Сложнее всего ему удается не умереть под взглядом Ёнгю.
Тот смотрит так, что хочется провалиться сквозь землю в ту же секунду. Можно понимать,что хорошо все и тот не зол совершенно, но желание сдохнуть поскорее все равно будет преследовать тебя перманентно. Так было с первого дня их знакомства и Чону не то, чтобы считал хёна пугающим или что-то вроде того, нет. Он мог разговаривать с ним, мог шутить или даже обнять его дружески. Просто ему под чужим тяжёлым взглядом находится было до невыносимого тяжело и страшно. Ёнгю, несмотря на их мизерную разницу в возрасте выглядит куда взрослее самого Чону. Он куда лучше подготовлен по всем фронтам, серьезней настроен и знает, прекрасно знает к какой именно цели идёт. Он не старается просто потому, что это нужно и так внушили в школе или дома. Безропотно отбрасывает в сторону ненужные по его мнению вещи, не сопит по полночи над чертовой алгеброй или геометрией и уже давно тренируется к приходу остальных ребят. Чону иногда кажется, что тот и вовсе не спит. Ёнгю добрый на самом деле, он много смеётся и шутит, много улыбается и, если честно- младший порой думает, что убив своим взглядом он может тут же воскресить тебя этой улыбкой.Полумесяцы его глаз, кажется, способны растопить ледники по всему миру.
Улыбающийся Ёнгю- слабость каждого человека, которому тот знаком. Чону откровенно залипает на его лицо в те моменты, когда сам становится причиной этого зрелища. Старший хвалит его, гладит по голове и говорит своим достаточно низким для пятнадцати лет голосом, который Чону, к слову, тоже нравится. Просто безумно нравится. Иногда ему кажется, что справиться с этой едва уловимой завистью просто невозможно. Так же невозможно изничтожить в себе эту помесь из страха и обожания в отношении сокомандника.Проигрывать ему даже не обидно.
Занимая его место в семёрке лучших Ёнгю улыбается ярче самого солнца, обнимает его до хруста костей и впервые за все время их знакомства смотрит на Чону так, что тому вовсе не хочется умирать. Он отдает своё место старшему совершенно безропотно, чуть ли не добровольно отходит в сторону, позволяя любимому хёну сиять во всю, а себе- любоваться светом, что от Ёнгю исходит.Харуто совершенно его не понимает.
Он смотрит на Чону так, словно тот как минимум предал родину или самого Ватанабэ как максимум. Взглядом своим выжигает огромную дыру в районе солнечного сплетения и задаёт лишь один вопрос, приперев младшего к стене своими руками. -Какого черта ты отдаешь ему своё место в группе так легко, словно это сидение в автобусе? - рычит японец своим хриплым голосом Чону прямо в ухо, а тот его злости вовсе не понимает- смотрит только загнанно и освободиться от чужих рук пытается. Харуто смотрит на него зло и сжимает его плечи сильнее, словно действительно имея в целях причинить боль. Чону страшно, больно и хочется скорее уже подохнуть от взгляда Ёнгю-хёна, а не мучаться сейчас в руках японца, что сильнее любого из известных ему взрослых. Ватанабэ разжимает свои ладони и смотрит на Чону пренебрежительно до той самой степени, что собственная значимость кажется равносильной одной из миллионов песчинок на пляже. Он отступает в сторону, якобы позволяя младшему проскользнуть мимо- а сам хватает за запястье, не позволяя сделать и шага. - Я не прощу тебя никогда, если проиграешь ему снова.- говорит Харуто, прежде чем отпустить чужую руку.Чону совсем не хочется воевать.