Say Say Say

Сава сидит на скамье, привычно поставив одну ногу на сиденье. Кругом снуют люди, детские голоса сливаются с музыкой аттракционов в нестройной какофонии. День и вправду приветливый, несмотря на обещанные в октябре похолодания — многие проходят мимо в футболках. Мама и Георгий отправились якобы проверить машину, на самом деле просто план «свести детей» перешёл в боевую готовность. Он не хочет думать об Эрике, но мысли сами расползаются в голове и кормят мальчика сомнениями. На роль брата этот парень не подходит — Сава в этом уверен твёрдо. Он уже знает всё, что можно ожидать от Цимермана, потому что контингент таких подростков ему знаком — бунт во всех проявлениях, бродяги, что в весёлых компаниях расшатывают город, обращая на себя внимание. Смех, нескромный вид и наплевательское отношение к обществу. Такие ребята всегда привлекали его взгляд, но Сава их избегает, просто чувствует — он другой, не впишется. Всё, что остаётся, — наблюдать украдкой за очередной стайкой и проходить мимо. Он смирился, но всё же задается иногда вопросом: а где же его стая? На ум приходит только гимназия и её правила: аккуратные одежды, закоренелые стереотипы, как и сами учителя, что их распространяют; нет лишних мыслей — есть учёба; руки сложены на парте, никто не выделяется, и монотонный голос объясняет всё, что и так известно из учебников и интернета. Ботан — призвание по жизни? — нет, Сава лишь заставляет себя быть в этих рамках. Цимерман. Цимерман. Эрик. Его внешность слишком броская: серебристые волосы тёмные к корням, правильные черты — про него уже можно сказать «немецкая кровь», а глаза отчего-то светло-карие под цвет корицы — от них веет теплом, но они не вписываются в придуманный им образ. Эти глаза выдают в нём что-то дерзкое, кажется, будто парень пытается неброскими тонами в одежде охладить собственный пыл, но его не унять, и Сава понимает всё сразу — за себя и свои принципы Цимерман готов порвать. Пока он размышляет, как с ним общаться, положив подбородок на колено, объект его мыслей подходит сбоку. В руках Эрик держит палочки с сахарной ватой, из кармана торчит красная лента билетов. Сава замечает его не сразу и опускает ногу с опозданием, располагаясь ровнее, его руки немного дрожат, и он сжимает пальцы. — Держи, — Цимерман падает на скамью возле и протягивает моток со сладостью. А этот подарок судьбы, как ни крути, кстати. Сава тут же принимает угощение, оглядываясь — нет ли поблизости родителей? Оксана Петровна такое количество сахара в руках сына не одобрит. — Куда пойдём? Я выкупил билеты на… — Эрик вытягивает ленту, вскидывает брови с усмешкой, — …практически все аттракционы. — Его взгляд обращается к Саве. Мальчику неловко — как позволить себе есть при Цимермане? Дурацкое волнение. Он жмёт плечами и отщипывает скромный кусочек ваты пальцами. — Куда хочешь… — Ну… есть идея, — Цимерман бесцеремонно поворачивает голову и вгрызается в моток с удовольствием. Затем отстраняется и облизывается, как собака, а Сава замечает его клыки, и эта манера поведения вызывает в нём странные чувства. «Волк. Определённо волк. И у него есть своя стая», — Сава прищуривает глаза, но быстро отворачивается, когда Эрик его замечает. И всё же интересно: что он из себя представляет? Кто такой Эрик-личность? Такой же недалекий парень, как все? — Идём, — Эрик встаёт и направляется к своей «идее». Сава поднимается следом. Пока они идут, он успевает съесть весь моток. Цимерман оборачивается и не может скрыть удивление: — Ого… Да ты мастер спорта по поеданию сладостей! — его улыбка немного кривая, в глазах интерес, но Сава не замечает, он оглядывается в поисках урны — её нигде нет. Затем он смотрит через плечо Эрика, видит стальную колею, окрашенную белым, и его осеняет неприятная догадка. — Американские горки? — Весёлые горки! — восторгается Эрик. Сава неодобрительно вздыхает. Из всех аттракционов он притащил его именно туда, где эмоции скрывать невозможно. Он с удовольствием бы избежал этой пытки, даже в детстве на обычных горках его укачивало. Выход есть. — Я забыл паспорт, — замечает Сава и косится