***
Юнги тяжело выдохнул, быстро добравшись до нужного кабинета, чуть потоптался на месте и понял, что опоздал. А точнее, он вообще не хотел идти. Но Чонгук настоял, а сам оказался в другой группе на третьем этаже, поэтому Юнги пришлось топать сюда одному. И зачем он здесь? После произошедшего прошлым вечером ему хотелось проваляться на скрипучей койке все оставшиеся дни и вообще жизнь. Но нет, он стоял здесь, потому что от одиночества и мыслей точно сошёл бы с ума. Или потому что хотел увидеть Чимина. Или просто скучно. Наверное, всё сразу. Мин опустил руки в карманы и взглянул на дверь, снова вздохнув. Чёрт, а если Чимин там? «Кабинет № 14. Групповая терапия.» Юнги решительно толкнул дверь и быстро вошёл в помещение, похожее на мини-спортзал. Несколько взглядов устремились в его сторону. За пару секунд Мин огляделся, обнаружив широкий круг из девяти стульев, но заняты были не все. Юнги пробежался взглядом по лицам, чтобы понять, с кем придётся иметь дело. Светловолосый паренёк лет восемнадцати с потерянным взглядом, что метался из стороны в сторону, будто парень заблудился среди всех этих людей. Женщина, больше похожая на мужчину лет тридцати сидела с таким видом, будто весь мир принадлежит ей. Короткая стрижка, волосы то ли фиолетовые, то ли бордовые, пара татуировок и мужское телосложение, с этим было всё предельно ясно. Потом какой-то темноволосый мальчуган-подросток с ярко-зелёными глазами, такими яркими, что аж страшно, а лицо перекошено, во взгляде только счастье, даже слюна в уголке губ, вроде, блестела. Полная девушка лет двадцати, большая грудь, немного второго подбородка и светлые, видно, что от природы, волосы. Сидела сковано и зажато. Весёлая у Юнги компания. — Простите за опоздание, — произнёс Юнги, когда заметил во главе всего этого цирка девушку в отличительной одежде. Строгая юбка-карандаш и бледно-сиреневая кофта с длинными рукавами в тёмно-сиреневый ромб. Смуглая нога элегантно заброшена на другую, на колене она придерживала чёрную папку и зажимала между пальцами гелевую ручку. Девушка сидела на одном из стульев и, видимо, что-то рассказывала, а Юнги так нагло прервал её на середине предложения, когда вошёл. Изучил очень быстро, чтобы не слыть наглым и невоспитанным. Иностранка, на вид около двадцати трёх-двадцати четырёх лет. Каре чуть выше мочки уха, волосы идеально уложены, кончики ровные. На лице очки с серебряной оправой, почти такие же, как у Сохён, только благодаря тёмной коже выделяются особенно сильно. — Юнги, я полагаю? — строго произнесла иностранка. Юнги бы удивился такому хорошему произношению, но фразу пропустил мимо ушей, так как ещё раз оглядывал этот «круг анонимных слюнявчиков», пытаясь найти взглядом Чимина. Но его здесь не было. — Меня зовут доктор Гонсалес. Можешь проходить и садиться, — более мягко произнесла девушка, глядя на растерявшегося парня. Юнги вздохнул и оглядел свободные места. Два свободных стула рядом друг с другом и один между светловолосым парнем и мужеподобной бабой. Мин поджал губы, когда понял, что все смотрят на него с ожиданием. Он почувствовал себя жутко неловко, точнее, жутко и неловко. Ещё раз тихо извинился и, дабы эти люди поскорее перестали на него глазеть, сел между парнем и женщиной. Если круг представить часами, то Юнги сидел на цифре три, доктор Гонсалес на двенадцати, а дверь находилась где-то в районе семи. — Итак, друзья, давайте познакомимся с нашим новым… — Извините, — послышался хрупкий голос со стороны дверей. — Простите за опоздание. Юнги замер в то время, как