Вселенная очерков

      Хочется выть, громко, протяжно и заливаться горькими слезами — или хотелось, она с трудом понимает саму себя. Но Шинджу сдерживает себя, натягивая на лицо всеми знакомую улыбку — но порой даже эта улыбка превращается в горький оскал. Сердце продолжает болезненно сжиматься, покрываясь постепенно трещинами — навряд ли сама Кояма сможет залатать его или же заклеить пластырями.              Хочется карабкаться на стену, сдирать руки и ноги в кровь, обдирая ногти до самого мяса, но прийти в себя. Она точно будет громко кричать от боли, но уж лучше это, чем всё то, что творится внутри её. Такой ураган эмоций и боли Шинджу испытывает впервые.              Зоро не особо понимает её чувств — или же их остатка? — и просто был рядом, старался поддержать. Выходило отвратительно, если честно, но Ророноа действительно смог уравновесить её морально состояние. Записал к психологу, следил за тем, чтобы девушка принимала все таблетки в правильной дозе и в правильном порядке — зная Кояму, она пихает в себя пилюли без разбора, лишь бы отключиться от реальности. И не даёт скурить всю пачку за пару часов, отбирает запрещённый алкоголь.              Хочется забыть целый год жизни и ещё пару-тройку месяцев.              Курит только ненавистные сигареты Санджи — даже запах табака может вернуть обратно в то состояние, а Кояма даже не хочет пробовать это делать. Алкоголь не пьёт, хотя было пару раз желание напиться до беспамятства — Зоро всё контролирует. Винсмок не может скрыть лёгкое отвращение, когда чувствует ядовитый запах ментоловых сигарет. Чувство удовлетворения рокочет где-то на глубине души и на корке сознания.              — Прости меня.              Снова затяжка. Шинджу даже не смотрит на него, но слышит, как ему жаль — но точно ли это сожаление затрудняется сказать. Он столько раз писал или проговаривал «прости» в разных формулах и трактовках, что хотелось посмотреть, куда дальше заведёт Санджи его оригинальность.              — Хватит это уже повторять из раза в раз.              Санджи — идеальный, практически. Он ухаживает, дарит адское тепло с широкими улыбками, отдаëт всего себя и балует подарками с крышеносными свиданиями, которые останутся надолго в голове. Мужчина обожает оставлять целомудренные поцелуи на лбу, щеках или шее. Крепко сжимает в своих объятиях, кружит или вообще носит на руках.              Только Винсмок курит и любит Нами.              — Я первая, да? –голубые глаза едва касаются его силуэта, желая сразу вернуться к привычному виду. Губы, сухие и потрескавшиеся, сжимаются в тонкую полоску прежде, чем сделать следующую затяжку. — Можешь не отвечать.              Шинджу вытащила его из бесконечного круговорота сигарет и алкоголя, когда Нами окончательно сказала, что не любит его. Его квартира медленно поглощалась в хаос — всё вокруг него было в сплошном хаосе. Разбросанные бутылки, тонны пачек сигарет и энергетики — помниться, сам Винсмок много раз говорил, как же их ненавидит. Кояма действительно помогла прийти ему в себя. Только мужчина упорно видел в своей хорошей подруге Нами. И узнала про это Шинджу только на их крупную годовщину — целый год — и от Зоро. Ророноа осточертел смотреть на этот цирк.       — Почему Зоро вообще подпустил меня к тебе?       — Сам не знаю, — он закуривает свою сигарету, делает слишком длинную затяжку. — Может, думал, что нам это надо?              Она была влюблена. Она чертовски сильно любила его. Голова шла кругом, когда Винсмок смотрел на неё своими глазами и широко, благодарно улыбался. Ноги подкашивались из-за крепких объятий. Но только получить любовь Шинджу не смогла. Кояма действительно не верит, что всё это было взаправду. Даже сейчас задаётся вопросом: в реальном ли мире сейчас находится или опять застряла в коконе? Не надо смотреть на мир через розовые очки, иначе стёкла разобьются и вопьются в глаза. — Было больно, представляешь? — голос звучит тихо, хрипло и немного опустошëно, мужчина едва покрывается мурашками, а глаза расширяются.       — Страшнее боли только пустота.       — Странно, что именно с тобой прочувствовала и то, и другое сполна, — он наблюдает за тем, как усмешка медленно расползается по лицу девушки, так непривычно. — Я так была счастлива. А ты почувствовал то же самое?       — Конечно, — едва кивает, и снова затягивается на все лëгкие, как и сама девушка. — Даже забывал про всё на свете.       — Но так и не смог полюбить меня.              Старается запахнуться в кофту по самый воротник — на улице сейчас немного прохладно, Зоро одолжил свою вещицу на время. Ророноа стоял на машине — Шинджу бы просто не согласилась прийти иначе. Он просто контролирует, чтобы Кояме не стало плохо — что-то подсказывало ему, что девушка выпила больше положенных таблеток.       — Когда мне собирался об этом сказать? Когда я скажу тебе «да»?       — Точно раньше. Думал, смогу влюбиться.       — Херово думал. Очень хреново.              Теперь все разговоры про свадьбу, про знакомство с родителями, про будущее кажутся шуточными, несбыточными. Может, сам Санджи запутался во всей этой игре, которую создал самолично? Интересно, Зоро сразу догадался или же сам Винсмок обо всём рассказал?       — Всë сказал?       — Прости меня.       — Ты можешь извиняться хоть все года, пока я не умру, — сигарета падает ей под ноги, мгновенно затухая из-за лужи. — Целый год ты не вернёшь, Санджи, — она останавливается. –Поверь, я простила тебя. Мои чувства — моя проблема. Прощай.              Тяжёлый груз виснет на её шее, что Шинджу даже слегка прогибается под ним, но упрямо выпрямляет свои плечи и идёт дальше. Устала. Кояма слишком устала морально. Долго никто не может быть сильным — только сильные могут сломаться и снова, как феникс, возвратиться в своём же пепле.       — Он долго смотрел? — Кояма плевать хотела на это, но любопытство взяло вверх.       — Пока не сели в машину.       — Ну и чёрт с ним, — лёгкая улыбка касается её губ. — Поехали в какой-то ресторанчик? Выпьем соджу, поедим и поговорим — всё, как обычно.       — Я не против, но пить ты не будешь.