Наследник

      Доброго вечерочка всем!       Не так много времени прошло, я убедилась, что стабильно ждущих главы людей у меня 93 человека, огромное вам спасибо! Это любовь. Вы дарите мне 2 главных ресурса - эмоции и свое время.       Благодарить могу только словами, поэтому новая глава уже здесь. Что хочу сказать... Надеюсь, она не покажется сухой, потому как я углубилась в чувства и эмоции.       Предсказуемо она посвящена Драко в большей степени, так как он фактически главный герой этой работы. Не Гермиона и не Эллиот, да. Именно Драко. Почему именно так, я думаю, каждый сделает свои выводы)       По итогу этой главы скажу вам две вещи:       1) Я обожаю Жозефину.       2) Один из диалогов Драко Малфоя, я думаю, вы поймете с кем, я считаю едва ли не самым лучшим за всю работу.       Вот, собственно, и все, что я хотела сказать. Глава не богата на события, но важна прописанными диалогами.       И, конечно, о треках:       MBAND – В двух шагах от рая       Владислав Курасов – Я болен тобой       Poets of the Fall – Carnival of Rust       Всем приятного чтения!       Неделю спустя Драко осознал, что потерян.       Понял и прочувствовал, что совершенно забыл, кто он и что из себя представляет. Он даже не был уверен, что когда-либо знал.       Боль не прошла.       Он был уверен, что одного взгляда, убеждения в том, что Грейнджер его действительно предала, хватит. Отмщения хватит.       Он забрал своего сына. Отобрал его у всего мира и у Блейза. Он частично вернул свое прошлое.       Вернул, чтобы не знать, что с этим делать.       Ему не стало спокойно. Буря в душе не прекратила сдирать изнутри, словно обои, его броню.       Его единственной ценностью, сокровищем был Эллиот. Этот мальчик все перевернул верх дном в его жизни, но даже он не стал причиной начала новой жизни.       Они привыкали друг к другу, и с ним Драко был счастлив.       Ему нравилось, что в доме постоянно звучал детский голос. Музыкой стал смех мальчика, раздававшийся почти ежечасно.       Драко хорошо помнил, как получал за излишнее веселье все свое детство, стоило помешать отцу в работе, и потому двери во все тот же, но уже его собственный кабинет всегда были открыты лишь для одного человека, для его сына, с появлением которого работа закидывалась в самый дальний ящик.       Малфой не был уверен, что является хорошим отцом, если бы об этом не говорили сам Эллиот и Жозефина, удивительно легко подружившаяся с мальчиком.       Со стороны они казались семьёй, периодически пиная втроем мяч по всему саду Мэнора, запуская так полюбившиеся Эллиоту самолётики из окон поместья, даже просто гуляя.       Жозефина всегда оставалась рядом, как доктор и лучший друг, но даже в этой ситуации Драко ощущал себя не в своей тарелке. Совесть сжимала его в тиски, когда он понимал, что будущий брак, выдуманный ради затянувшейся мести, не принесет счастья девушке, что никогда не делала ничего плохого.       Жозефина молчала об этом, поддерживая друга до конца, но в каждом ее случайном взгляде Малфой видел надежду на то, что он одумается и прекратит игры, в которые втянул всех, кто имел к нему отношение.       Девушка хотела, чтобы он одумался ради любви, но тот не сумел. Ни Драко, ни Гермиона не удержали даже дружеские отношения.       Говард видела: у Драко душа в огне, в агонии, искала выхода, спасения, но не находила.       Теперь же Жозефина ждала, что мотиватором для Малфоя станет Эллиот, но тот пока был слишком мал и сам нуждался в помощи, являясь бомбой замедленного действия.       