все смотрели на парней, которые вошли в помещение. Мин не смотрел. Не мог. Сознание затрещало по швам, словно начало расширяться до невообразимых размеров. Щёки медленно, но верно окрашивал румянец, сердце проделало несколько диких кульбитов, кончики пальцев завибрировали, а где-то под рёбрами что-то визжало и надрывалось. Юнги казалось, что его просто стошнит от волнения. — Ребята! В какой раз вы уже опаздываете? — явно раздражённая докторша нахмурилась. — Займите свои места. Юнги заставил себя поднять глаза, от чего внутри произошёл очередной «бум». Чимин привычно осмотрел всех, а взгляд больших разноцветных глаз задержался на Юнги. Он смотрел ему прямо в глаза и… Ничего. Отвёл. Взял Тэхёна под руку, и они заняли два свободных стула напротив Юнги. А Мин чувствовал ком в горле, хотелось повеситься на своей толстой кишке. Сбитое дыхание, пот над верхней губой, а сами губы пекло, как и щёки. И желудок сводило. И вообще пиздец, в общем. Единственное, чего хотел Юнги, — это медленно уйти под землю, спокойно и осознанно сыграть в ящик. — На чём мы остановились? — доктор Гонсалес подправила свои очки. — Вы сказали что-то о новом, — отозвался зеленоглазый парень. — Да, у нас новый друг. Давайте все дружно поздороваемся с Мин Юнги, — девушка показательно качнула головой в сторону Юнги. Мин подавился своим языком. Друг? Поздороваемся? Что это, блять, должно значить? — Привет, Мин Юнги, — вся орава больных произнесла так синхронно, включая Тэхёна и Чимина. — Ага, привет, — неловко покачал Юнги головой, пытаясь успокоиться. Он иногда забывал, где вообще находится. Он выдохнул и замер, остановив взгляд на Чимине, который всё ещё не смотрел в его сторону. Пак немного наклонился вперёд, поставив локти на колени, а подбородок — на ладони. В этот момент он не выглядел таким нереальным и несуществующим, он выглядел таким же простым, как и все эти люди. Самый обычный пациент с большими красивыми глазами и своими диагнозами. Но Юнги так не думал. Ему хотелось подскочить на ноги, подбежать, поднести ладони к своему рту и заорать на весь мир: «Какого, блять, хуя ты не смотришь на меня?» И он бы сделал это, не будь таким трусом. Не будь таким пугливым идиотом. Не будь такой слабохарактерной тряпкой. Он просто сидел и смотрел на Чимина, забывая моргать и дышать. Словно отупел по щелчку пальцев, а единственная точка, на которую можно безостановочно пялиться — это чиминово красивое лицо. — Сегодня мы с вами поговорим об атеизме, — Гонсалес приоткрыла папку. — Кто-нибудь хочет высказаться на эту тему? Единственные слова, которые смогли оторвать Юнги от созерцания лёгкого блеска на чёрных волосах Чимина, так это те, что вылетели из уст докторши. Какого чёрта? Разве они не должны говорить о мыслях? О понимании и чувствах? Да о чём угодно, только не о чёртовом атеизме, здесь явно какая-то ошибка. Юнги взглянул на мужиковатую женщину со странным цветом волос, которая уверенно подняла свою мускулистую руку с парой татуировок. Все обратили внимание на неё. — Да, Джин-Хо? — Я была атеисткой до тех пор, пока не поняла, что я — Бог, — её голос показался Юнги омерзительным, весь её образ отталкивал. Она резко самодовольно дёрнула бровями, переводя взгляд на него и развязно подмигивая. Мин распахнул глаза и почувствовал, как подступает съеденная утром каша. Хотелось засунуть два пальца в рот и сблевать прямо в центр этого «дрочильного хоровода». — Спасибо, Джин-Хо, — разочарованно покачала головой Гонсалес. — Кто-нибудь ещё? Все начали осматривать друг друга с ожиданием, а