1501 — 1536
1522 год …Впереди меня длинный холл, ведущий куда-то далеко вперёд. Я делаю шаг за шагом, не чувствуя страха. Впереди свет. Я это вижу. Это моё предназначение. Моя судьба. Сердце колотится чересчур быстро, как будто хочет вырваться из груди. Я подхожу к трону и останавливаюсь, ослеплённая ярким светом, исходящим от женщины, сидящей на нём. Проходят минуты, когда я наконец привыкаю и смотрю на королеву, нет, на божество. Она в белом одеянии, на плечи накинута горностаевая мантия, в руках посох, на голове корона святого Эдуарда, а тёмные волосы распущены. Сначала мне кажется, что это добрая королева Англии Екатерина, но потом понимаю, что ошиблась. Внезапно в чертах незнакомки я узнаю саму себя и вздрагиваю от изумления. Те же тонкие губы, те же большие чёрные глаза, та же ухмылка и даже пальцы так же изящны и длинны, с небольшим искривлением ногтя на одном мизинце. Неужели это и есть моя судьба — стать королевой Англии? Внезапно королева запрокидывает голову, а на её шее появляется тоненькая полоса из красных рубинов. Вскоре я понимаю, что это не драгоценности. Из её шеи льется кровь. Она повсюду: на её бледных губах, на её ладонях оливкового цвета, на её теле, на её плоском животе. Королева падает на землю головой вниз, а вместе с ней разлетается на осколки её корона. Я в ужасе кричу, но понимаю, что потеряла голос. Я в пустоте, в вечном вакууме, чувствую, что металлический запах крови забирается мне под кожу, я дышу им, он в моих лёгких и на моём языке. Я делаю шаг назад, хочу испуганно убежать, но блеск справа останавливает меня. В тени колонн стоит высокий рыжеволосый мужчина с гримасой. Его синие глаза блестят, как осколки короны. — Кто вы? — сдавленно шепчу я. Он ничего не отвечает, лишь продолжает улыбаться. Вдруг я чувствую боль в шее. Я поднимаю руку и обхватываю ладонью горло. Из моей шеи течёт кровь, падая на землю. Я начинаю пошатываться и падаю, а перед глазами стоит мужчина и хохочет, хохочет так сильно, что горло начинает пульсировать сильнее и вот-вот разорвётся… — Анна! -слышу я громкий крик и настойчивый стук в каюту. Я широко распахиваю глаза и поднимаюсь на ноги. Моё горло саднит, но на нём нет ни царапинки, а по щекам текут горячие слёзы- всё это говорит о том, что я билась в рыданиях из-за ночного кошмара как десятилетняя девчонка, которой я отправлялась в Нидерланды ко двору регентши. — Анна, — на пороге, простоволосая и испуганная, стоит моя давняя английская подруга- Маргарет Уайетт. Она взволнована моими криками, это видно по её широко распахнутым голубым глазам. — Ты в порядке? Я слышала, что… Без лишних слов я пускаю к себе девушку и плотно закрываю за собой дверь. Я не в силах выдавить ни фразы, поэтому лишь опускаюсь на кровать, пока Мэг наливает нам обеим вина, шурша юбками из простой жёлтой ткани, которая невероятно шла её французскому чепцу. — Что случилось? — встревоженно спрашивает она, подавая мне бокал. Я хватаю его обеими трясущимися ладонями и отпиваю, стараясь подавить в себе нарастающую истерику и изгнать из памяти жуткое видение. — Я видела le cauchemar, — откашливаюсь я наконец. — Я видела, словно я-reine sans tête. Я видела кровь на её…своей шее. Это дурной знак, Мэг. Мне не стоило возвращаться. Я должна была остаться в Нидерландах или в Париже. При этих словах корабль сильно качнуло на волнах, и моя бедная подруга едва не впечаталась в стену и не осталась действительно «королевой без головы». — Анна, — беззаботно откликнулась Маргарет, словно успокоившись. — тебе не стоит тревожиться. Тебя ждёт важнейший период в твоей жизни: скорое замужество, английский двор и семейная жизнь. Любая девушка увидит такие сны. Особенно ты. Я совсем не представляю тебя в почтенном гейбле английской матроны. Как ты выживешь? Я тихо смеюсь, вызывая ответную улыбку добродушной Мэг. — Я не хочу выходить за ирландского графа Батлера, — изысканное французское вино, последний подарок короля Франциска, развязывает мне язык, и вскоре мы уже громко хохочем, позабыв кошмары. — Как его зовут? Дин? Джон? Джеймс? — Твоему отцу слишком нужен титул графа Ормонда, — заявляет Маргарет, поправляя рыжеватые волосы. — Я думаю, что это ужасно. Ты ведь его дочь, любимое дитя. Я морщусь. — Он никого не любит без выгоды для себя. Мы молчим с минуту, а затем я тяжело вздыхаю и испытывающе смотрю на подругу. — Я не выйду за Джеймса Батлера. Я хочу брак по любви. — Ты веришь, что можно увидеть человека и сразу понять, что вы созданы друг для друга? — недоверчиво изгибает тёмную бровь Маргарет. — Разумеется! — горячо вскрикиваю я. Подруга молчит, а потом задумчиво произносит: — Так странно: Том говорил мне то же самое. Том Уайетт, ты его помнишь, — объясняет она на мой удивленный взгляд. — Мой брат. Вы дружили в детстве. Наши поместья ведь были так рядом! — Поскорее бы увидеть Хивер, — шепчу я: мне в наслаждение даже произносить название своего дома. — Том сочиняет прекрасные стихи, — не успокаивается Мэг. — И, как я помню, десять лет назад он был влюблен в тебя. Как я радовалась за вас! Право, это было бы чудесно, если бы моя лучшая подруга стала моей сестрой не только по духу, но и по родству. Я ничего не отвечаю, а лишь смотрю в пустоту. Да, это было бы замечательно, но я всегда вспоминала Тома как брата. Я уверена, что, вернувшись домой, сразу встречу того мужчину, с которым проведу всю оставшуюся жизнь. Иначе и быть не может. Это моя судьба.***