на сахарную вату Цимермана, кажется, тот ей не особо интересуется. — Не страшно. Не думаю, что спросят… Идём, — Эрик заходит за ограждение. Изгиб и петли колеи мальчишка встречает взглядом исподлобья. Мир в буквальном смысле готовится уйти у него из-под ног. Сава вновь оглядывается в поисках мамы, но её нигде нет, зато находит урну. Эрик тем временем медлит, пытаясь съесть свою порцию. Всех просят сдать незакрепленные вещи, Сава тянется к наушникам и нерешительно замирает: расстаться с ними — худшее, что может случиться. Когда он выкладывает на столешницу плеер, Эрик впечатляется: — Кассетный? С ума сойти! Я думал, они давно вымерли. — Как видишь — не все, — Сава скромно улыбается. Свой плеер он обожает — тот достался ему от мамы. Она хвасталась, что в дни её молодости, когда импортные вещи достать было нелегко, этот плеер пользовался успехом у всех подруг. Но Оксана редко разрешала кому-то им пользоваться — трепетно относилась к любимой вещи. И синий walkman дожил до наших дней с единственной трещиной на пластиковом окошке. — Круто! — одобряет Цимерман, — мне нравится старая техника. У меня даже есть целая коллекция картриджей Sega. Эрик заинтересованно смотрит на Саву, возможно они, правда, смогут подружиться, но парень, откровенно говоря, зажат. Он немногословен, не старается подойти ближе и всё время отводит взгляд. Однако, когда они встают в очередь на посадку, Цимерман замечает, как тот следит за его мотком сахарной ваты. Стоит отвернуться, как мальчишка не стесняясь отщипывает кусочек и кладёт к себе в рот. Это радует — начало дружбы, доверия и братских отношений? Цимерман с радостью тянет свою палочку ему, но парень зачем-то оглядывается и тихо произносит: — Нет, лучше держи её в руках. Когда они садятся на место, Сава удивляет Эрика больше — убедившись, что поблизости никого нет, он выхватывает палочку, быстрым движением снимает моток ваты, потянув вверх, и умещает во рту, сминая пальцами. На все действия уходит секунд двадцать. Эрик не знает, как правильно реагировать, — это кажется ему милым и пугающим одновременно. — Ты действительно любитель сладкого… Сава в ответ жмёт плечами и вдруг хмурится. Его взгляд становится серьёзным, а хрипловатый тихий голос усиливает напор: — Ты ведь не станешь об этом болтать? Он смотрит строго, но это почему-то забавно. Эрик криво улыбается в ответ. — Это какая-то тайна? Сава раздумывает, стоит ли продолжать диалог. Но звенит сигнал готовности, затем следует грубый толчок, и вагончик двигается с места. Больше разговаривать не придётся. Эрик замечает, как мальчишка впивается в железный поручень. Цимерман обожает первые места и был уверен, что «братишка» его выбор одобрит, но на лице Савы тревога. Он хочет спросить его о музыкальных предпочтениях, чтобы разрядить обстановку, но следует новый рывок, и вагончик несётся по рельсам, набирая ход.

***

Эрик нагнал Саву, когда тот уже сел на скамью. Парень упирается ладонями в колени и выглядит болезненно. Цимерман только сейчас понимает, насколько хреновый сделал выбор. Всю поездку Сава не кричал и не вздрогнул — он просто не раскрывал глаза ни на секунду, а после выбежал за ограждение, забыв свой плеер, который Эрик сейчас держит в руках. — Эй… ты в порядке? В ответ тишина и занавес из прядей, закрывающий лицо. Неловко. Эрик смущённо улыбается, нужно ситуацию как-то сгладить. В голову приходит мысль — он ей загорается, придвигается ближе и доверительным тоном сообщает: — Ты лучше опусти голову между ног — полегчает. Сава вздрагивает от услышанной фразы и медленно поворачивает голову, в его взгляде столько ненависти и стремлений убить Цимермана, что тот невольно отстраняется, начиная оправдываться: — Так меня дядя учил в детстве. Он работает врачом в Кёльне. Взгляд Савы мягче не становится, он немного поджимает губы, и его неодобрение почему-то напоминает обиду. Возможно, причина кроется в этих щенячьих глазах. Да, — именно со щенком Эрик его сравнивает. Он всегда мечтал о собаке, но ему, похоже, достался брат. Всё же глупая улыбка не сползает с его лица. Потому что Сава кажется милым. Цимерман