Юнги ощутил, как его щёку пекло от взгляда. Вздрогнул, когда посмотрел на Чимина, потому что тот смотрел в ответ. Они сидели и молча глядели друг на друга так долго, как могут смотреть только те, кто хочет что-то сказать взглядом. А взгляд чиминовых глаз не упускал ничего, видел много, говорил мало, а взгляд Юнги походил на мягкое прикосновение кошачьей лапы. Мин не спрашивал, не утверждал, а будто обводил невидимой кистью лицо Пака. От взгляда Чимина у Юнги рушилась всякая реальность. Его глаза из тех, что хранят секреты: вагон и маленькую тележку. Из тех, что соврут, даже не моргнув, и Мин знает об этом. Из тех, от которых невозможно отвести взгляда, однажды заглянув. И Юнги не мог. Он никогда так сильно не хотел утонуть. Что это за наваждение? Что за чёртов гипноз? Как остановить это? — Хонг-и, ты хочешь что-то сказать? — голос докторши выдернул Юнги из прострации. Она обращалась к полной светловолосой девушке, которая скромно подняла руку, сжавшись ещё больше, чем раньше. Приглядевшись, Мин увидел, что её рука усыпана шрамами от порезов. — Я думаю, что… Я хотела сказать… — она нервно посмотрела по сторонам, словно запутавшись в собственных словах. — Что Бог есть. Я думаю. На самом деле, он просто… — Нет, — внезапно оборвал Чимин, ледяным взглядом окатив несчастную девушку. Юнги опешил, а все остальные заохали; возникало ощущение, что от негатива, который исходил от Пака, начиналась паника среди пациентов. — Чимин, не мог бы ты не перебивать… — Просто отсутствие Бога стало для меня естественным и понятным, — вновь перебил Чимин, скривив в презрении губы. — Таким же понятным, как, например, то, что желать смерти ближнего это так же вполне себе естественно и по-человечески. А ваше «Бог есть» уже всех достало, нелепые дураки, которые никакого дерьма в этой жизни не видели. Чимин резко поднялся со стула, отчего ножки неприятно заскрипели, царапая пол. Он схватил за руку Тэхёна, который сжался, словно парализованный болезненным спазмом, и направился к двери. Юнги наблюдал, как зеленоглазый парень начинал трястись от паники, а другой схватился за голову и испуганно застонал. Девушка захныкала, а мужиковатая женщина выглядела так, будто вот-вот на кого-нибудь набросится и разобьёт лицо. — Так, всем тихо. Успокойтесь, — строго и сдержанно произнесла докторша. Это явно случалось не впервые. — Пак Чимин, а ну вернись! — Пошла к чёрту, антрацит, — и резкий хлопок двери, от которого все психи будто с ума посходили. — Мерзавец, — Гонсалес сперва на несколько секунд оцепенела от оскорбления, которое затрагивало цвет её кожи, а потом собралась и подскочила на ноги, рванув в коридор. А Юнги сидел и задавался лишь одним вопросом: какого хера?***
— Гонсалес прорыдала битый час, что на тебя нашло? Снова… — Нет, не отлынивайте от темы. Вы расскажете мне всё прямо сейчас, — восклицал Чимин, стоя напротив стола мистера Шина. — Ты знаешь, что расизм — это в какой-то степени даже грех? Чимин облокотился руками на стол и нависал над доктором, который перебирал бумаги и совсем не обращал внимания на пациента. Кабинет казался мрачнее. Если во время приёмов пациенты испытывали здесь некий уют, то в этот момент ничего подобного не было: мрачные тени, пыль и словно дышать нечем, кислород тяжёлый. — Успокойся и иди на обед, пока я тебя на лоботомию не отправил, — мягко и сдержанно произнёс врач, в кои-то веки удостоив парня своим взглядом. — Нет, я никуда не уйду, пока не получу ответ, — не переставал шипеть Чимин, сбито дыша. — Шино пропал в начале недели, Тэён-и