***
Георгий Цимерман вглядывается внутрь распределительного щитка, тянет долгое: «Хм-м-м», чешет подбородок и, наконец, вздыхает, поворачиваясь к будущей супруге. Оксана Петровна стоит, скрестив на груди руки, рядом с ней крутит в руках отвёртку электрик в красно-синей форме, на его лице пышные усы и усталый взгляд. — Это хорошо, что сеть параллельная, — продолжает электрик, — пока предлагаю один кабель того… — он крутит пальцами, — выключить. — То есть как выключить? — хмурится Оксана Петровна и произносит с досадой: — А свет? — А света нет, — взмахивает руками электрик. — Хм-м-м, — снова тянет Георгий, — долго всё это займёт времени? — Перетянуть кабель-то не проблема, а вот всё же советую перед монтажом разводки крышу-то поменять… — А что с крышей? — хватается за грудь Оксана и начинает нервно теребить кулончик на золотой цепочке. — А крыша едет, — непринуждённо заявляет он. — Гоша… — тихо обращается Оксана Петровна к будущему супругу. Георгий вздыхает и поясняет: — Кровлю нужно сменить и потолки перетягивать вместе с новым кабелем в гостевой, — электрик на это согласно кивает, и Георгий обращается к нему: — А ванная как? — Так там же другой кабель, видите? — указывает он отвёрткой в щиток. Конечно Георгий и Оксана не видят, для этого и консультируются со специалистом, ютясь втроем в маленьком помещении под лестницей, в котором находится электрощиток. — Без ремонта не обойтись, — делает вывод Георгий и чешет голову, — мы и собирались переделывать комнату, так что заодно и с крышей разберёмся. — Кровлю менять? Гоша, скоро дожди… — тревожится Оксана. — В любом случае, если перетягивать — то капитально, — подтверждает электрик. — Значит, по левой стороне всё в порядке? — уточняет снова Георгий, на той стороне располагается комната Эрика. — Так кабель другой, — снова тыкает отвёрткой мужчина, — у вас же схема параллельная, — повторяет он. В этот момент хлопает входная дверь. Оксана спешит встретить мальчишек, которые разуваются в прихожей. Георгий благодарит электрика и прощается с ним, отсчитывая купюры. — Здравствуй, Эрик, — обращается к нему Оксана Петровна, скрещивая на груди руки. Тот в ответ кривится — учитель математики во всей красе, только в домашних тапочках. — Оксана Петровна, я не пойду к доске… — уныло тянет он, Сава улыбается. Оксана снисходительно вскидывает брови и продолжает: — Нет, ты пойдёшь в свою комнату, — деловито сообщает она, — и приберёшь бардак. Эрик проходит мимо неё, оглядываясь на электрика, который здоровается с ребятами и идёт на выход. — Это всего лишь творческий беспорядок, — оборачивается с задорным оскалом парень. Когда он поднимается по лестнице, то свешивается вниз, упираясь животом о поручень, встречая улыбкой выглядывающего из каморки отца. — Hallo. — Топай-топай, артист. Сава скидывает ветровку и вновь тянет на себя гриф гитары в чехле. — А это откуда? — хмурится Оксана — Это гитара Эрика, — его взгляд скользит в сторону, после возвращается к удивлённому лицу мамы. — Не знала, что он играет. — Да, я помогу с уборкой. — Конечно, — улыбается Оксана — она счастлива, что ребята проводят время вместе. Сава спешит подняться наверх, но ласковая рука всё же успевает потрепать его волосы, поэтому пряди приходится по пути поправлять. «Она не должна знать…» — вертится в мыслях. Он поднимается, решая предупредить об этом Цимермана, который его ждёт, стоя перед своей дверью. — Эрик, — зовёт Сава, подходя ближе. — М-м? — Только не говори маме, что я помог тебе купить гитару, — полушепотом хрипит он. — Почему? — Потом объясню. Ребята заходят в комнату. Эрик сбрасывает с плеча рюкзак и взмахивает руками: — Willkommen! — О Боже… Комната Эрика просторная, её освещают два больших окна, но прежде всего в глаза бросается гора из одежды, которая располагается на кровати — той практически не видно. Слово «гора» отлично характеризует это безобразие из месива футболок, свитеров и джинсов; компьютерный стол справа выглядит массивным благодаря витиеватым полкам, которые вмещают в себя всевозможные книги и тетради, но перед монитором творится беспорядок, как и на дорогом чёрном кресле; на паркетном полу валяются кеды и носки, а также салфетки и пустые баллончики. Граффити… Эрику запретили раскрашивать стены в комнате, и он нашёл простой выход — на потолке красуется череп, его пасть раскрывается прямо над накладной люстрой, а в правой орбите не хватает глаза. У Эрика своеобразный эстетический вкус. С другой стороны на потолке преобладают яркие цвета: синий, жёлтый