вешает на его шею наушники и подаёт в руки плеер. Емельянов мгновенно убирает его в карман и вновь смотрит на Эрика с долей благодарности за то, что тот вернул любимую вещь. Хочется расспросить его о музыке. Какую вообще можно слушать на кассете? Эрик уже готовится поднять любимую тему, но на горизонте появляются родители и спешно идут навстречу. Оксана Петровна будто светится счастьем. Сава поднимается, Эрик встаёт следом. — Как прокатились? — спрашивает мама и по обыкновению убирает чёлку со лба сына на затылок. Лицо Савы открывается, и Эрик видит, как тот хмурит брови. — Отвратительно. Прямота — его конёк. Цимерман косится в сторону, замечает выпученные глаза отца и закатывает свои. — Может быть, прокатимся на колесе обозрения? — Оксана Петровна смотрит на Георгия. Всё это напоминает театр — театр молодой счастливой семьи. Такое чувство, что взрослые забыли, что перед ними два трудных подростка. У Савы такое выражение на лице, что догадаться о ходе его мыслей несложно: в гробу я видал все ваши аттракционы. Эрик не сдерживает смешок. Кто бы мог подумать, что читать его окажется так просто? Пока они идут к колесу обозрения, отец подаёт недвусмысленные зрительные сигналы сыну. Эрику до лампочки, засунув руки в карманы, он про себя возмущается — знали бы вы, как сложно общаться с этим парнем? Кстати, а это почему? Оттого что симпатичный или из-за характера? Цимерман размышляет об этом, пока не упирается в ограждение. Сава заходит в кабинку, Эрик забирается следом, натыкаясь на неодобряющий взгляд. — Ты со мной поедешь? — на этот раз в голосе Савы можно уловить удивление. Эрик жмёт плечами. — Ну да, — он садится напротив. Взгляд парня тяжёлый, прядь свешивается на глаз. Вот и подружились. А начиналось всё вроде неплохо. Некоторое время в кабине стоит тишина. Цимерман размышляет над темой разговора. Обычно он никогда не заморачивался, общаясь с кем-то, но к этому парню нужно подыскивать «золотой» ключик. Хотя Эрику плевать на осторожность — он просто возьмёт в руки отмычки: — Расскажи о себе. Где учишься? Саве не интересен разговор, он рассматривает окно и пейзаж за ним, пока Эрик рассматривает его веснушки. Какие же они классные! Такие не часто встретишь на лицах, особенно с тёмными волосами. Пауза тянется. Цимерман закидывает ногу на колено, чувствуя напряжение. Если не будет ответа, то он ринется в атаку — уже подыскивает доводы для продолжения беседы. Но Сава отвечает: — В тридцать седьмой гимназии. Лёд тронулся. — Это та, что с уклоном на физмат? — Именно. — Разбираешься в математике? — Немного. — Сава бросает взгляд на Эрика, но тут же теряет интерес. «Ну и принцесса…», — Эрик садится ровнее. Нужно продолжать диалог, иначе ничего не выйдет. — Почему Оксана Петровна не устроилась туда? Это самый простой вариант: куда мама — туда сын. Сава хмурится немного, затем вздыхает, словно мирится с тем, что разговор придётся поддержать. Эрик про себя ликует — и мертвеца разболтает. — Она хотела, но я отговорил её от этой идеи. — Почему? — Когда твоя мама учитель математики, люди теряют объективность при оценке твоих работ. — Сава говорит ровным тоном, а Эрик от этой фразы готов выпрыгнуть из кабинки. — Ты всегда так разговариваешь? Цимерман удивлённо смотрит на Саву и понимает одну неприятную вещь — этот парень грёбаный умник. — Как? — во взгляде Савы появляется блеск, словно в нём просыпается неуловимый интерес. — Как будто с книжки. — Мы произносим слова в зависимости от нашего лексикона. Эрик потирает ладонью лоб. Всё ясно — гений. Вундеркинд, да? Обычные подростки так не разговаривают. Теперь ясно, почему отец так распинался про его «особенности». Сам себе на уме. Хотя в этом есть свои плюсы — он наверняка много читает. — О’кей, ты любишь книги? Можем заглянуть в книжный, если хочешь. — Не стоит. Всё что угодно можно прочитать в интернете. — Значит, ты лихой мореплаватель? — Эрик усмехается, наблюдая за Савой, который не может понять фразу, поясняет: — Ну, любишь юзать пиратские сайты… — А кто их не любит? Подмечено верно. Между ними вновь тишина, отчего Цимерман делает глубокий