Я аккуратно поправляю выбившийся чёрный локон из довольно высокой прически с белыми лилиями и осматриваю щебечущих дам. Сегодня день приёма испанских послов, праздник The Chateau Vert, знакомый мне лишь по рассказам знатных французских мистрисс. Я думала, что, вернувшись в Англию, встречу лишь чопорных дам преклонного возраста, вышивающих и молящихся ежедневно. Однако это оказалось совсем не так. Разумеется, королева с её близкими подругами юности проводят вечера за Библией, но её двор, как цветник, полон весёлых, благоухающих и ярких леди. Сама же Екатерина мне показалась женщиной глубоко несчастной и одинокой. Она королева, но её мнения не спрашивают. У неё есть муж, но король не соблюдает обеты верности и волочится за всеми её фрейлинами. У неё есть ребёнок, пятилетняя принцесса Мария, очаровательная худенькая девочка с рыжими локонами и голубыми наивными глазами, но все, а в особенности Генрих, хотели бы видеть её мальчиком. Несмотря на то, что королева была добра ко мне и учтива, я не смогла сразу полюбить её, в отличие от регентши Маргариты и французской королевы Клод, моей ровесницы, хромой и одинокой, страдающей от беременностей и измен мужа. Вдалеке я замечаю вдовствующую королеву Франции, сестру английского короля Марию, которую при дворе все именуют не иначе как «прекрасной английской розой». Тем не менее, ходят слухи, что этот нежный цветок тайно вышел замуж за герцога Саффолка, близкого друга короля, за что была наказана и сослана со двора. Я всё же почтительно делаю реверанс, когда Мария подходит ко мне. — А я знаю вас, леди Болейн, — живо улыбается она и берет меня за обе руки, перед этим расцеловав меня в обе щёки по-французски. — Вы служили королеве Клод, верно? Такая маленькая и невзрачная девочка…а только посмотрите, в кого вы выросли! Я смеюсь, украдкой рассматривая свою собеседницу. Её красота несколько увяла после брака с небогатым герцогом, что не могло не насторожить меня. Во Франции принцесса была стройной и грациозной леди, а сейчас слегка пополнела. Голубые глаза, которые сияли так ярко, слегка потускнели. Я стараюсь гнать от себя навязчивую мысль о бесполезности и даже вреде брака, пока иду к другим Добродетелям с Марией. — Как вы добрались до Кале? — спрашивает она. — Слышала, погода была ужасная! — при этих словах её глаза широко распахнулись. — Да, наш корабль вполне мог затонуть вначале, — замечаю я. — но Господь не мог такого допустить. Ему угодно, чтобы я просветила английский двор в тонкости французского шарма. Герцогиня весело хохочет, а сама машет рукой какой-то другой девушке, подзывая сюда. Мне становится неуютно, когда я замечаю эту фигуру: право, это же моя сестра Мэри. В детстве мы были очень дружны. Я дорожу воспоминаниями тех летних деньков в Хивере, когда мы с сестрой и братом Джорджем бегали по полю и, громко смеясь, падали в скошенную траву. Зимами же мы с Мэри сидели у камина и рассказывали истории, байки и сказки. Она всегда была рядом со мной, помогала зашивать платье или рубашку, успокаивала во время редких ссор с матерью. Мы делились с ней планами на будущее и мечтали. Но что же изменилось в моей сестре за эти долгие годы моего отсутствия? Мэри повзрослела, но стала невысокого роста, чуть выше меня. Она заметно пополнела, но лицо осталось таким же добрым и приветливым. Чистые голубые глаза, светлые шелковистые волосы- типичная англичанка, примерная жена и хорошая мать. В ней нет глубины мысли или остроумия. Просто девушка для развлечения. — Анна! — ошарашенно замирает она, но затем с громким криком обнимает меня. Я неловко высвобождаюсь из её цепких рук, чувствуя нарастающее раздражение. — Леди Кэри, приятно видеть вас, — холодно отвечаю я. На шее Мэри блестит изумрудное ожерелье-подарок короля, чьей любовницей она является. Еще раз мысленно поклявшись ни за что не падать так низко, я учтиво отвечаю на её расспросы, расправляю дорогую ткань платья, вызывая громкие вздохи удивления и даже восхищения. «Ох, Мэри, ты была бы отличной девушкой, если бы Господь наделил тебя хоть толикой ума», — думается мне, когда я ухожу от сестры и готовлюсь к выходу, расправляя белоснежную юбку. Это мой день, не сестры и не герцогини. Он мой. Я прибыла к блестящему английскому двору не просто так. Я собираюсь построить здесь карьеру, о которой никто и не мог мечтать. Время придёт, и все об этом узнают. К счастью, никакой Джеймс Батлер не сможет мне помешать: отец спешно разорвал помолвку, за что я ему благодарна. Внезапно в толпе я замечаю своего брата Джорджа и, ускользнув от своих наперсниц, быстро бегу к нему и крепко сжимаю в объятиях. — Джордж! Как я скучала по тебе! — смеюсь я и едва не плачу от счастья. Мой младший брат возмужал и превратился в красивого юношу, но задорный блеск в тёмных глазах, так похожих на мои, возвращает меня в Хивер, отчего мне хочется заплакать из-за потери той поры детства. — Милая Анна, если бы ты не представилась, я с легкостью уложил бы в постель такую очаровательную француженку, — язвит он, за что получает легкий шлепок по макушке. — У тебя совершенно нет английского акцента! — оправдывается Джордж, смеясь. Я слышу глас труб, призывающий меня идти, поэтому я напоследок целую его в лоб и убегаю. Я успеваю вовремя, поэтому лишь встаю в замке рядом с Джейн Паркер и улыбаюсь храбрым рыцарям, которые вот-вот освободят нас. Играет музыка лютни, когда рыцари штурмуют крепость. Среди них и король