и розовый в виде объёмных букв поверх фона. Как ни странно, в левой половине комнаты царит порядок. Там окно наполовину задёрнуто синей шторкой, виднеется красный пуфик и небольшой ламповый телевизор перед ним, предназначенный определённо не для просмотра ТВ; он стоит на низкой напольной тумбе, внутри которой находится старенькая SEGA и коробка; рядом с полкой располагаются в цвет два белых стеллажа, на полочках одного стоят баллончики и жестяные банки — они расположены аккуратно с равными промежутками друг от друга; другой больше напоминает книжный шкаф, только вместо книг преобладают пёстрые корочки комиксов, а на верхних полках стоят фигурки из игр. Сава бегло осматривает помещение, замечает сбоку панельный шкаф и обращается к Эрику, указывая на него большим пальцем. — Мне кажется, ты не знаешь, зачем здесь это. Цимерман усмехается и беззаботно бросает в общую кучу свой свитшот, после затаскивает под компьютерный стол комбик; белый пакет летит в сторону. Сава проходит вперёд, разглядывая потолок, но всё время сосредотачивается на кипе одежды — ужасно хочется всё это прибрать. В конце концов он не выдерживает, подбирает первую футболку и сворачивает её в одно движение, как и привык. Эрик вскидывает брови: — Что за магия вне Хогвартса? — Это называется приборкой… — хмыкает Сава, расправляя другую футболку, и сворачивает её таким же образом. — Нет-нет, что ты с этим делаешь? В смысле — как?! Эрик подходит и подбирает свёрнутую футболку за воротник, затем встряхивает, укладывая снова. — Покажи. Сава возмущённо вздыхает, но всё же хватается пальцами за край у ворота и за середину другой рукой, разворачивает её, укладывая в ровный квадратик. — Магия, — сияет Эрик и вновь рушит всю проделанную работу, — покажи ещё. — Ты издеваешься?! — возмущается в конце концов Емельянов. — Ага, да оставь это, — он тянет его в левую сторону, — лучше посмотри на моё достоинство! Сава в ответ натянуто улыбается, шагая следом. — Ты уверен, что правильно сказал? Эрик смеётся и взмахивает рукой перед стеллажами. — Моя коллекция. Среди комиксов Сава замечает многие знакомые обложки, но большая часть из них тонкие, и чтобы разглядеть названия, придётся перебрать их за уголки — этим он решает заняться позже; чуть выше на полочке находятся старые видеокассеты — всё, что осталось от детства. Эрик включает неоновую подсветку на полках — ярко-голубые полоски сразу же добавляют эстетики. — Банки из-под колы? — вскидывает бровь Сава берёт одну жестянку, которая отзывается металлическим звоном. — Там важная всячина, — заявляет Цимерман. Сава высыпает часть содержимого на ладонь. — Шайбы? — Важная хрень… — кивает Эрик, забирая банку, и ставит её обратно. Сава вскидывает брови, осматривая баллончики, один из которых подбирают длинные пальцы. Эрик встряхивает его, и тот отзывается громким стуком. — Там шарик? — Чтобы краску мешать, — отвечает Цимерман, — вроде ещё полный. В следующие выходные ты от меня не отделаешься. Я знаю одно местечко, где можно забомбить, пойдём вместе, — он ставит баллончик на место с улыбкой и тянется рукой к музыкальному проигрывателю на самом верху. Пищат кнопки, через мгновение раздаётся мелодия. Эрик сбрасывает звук до минимума. — Что-то знакомое… — Kasabian. Видишь, я тоже слушаю старенькое. — Не настолько. А что там? — Сава бросает взгляд на телевизор и тумбу. Но парень не успевает ответить, так как в комнату заглядывает отец, который зачем-то тянется к включателю, щёлкает по нему два раза, проверяя свет. — Во-он, — тянет Эрик, — das ist mein Wohnsitz! — И когда ты здесь приберёшь? — вскидывается в ответ отец, после кивает Саве, тот отвечает таким же кивком. — Сейча-ас. — Давай-давай, не отлынивай. Георгий закрывает за собой дверь, Эрик вздыхает и подбирается к одежде, чешет висок. — Ладно, сначала разберёмся здесь… Покажешь свою магию? — Мне нужно подумать, — прищуривается Емельянов с улыбкой. Эрик стягивает с себя футболку за шиворот, после бесцеремонно бросает её Саве, а сам подбирает домашнюю серую толстовку. — Не уверен, что ты будешь её теперь носить, — самодовольно заявляет он, натягивая ткань на плечи. Сава провожает его действия жадным взглядом, разглядывая его торс и перебирая в пальцах свою некогда футболку. — У тебя вся одежда черно-белая? Из колонок разносится припев:And all the kids they say: (Все дети говорят:)
«Live to fight another day (Живи ради очередного сражения)
Live to fight again, again, again, again» (Живи, чтобы сражаться снова, снова, снова, снова).
