Вселенная очерков

      Лаура трёт связанные запястье, пытаясь хоть как-то расслабить узел на этих плотных верёвках. Кляп мешает громко закричать, позвать на помощь и хоть что-то сказать. Вязкие, тяжёлые, липкие слюни медленно стекают с её рта и одной прозрачной линией соединяются с полом. Обнажённое тело покрыто мелкими мурашками из-за небольшого холода в этой комнате.       — Решила попробовать сбежать, милая?       Реборн, обманчиво ласковым и нежным голосом даёт понять, что здесь находится уже достаточно давно и видел все её ничтожные попытки освободиться. Орландо вздрагивает, пытаясь унять бешеное сердцебиение и нарастающую панику. Хитман берёт её мокрый, склизкий подбородок, даже не брезгуя, своими длинными пальцами и поднимает лицо Лауры, вынуждая смотреть ему в лицо, прямо в эти демонические, чёрные глаза.       Сейчас он стоял перед ней без своей привычной шляпы, пиджака и Леона, который обычно неотлучно находится рядом со своим хозяином. Белая рубашка полностью распахнута, являя взору Лауры уже немного привычную картину — его обнажённый, накаченный торс, а ремень на брюках расстёгнут. Хитман медленно достаёт кожаный ремень из своих брюк и немного наматывает на кулак. Делает всё так, чтобы Орландо прекрасно видела, что сейчас предстоит ей получить за то, что она ослушалась его прямого, чёткого приказа.       — Ты же знаешь, что за эти попытки последует наказание?       Женщина прекрасно знает, что он говорит это с таким нежеланием, нехотением и некой грустью, будто совсем не хочет этого делать, чтобы ослабить её бдительность, чтобы она поверила Реборну, что ничего плохого он не сделает. По крайней мере, Хитман не будет так сильно её «наказывать».       Но проблема в том, что Орландо уже давно знает, что киллер её нагло обманывает.       Лаура никогда не думала, что это притяжение Реборна к ней сможет перерасти во что-то большее и привести к таким последствиям. Сколько именно Орландо уже находится в заточении своего друга, товарища она не знает. Аркобалено приходил только для того, чтобы грубо брать её в разных позах, тем самым снимая всё напряжение. Иногда приходил кормить её, не снимая бандаж с тела Лауры, лишь изредка меняя его положение.       Боялся, что Орландо сбежит, поэтому ни разу не развязывал её? Женщина была уверена, что Реборн сразу бы нашёл её и приволок обратно. Усилил бы свою бдительность, поставил бы везде камеры, и практически не уходил из этого подвала.       Аркобалено нерачительно медленно обходит её, становясь сзади. Первый удар по ягодицам происходит со свистом и внезапно, что Лаура дёргается скорее от неожиданности, а не от дискомфорта. Серия ударов последовала после первого спустя несколько секунд, вырывая с каждым шлепком изо рта приглушенный стон боли и заставляя сжать зубами этот кляп.       Сколько именно было ударов, Орландо не считала. Глаза давно ничего не видят из-за пелены слёз, которые скатываются с её щёк, опоясывая кляп и смешиваясь со слюнями. Реборн останавливается, заставляя Лауру испуганно сжаться в ожидании последующих действий. Что сейчас выкинет этот неуравновешенный маньяк?       Его большие, мозолистые ладони перемещаются на её горящие, Лаура могла бы даже поспорить, ярко-красные ягодицы, приятно поглаживая и охлаждая их. Орландо слышит, как он обходит её и с каким-то трепетом и восторгом смотрит на заплаканное лицо, к которому были прилеплены её зелёные волосы.       — Твои слёзы действуют на меня похлеще любого афродизиака, дорогая моя.       Он снимает кляп, отбрасывая его куда-то в сторону. Лаура ничего сказать толком не успевает, как Хитман тянет её за шипастый ошейник, и грубо целует в губы. Аркобалено кусает Орландо за губы, прибавляя к их солёному поцелую металлический привкус.       Хитман сжимает её шею своими руками, заставляя в остервенении мотать из стороны в сторону и попытаться оторваться от Реборна. Но тот держит крепко и Лаура чуть не задыхается, когда киллер всё же отпускает её.       — Ты только моя, милая Лаура. Только я могу так с тобой обращаться.       — Ненавижу тебя.       — Скоро ты запоёшь по-другому, милая.       