Генрих, выше всех на голову, стройный, привлекающий взгляды всех женщин вокруг. Я скептически смотрю на Мэри, которая потеряла дар речи, смотря на своего любовника. По-моему, король ничуть не лучше других молодых лордов или графов. В его жилах течёт королевская кровь, в этом вся разница. Мы смеемся, швыряем рыцарям лепестки роз, обливаем их розовой водой, как вдруг один из них забирается в наше «укрытие» и берёт меня за руку. — Упорство, теперь ты моя пленница, — говорит мне высокий темноволосый юноша в золотой маске и мило улыбается. Внутри меня что-то сжимается, я замираю, но тоже неловко улыбаюсь в ответ и позволяю ему спустить меня с башни. Во Франции я видела много смазливых кавалеров и умею обращаться с ними. По этому короткому пути вниз юноше удалось стукнуться со мной лбами, что вызвало моё неодобрение. — Милорд, прошу вас быть аккуратнее, — язвительно замечаю я, когда мои ноги касаются пола, и дотрагиваюсь до своего лба, якобы мучаясь от боли. Тот лишь усмехается.— Стукнуть леди по лбу- не лучший способ привлечь её внимание. — Но вы же обратили на меня своё, — парирует он. Когда фрейлины снимают с нас маски, я первым делом смотрю «спасителю» в глаза. Они у него оказались темного цвета, а их выражение придавало очарования всему лицу. Юноша оказался очень красивым молодым человеком с аристократическими чертами, выше меня ростом. Я невольно улыбаюсь ему, на что он смеется. — Каково ваше имя, прелестное Упорство? — спрашивает он, а от его взгляда мне становится приятнее на душе. — Анна, — вырывается у меня, и я корю себя за свою неожиданную робость. Сколько мне лет? Я не Мэри, чтобы от одного взгляда кавалера падать ему под ноги. — Леди Анна Болейн, — уже более величественно заявляю я, вскидывая голову. — Тогда я- Генри Перси, будущий граф Нортумберленд, — улыбается он, пристально рассматривая меня, а затем подает руку, чтобы вести в танце. Я тут же даю её, надеясь, что «будущий граф» не заметит моего стеснения. Я никогда не думала, что богатейшие вельможи Севера опустятся до разговоров с простой леди из Кента, а затем ещё и окажутся привлекательными молодыми людьми. Чего греха таить- мне симпатичен этот юноша, возможно, я и влюбилась с первого взгляда в Генри Перси. Когда мы танцевали, я не спускала с него глаз, а моё сердце радостно вздрагивало, если Генри перехватывал мой взгляд. Он очень галантен, учтив и вежлив. Я также уверена, что он необычайно умён, знает несколько языков и является прекрасным собеседником и наездником. Я тут же вспоминаю все сплетни фрейлин о неком богатом северном лорде, молодом и красивом, и понимаю, что это и есть Генри Перси, человек эпохи Возрождения, только неуклюжий. Я никогда не интересовалась романтическими похождениями, но не могу ничего с собой поделать. Это происходит не по моей воле. Словно кто-то другой улыбается Генри Перси, крепко держит его за руку, старается прижаться ближе, посмотреть в глаза и насладиться простым пребыванием рядом. И мне это нравится. Мне нравится это ощущение влюбленности, хоть я и совершенно не знаю этого человека. После танца будущий граф Нортумберленд кланяется мне, а затем снова берёт за руку. Мои щёки вспыхивают огнём. — Мистрисс Болейн, я бы хотел узнать больше о вашем обучении в Нидерландах и Франции, — довольно серьёзно говорит он, но его глаза блестят. — Мне кажется, нам есть что рассказать друг другу. Вы ведь так хотите стать частью двора, верно? — Я не имею ничего против, милорд, — отвечаю я и следую за ним в сад, мысленно молясь, чтобы Генри Перси действительно интересовало моё общество, а не мой жизненный опыт.***
1523 год Время тянется медленно в покоях королевы Екатерины. Она, некогда красивая и жизнерадостная женщина, способная вести за собой целую армию, проводит время в молитвах и вышивании. Это неудивительно: королева потеряла пятерых детей. Я чувствую искреннюю жалость к выдающейся правительнице, которая десять лет назад успешно регентствовала во время военного похода Генриха и занималась благотворительностью, но провинилась лишь в том, что так и не смогла подарить мужу сына. Несмотря на то, что мне чужда её вера и её характер, моё сердце все же страдает, когда я вижу боль Екатерины из-за неверности короля. Фрейлины в гейблах или девичьих чепцах склонились над вышивкой, а я чувствую себя белой вороной среди них из-за капора по французской манере. К счастью, как это и было во Франции, молоденькие девушки перенимают мою моду, носят рукава так же спущенно, как и я, и откидывают чепцы так, чтобы были видны волосы. Вдалеке я вижу свою сестру Мэри, некогда любимую камеристку королевы, а теперь открытую любовницу её мужа. Другая девушка что-то шепчет сестре, а её щёки вспыхивают, и Мэри громко хохочет, вызывая неудовольствие Екатерины. Я же сжимаю губы и отворачиваюсь от мерзкого зрелища. Сестра и в детстве не отличалась особым умом и достоинствами, предпочитая любовные романы и тайные встречи с ухажёрами в саду учению. — Я так рада, что вы присоединились к двору, мистрисс Болейн, — шепчет мне Мэри Зуч, невысокая рыжеволосая фрейлина королевы. — Надеюсь, что Его Величество скоро избавится от своей фаворитки, — с нескрываемым презрением добавляет она, выжидающе смотря на меня, как я отреагирую. — Не могла бы сказать иначе, миледи Зуч, — коротко отвечаю я, делая стежок. Мне незачем защищать и без того испорченную честь сестры. Я поворачиваюсь к окну и с нескрываемой тоской смотрю вниз. В