— Почему? Есть и другие цвета, — пальцы застёгивают молнию толстовки. «Она пахнет Эриком…» — замечает Сава, осторожно укладывая футболку на руке. Он подходит ближе: — В цветных вещах я чувствую себя голым, — он жмёт плечами и бесцеремонно снимает футболку с руки, отбрасывая в сторону. — Или уязвимым? — Сава наклоняет голову с улыбкой. Цимерман криво ухмыляется в ответ, смотрит, словно свысока, и щелкает по носу парня пальцами. — Помоги мне… — говорит, разворачиваясь к одежде. — А волшебное слово? — Немедленно… — наигранно произносит Эрик, вскидывая брови. — Только покажу. Проворные руки в очередной раз демонстрируют нехитрый фокус, укладывая в стопку футболку с принтом сноубордиста. — А я думал, как они так одежду сворачивают в магазинах, — Эрик повторяет действие и улыбается, когда всё получается, после увлекается процессом, хватая новую одежду, — с рубашками также? — Да, только рукава подогни. Савелий подбирает с пола белые кеды, которые разрисованы маркером. Улыбается, разглядывая рисунки, после смотрит на размер, а через мгновение падает в пуф, натягивая на ногу обувь. — Они тебе подойдут? — уточняет Эрик с ухмылкой. — Немного большие, — Сава двигает пальцами ноги и покачивает ею в воздухе, обхватывает носок и подошву. Эрик моментально приземляется на пуф рядом. — Ты как золушка, только в кедах… — скалится он, подпирая голову рукой. Саве нравится эта волнующая близость, он улыбается, глядя в ответ. — А ты будешь тыквой? Эрик смеётся и скатывается вниз. Сава наклоняется к нему. — Удобно? Эрик резко подпрыгивает. — Хочу есть! Пошли, — он тянет Саву за футболку, прямо за принт парусника. Емельянов возмущается, что тот растянет ткань, и едва успевает снять с себя обувь. Когда они выходят, Эрик оборачивается, подставляя палец к губам, дверь комнаты напротив приоткрыта, и оттуда доносятся голоса родителей. Он на цыпочках идёт к лестнице, машет ладонью и, пройдя дверь, быстро спускается. Сава спокойно идёт следом, и когда заходит на кухню, Эрик уже ворошит шкафчик, вытаскивая оттуда булку. — Достань молоко, — бросает он, отрезая толстые куски, после принимается за колбасу. Сава достаёт из холодильника коробку, отмечая, что на полке стоит нечто похожее на сок, но, приглядевшись, видит надпись: «натуральный» — сахара там немного… Он со вздохом захлопывает дверцу. — Куда налить? Цимерман сооружает на тарелке пирамиду и шагает на выход. — Зачем? Тащи наверх, — он выходит из помещения и поднимается по лестнице. Сава смотрит на коробку, после взгляд привлекают крошки на столешнице, он вздыхает, закатывая глаза, — Эрика придётся учить манерам. Нагнав его, он шепчет: — Ты варвар. — Я викинг, — возражает Эрик, они крадутся в комнату. Цимерман плотно закрывает дверь, ставит тарелку возле пуфика прямо на пол, подбирая бутерброд. — Если кто зайдёт, прячь еду под кровать, — произносит он с набитым ртом. — Ты это серьёзно? — Сава аккуратно берёт бутерброд в руки, поражаясь толщине и хлеба, и колбасы, — только не говори, что ты так уже делал. Цимерман в ответ поднимает край покрывала, демонстрируя пустые коробки. — Только с пиццей. — Варвар, — кивает Сава.***
На кровати в ряд расположились аккуратные стопки одежды, на тарелке остались одинокие хлебные крохи, распитая коробка из-под молока лежит на боку возле телевизора, который светится синим экраном. Палец аккуратно жмёт на кнопку игровой приставки, экран моргает, и на фоне всплывает известная всем с детства заставка SEGA. Слышится усмешка. — Всё ещё работает? Сава переводит взгляд на Эрика, который с энтузиазмом перебирает свою коробку. — Всё, что осталось… Немного, но шедевры есть, — он улыбается, — например это, — показывает картридж без пластиковой облатки, на нём наклеен белый пластырь с подписью: «Earthworm Jim». — Да ладно?.. — Сава улыбается шире, выхватывая картридж, — Червяк Джим?! Обожал его. — Ага… А ещё синий суперсоник, — Эрик показывает очередной картридж и тут же роняет в коробку, — Аладдин, черепахи, пропавшие викинги и куча всякого старья… Даже Покахонтас есть, Боже… В детстве я обожал Сегу. Сейчас есть плейстейшен, но им пользуется в основном отец, а мне нравятся пиксели — они такие… душевные, — он смеётся, упираясь