вдох. «Продолжай… Какая-нибудь из отмычек подойдёт… Когда-нибудь». — Не верю, что ты не любишь бумажные книги. — Я и не говорил об этом, — Сава подпирает щёку рукой и продолжает сверлить стекло безразличным взглядом, затем говорит уже тише: — Раньше у нас была большая библиотека, но после пожара ничего не осталось… Мы переехали. Я больше не хочу что-то терять. Сава смотрит в окно, ничего не изменилось, но кажется, словно в воздухе повисла печаль — ощутимая и тяжёлая. Эрик хорошо её чувствует. Пожар — что может быть хуже? Разве только толпа родственников в траурных одеждах, скорбные лица и тихие рыдания. Вот кто-то кладёт руку на плечо, пытаясь утешить, начинает рассуждать о философии жизни и смерти, но внутри пустота, гнев и обида, а холодные дождевые капли стучат по крышке гроба в нестройном хоре. Эрик отгоняет прочь непрошеное воспоминание. Он смотрит на безмятежное небо и понимает, почему так тихо в кабине. — Это тяжело… Когда теряешь всё в один миг. Голос звучит чуждо, в горле застревает горечь. — Можем зайти… — тихо произносит Сава, Эрик переводит на него взгляд и понимает, что тот всё это время наблюдал за ним. В больших карих глазах ещё есть недоверие, но он смотрит прямо. — В книжный, — продолжает Сава, отводя взгляд. — Мне нравятся разные книги. Люблю приключения и фантастику. — У меня есть пара книг. Ты такие не читал точно, — оживляется Эрик, — дам тебе почитать, если хочешь. Будем расширять твой кругозор. На губах мальчишки появляется снисходительная улыбка. — Что ж, тогда и я тебе что-нибудь посоветую. Например «Отверженные»… — Не слышал. Интересная книга? О чём? — Ещё бы… Про французскую революцию. Самая захватывающая из всех, что я читал. Ложь даётся Саве лучше всего. «Отверженных» Гюго он не дочитал и до середины первой книги. Хотя старался. Настолько скучной работы он в руках ещё не держал. В конце концов, захлопнул книгу и занёс Гюго в официальный чёрный список своих предпочтений. — Ладно. С подарком решу после, — Эрик чешет щеку и с усмешкой продолжает, — думаю, времени узнать тебя лучше теперь предостаточно. Можем прогуляться, если ты не хочешь ещё где-нибудь прокатиться. По взгляду Савы понятно, что кататься и делать весёлый вид он не намерен. — Что делать с этим? — парень указывает на билеты. — Не знаю, — Эрик жмёт плечами, вытягивая ленту. — Мне они ни к чему. Они выходят из кабинки раньше родителей. — Итак… — тянет Цимерман, убирая руку на шею. Сава осматривается и явно что-то замечает. — Есть идея, — он быстрым шагом пробирается к палатке с боди-артом, где тусуется толпа ребятишек. Эрик наблюдает за его действиями. Сава говорит что-то и указывает на него, а через несколько мгновений толпа размалёванных ребят его окружает. Цимерман быстро соображает и отрывает билеты, раздавая всем, словно на празднике. Складывается впечатление, что он подкармливает голубей. Малышня разбирает билеты и разбегается по кучкам: кто-то с благодарностью, кто-то уже с выкриками о предстоящем веселье. Сава всё это время стоит с руками в карманах джинсовки и улыбается. Щедрая душа. Эрик подходит к нему. — Деньги на ветер, — вздыхает Савелий, наблюдая, как родители выходят из кабинки. — Я взял кредитку отца, — сообщает Эрик с довольной ухмылкой. Ребята переглядываются с улыбками. Кажется, Цимерман не ошибся — они найдут общий язык. — Ну что, гаврики, — начинает бодрым тоном Георгий. У него определённо есть какой-то план, но Эрик не даёт ему закончить: — Мы хотим прогуляться, — они с Савой вновь переглядываются, — вдвоём, — добавляет он. Оксана Петровна немного ошарашена не то от удивления, не то от счастья. — Конечно. Конечно погуляйте! Успеете до ужина проголодаться, а у нас уже всё будет готово, — она берёт руку Георгия в свою. — Доставишь к шести. Можешь такси заказать. Эрик закатывает глаза. — Да лучше на такси, — подтверждает Оксана Петровна, — далеко добираться. — Мы пойдём, — кажется, Сава теряет терпение, ему хочется уйти подальше — он тянет кофту Эрика за рукав. — Чтобы к шести дома! — заявляет Цимерман старший. — Да в курсе, — вздыхает он, но родители его уже не слышат.