саду играют в карты, и часто раздаются взрывы хохота. Возможно, среди них есть и граф Нортумберленд. От одной мысли об этом моё сердце отзывается тупой болью. Я не говорила с ним уже так долго! Все эти недели он словно избегал меня, обменивался дежурными фразами, но мне казалось, что Генри Перси смотрел на меня, ждал меня. Как я была глупа! Леди не ровня графу. Право, стоит совсем забыть его, чтобы потом не было совсем больно. Вдруг на лестнице слышатся шаги, и моё сердце замирает. Неужели это он? Но, увидев на пороге Джорджа, я тут же перестаю напрасно думать про Генри Перси и улыбаюсь брату. — Ваша Милость, — низко кланяется он Екатерине. — Позвольте мне украсть у вас мою сестру Анну. Я обещал Его Величеству и благородным лордам, что в течение часа познакомлю их с одной прекрасной леди. Уверен, Анна не будет против. Королева смеется и подзывает меня. Я тут же оставляю вышивание и подхожу к ней, не забыв слегка опустить рукава на своём зелёном платье так, чтобы мизинец на руке не был виден. Этот недостаток нисколько не смущал меня, но никто не знал, как отнесутся к нему здесь. И, чего греха таить, я не хотела выглядеть несовершенной в глазах Генри Перси. — Я прошу вас дать моему брату украсть меня, мадам, — делаю реверанс я и улыбаюсь им в ответ. — Что же, чета Болейн, не смею вас больше задерживать, — добродушно кивает головой королева. Я гордо вскидываю голову и, не веря своему счастью, быстро спешу за Джорджем. Сделав пару шагов вниз по лестнице, мы останавливаемся и громко смеемся, как дети. — Ты бы видела лицо Мэри! Она так скосила глаза, словно собирается заплакать, а затем посмотрела на тебя, словно желая вонзить в твоё горло кинжал, — брат умело изображает зависть леди Кэри, а я лишь хохочу и пожимаю плечами. — Мне нет дела до неё, — жестко замечаю я. — Ты ведь помнишь, что она делала в детстве. Когда мы с тобой занимались стихосложением, играли на лютне и переводили тексты Платона, Мэри убегала с уроков и носилась по полю, наряжалась в мамины платья и ожерелья. Она и двух слов на латыни связать не могла. Удивительно, как король ещё не устал от неё. Джордж ничего не отвечает, а лишь загадочно ухмыляется мне. Когда мы вышли в сад, я замечаю вдалеке группу лордов во главе с Генрихом, которые словно ждали нас. — Прошу, не падай в обморок, — язвительно шепчет брат, а я удивленно смотрю вперёд. Внезапно я понимаю, на что он намекает: среди лордов сидит Генри Перси и смотрит прямо на меня одну. Я слегка вздрагиваю, но вместо обморока лишь улыбаюсь лучезарнее. — Не дождешься, — шутливо толкаю его я и, как только мы подходим к столу, делаю глубокий реверанс. — Какой очаровательный цветок ты привёл нам, дражайший Джордж! — помпезно восклицает король и галантно целует мне руку, поднимая из реверанса. Все смеются, а я с улыбкой смотрю в лицо этого немолодого, но статного рыжеволосого мужчины, украдкой надеясь поймать взгляд Генри Перси. Неужели ему все равно на меня? Неужели он ничего не чувствует? О, Боже, если это так, дай мне знак, молю Тебя. Я не желаю больше обманываться… — Присаживайтесь, мадам, — ухаживает за мной Джордж, словно в первый раз видит. Я смеюсь и сажусь на предложенный стул, случайно поворачиваю голову направо и едва не вскрикиваю от неожиданного взгляда темных глаз графа Нортумберленда. В них я не вижу презрения или снисходительности, которыми обычно полны важные пэры Англии. Я могу даже поклясться, что в его взгляде заключено некое обожание и восхищение. Я вежливо улыбаюсь ему и постепенно вступаю в беседу. — Леди Болейн, я слышал, вы были не только при французском дворе, но и при австрийском, что, разумеется, выгодно отличает вас от вашей сестры Мэри, — высокопарно и совершенно бессмысленно замечает герцог Саффолк, получивший свой титул за дружбу с королём, а свои небольшие богатства за счёт старого брака с богатой вдовой и опекунством над малолетней виконтессой Лайл. — Я поражена вашей проницательностью, — киваю головой я, не собираясь лебезить перед ним. Это, верно, огорчило Чарльза Брэндона, поэтому он замолчал и обиженно вздыхает. — Анна, король наслышан о твоём мастерстве в игре на лютне, — намекает Джордж. Я слегка пожимаю плечами, словно мне это безразлично, встаю, расправляя полы тёмно-зелёного платья, беру в руки лютню, стоящую неподалеку у придворных музыкантов. — Что вам сыграть, господа? — интересуюсь я, стараясь в открытую не смотреть на Генри Перси. — Что угодно из сборников Франческо да Милано, если вам так угодно, — отвечает такой знакомый голос. Я практически слышу издевку в его словах. Словно он проверяет меня. «Знаешь ли ты, деревенская простушка, девица Болейн, итальянского композитора да Милано?». О, если Генри Перси действительно хотел унизить меня, пусть услышит мою любимую фантазию этого лютниста. Я играла её бессчетное количество раз- регентша Маргарита обожала итальянские произведения. Сначала я беру слишком высокие ноты и смущенно замираю. Все смотрят в ожидании, но мне всё кажется, что один Перси нагло ухмыляется среди них. Я беру себя в руки-что мне северный напыщенный граф? — и начинаю играть уже в той тональности. Успокаивающие звуки лютни пришлись по душе всем лордам. Я мысленно благодарю брата за прекрасный способ представить себя. Теперь присутствующие здесь выделят меня из толпы не только из-за французских нарядов, а из-за воспоминаний о нежной мелодии да Милано. Когда я играю, все прикрывают глаза в