Возврату и обмену не подлежит.

С самого раннего возраста детей принято окружать теплом, заботой и смехом, что просто обязан наполнить весь дом от пола до потолка в такой концентрации, что пухлым детским ручонкам удается потрогать этот сгусток счастья и пропитаться им. В семье Машихо всегда было так, детей с младенчества укутывали с головы до пят нежностью и тем самым учили любить с такой силой, что никто другой не может и не мог. Улыбаться шире всех остальных и смеяться звонко, не боясь показаться странным в чужих глазах. Окружающим казалось, что Машихо всем сердцем любил себя и умел наслаждаться самим фактом жизни чуть ли не с самых её первых секунд. Это,бесспорно подкупало остальных людей, находящихся рядом и подзывало к себе новых. Жаль только, что сплошь и рядом было ложью да лицемерием . Его всеми силами пытались научить не стесняться быть добрым, смешным и естественным. Улыбаться так широко, что сводило челюсть до нестерпимого и плакать хотелось, но продолжать казалось необходимым чуть ли не жизненно. Остановишься, перестанешь держать своё уже такое привычное всем «естественное лицо» в подобающем ему виде и все ожидания рассыпятся, как яблоки из лопнувшего пакета. Яблоки Машихо любит. Зубоскалить, когда от боли орать хочется- совсем нет. Всю жизнь его, как это во всех семьях полагается- учили да воспитывали . Ты должен быть вежлив и мил со всеми людьми, что тебе на пути жизненном встречаются. Смотря на любого, будь то член семьи или незнакомец делай все для того, чтобы тот посчитал себя самым важным и дорогим для тебя. Люби и тебе воздастся. Тогда, в раннем и не совсем детстве это действительно казалось единственным правильным вариантом для того, чтобы жить счастливо. Машихо был чудесным ребенком,любимцем учителей и одногодок, обожаемый рыночными торговками и всеми теми, кто встречался ему чаще, чем никогда. Вспоминая свой тогдашний запал и искренность в каждом движении сейчас парню становится откровенно смешно (и самую малось подташнивать начинает). На сегодняшний день перманентом застывшая улыбка стала чуть ли не каторгой. Hаверное, Машихо был искренен в своих чувствах только лишь с их Командой. Искренняя благодарность за понимание, за то, что насильно не тянули ничего из него, изможденного эмоционально и не только. Не ждали беспричинного смеха и вечного, словно на кукольном лице застывшего, счастья. За то, что принимали так и просто и донельзя хорошо чуть ли не с первых дней, укутывали в поддержу свою и понимали, что радость их товарища тоже имеет свой предел. Машихо искренне любил их всех. Любил лидера за силу и твердость духа, что скрывалась за добрым лицом и поведением близким к дошкольному. Любил капризного, маленького Харуто, что слишком сильно старался быть взрослым и сильным наравне со старшими. Искренне уважал и откровенно, до слёз болел за неразлучников Йошинори и Махиро, что всегда старались поднять настроение и боевой дух товарищей не думая даже о ранах собственных. Любил их за жизнеутверждающие шуточки , что порой очень даже спасали при желании бросить всё. Еще Машихо готов был поклясться, что тихая, безмолвная почти поддержка, что он получал от Котаро и Асахи, их мягкие голоса и улыбки были способны исцелить любые болезни и раны, глубокие настолько, что с жизнью несовместимыми кажутся. Он любил их всех до дрожащих коленок, до слёз и готовности костьми лечь за их счастье. Больше всего Машихо нравилось в жизни то, как они с командой вместе проводили утро. Смотреть, как Кейта ведет неравную битву с кухонной утварью, параллельно пытаясь не сжечь дотла тосты (почти всегда безуспешно), а нарочито серьезный в повседневье Харуто – сонный и смешной донельзя, забыв о своём образе напрочь сыпет в какао полпачки зефира разом. Махиро и Йошинори всегда, даже сонным и ранним утром находили поводы для шуточек своих, чокались кружками и мужественно ели горелую лидерскую стряпню до последней крошки, как самые приличные из всех возможных детей в их крохотном детском саду. Асахи утром не ел никогда, лишь варил ароматный черный в турке и, ни разу ни о чем не спросив всегда разливал по трём кружкам. Первая,неизменно- под нос Машихо, что спросонок похож на мышонка маленького и смешного (нередко старший треплет его волосы спутанные и смеется тихо), вторая- в руки Котаро, что так удивлялся поначалу, что умудрялся бить чашки и проливать горячий кофе себе на грудь. По подсчётам Асахи спустя десять утренних кружек руки старшего дрожать перестали. Выходя за периметр взаимодействия с командой Машихо незаметно даже для себя самого менялся до такой степени сильно, что порой это казалось жутким. Он, расслабленный мальчишка, смешной и хрупкий, что едва приподнимал уголки своих губ и был насквозь пропитан теплом живительным вдруг начинал улыбаться чуть ли не автоматной очередью каждому, кто встречался ему в длинном коридоре. Его тут же находили чужие объятия и любовь других, что неумолимо заточала его в замкнутый круг лицемерной недовзаимности. Вот Машихо смеется заливисто над тем, что Джунхёк взял в привычку называть его «дорогим», что на самом деле ужасно бесит. Вот он позволяет Доёну обнять себя за плечи и чувствует себя даже почти уютно, если бы не эта щенячья преданность в чужих глазах. Вот, за неимением другого варианта он сидит на коленях Сынхуна и это вполне удобно, если не думать о мнении других. Ведь для всех вокруг Машихо сейчас - само очарование, невинный котёночковый принц, что сияет своей улыбкой и просто ребенок, чья любовь к жизни и людям границ не видит. Машихо идет в протянутые к нему руки Джункю скорее по инерции, измотанный после выступления он все еще держит счастливый вид и отступать не имеет права. От не так давно знакомого парня он ждет чего угодно- гладящих спину ладоней, ласковых пальцев в спутанных волосах или замком на пояснице, но чувствует лишь тепло чужого тела и дыхание у самого уха. -Да выдохни ты уже,мы не на красной дорожке.- говорит он с такой иронией в голосе, что младшему становится до зябких мурашек не по себе. Он резко, куда более резко, чем хотелось и полагалось в его выдержанном уже образе отстраняется лишь для того, чтобы в лицо чужое как можно скорее заглянуть. У Джункю щеки розовые и губы натянуты тонкой , взволнованной нитью . Он пугливо бежит от взгляда прямого. Машихо становится ощутимо странно. Его ведь раскрыли. Где же взгляд надменный? Где чувство такое, словно ты грязь под чужими ногами? Младший находит в себе силы улыбнуться коротко и возвращается в руки чужие неожиданно даже для себя самого. Джункю издает короткий, сдавленный смешок и тычется в чужой лоб губами-холодными и мягкими. Машихо чувствует себя неожиданно уютно и хорошо, от шеи корейца пахнет яблоками и спокойствием таким необходимым и важным сейчас, что не надышишься и за полжизни. Главное-сейчас нет необходимости улыбаться и делать вид, что любовь Машихо бесконечна.