Гермиона…       Гермиона была такой же, как Жозефина. Она не желала зла и не делала его, однако оказалась способной хладнокровно бить ножом в спину, когда этого совсем не ждешь.       Грейнджер ведь больше других понимала и чувствовала его, стоя рядом на кладбище. Она знала о каждом скрытом ото всех уголке души. Она видела, как он оплакивал близких.       Видела, знала и укрывала его ребенка от него же.       Лучше бы она кричала о его тайнах всему свету, чем тихо, сообща с Забини, вела игры последнего.       Даже сейчас Грейнджер не унималась, постоянно и очень настойчиво требуя встречи.       Драко не был готов.       Не был готов говорить с ней равнодушно, не скатываясь в крайности.       Он хотел схватить ее в охапку и, прижав к себе, вымолить, выпросить рассказать ему такую правду, чтобы найти силы оправдать ее.       Он мог выбить из нее криком и ненавистью то, что помогло бы ему уничтожить ее образ из всей жизни.       Не получалось.       Не получалось даже решиться поговорить.       Не выходило даже представить, как это, встретиться взглядом с предавшей его женщиной, перед которой готов был встать на одно колено в любой момент, если бы она только выбрала его.       Гермиона пошла по другому пути.       Он не отвечал за это, за нее и даже за себя.       Сидя на развалинах, в руинах собственных планов, он вновь и вновь думал о том, что же у него осталось. В своем кабинете, улучив пару часов, пока Эллиот спит, он каждый день прокручивал в руках дневник матери, стараясь найти хоть что-то, что поможет избавить сына от проклятья, в котором отчасти сам был виноват. Виноват в боли и страданиях собственного ребенка.       Ему не довелось, к счастью, увидеть всю суть проблемы, но он уже имел о ней представление. Его люди забрали из итальянской клиники все, что касалось Эллиота: воспоминания, заметки, историю его лечения. Он знал все и имел представление, и только выхода до сих пор не нашел, сталкиваясь с безысходностью, которой, казалось, только и не хватало в букете его эмоций.       Также его люди держали руку на пульсе Забини, ожидая лишь одного знака от него, Драко, чтобы навсегда уничтожить некогда лучшего друга.       Сам же Драко не знал, чего ждал. Было так просто отдать приказ, так просто навечно отправить Блейза в Азкабан.       Просто, легко, но бессмысленно.       Драко уже предчувствовал, что увидит осуждение в карих глазах при любой случайной неминуемой встрече, и был уверен, что ни наказание, ни последствия опять не сделают его счастливым, не успокоят огонь.       Потому он, словно такой же маленький ребенок, как его сын, прятался в кабинете, сжимая в руках дневник матери, ожидая, что с минуты на минуту Эллиот, единственное спасение его тьмы, забежит к нему, чтобы позвать спать с собой, потому что не хочет оставаться один.       Драко ждал только этого.       Каждый день.       Каждое утро он ждал пробуждения сына, потом вновь ждал его пробуждения среди дня и ночью, укладывая его спать, опять ждал.       День сурка, который приносил ему счастье, изолируя от всего мира.       Поток его мыслей нарушил только стук в дверь. Не Эллиот.       – Драко, я могу войти? – раздался женский голос, и в следующий миг на пороге возникла Жозефина.       – Зачем спрашиваешь, если не ждешь ответа? – вздохнул Малфой, укладывая дневник в ящик письменного стола.       – Привычка, – улыбнулась та, наблюдая за его действиями.       – С чем пожаловала? – переведя внимание на нее, спросил Драко.       – Я вообще не к тебе пришла, но Эллиот спит, поэтому оставлю здесь, – отмахнулась та, укладывая на его стол большую яркую коробку.       – Что это? – не имея особого желания узнавать, все же вежливо поинтересовался тот.       