наслаждении и мечтают о чём-то своём. В этом и есть прелесть музыки. Я, наконец расслабившись, заканчиваю произведение и рассматриваю всех вокруг меня. Король Генрих, прославленный творец и музыкант, восхищенно слушает меня, изредка постукивая ногой по траве. Герцог Саффолк смотрит на небо, изредка позёвывая. Уильям Комптон что-то ищет в своём дублете, но всё же учтиво слушает меня. Джордж ободряюще смотрит на меня. Но наибольшее удовольствие приносит мне взгляд Генри Перси. Он не просто восхищён- он заворожен моей музыкой. Когда я заканчиваю играть, всё громко хлопают, а я не свожу глаз с него. Моё сердце счастливо вздрагивает, когда Генри Перси отвечает мне пронзительным взглядом. — Прошу вас, миледи, — не перестает улыбаться король, указывая на место неподалеку от себя. — Вероятно, вы ещё и превосходный игрок в карты. — Вы абсолютно правы, Ваше Величество, — с ухмылкой отвечаю я. — Признаюсь, я ещё умею гадать. Кто-то из лордов напряженно охает. — Знаю, это запрещено Церковью, но, милорды, разве кто-то из вас выдаст эту крохотную тайну? — наивно хлопаю глазами я, улыбаясь. — Тем более, не всему, что утверждает Церковь стоит верить слепо и безоговорочно. — Вы придерживаетесь лютеранского учения? — заинтересованно спрашивает Генрих. — О, милорд, в наше время тебя посчитают глупой, если ты не разделяешь прогрессивные мысли, — уклончиво отвечаю я. Король удовлетворенно вздыхает, не сводя с меня изучающего взгляда. — Разложите пасьянс для меня, мистрисс Болейн. Я киваю головой и ловко мешаю карты, а затем раскладываю их по столу. Перед Генрихом лежит пять колод карт, что вызывает его искреннее недоумение. — И что это значит? — спрашивает он, проводя пальцами по лицевой стороне открытых карт. — Туз червей говорит, что вы будете очень счастливы в любви, — начинаю я. Все смеются, одобрительно похлопывая короля по плечу. Я же слегка улыбаюсь и продолжаю. — Здесь две дамы: пиковая и бубновая. Значит, в жизни милорда будет очень много привлекательных женщин. — Одна из них уже сидит рядом со мной! — вульгарно хохочет Генрих. Я смеюсь, машинально поднимая голову, словно моё жемчужное ожерелье с буквой B немного сдавило мне горло. Генри Перси слегка побледнел, но тут же отворачивается, увидев мой испытующий взгляд. — Восьмёрка пик говорит, что в вашей жизни будет немного печалей, а трефовый король предвещает счастливую жизнь в богатстве. Ваши карты были очень удачливы, как, полагаю, и вы сам, — подытоживаю я, собирая и размешивая все карты. — Всё было бы иначе, клянусь, если бы пасьянс был разложен не вашими изящными руками, — куртуазно заигрывает Генрих, вызывая мой смех: меня таким не соблазнишь, а тем более, когда в постели короля ждёт почти такая же искусная в флирте дама, только поглупее и податливее. Внезапно раздаётся голос, столь знакомый и от того болезненный для меня. — Погадайте и для меня, миледи Болейн. Я поворачиваюсь к Генри Перси и уже слегка похолодевшими руками раскладываю пасьянс. Как бы я не старалась твердить себе, что все эти взгляды совершенно не значат его симпатию ко мне, я не могу перестать думать об этом. — Итак, трефовый туз: вы будете очень богаты. — Богаче, чем я? — притворно вскрикивает король и громко хохочет с придворными. Генри Перси же не издаёт ни звука, смотря на меня. — Бубновый валет означает вашу тягу к знаниям, путешествиям и саморазвитию, — продолжаю я. — Шестерка и десятка пик предупреждают вас о довольно большом количестве бед. И…червовая дама. Вы однажды сильно полюбите, милорд, — слегка привираю я, в слепом отчаянии поднимая голову. Граф Нортумберленд не дурак. Если он захочет, то поймет этот намёк. — Кажется, для меня это «однажды» уже наступило, — тихо говорит Генри Перси, словно только для меня. Моё сердце начинает радостно биться быстрее. Боже, он действительно сказал это. Затем он поднимается, отряхивается и учтиво кланяется. — Благодарю вас за столь приятное времяпровождение. Ваше Величество, позвольте мне вас покинуть: я совершенно забыл про неотложные дела. Король отпускает его, а я тоскливо собираю карты, смотря ему вслед. С его уходом словно померк дневной свет. Неужели ему стоило уходить сейчас, когда, казалось, дана невесомая надежда на взаимность чувств? Я продолжаю вести беседу, но уже без прежнего энтузиазма.***
— Леди Анна, — настойчиво тормошит меня кто-то, пытаясь разбудить. — Леди Анна, ради всех святых! Леди Анна! Я с усилием распахиваю глаза и вижу перед собой одну из фрейлин королевы Екатерины- кузину Мэри Норрис, жену одного из фаворитов короля. Мы знакомы с ней еще с французского двора, но никогда я не видела её столь взбешённой. — Леди Анна, я не знаю, что вы о себе думаете, но вы играете в очень опасную игру! — заявляет она. — Когда я возвращалась в замок, меня нагнал слуга наследника графа Нортумберленда, который попросил меня передать вам, чтобы вы тотчас вышли в сад и встретились с его господином! Моё сердце забилось быстрее. Неужели это происходит со мной? Неужели это не счастливые грёзы? Неужели это не часть моих снов, где я всегда с Генри вместе? — Вероятно, вам стоит знать, что он помолвлен с Мэри Тальбот, — жестко обрывает мои мечтания леди Норрис. Тальботы- древний род, не чета моему. У королевы служит ещё одна девушка-Люси, сестра Мэри. Я чувствую, как во мне поднимается гнев и разочарование. Зачем он тогда давал мне надежду? — Помолвка ничего не значит, — грубо отвечаю я и встаю с