практически сразу после него. А сегодня на терапии я не досчитал десятого стула для Дуонг-а. — Хватит, — отрезал мистер Шин, захлопнув чёрную папку. — Они были выписаны, но даже это совершенно тебя не касается, понял? — Да что Вы? — закатил Пак глаза. — Особенно Дуонг, у которого каждую ночь были эпилептические припадки и галлюцинации, конечно. — Если ты будешь снова лезть в это и не перестанешь себя так вести, то я буду вынужден… — Что? Отправить меня в закрытый блок? — усмехнулся парень, он выпрямился и сложил руки на груди. — Удивили. На первый взгляд казалось, что Чимин возвышался над доктором, над человеком, который на самом деле выше него не просто на ступеньку, а на целую лестницу. — Я найду, как тебя усмирить, — с угрозой сощурился доктор, а его глаза были другими. Совсем не такими, какими видел их Юнги. — Валяйте, только запомните, — Пак резко наклонился, так, что его волосы едва шелохнулись, а взгляд кишел желчью и яростью, даже его запах стал таким. — Если вы хоть пальцем притронетесь к Тэхёну, то я стащу в столовой нож и перережу вам всем глотки. Я затоплю кровью всю лечебницу, если с его головы упадёт хоть один волос. Вы уяснили это? — Ты хочешь шоковую терапию? — мягко произнёс врач. Его лицо было настолько спокойным и уравновешенным, что, держи он в руке кишки младенца — оно оставалось бы таким же. — Я предупредил Вас, — Чимин отступил на шаг назад. — Вы знаете, что меня не стоит недооценивать, а я знаю, что нужен живым. Вы можете продержать меня здесь хоть всю жизнь, мне наплевать. Я всё равно узнаю, почему пропадают пациенты. Я всё узнаю и на этот раз меня ничто не остановит. Он взглянул на шрам, который находился на нижней губе мужчины. Доктор лишь молча проследил за тем, как Чимин скрылся за дверью, и усмехнулся. Парень не может быть проблемой, ему уже давно подрезали крылышки. Он никогда больше не взлетит, потому что сам себе на шею взгромоздил противовес.***
— Что на тебя там нашло? — Юнги ворвался в чужую палату, заставив Чимина вздрогнуть. Мин очень долго не решался зайти к нему. Весь день думал о том, каким Чимин был на терапии. И вот, куда привели его эти мысли на этот раз. Он стоял посреди палаты и смотрел на Пака с немым криком в глазах. А Чимин моргал и глядел в ответ, сидя на своей койке, до этого неожиданного вторжения он что-то записывал в тетрадь, которую прижал к груди. — Уходи, — после половины минуты выплюнул парень, резко открывая тумбочку и поспешно закидывая туда тетрадь. — Нихера подобного, — шикнул Юнги, подступая ближе. — Что произошло? Он проследил за тем, как чиминово лицо расслабилось. Пак поник и опустил голову, будто сдался, а стена между ними пошла трещинами и почти рухнула. — Я… Не знаю, понятно? — Чимин нахмурился. — Эта докторша меня разозлила, потому что пялилась на тебя, как на чёртов кусок мяса. Миново сердце пропустило удар, а потом ещё один. И ещё. И холодок прошёлся по телу, он замер на вдохе. Что Чимин сказал? Он приревновал? Или что? Или где? Или почему? Пусть повторит. — И я не знаю, что произошло. Меня просто это взбесило, — неловко договорил Пак, щёлкая костяшками коротких пальцев. — Что ты имеешь в виду? — тихо переспросил Юнги, хотя прекрасно всё понимал, просто хотел, чтобы Пак это повторил. Но Чимин молчал, опустив голову. Юнги на ватных ногах сделал шаг, медленно опустился рядом. Секунду назад не мог дышать, а сейчас слишком громко выдохнул приоткрытыми сухими губами. Почувствовал, как в сознание проникает этот, чёрт бы его побрал, яблочный запах. — Давай ты просто не будешь