спиной в красный пуф. Ребята сидят друг напротив друга, скрестив ноги. Сава бегло осматривает картриджи, подхватывая их пальцами. — Жалко, что геймпад один, — замечает Цимерман, бросая взгляд на экран ТВ, — было бы классно поиграть вместе. — Можно спросить у Феликса, у него наверняка найдётся такое, — монотонно произносит Емельянов, разглядывая очередную обложку. — Точно! Отличная мысль. Дело в шляпе… Пока Сава рассматривает старые игры, Эрик разглядывает его. Не отпускает это странное «освежающее» чувство, когда он рядом. Цимерман в очередной раз осознаёт, что ни с кем, тем более — ни с одним парнем, таких ощущений не было. Ему нравятся густые тёмные волосы, что небрежно прикрывают лицо Савы, когда его голова наклонена вниз; ему нравится, как тонкие пальцы с красными пятнами перебирают пластиковые корпуса картриджей; ему нравится мягкая улыбка, что играет на красивых губах; даже согнутые колени в синих джинсах и то, как сидит на нём футболка, — ему нравится каждая деталь. Эрик закрывает глаза, вскидывая голову, и тянет руки вверх. Невозможно привыкнуть. Сава переключает внимание на кассеты, выуживает пальцем одну, потянув за уголок, и вытаскивает её, обхватив корпус. — Неужели это… Мыши-байкеры с Марса? — Ты знаешь? — восхищается Эрик, придвигаясь ближе. — Шутишь? Это был мой любимый мультфильм в детстве. — Правда? Класс! В своё время я засмотрел кассету до дыр. — Я вижу, — хмыкает Емельянов, разглядывая потрёпанные уголки картонной коробки, которые обмотаны скотчем. — Правда, я почти не помню сюжет… Только обрывки из серий. — Да, я тоже, но точно помню, что самый клёвый байк был у Модо. — Эрик улыбается, вынимая кассету. — Ты помнишь их по именам? — В моей голове куча всякой бесполезной фигни. — Как звали рыжего? — Тротл, кажется. Твой любимчик? — Всегда считал его красавчиком, — беззаботно произносит Сава. — М-м, — прищуривается Эрик с хитрой улыбкой, — а я всегда хотел быть на него похожим. — То есть быть антропоморфной рыжей крысой? Ребята смеются, когда смех стихает, Эрик смотрит на Саву с восхищённой благодарностью. Так здорово, что они могут понять друг друга и делиться детскими воспоминаниями. Но улыбка на губах застывает. Каждое ли воспоминание он готов разделить с ним? Он отгоняет эту мысль и переключается на видеокассету. — Можем посмотреть пару серий… Спрошу у отца, где старый видик. Если он его не выбросил — случится чудо. Я мигом. — Он поднимается на ноги. Сава в ответ хмыкает, убирая картриджи в коробку.***
Когда дверь в комнату закрывается, парень бросает осторожный взгляд на белую футболку, которая одиноко выглядывает из-под занавески; он тянется к ней рукой, поднимает и аккуратно сворачивает, но сердце до странного колотится в груди. Взгляд бежит в сторону, осматривая дверь, и после Сава всё-таки поднимает футболку, утыкаясь в неё лицом. Его запах… Легкоузнаваемый, не похожий ни на духи, ни на человеческий пот; мягкий и привлекающей. Сава отстраняет ткань, делая досадный выдох. Он не хочет, чтобы Эрик посчитал его извращенцем, и для себя решает, что влечение к нему не должно быть озвучено. Но в голову закрадываются подозрительные мысли: те соприкосновения рук, его странные взгляды — это не может просто казаться, и слабая надежда зарождается внутри. «Если я ему нравлюсь… он будет в шоке» — на губах Савы играет довольная ухмылка, но он поспешно гонит от себя волнующие мысли, ссылаясь на глупые мечты. Он вновь вздыхает и падает на спину, разглядывая цветной потолок. Жизнь с Цимерманом в одном доме будет невыносима. В голове вертятся мысли о родителях, их скорой свадьбе, после об улыбке Эрика и ярких огоньках в карих глазах. Его губы… Сава закрывает глаза. По крайней мере в своей комнате он сможет спрятать свои секреты от посторонних.***