постели, начиная спешно одеваться. — Я благодарна вам за вести, мадам. Прежде чем закрыть за собой дверь, леди Норрис с издёвкой произносит: — Неужели вы и в правду думаете, что Болейны способны породниться с Нортумберлендами? На обаятельном личике далеко не уедешь. Я ничего не отвечаю на этот выпад из-за нарастающей тревоги, а, подождав пару минут, быстро выхожу из покоев, которые делю с ещё некоторыми дамами, и иду в сад. С каждым шагом я начинаю волноваться всё сильнее. В тени клёна виден чей-то силуэт, но я с легкостью понимаю, что это Генри Перси. Стараясь успокоить своё быстро бьющееся сердце, я подхожу к нему и замираю. — Милорд хотел видеть меня? — слишком тонким голосом произношу я. Граф Нортумберленд же улыбается мне, но я чувствую и его волнение. — Мадам, я рад, что вы пришли. Я долго мечтала о речи, когда он признается мне в своих чувствах, но считала это несбыточным желанием. Однако теперь, когда каждая фраза графа так напоминает мне его воображаемую речь, я смею иметь надежду. — Мой отец всегда говорил мне, что моя будущая жена-лишь его выбор, — начал он.-Я давно обручён с Мэри Тальбот, леди довольно высокого происхождения. Однако, мадам, я не желаю связывать с ней свою жизнь. — Почему же? — взволнованно спрашиваю я, в душе надеясь лишь на один ответ. Генри Перси тяжело вздыхает и понижает голос. — Потому что я люблю вас. Кажется, моё лицо не выражает ровным счётом ничего, поэтому граф быстро продолжает. — Мадам, я знаю, вы не верите моим искренним чувствам, потому что…- он старательно подбирает слова. — во Франции, где вы провели все юношеские годы, господа часто заводят себе la maîtresse, а затем опозоренную бросают, — у меня вспыхивают щёки: это и есть то, чего я страшно боюсь. — Ярким примером для вас является ваша же сестра Мэри. Она в фаворе Его Величества, но это не навсегда. Потом она останется без его любви, но с запятнанной репутацией. Но я, миледи Анна, даже в страшном кошмаре не желаю увлечься вами, а затем бросить. Я люблю вас, — вновь говорит Генри Перси. — и хочу жениться на вас. Я слегка пошатываюсь и едва не падаю на траву от переизбытка чувств. Мои щёки краснеют, а на губах появляется широкая улыбка. Это даже больше, чем я мечтала. Я надеялась, что он действительно влюблён меня, но даже и не думала о браке. А это будет. Я представляю себя в церкви с Генри, нашу жизнь на Севере, замки, будущую семью, и от этих мыслей у меня кружится голова. — Я не могу поверить, что это не сон, — шепчу я. — ведь всё, что вы сказали, в точности похоже на выражение моих же чувств. Генри светлеет, подходит ближе и осторожно берёт меня за руки. — Считайте себя уже помолвленной, — говорит он. — Когда я вернусь ко двору, мы поженимся тайно, а потом я повезу вас к моей семье, где будет венчание у всех на виду. — Вам придется уехать на время? — спрашиваю я, чувствуя странную боль в сердце. — Лишь на месяц, — успокаивает меня Генри. — Помните, мадам, мою любовь, и эти дни пролетят незаметно. Он нагибается ко мне, осторожно поднимает пальцами рук за подбородок и целует, заставляя моё сердце биться в бешеном ритме. — Нет в мире женщины совершеннее, — тихо произносит Генри. Я улыбаюсь, до сих пор не в силах поверить, что это действительно происходит со мной. — Надеюсь, вы не измените своих суждений во время нашей совместной жизни. Граф Нортумберленд хохочет, крепко прижимая меня к себе, к своему горячему сердцу. — Никогда в жизни, прелестное создание! И в этот момент я понимаю, что это и есть истинное счастье.***
Дни тянутся медленно. Я выступаю на балах маскарадах, составляю компанию королю и его свите в охоте и прочих развлечениях, играю на лютне для королевы и делаю много другого, обыденного для девушки при дворе. Тем не менее, я не могу перенять все чопорные английские обычаи и остаюсь француженкой в своих манерах, за что королева Екатерина шутя обращается ко мне лишь на этом языке. Но все маленькие радости меркнут от глубочайшей тоске по Генри Перси. Мне не хватает его. Каждый раз, когда придворные входят в зал, я надеюсь увидеть его. Я хочу увидеть его светлое лицо, силуэт, улыбку, услышать его веселый смех, прикоснуться к нему, почувствовать его дыхание на щеке и шёпот. Мечтать об его объятии я и не смею. Ночами, когда я остаюсь одна, я даю волю чувствам и приглушённо рыдаю в подушку. Я никогда не думала, что способна на такие сильные чувства. В то время, когда моя сестра бегала в сад с каждым красивым юношей, лежала в тени деревьев и постоянно возвращалась румяная, я изучала латынь и презрительно хмыкала в её сторону. Во Франции в моём окружении тоже были мои сверстницы, которые не могли ни о чём думать, кроме как своих кавалеров, чем вызывали мой смех и пренебрежение. Сейчас же я чувствую, каково это. Когда я закрываю глаза, я вижу его лицо. Когда я засыпаю, я слышу его голос. Все мои мысли только о Генри Перси и о том, что он любит меня так же сильно. Я считаю дни до его приезда. Скоро наступит жаркое лето, а я уже уеду на Север и стану его женой. «Графиня Нортумберленд», — воображаю я, прикладывая к груди жемчужную цепочку с подвеской в виде буквы B, что значит Болейн. — Леди Анна, — открывает дверь Люси Тальбот. — Вас зовёт ваш брат. Говорит, Его Величество и его свита ждёт вас для стрельбы из лука. Я киваю головой, надеваю цепочку и выхожу, как внезапно понимаю, что девушка никогда не уходит. Я останавливаюсь и чуть не отшатываюсь от взгляда её карих