ни о чём меня спрашивать, ладно? — Чимин, наконец, поднял голову и повернулся, его глаза чуть блестели, отражая бледный свет лампы. — Да. Хорошо, — пожал Мин плечами, пытаясь унять дикое сердцебиение. — Можно поговорить с тобой? — О чём? — О том, что произошло вчера. — Нет. За окном, на секунду озарив темноту, сверкнула молния, а землю сотряс мощный раскат грома. Юнги вздрогнул, испугавшись громкого звука, а худое тело рядом лишь едва двинулось. Через секунду будто шаровая молния ударила в землю так, что прикроватная тумбочка чуть затряслась и скрипнула. Свет на секунду моргнул. Погода была так похожа на то, что происходило у Юнги внутри. Лицо Чимина никак не изменялось. Он будто жалел о чём-то и не должен был ничего говорить, сморозил глупость.Manchester Orchestra — Virgin
— Но почему? — Юнги с немой надеждой заглянул ему в глаза. — Потому что это никогда не должно повториться, — мгновенно отрезал Чимин. — Почему ты такой глупый и до сих пор не смог понять, что со мной нельзя связываться? — Поверь мне, я прекрасно это понял. Ещё с того момента, когда впервые увидел тебя, — покачал Юнги головой и нервно усмехнулся. — И я бы всё отдал, чтобы это прекратилось, но я ничего не могу с собой поделать. Юнги почувствовал, как Чимин задрожал и дёрнулся, потому что за окном вновь прогремел очередной раскат и мелькнула молния. Мин взглянул на чужие ладони и понял, что брюнет сильно трясётся, но пытается это всеми силами скрыть. — Ты боишься грозы? — Нет, — дрожащим голосом ответил Чимин, обняв себя руками. — Обманщик. Юнги не смог удержать себя и осторожно обнял парня, прижимая к себе и окутывая спокойствием, будто защитным полем. И все принципы давно раскрошились внутри него, развеявшись по ветру. Мин растерял все свои предрассудки, потому что явно сходил с ума в стенах этого места. — Спасибо, — мягкий шёпот. — Ты ведь знаешь, — Юнги чуть склонился к чиминову лицу, замечая, как дрожат его ресницы. — Я не могу позволить этому не повториться. — Что? — не сразу сообразил Чимин. Мин медленно наклонился ещё чуть ниже. Головоломка сложилась, когда их губы осторожно соприкоснулись. Сперва лёгким мазком, будто на пробу. Затем Юнги, не ощутив сопротивления, провёл кончиком носа по чиминовой щеке и поцеловал его. В этот раз сознательно и чертовски хорошо. Такие холодные губы. Пак ответил сразу, не пытаясь отстраниться. Даже и намёка не было на отказ, его прохладная ладонь накрыла горящую щёку Юнги. Мин чувствовал, как по венам распространяется приятное тепло, по коже расползаются мурашки от такой близости. От чиминова запаха ещё слаще закружилась голова. Прижимая к себе осторожно, будто опасаясь сломать, как тряпичную куклу, Юнги шумно выдохнул через нос. Никакого напора с его стороны, Чимин сам прижался теснее, хотел быть ближе. Мин почувствовал, как чиминовы пальцы скользят по его скулам, затылку, а потом и вовсе окольцовывают шею. У Юнги бардак в голове, и его разум превращается в шлюху. Чимин делал, а Юнги позволял. Потому что ему нравилось. Потому что он сходил с ума. Вот и самый простой ответ на всё то безумие, что творилось в восьмой палате. Тут Юнги слишком сильно начало затягивать в пучину его сладкого запаха. Он позволил себе опустить руки на чиминову белую ситцевую рубашку. Аккуратно, чтобы не спугнуть, Мин положил ладони на чужие бёдра, не переставая сцеловывать влагу с пухлых губ. Он поглощал это чувство, перегоняя по своим венам. Его длинные ресницы подрагивали, Юнги еле дышал. Был готов вообще не дышать, лишь бы это никогда не прекращалось. И