Драко знал причину захламленности комнаты собственного ребенка: там уже некуда было складывать подарки от Говард.       Малфой хоть и ворчал, что она излишне балует мальчика, но все же радовался в душе тому, как Жозефина прикипела душой к Эллиоту. Каждый свой визит она что-то приносила, и, казалось, только не визжала от восторга, когда мальчик появлялся перед ней, одаривая счастливой улыбкой.       Эллиот очень полюбил Говард. У него даже появилось право сокращать имя и звать ее просто Финой, а это было запрещено даже Драко, хотя периодически он нарушал этот запрет. Стоило же Эллиоту так обратиться к девушке, она едва ли не таяла от умиления.       – Самолет, – довольно произнесла та, усаживаясь в кресло.       – Еще больше? Ты серьезно? В следующий раз выкупишь что-то подобное уже у магловских авиакомпаний? – съязвил Драко, поднимаясь со своего места.       – Надо будет, выкуплю, – парировала та, восторженно смотря на свой подарок ребенку.       – Не сомневаюсь, – закуривая, бросил в ответ Малфой.       Он все еще думал о проклятье, и Жозефина прекрасно читала это по его лицу, но начала разговор совсем с другой темы, не менее, по ее мнению, важной.       – Все без изменений? – как бы невзначай спросила она, наблюдая за тем, как напряглась спина Драко. Он знал, к чему она ведет, но решил не показывать этого.       – Что ты имеешь в виду? – невинно поинтересовался он, осматривая ее предупреждающим взглядом.       – Не надо так смотреть. Да, я имею в виду Гермиону, – закатив глаза, отозвалась та. Ее нельзя было остановить грозным видом, и Малфою стоило бы уже привыкнуть.       – Нет, ничего не изменилось. Она по-прежнему рвется поговорить. Я – нет. По-прежнему, – неуверенно ответил мужчина, переводя взгляд на сигарету, как единственное спасение от проницательности подруги.       – Лжец! В таком случае тебе потребуется вся твоя удача, чтобы не встретиться с ней случайно. Я выполнила все, что ты просил, – гордо произнесла Говард, скрещивая руки на груди.       – И он согласился? – игнорируя первую часть ее фразы, спросил Драко.       – Почему нет? Драко, иногда стоит быть проще, – ответила девушка. – Он сказал, что, если у него возникнут условия, он сообщит тебе лично.       – Ну, разумеется, – решив, что в своих предположениях все-таки оказался прав, произнес Малфой. – Когда?       – Сегодня, около пяти в его кабинете, – манерно взглянув на часы, протянула Жозефина, уже зная, что озадачит Драко.       – Эллиот проснется до моего возвращения, – скорее себе, чем девушке, сказал Малфой. Говард улыбнулась.       – Я, конечно, ничего не хочу сказать, но ты мог бы попросить свою лучшую подругу остаться здесь подольше, – начала та, но Драко ее прервал.       – Знаю-знаю. Ты уже потираешь руки, ожидая, когда я уйду, чтобы вместе с моим сыном разнести поместье.       – Брось, мы в прошлый раз вполне мирно играли в прятки, – возмутилась Говард, вспоминая, какой бардак они с Эллиотом устроили тогда в комнатах.       – К слову, мой сын тебя превзошел. Ты за целый час так и не смогла его найти, – усмехнулся Драко, вспоминая, с какой паникой Жозефина тогда сообщала ему, что не может найти Эллиота. Последний, в свою очередь, просто уснул в кресле-качалке на балконе.       – Я не буду это комментировать, – лишь ответила та, вновь смотря на часы. – Думаю, тебе пора собираться.       – Хорошо, но, пожалуйста, сохраните мой дом в целости и сохранности.       – Мы никогда ничего не обещаем, – парировала Жозефина той же фразой, какой Эллиот всегда отвечал на просьбу вести себя хорошо.       – Мерлин, дай мне сил! – взмолился Драко, покидая кабинет.