глаз, пылающих злобой и яростью. «Она сестра Мэри, его невесты», — думаю с ревностью я. «Пусть злится, сколько ей хочется. Я стану его женой, не Мэри. Я люблю его, не Мэри. Никто не полюбит его так, как я.» Я прохожу мимо, высоко подняв подбородок. — Доброго дня, леди Люси, — презрительно бросаю я. На лугу уже собралось высшее общество: король и его свита. В тени я вижу герцога Саффолка и Генри Норриса, мило беседующих. Генрих стреляет из лука, выпрямившись, как струна. Его рыжие волосы блестят на свету. Стрела летит прямо в цель и попадает в середину. — Браво, браво, Ваша Милость! — хлопаю руками я, подходя. — Вы просто профессионал в этом деле. Нам всем стоит брать пример с вас. — Мне приятно это слышать, леди Анна, — оборачивается Генрих, падкий на лесть. — Моя сестра говорит чистейшую правду, — замечает Джордж, усмехнувшись. — Нет никого, кто бы попадал подряд такое большое количество раз. Я сладко улыбаюсь ему и королю. — Вы ещё не видели меня, лорд Болейн. Уверена, я смогу произвести на вас впечатление. Вдруг что-то справа привлекло моё внимание, и я машинально поворачиваю голову. Мои ноги подкашиваются. Это Генри Перси. Кажется, он совершенно не изменился: всё тот же взгляд карих глаз, тёмные волосы, богато украшенный дублет и немного неловкая походка. Его аристократическая красота захватывает дух, и я стараюсь не выдать своего огромного счастья при виде любимого. Мне хочется подбежать к нему и утонуть в его руках, но я не могу себе позволить так себя вести. — Покажите, право, мадам, — словно безучастно говорит он, но я чувствую, что и ему приходится сдерживаться. — Я думаю, вы будете для нас тем самым бриллиантом. Сияю во всём. — Возьму это как девиз, — игриво вскидываю бровь я, повеселев, и беру в руки лук, заботливо протянутый Джорджем. — Отойдите в сторону, милорд. Его Величество не простит мне тяжёлое ранение графа. Король смеется, отходя назад с придворными. — Вы не раните меня, — говорит Генри. — Вы всегда целитесь метко. Моё сердце сжимается от сильного желания прижаться к его щеке прямо сейчас, но я нечеловеческими усилиями сдерживаюсь и натягиваю тетиву. Стрела поёт в моих руках и летит точно в цель, когда я, прищуриваясь, отпускаю её. Все хлопают мне и смеются. — Это было превосходно, леди Анна! — подходит ко мне король и слегка прикасается к моему плечу. Я тут же напряженно вскидываю глаза. Мне противны его прикосновения. Он унижает свою жену, путаясь с разными девушками. Меня ему не заполучить, я уже почти жена. «Генриху это не помешало соблазнить твою сестру», — говорит что-то внутри меня, и я сжимаюсь в страхе. Нет, Генри не отдаст меня ему. Тут же граф Нортумберленд подходит ко мне и шепчет на ухо королю какую-то непристойную шутку, от чего они оба хохочут. — Позвольте мне побеседовать с мадам о труде Лютера, — говорит Генри, учтиво улыбаясь. — Около месяца назад леди Анна высказала своё неоднозначное мнение о нём, и мне бы хотелось полностью во всём разобраться. Я чувствую, как краснеют щёки об одной лишь мысли, что Генри Перси хочет со мной поговорить наедине. — Эх вы, еретики! — добродушно посмеивается Генрих, легко толкая собеседника в плечо. — Если хочешь узнать моё мнение, то оно просто: все протестанты- еретики, отклонившиеся от Истинной веры. — Существуют и иные версии, — загадочно улыбаюсь я, взволнованно хватаясь за протянутую руку Генри. — А теперь, прошу нас простить. Мы уходим вниз по лугу, даже не смотря друг на друга, но как только оказываемся в укромном уголке, Генри Перси тут же останавливается и целует меня, крепко прижав к себе. — Я так скучал, Анна, — выдыхает он. — Я думал, ты забыла меня. — Никогда, — мотаю головой я, чувствуя, как по щеке скатывается одинокая слеза счастья.— Никогда не думай об этом. Я всегда буду любить одного лишь тебя. Генри проводит рукой по моей талии, а другой берет мою ладонь и целует её. — Я не могу ждать, пока наши отцы дадут согласие, — шепчет он. — Я не могу ждать официального торжества. Я хочу жениться на тебе прямо сейчас. Моё сердце учащённо бьётся от волнения. — Поедем к священнику. Сейчас. Садись на мою лошадь позади меня, — Генри влюбленным взглядом смотрит на меня. — Поехали. Господи, я не могу дождаться этого часа. Дальнейшие события происходят для меня, как в тумане. Мы скачем в церковь, священник проводит ритуал, мы соединяем свои руки, а разъединяем их уже супругами. Затем мы едем в деревушку Рединг, что в графстве Беркшир, неподалёку от Лондона. Там мы и консуммируем свой брак перед Господом, а просыпаюсь я уже Анной Перси, будущей графиней Нортумберленд. Я открываю глаза и провожу руками по простыне в поисках своего мужа, но не нахожу его. Генри стоит у окна и читает письмо. Солнечные лучи падают на его тёмные волосы и отражаются, но мне не пришлось долго любоваться этим зрелищем. — Анна, это письмо от кардинала Уолси, — Генри старается быть спокойным, но его голос предательски дрожит. — Он приказывает мне явиться в его дворец в Хэмптон-Корте. Тут также приложена записка от герцога Норфолка, который приказывает в Хэмптон-Корт явиться тебе. Я в изумлении поднимаюсь и быстро подхожу к супругу, оказавшись в одном нижнем платье. Генри отдает письмо мне, а сам начинает ходить по комнате, судорожно сжимая ладони в кулаки и тут же разжимая их. Мои глаза бегают по строчкам. Приходится вновь и вновь перечитывать одно и то же предложение, чтобы понять всю ужасающую суть известия. — Мы