Он подхватывает её на руки и аккуратно кладёт Лауру на кровать. Реборн развязывает её ноги, получая тут же сопротивление от Орландо. Но тот держит крепко их, не давая больше и малейшей надежды всё же сбежать их его плена. Хитман закидывает её ноги на свои плечи и делает первое движение бёдрами, вызывая у той стон. Лаура испуганно смотрит в глаза Хитмана, наблюдая за тем, как в них зарождаются недобрые, лукавые, даже какие-то восхищённые огоньки.       — Тебе это уже самой всё нравится.       Его губы растягиваются в широкой, соблазнительной улыбке и тот наблюдает, как стремительно краснеют её щёки, и как покраснения переходят на шею и уши. Руки Реборна мнут груди Лауры, а после начинает делать медленные, плавные покачивания своими бёдрами. Орландо сдерживает стоны, впиваясь своими ногтями в ладони, оставляя на них красные полумесяцы.       Слёзы снова появляются на её глазах, понимая, что Лауре уже давно начало всё это нравится. Нравится смотреть и чувствовать то, как эти руки унижают её, заставляя сначала чувствовать боль, а потом высшее наслаждение.       Как же называется эта грёбанная привязанность, влюблённость к своему мучителю? Стокгольмский синдром, если она не ошибается.       Реборн кусает её за ногу, привлекая к себе внимание. Лаура стонет, стоит ему только изменить угол проникновение в её влагалище. Хитман наклоняется и грязно, похабно целует её в губы. И Лауре уже не противно от этих прикосновений, поцелуев, секса, как в самом начале. Не было чувства того унижения и беспомощности, как было тогда.       — Малышка, до чего же ты сейчас развратно выглядишь.       Хитман не выдерживает и стонет, только смотря на раскрасневшуюся, с растрёпанными волосами и дикими желанием, с ещё блестящими от слёз, глазами женщину. Она выглядит так желанно, так раскрепощёно, что Реборн сам задаёт себе вопрос, почему он раньше не похитил её.       — Я ненавижу тебя.       Мужчина лукаво улыбается и снова наклоняется к её лицу, несколько раз ударяет её по ягодицам и с силой сжимает их, смотря на то, как Лаура морщится от этой боли, но потом начинает снова громко, развязно стонать, когда Хитман ускоряет свои движения бёдрами и фрикции становятся чаще, грубее и более рваными.       — Твоё тело говорит совершенно об обратном, малыш. И ты это прекрасно сейчас осознаёшь.       Его язык проходится сначала по уху, небрежно прикусывая мочку уха и оттягивая её, а потом спускается к шее, покусывая её и оставляя на ней своеобразные метки. Даже ошейник ему сейчас не мешает делать все эти действия, которые до дрожи в руках нравится Лауре и сводят её с ума.       Орландо чувствует, как её тело содрогается в наивысшем, просто нереальном и райском наслаждении. Оргазм оглушает Лауру, вынуждая притянуть Реборна связанными руками к себе и неким остервенением целовать его губы. Хитман чуть ли не мурлычет от таких действий, и женщина чувствует, как он довольно улыбается сквозь поцелуй.       Стенки влагалища сжимаются, Реборн рычит ей в губы и через несколько толчков бурно кончает в Лауру. Женщина пытается восстановить своё дыхание и унять дрожь во всём теле.       — Не беспокойся, малыш, совсем скоро ты вкусишь все прелести этой игры. Совсем скоро ты будешь умолять меня продолжить всё это безумство. Ты подсядешь на меня так же, как и я давно сам подсел на тебя, моя дорогая.       Реборн — дьявол в плоти. Лаура — его жертва, его мания, его привязанность и его особый сорт наркотика, созданный специально для него. И Орландо понимает, что чувства к Хитману начинают только крепнуть от всего этого насилия. Она прекрасно понимает, что скоро Реборн окончательно осуществит свой план.       Ещё чуть-чуть и от обычной Лауры Орландо не останется ни следа, лишь будет покорная женщина, желавшая Реборна каждую микросекунду. Она понимает, что скоро у неё будет ломка, если Хитмана не будет рядом с ней всё это время.       Аркобалено ласково целует её в губы, так и не выходя из влагалища, начинает новые движения. Лаура слабо стонет и смотрит в эти дьявольские, уже любимые, чёрные глаза.       — Я не дам тебе спать весь день, малышка. Я покажу тебе, как сильно я тебя люблю. Я привяжу тебя к себе, чтобы ты больше не могла и шагу без меня ступить.