой, небрежно стряхнув пепел. – Жалею о том, что сказала, совершенно не думая так, – уточнила девушка, плотнее кутаясь в теплую материю. – Ты не соврала. Я в прошлом и Пожиратель, и преступник. В настоящем твой подопечный, клиент, которого тебе навязали, – добавил тот, поднимаясь с перил и становясь напротив Гермионы. – Все так. – Нет. Я рада, что работаю с тобой, – резко выпалила та, мгновенно смутившись от вопросительного взгляда со стороны Малфоя. – Это хорошая возможность увидеть, что сегодня ты совершенно другой. – Да, потрепанный справедливостью, – согласился тот, потушив недокуренную сигарету. – Прости меня, – еле слышно произнесла Грейнджер, наблюдая за Драко. – Я не в обиде, – бросил тот, собираясь уйти. – Тебе неприятно, я знаю это, – повинуясь порыву, Гермиона схватила Малфоя за запястье, не позволяя зайти в кабинет. – Я ведь твой друг, так? – посмотрев с несколько секунд на их руки, спросил тот. Гермиона неуверенно кивнула, стараясь понять, к чему он клонит. – Я не могу на тебя злиться, – отведя взгляд в сторону, добавил Драко, перехватывая ладонь Гермионы и поднося ее к своим губам. – Доброй ночи, мисс Грейнджер. – Доброй ночи, Драко, – тихо ответила та, кожей ощущая теплое дыхание и прикосновение губ к замерзшим пальцам. Драко ушел, оставив ее размышлять о том, насколько далеко они могли бы зайти, если бы не множество «но», переступить через которые не хватит и целой жизни. Гермиона вернулась к себе в комнату с ощущением недосказанности. Она не могла разгадать того мужчину, в которого превратился Малфой. У нее не получалось отличать его шутки и серьезный тон. Избегая его с детства, она не знала, как он флиртует, как выстраивает свои отношения с девушками, и попадает ли она в эту категорию. Она совершенно терялась рядом с ним и забывала напрочь все слова. Она словно выпадала из реальности, из всех проблем. Невольно Гермиона задумалась над тем, что все пересечения с Драко за последнее время были для нее отдыхом. Ей было легко, даже несмотря на прожитый день, проблемы, тайны. Просто Малфой был олицетворением покоя. Сегодня она тоже отдыхала, потому что Драко уже не тот мстительный злобный мальчишка, каким был в школьные годы. Потому что сегодня Драко – свет и тепло. Сегодня он притягивает к себе с неимоверной силой, сопротивляться которой можно, будучи совершенно равнодушной. Тебе очень идет это платье. Вспомнилось так некстати. А Гермиона совершенно точно не была равнодушной.