не можем к ним ехать, — внезапно заявляет Генри. — Кардинал не потерпит того, что я женился на тебе. Он отошлет меня на Север, а там уже преспокойно моя родня обвенчает меня с Мэри Тальбот. — Мы же не можем проигнорировать это письмо, — дрожащим голосом произношу я. — Кардинал — важнейший человек в государстве, так же, как и герцог Норфолк для меня. Мой супруг качает головой и подходит ко мне, берёт за руки и тепло улыбается, отчего у меня щемит сердце. — Мы останемся здесь. Точнее, в Англии, но не под контролем кардинала и Норфолка. У меня достаточно денег, так что неплохой дом в глуши мы сможем себе позволить. Заживём там, пока не добьёмся их милости. Я в ужасе отшатываюсь. Несмотря на то, что поначалу моя любовь к нему была настолько велика, что я почти согласилась на это, мысль потерять место при дворе, уважение семьи и, чего греха таить, надежду на высокое положение в обществе, меня пугает. Я хочу быть его женой, но женой официальной, графиней Нортумберленд. Не хочу становиться «лесной женой», очередной любовницей, как моя сестра. Вот как будет судачить народ: две Болейн, две шлюхи, одна побогаче, другая победнее. А что, если милость кардинала никогда не придёт? Я так и буду жить в глуши? А что, если, упаси Бог, Генри разлюбит и бросит меня? Как будет зубоскалить дядюшка Норфолк! — Нет, Генри, об этом не может быть и речи, — твёрдо говорю я. — Мы должны поехать. Нам нечего бояться. Наш брак был заключён перед Господом и консумирован. Они не смогут просто так оставить этот факт без внимания. Генри кивает головой, но по сжатию моей ладони я понимаю, что ему ничуть не менее страшно, чем мне.***
— Вы сделали что? — вновь повторяет кардинал Уолси, облачённый в красное одеяние. — Я женился на мистрисс Анне Болейн, — голос Генри робеет, но он не срывается на шёпот, тверд, как сталь. Уолси постукивает увесистыми перстнями на его пальцах по столу, словно обдумывая ход в этой замысловатой карточной партии. Герцог Норфолк же не склонен к долгим размышлениям, поэтому громко и грязно ругается. — Вас обоих что, похоть одновременно накрыла, затуманив мозги в пустых головах? Вы хоть понимаете, что натворили? — Разве брак по любви может считаться преступлением? — поднимаю голову я. — Молчать, женщина! — рявкает он настолько сильно, что Генри берёт меня за руку и ободряюще сжимает её. — Какая любовь, Господь милосердный! Вы же не крестьяне. Вы- наследники богатых родов Англии. Ну, ты лишь одна из трёх, — презрительно указывает на меня пальцем дядюшка. — В этом и заключается трагедия, милая племянница. Ты не ровня будущему владельцу Севера. Максимум, для чего ты сгодишься- стать женой фаворита короля, как твоя пустоголовая сестричка. Если правильно распорядишься своим умом, то, может, и виконтессой станешь. Но не графиней же Нортумберленд, Господи! Я сжимаюсь от обвинений, чувствуя себя униженной. Меня мешают с грязью, а Генри не может и сказать слова против. — Вам не кажется, что это несколько грубо- обвинять будущую графиню в том, что я сам предложил ей? — внезапно говорит Генри, чем вызывает у меня огромное уважение в его сторону. — Что же вы имеете в виду, Ваше Сиятельство? — издевательски говорит Норфолк. — Моя маленькая племянница не совратила вас, а именно вы предложили ей руку и сердце, не подумав о последствиях? Генри шаркает ногой и выпрямляется, гордо, как настоящий граф. — Именно так, Ваша Милость. И именно поэтому вы не сможете нас разлучить. Наш брак был заключен и консумирован перед лицом Господа. После этой фразы даже герцог Норфолк потерял дар речи. Он открыл рот, как рыба, и жадно глотал воздух. — Господи Иисусе, глупый мальчишка, — пробормотал он. Кардинал Уолси внезапно откашлялся, заставив всех посмотреть на него. Его крохотные чёрные глаза на полном лице выражали раздражение и желание, чтобы всё это поскорее закончилось. Возможно, его ожидает только что застреленная утка в апельсиновом соусе. — Меня не волнует, по какой большой любви вы заключили и якобы консумировали свой брак, — его голос звучит холодно и отрешённо. — Пусть это будет для вас уроком. Семья и наследство важнее всего. Генри Перси, вы отправитесь на Север, где женитесь на миледи Тальбот в течение месяца. Я с радостью посещу вашу свадьбу, — с коварной улыбкой добавляет кардинал. — Вы же, мистрисс Болейн, по желанию герцога Норфолка отправитесь в Кент, в родовое поместье Болейнов Хивер, где проведете год или больше. Там вы одумаетесь и осознаете важные для вас ценности. Между вами обоими никакого брака заключено не было. Все ваши обещания- недействительны. Желаю доброго дня, миледи Болейн, — кардинал поднимается. — Генри Перси, пойдёмте со мной. Я замираю на месте. Нет, этого просто не может быть. Генри не может уехать. Он не может уйти просто так, будто ничего этого и не было. — Прощай, — говорит Генри, крепко обнимая меня. — Я все ещё люблю тебя и буду любить всегда, — шепчет он мне на ухо, пропуская через пальцы пряди чёрных волос. — Какой в этом прок? — в сердцах говорю я и отворачиваюсь, стараясь не разрыдаться. Я не вижу, как он уходит, да и не хочу. Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем дядя подходит ко мне и жестко берет за локоть. — Поехали уже, — грубо говорит он. — Ненавижу женские слёзы. Я ничего не отвечаю герцогу и апатично сажусь в карету. Проносятся пейзажи Лондона и Кента, а перед моими глазами лишь Генри Перси, которого я никогда в жизни больше не увижу.