Ноги бегло спускаются по ступеням, парень бросает взгляд на диванчики в гостиной и понимает, что тихий говор родителей доносится с кухни, он уже подходит к стене, ещё шаг и зайдёт в помещение, залитое светом, но останавливается, расслышав фразу Оксаны Петровны: — Гоша, а как он будет жить всё это время? Давай отложим переезд… — Ну, киса-а, — тянет Георгий, и Эрик кривится, высовывая язык, — мы же давно всё распланировали. Теперь мы одна семья, пора жить вместе. С любимым рай и в шалаше, — отец смеётся, а Оксана Петровна устало тянет: — И без света… Эрик не может понять, в чём дело, но их разговор продолжается: — Кровлю поменять раз плюнуть, но если с потолками, то придётся повременить. Не думал, что всё протечет. Столько лет держалось… Хотя сам виноват, давно собирался отремонтировать чердак. Вот и повод нашёлся. — Он хмыкает, продолжая: — Халтурщики. В следующий раз буду наших нанимать… — И когда ты собираешься этим заняться? Георгий задумчиво мычит и хрипловато сообщает: — Не в этом месяце точно… У Олега проблемы с той «каменкой», пока будем скупать уголь, но за склады нужно аренду вносить. Вот если сделка получится, тогда сможем распределять породу… Ты не переживай — всё будет: и кабинет тебе личный сделаем, и Саве комнату. Эрик хмурится. — Да мне ничего не надо, а Саве необходимо своё пространство! Ему же учиться, Гоша… — Так и я про то же. Он у тебя серьёзный пацан, глядишь и Эрик вместе с ним учёбу подтянет. «Чего?» — тот хмурится сильнее. — Я не думаю, что это хорошая идея… — Ты же сама видела, ребята подружились — проблем не будет. Мы, например, с братом всю жизнь в комнате метр на метр ютились… — В голове Эрика наконец складывается пазл, и его глаза расширяются от осознанной картинки, а Георгий тем временем продолжает: — …к тому же выбора пока нет. Да и я проверил — со светом в комнате Эрика всё в порядке, и она большая, поставим ещё одну кровать и зелёнки купим… — А зелёнка зачем? — тревожится Оксана. — Синяки замазывать, — бодро сообщает Георгий, — мы с Александром друг друга всю жизнь колотили… Да в хорошем смысле, не хмурься… Ребята так быстрее по-соседски подружатся. Сердце Эрика стучит, как после стометровки, он ловит ртом воздух, улыбается и резко кидается в сторону, появляясь в дверном проёме кухни. — Мы будем жить в одной комнате?! Родители ошарашенно смотрят, Георгий открывает рот, выставляя палец. — Так, молодой че… — Это же классно! — тут же продолжает парень и подсаживается за стол, — мы как раз решили создать свою группу! — Какую группу? — хмурится Оксана. — Да неважно, — поспешно отмахивается Эрик и набрасывается с новым вопросом: — Когда переезд? Оксана Петровна делает глубокий вдох: — Мы пока что… — На следующей неделе, — твёрдо вставляет Георгий. Губы Эрика расплываются в счастливой улыбке. В его мыслях крутятся мечты, как они будут целыми ночами играть на гитаре. Теперь он точно сможет подготовить Саву к сессии перед Матвеем. — Гоша, мы ещё не решили. В ответ Георгий притягивает Оксану за плечо и целует в щёку. — Всё решено, — утверждает он, — можешь идти обрадовать… брата, — ухмыляется отец. Парень кивает и моментально поднимается, после спешно выходит из кухни, закусывая нижнюю губу в улыбке. Оксана Петровна продолжает нервно теребить кулончик в виде бирюзовой капельки. Её всё ещё не отпускает тревога.***
Эрик врывается в комнату. Руки Савы на мгновение вздрагивают, но он продолжает аккуратно укладывать белую футболку, бросая взгляд на взволнованного подростка, — тот зажимает нос между ладонями, после отстраняет их с дикой улыбкой и подходит ближе. — Лучше сядь, — сам падает на кровать, — ты сейчас обалдеешь! Савелий хмыкает, на его губах появляется кривая ухмылка, но он всё же присаживается. — Ну, и? — Мы будем жить в одной комнате! — выпаливает Эрик и продолжает: — Там какая-то хрень со светом, и пока не починят, ты теперь мой сосед! Это будет здорово… — губы Савы раскрываются, как и глаза, сердце бьётся в панике, он не верит. Не хочет верить. Эрик спешно радуется: — …мы сможем целыми ночами играть или смотреть фильмы, пройдём все уровни на приставке… Он падает на спину, роняя на пол стопку с одеждой, продолжает говорить, убирая руки за голову, и бросает взгляд на Емельянова. Того трясёт крупная дрожь, он зажимает рот ладонью, но всё же слышится нервный смешок, после он резко выпрямляется и смотрит в ответ непроницаемым взглядом, на его лице читается не просто напряжение — он в ужасе. Эрик прикрывает рот и медленно поднимается. — Сава… ты в порядке? — он прикасается ладонью к его плечу, но тот резко подскакивает, делает два шага, зарываясь пальцами в волосы, и разворачивается с вопросом: — Это шутка?.. — он делает судорожный вдох. — Нет… Емельянов мгновенно срывается с места и выходит из комнаты, направляясь к родителям. Он хочет убедиться в этом лично, и если всё так… Тогда привычный мир окончательно рухнет. Эрик сидит на кровати, сверля взглядом захлопнувшуюся дверь; он ожидал, что Сава будет счастлив, но оказалось, что это абсолютно не так.***