***

      В Министерстве он оказался значительно раньше, чем была назначена встреча.       Ожидая в приемной, под дверьми кабинета, он дергался от каждого шороха, надеясь, в самом деле, не встретиться с Гермионой. Он все еще не был готов и повторял это про себя, как мантру.       Ему не повезло.       Совещание, на котором был Поттер, подошло к концу, и дойти до своего кабинета без Грейнджер, по-видимому, не представлялось возможным.       Миловидная девушка-секретарь разрушила дружескую идиллию, которая помогала Драко оставаться незамеченным, своим громким:       – Мистер Поттер, Вас ожидают.       – Кто? – отчетливо услышал Драко в своей голове женский голос прежде, чем повисло молчание.       – Драко, прости. Я совсем забыл, – неловко произнес Гарри, поспешно прощаясь с Гермионой и приглашая Малфоя в кабинет.       Драко был напряжен и потерян. Ему предстоял важный разговор, а эта мимолетная встреча совсем не вписывалась в его планы и состояние, выбив из себя.       – Кофе? – приглашая за стол, поинтересовался Гарри. Драко лишь покачал головой.       – Итак, мисс Говард ведь не просто так просила о встрече. По какой-то причине ты даже не смог сделать этого лично, – начал Поттер, отбрасывая формальности.       – Эта причина появилась вместе с тобой у кабинета, и я почти уверен, что, когда выйду отсюда, мне потребуется охрана, чтобы отбиться, – парировал Малфой, определенно, смущая Поттера, отведшего взгляд от него.       – Принято. Перейдем к сути? Зачем я потребовался тебе? – продолжил Гарри, решив, что личные темы стоит оставить без комментариев.       – Полагаю, ты уже знаешь о том, что мой ребенок жив и, наверняка, знаешь, что у него имеются определенные проблемы, – начал Драко, пристально глядя на Поттера. Тот старался оставаться невозмутимым, однако мальчика-который-никогда-не-врал выдавали его глаза.       – Знаю. Я лично прикрываю тебя перед отделом опеки, – произнес Гарри, все же не удерживаясь от намека.       – Благодарю, но получается у тебя не так хорошо, – прокомментировал Малфой.       – Просто мистер Малфой не знает о вреде служебных романов, – парировал Поттер, побуждая Драко принять поражение и замолчать. – Вернемся к теме.       – Так вот, мне нужно, чтобы ты залез в мою голову, – просто произнес мужчина, когда Гарри предоставил ему возможность продолжить.       – Зачем тебе допускать меня к своим воспоминаниям? – серьезно спросил Поттер, усомнившись в открытости Малфоя.       – Ты владеешь легилименцией и парселтангом. Это то, что мне необходимо, чтобы помочь Эллиоту. Во всяком случае, с этого нужно начать, – пояснил Драко, все еще оставляя Гарри поле для вопросов.       – Ты имеешь в виду…       – Да. Я именно это и имею в виду. Прошло немало лет. Я не могу вспомнить, что именно произошло, но я знаю, что, даже если вспомню, не смогу объяснить, потому что я не змееуст. У меня есть все основания полагать, что Эллиот проклят Волан-де-Мортом, – закончил за Поттером Драко, замолчав в ожидании вердикта.       Поттер думал. Напряженно и долго. Он сопоставлял все, стараясь понять связь, но Драко, как и Гермиона ранее, был прав: начало разгадки в его голове.       Грейнджер сказала ему накануне, что только Малфой может знать что-то, что спасет ребенка. Сегодня Драко пришел сам, сделав аналогичный вывод.       – Ты имеешь право отказать мне, учитывая натянутые отношения между нами, но, – Драко осекся, силясь произнести что-то, не свойственное ему, однако желание спасти сына было в несколько раз сильнее языкового и статусного барьеров, – но я прошу тебя помочь мне спасти сына, потому что Эллиот ребенок, который не должен отвечать за грехи своего отца.       Гарри был удивлен, даже поражен откровением Малфоя.       Разумеется, он уже давно не видел в нем того заносчивого мальчишку, не имевшего ни малейшего понятия об уважении и прочих чувствах, свойственных людям, но и поверить услышанному от него сейчас получалось с трудом.       Малфой после войны держался на расстоянии от всех.       Относился ко всем одинаково. Никак.       На Поттера он тоже не обращал внимания, совершенно не выделяя его, благодаря прошлому. Они не были более врагами, но оба также не находили поводов для дружбы.       Сегодня Драко Малфой пришел к нему, чтобы просить о помощи. Без тени самоуверенности, злобы.       