Через некоторое время Савелий возвращается, в его отсутствие Эрик вновь собрал одежду на кровати. Он встречает парня с надеждой, что его странная реакция прошла, но тот на него даже не смотрит: его губы поджаты, взгляд потемневших глаз тяжёлый. Он обречённо вздыхает, после проходит мимо, присаживаясь на кровать, и зарывается пальцами в чёлку. Цимерман не может произнести и слова из-за удивления. Сава напряжён, видно, как от сжатых зубов на челюсти играют желваки. От милого малоэмоционального паренька не осталось и следа. Эрик присаживает рядом, но старается держать дистанцию. — Я думал, тебя это тоже обрадует… — произносит тихо, его голос звучит совершенно по-взрослому. Сава не отвечает, убирает ладонь и устало кладёт руки на колени, сгибаясь ещё больше, тёмная чёлка свисает вниз неприступной стеной, но Эрик смотрит на пухлые губы, которые слегка приоткрыты. Его тревога пугает. Цимерман чувствует это давление, пытается собраться с мыслями и не понимает, почему тот так странно реагирует? «Дело во мне?» — по-другому он себе это объяснить не может. — Да… ты говорил, что не хочешь быть мне братом, а теперь… Придётся терпеть мою компанию… Сава запрокидывает голову с недовольным вздохом — это в корне неверное определение его поведения, а он ненавидит несправедливые выводы и резко возражает: — Нет, я просто не хочу жить с кем-то в одной комнате! — произносит он твёрдо, пытаясь оттянуть глупые доводы в другое русло, после вновь опускает голову и понимает, что не сможет объяснить реальную причину. — В этом ничего такого нет… — произносит Эрик после паузы, бросает напряжённый взгляд в сторону — картинка не меняется, он продолжает: — Я часто ночевал с кем-то и жил… Сава озлобленно усмехается, после мгновенно вскидывается. — Молодец! — хлопает Эрика по плечу, — вот тебе звезда — носи на видном месте! — затем резко поднимается с кровати. — Да в чём дело?! — возмущается Цимерман. Он не знал, что Сава вообще способен повышать голос, а тут мальчик-загадка выдаёт всю палитру эмоций, причём только в негативном свете. — Объясни мне, — он поднимается следом, — я обидел тебя или что? Сава расхаживает по комнате, кусая губы. — Ты не понимаешь… — устало произносит он со вздохом. — Так скажи, что не так. Сава приоткрывает рот, смотрит на Эрика с досадой, делая глубокий вдох, и вновь поджимает губы, отворачиваясь. Ничего он не расскажет… Цимерман устало падает на кровать. Он уже не понимает, что ему думать. Неужели Сава его ненавидит? Тогда почему не отстранялся? Ему же не могло просто показаться, что он… Что он что? Эрик зажмуривает глаза, вспоминая все немецкие ругательства. Его разрывают противоречивые чувства. Емельянов подсаживается к нему, бросает изучающий взгляд на изгиб шеи, на лицо и серебристые волосы, в которые хочется зарыться пальцами. Его так и тянет к нему прикоснуться… Поэтому им нельзя жить вместе! Он отворачивается. Эрик бросает взгляд на Саву, понимая, что между ними встала стена. Он пытается спасти остатки едва осязаемой дружбы: — Знаешь, тебя можно понять… Если хочешь, я могу уступить тебе свою кровать, — от этой фразы парнишка едва дёргается, но Эрик не замечает, продолжая: — а сам буду спать на диване или снова под полкой. Сава хмурится, размышляя над тем, как уговорить родителей не переезжать или хотя бы перевезти кровать с балдахином. Далась им эта чёртова свадьба… Через некоторое время до него доходит смысл фразы, он отстраняет руки от головы и смотрит в ответ, не понимая, о чём идёт речь. — Под какой ещё полкой? Эрик моргает и невозмутимо продолжает: — Раньше в моей комнате стояла сплошная стенка из шкафа, кровати и стола. Кровать находилась между ними… Над ней висели ещё шкафчики. Я попросил её снести после того, как неудачно врезался в железную опору. Возможно, теперь её вернут… В детстве она мне нравилась. Вполне уютно. — У тебя есть фото? Вскоре Эрик находит старые фотографии на компьютере. Он старался не заглядывать в эту папку, потому что там много семейных фото и почти на каждой есть мама, но в отдельной папке с подписью «Эрик» на него можно составить целый компромат. На той, что он показывает Саве, он оборачивается на снимающего с недовольным прищуром, лёжа под одеялом. Несмотря на то, что стенка предназначена для детской комнаты, кровать приличных размеров. На стене висят пёстрые картинки, рядом стоит шкаф, кровать оканчивается книжной полкой в виде лесенки и железным опорным столбиком. — Вот так это было, но родители, скорее всего, поставят сюда раздвижной диван… — Нет, — возражает Сава, в голову закрадывается одна идея, — эта стена ещё цела? — Конечно, только разобрана, — удивлённо отвечает Эрик, — а что? Можно её установить снова, но я не думаю, что это будет у… — Так и сделаем. — Он отстраняется со вздохом и идёт на выход, чтобы поговорить с Георгием. — Ты уверен? Сава закрывает за собой дверь. Он уверен — если правильно рассмотреть все детали, то можно сделать простой вывод — эту территорию «под полкой» можно зонировать… Есть шанс, что он не будет ходить ночью. И мгновенно в воспоминаниях всплывают совершенно не к месту фреймы из той дурацкой манги «Спящий и любящий». Сава хлопает себя ладонью по лбу. Ну уж нет, максимум, что он делал во сне — ходил, но и этого достаточно, чтобы Цимерман посчитал его фриком, а существовать с ним в одном помещении будет настоящей пыткой.***
Оксана Петровна поднимается по лестнице и заглядывает в комнату, чтобы позвать всю семью на ужин, но троица доблестных мужчин никуда не торопится. Комната Эрика стала похожа на лабиринт из мебели. Один стеллаж предстоит убрать, и он разобранный лежит на боку, а всё банки и баллончики свалены в угол, после их ожидает укромное место, чтобы отец невзначай не выбросил; компьютерный стол расположился рядом с кроватью, на нём сидит Сава и вертит в пальцах отвёртку, Георгий закручивает шуруп и поднимается: — Вот так это делается. — Я знаю, — рычит в ответ Эрик, запрокидывая голову. — Спускайтесь к ужину, — предлагает Оксана, бросая встревоженный взгляд на сына, который слезает со стола и присаживается, чтобы развернуть очередную упаковку. — Ты в порядке, милый? — Да… в порядке, — произносит он глухо. Цимерман старший разворачивается к двери: — Команду слышали? — Мы позже спустимся, — отвечает Эрик, расправляя в руках инструкцию, после бросает взгляд на родителей, и те с неохотой оставляют ребят один на один, он тут же отбрасывает бумагу в сторону. — О чём хочешь поговорить? — хмыкает Сава, закручивая очередной шуруп на бежевой панели. Эрик присаживается напротив. — О нас. Савелий меняется в лице. — И что… про нас? — он вскидывает бровь. Цимерман делает глубокий вдох и выдаёт: — Ты пообещал, что будешь играть в моей группе, это значит, что мы теперь одна команда, — Сава закатывает глаза со вздохом. Конечно, Эрик думает только о музыке… — поэтому отныне у нас не должно быть недомолвок, нравится тебе это или нет, а у братьев тем более нет секретов, — продолжает взволнованным тоном: — Если ты чем-то недоволен, или я что-то делаю не так, то… Сава вздыхает и хлопает его по плечу: — Эрик, я просто никогда ни с кем не жил, не парься, — произносит он устало. «Никаких секретов? Он издевается?» — тяжёлый взгляд сверлит шуруп. — То есть всё о'кей? Сава кивает с натянутой улыбкой. — Тогда давай соберём эту хрень и пойдём ужинать. За полчаса они прикручивают дверцу… Им повезло, что Цимерман старший разобрал стенку лишь наполовину и многие детали остались собраны, единственной проблемой является сам шкаф. Эрик всматривается в инструкцию и досадливо произносит: — Без пузыря не разобраться. Сава нервно усмехается, бросая на него взгляд. — А ты пробовал перевернуть инструкцию? Ты читаешь её вверх ногами… — он проходит мимо, хлопая по бумаге. Эрик улыбается, всматриваясь в листок, после мгновенно комкает его и отбрасывает за спину. — Типа самый умный, да? — Поумнее тебя, — выпаливает Сава. Они начинают толкаться, после Цимерман зажимает руки Савы, пока тот грозится ему отвёрткой, в комнате слышатся смешки. Эрик делает шаг и наступает на стопу Емельянова, тот дёргается и падает, ухватившись за серую толстовку, и тянет его за собой. В это время из динамиков льются строчки очередной песни:Coming out of my cage (Я выхожу из своей клетки)