Отчаяние, боль и жертва. Это слизеринский принц в настоящем.       Он готов был пойти на все, лишь бы найти способ помочь своему ребенку.       Гарри смотрел на него, ждущего отказа, но надеющегося на согласие, находя между собой и ним гораздо больше общего, чем когда-либо вообще мог заметить.       Зная судьбу Малфоя, Поттер начинал понимать.       Образ бывшего заклятого врага складывался как паззл, без причин и следствия. В жизни слизеринца все было закономерно. Он не думал за себя, действовал не сам, все по указу. Никто не знал, кем он мог быть, и сегодня тот мальчик, существовавший волей отца и собственным страхом, научился жить самостоятельно.       Малфой стал лучшей версией себя.       Он научился жить так, как Гарри был научен с детства. Они просто росли под разными «указателями».       Драко пришлось даже тяжелее. Ему пришлось сворачивать самому, и Поттер признавал, что по итогу они равны: те же потери, те же травмы, те же уроки жизни.       – Я помогу тебе, но у меня есть условие, – приходя к собственному заключению, ответил Гарри, замечая мимолетное облегчение на лице Малфоя.       – Не был уверен, что скажу это, но согласен на всё, – отозвался Драко, даже не услышав требование.       – Ты поговоришь с Гермионой, – произнес Поттер, наблюдая смятение, и растерянность, внутреннее сопротивление, отражающиеся в глазах бывшего слизеринца.       – Я знал, – только и смог ответить Драко, опуская взгляд на собственные руки, сжимающиеся в кулаки.       – Ну, так что?       – Почему тебе это так важно? – решился задать вопрос Малфой, с трудом представляя одобрение своих с Грейнджер отношений со стороны Поттера.       – Потому что она моя подруга. Я уверен, что у вас разные представления о произошедшем. Позволь ей объясниться хотя бы, – пояснил Гарри, не выражая напрямую свои мысли на этот счет.       – Она скажет, что не хотела. Скажет, что помогала и все в этом духе. Чего я не знаю из возможного будущего разговора? – язвительно предположил Драко, все еще надеясь, что Поттер отступит.       – Что она любит тебя, очевидно, – задумчиво протянул Гарри, наблюдая за Малфоем, не решившимся сказать что-то еще. – Ну, так что?       – Я без пяти минут женат, – привел еще один аргумент тот, но Поттер лишь отмахнулся.       – Жозефина прекрасная девушка, но даже это не изменит того, что ты без пяти минут женат не на той. Мы оба помним тот день, когда встретились в уборной, не так ли? Ты был счастлив с Говард, спрашивая о Гермионе?       – Многое изменилось, – достаточно тихо произнес Малфой, едва не выводя из себя Поттера.       – Но не это. Если бы ты сейчас не увидел Гермиону в коридоре, я уверен, весь этот разговор начался бы с нее. Мерлин, да он и так с нее начался! – эмоционально добавил Гарри. – Ну, так что? Ты принимаешь мое условие? – бросив это дело, продолжил он, протягивая Малфою руку.       – Принимаю, – протянув в ответ свою, все же ответил Драко.       – В таком случае я прибуду в Мэнор до конца этой недели. Будь готов, – предупредил Поттер, провожая Малфоя взглядом до двери.       Драко молча кивнул, но остановился, едва открыв дверь, вдруг повернувшись к Гарри:       – Ты ведь и без моего согласия помог бы, не так ли? – с сомнением спросил он, замечая добрую усмешку на лице Поттера.       – Просто хотел быть уверен, – ответил Гарри, внезапно вызвав ответную улыбку у Малфоя.       – Спасибо, – немного погодя, произнес Драко, но уже без того надрыва, с которым ранее звучала его просьба.       Гарри кивнул, и дверь за Малфоем закрылась, предоставляя Поттеру время рассчитать их совместную работу по попыткам обнаружить причину состояния ребенка.       Драко, ожидавший появления Грейнджер еще у кабинета, беспрепятственно добрался почти до выхода, мысленно порадовавшись, что удача не отвернулась от него в этот момент.       – Уйдешь, не попрощавшись? – услышав этот голос за спиной почти на выходе из здания Министерства, Драко сразу же захотел ускориться. Ему почти это удалось, если бы не условие Поттера, бьющее в набат в его голове.       – Слишком много дел, – останавливаясь, сдержанно ответил тот, не поворачиваясь к окликнувшей его девушке.       Гермионе этого было не нужно.       Она изначально даже не надеялась на ответ с его стороны, поэтому сейчас сама обошла его, представ прямо перед ним, глаза в глаза.       – Как Эллиот? – взволнованно спросила она, стараясь поймать бегающий взгляд Драко.       – В порядке. Едим, спим, играем. Признаков проклятья нет, – коротко изложил Драко, надеясь вырваться из лап собственной неуверенности.       – А ты? – добавила девушка, не собираясь упускать шанс хоть немного узнать о жизни Малфоя сейчас.       – А тебя это интересует? – вдруг сорвался ответный вопрос, не успел Драко его даже обдумать.       – Да. Стала бы я спрашивать? – уверенно произнесла Грейнджер.       Малфой поднял на нее взгляд, словно желая удостовериться, что она не лжет. Как будто у него бы получилось. Поднял и понял, насколько ошибся, сделав это.       Гермиона была, как и всегда, красива: кудрявые волосы собраны в чуть небрежный пучок, белое платье чуть выше колен по фигуре и туфли на высоком каблуке создавали ей довольно строгий образ, если бы не волнение, отражающееся в выразительных карих глазах, напоминая Малфою о том, в какую Грейнджер он влюбился.       – У меня тоже все хорошо, – скупо прокомментировал он, надеясь поскорее закончить этот разговор.       – Ты проигнорировал все мои письма, – произнесла девушка, словно полагая, что у него найдутся слова объяснить свои действия.       – Ты ожидала от меня чего-то другого? – резко спросил Малфой, превозмогая желание покинуть это здание поскорее.       – Я знаю, что виновата, Драко. Я должна была тебе все рассказать. Не должна была утаивать. Мы собирались это сделать, но…       – Но я нашел вас раньше, – заключил Малфой, удерживая изо всех сил невозмутимость на лице и в голосе.       – Драко, если бы я после всего, что узнала, сказала тебе, что мальчик жив… Разве ты смог бы в это поверить? Даже я не сразу поняла, чей сын Эллиот, – попыталась объяснить Гермиона, но теперь Малфой не понимал ее еще больше.       – Смог бы! Смог! Потому что это сказала бы мне ты! Я готов был поверить во все, что ты говорила, но ты промолчала. Ты предпочла тихо вести игры с Забини за моей спиной. Дух авантюризма Золотого Трио не прошел бесследно, да? – вспылил Малфой, плюя на то, что выразил все свои чувства одним потоком.       – Ты не поверил мне, когда я сказала о ребенке, Драко. Ты не поверил, так что не смей осуждать меня за это, – внезапно удивительно спокойно произнесла Гермиона, напоминая Малфою о том вечере, когда он поставил ее перед выбором.       Драко не нашелся с ответом.       Сложно отрицать, когда тот разговор навсегда отпечатался в черепной коробке.       Решив, что они высказали друг другу все, Малфой поспешил обойти Грейнджер и, наконец, уйти.       – Я не закончила, – наблюдая за уверенным шагом Драко, добавила девушка, вынуждая его остановиться.       – Есть что-то еще? – язвительно спросил Малфой, не услышав продолжения.       – Да, я хочу увидеть Эллиота.       – В этом нет необходимости, – отрезал Драко.       – Что будет с Блейзом? – проигнорировав жесткий отказ, продолжила она.       – Переживаешь? – ехидно переспросил Малфой, ощущая новый приток ярости.       – Ты натворишь глупости, Драко. Глупости, за которые будешь корить себя всю жизнь, – отчаянно ответила девушка, веря, что у нее получится достучаться до Малфоя.       – Я уже натворил. С тобой. Теперь ты могла бы направить свой поток нравственности и справедливости на Забини и предупредить его не пересекать границу этой страны, – сдерживая ярость от понимания важности судьбы Блейза для Грейнджер, произнес тот.       – Прекрати! Позволь мне увидеться с Эллиотом.       – Можешь прийти с Поттером, – бросил Малфой, не оглядываясь, покидая Министерство.       Про себя он подумал о том, что даже перевыполнил условие, поставленное Гарри, но у него была еще одна причина.       Эллиот действительно часто упоминал о Гермионе, прося отца пригласить ее к ним домой.       Он также вспоминал о Забини, но говорил о нем редко, и Малфой был уверен, что детская осторожность появилась с подачи Жозефины.       Говард придумала историю, по которой Драко и Блейз поругались, и этого пока хватало, чтобы Эллиот почти не говорил о Забини.       Драко решил для себя, что обязательно расскажет сыну всю правду, но позже, значительно позже, когда мальчик сможет понять все.       Сегодня единственное, что имело значение, безопасность и счастливое детство его ребенка.