And I've been doing just fine (Там мне было хорошо)
Gotta gotta be down (Но я в расстроенных чувствах)
Because I want it all (Потому что хочу сразу всего)
Они падают на кровать, Цимерман смеётся, слушая недовольный возглас — Сава под ним в отместку сгибает колено, упираясь руками в грудь. — Я сильнее тебя, — хрипит Эрик, подавляя попытки себя оттолкнуть, — забыл? я же супермен! — Тогда я криптонит! — рычит Сава и рывком поворачивается вместе с ним набок, а после придавливает его лопатками к кровати. Этого парень не ожидает и осознаёт, что начинает соскальзывать на мягком пледе, ведь они оказались на самом краю. Он обхватывает руки Емельянова крепче и смеётся в голос, пока они падают вниз… Георгий открывает в этот момент дверь комнаты, Оксана Петровна следом нерешительно заглядывает внутрь, встревоженная громким стуком и возгласом сына. Слышится смех Эрика и шарканье мальчишек на полу возле кровати. — Я же говорил, — вскидывает брови Георгий и отстраняется, прикрывая за собой дверь, — нужно купить больше зелёнки. Емельянов словно борется всерьёз, пытаясь выместить всё своё негодование, но Эрик перехватывает его запястья и оказывается сверху. Он зависает над лицом Савы, изучая его встревоженный взгляд, ему нравится, как одна прядь налипла на нежные губы. Это единственное мгновение застывает в сознании бесконечно долго, он ловит губами его тёплый выдох, чуть наклоняется, осязая тепло мягкой кожи, и резко отстраняется, поднимаясь на ноги, после протягивает свою руку. Пытается скрыть нахлынувшее волнение за кривой улыбкой. Сава спокойно смотрит в ответ, и его глаза сияют странным блеском, кажется, что он хочет что-то сказать, но веки смыкаются, а на губах появляется ухмылка, он тянет руку и поднимается вслед за сильным рывком. Эрик улыбается, пытаясь придумать шутку, но в его груди сердце гулко стучит. Непривычно. Никакие слова неуместны. Они возвращаются к делу как ни в чём не бывало. Сава вновь убирает непослушную прядь за ухо и старается не смотреть на Цимермана.***
Поздний вечер, на тёмно-синем небе появляются первые звёзды. Несмотря на совместный ужин и непринуждённые беседы за столом, глядя в синюю ночную бездну, взгляд Савы остаётся тревожным. Его душит осознание, что это действительно происходит — всё меняется. Нет ни единого шанса избежать переезда в новый дом. Тяжело терять всё в один миг, но ведь иначе не приобрести нечто новое… Эрик подходит и встаёт рядом в такой же позе, опираясь на перила открытой веранды. Они обмениваются взглядами, и он понимает, что сейчас лучше промолчать. Прохладный ветер колышет еловые ветви, развевая волосы Савы. Эрик не выносит этой тишины, бросая на него взгляды, и всё же тянет руку, прикасаясь к плечу, оглаживает пальцем вельветовую ткань ветровки. — Всё точно в порядке? Сава улыбается, прячась за прядями, и тихо отвечает: — Может быть. Георгий и Оксана выходят на улицу, Эрик отстраняется. Родители спешат к машине. Сава спускается по ступеням вслед за ними и оборачивается, бросая внимательный взгляд. — Значит, приедете в среду? — интересуется Цимерман, после запрыгивает на поручень, разворачиваясь боком. — Да… видимо. — Предупреждаю сразу, — Эрик улыбается, — я могу храпеть ночью и ответственности за это не несу. Он надеется, что шутки помогут вернуть прежний сарказм Савы, но тот смотрит с печалью в глазах. — Не страшно… — тихо отвечает, — я очень крепко сплю… Эрик хмурится, не понимая, почему эта фраза звучит тревожно. Емельянов робко улыбается, бросая напоследок: — Пока. Он отворачивается, но Эрик соскакивает с места и подходит ближе, после моментально притягивает его к себе, приобнимая рукой, хлопает ладонью по спине и отстраняется. — Я напишу тебе ночью. На губах появляется улыбка, когда он замечает, что взгляд Савы стал мягче, его губы приоткрываются — он хочет что-то ответить, но позади слышится клаксон автомобиля. Пора возвращаться домой.