он был готов остаться здесь. С ним. На всю ночь, если бы Чимин только попросил. Нет, не ради секса, а чтобы просто уснуть рядом. Чтобы Пак не боялся грозы, чтобы оберегать его сны. Дождь забарабанил по стеклу. Свет потух по всей лечебнице, а Юнги толком не заметил этого, потому что вокруг ничего не было, кроме губ, которые отвечали ему. Чимин вздрогнул и замер, разрывая поцелуй и распахивая глаза, будто что-то произошло или происходило где-то по близости. Юнги впал в ступор и непонимающе забегал глазами по чиминову настороженному лицу, едва видя его из-за темноты. — Что случилось? — тихо спросил Мин, чувствуя, как чужие ладони сползают с его шеи. — Тихо, — прошептал Чимин, нахмурившись и пытаясь сориентироваться в темноте. Выскользнул из миновых рук и подскочил на ноги, прислушиваясь. Юнги сконфужено посмотрел на брюнета и нахмурил брови, пытаясь прислушаться. Он услышал шаги по коридору, которые звучали всё отчётливее и ближе, происходила какая-то непонятная возня. Всё бы ничего, но в такое время коридоры пусты. Никого не должно было быть. — Юнги, — Пак резко повернулся и взглянул на него испуганными глазами. Нет, Мин ни разу не видел их такими. — Не верь своему доктору, понял? Никому не верь. — Что? О чём ты… В палату с фонариками в руках ворвались четыре крупных санитара. Юнги вздрогнул и поднялся на ноги. Прищурился, так как ему в глаза ударил резкий свет. — Пустите меня, уроды, — взвизгнул Чимин, когда двое схватили его за руки. — Какого хера вы делаете? — ринулся ничего не понимающий Юнги вперёд, а в следующую секунду земля из-под ног ушла, двое повалили его на пол. — Какого, блять, чёрта вы делаете? Уберите от него руки! — Не трогайте меня, — метаясь из стороны в сторону, кричал Чимин. — Уберите руки! Юнги видел, как яростно сопротивлялся Чимин. Его глаза будто полыхали синим огнём. Пытаясь добраться до их лиц, чтобы разодрать ногтями, Пак кусался и рвался из чужих жилистых рук. Мин дёрнулся в попытке вырваться, его прижали лицом к полу, но он продолжал брыкаться изо всех чёртовых сил. — Что ты стоишь? Коли, — вскрикнул один из санитаров, пытаясь удержать буйного Чимина. — Нет! Не надо… В его плечо через рубашку вонзился шприц. Так же быстро его содержимое оказалось внутри. Юнги не мог поверить своим глазам, когда видел, как лицо Чимина на его глазах опустошается. Как всё сопротивление отступает за несколько секунд. — Не трогайте… — его глаза закатывались, а голос слабел. — Меня… Торможение в нервной системе, он едва удерживает веки и медленно моргает, будто лопасти вертолёта замедляются. Чиминово тело оседало вниз, пара мужских рук придерживала его, чтобы фарфоровая кукла не рухнула на пол и не разбилась. И в эту секунду Юнги впал в ярость. Он никогда так не злился. Ни разу в жизни. Ни в один момент он не чувствовал того, что испытывал на то мгновенье. Мин резко и неожиданно дёрнулся. Ему каким-то волшебным образом удалось избавиться от преграды. Он выбрался из-под рук санитаров и подскочил на ноги. Только замахнулся, чтобы врезать одному из них, как почувствовал резкую боль в области живота, ему с силой заехали коленом. Потом по лицу. Опрокинули на спину. Лёгкие будто лопнули. Он задыхался, лёжа на спине. Кашлял. Не мог двигаться. Всё происходило слишком быстро. Юнги закрыл глаза и видел белые пятна в кромешной темноте. И боль. Такая сильная боль. Оглушительный треск в ушах. Всё как в тумане. — Уносите этого отсюда, — скомандовал один из них, а голос было слышно так, словно запись на старом диктофоне. Все санитары казались одинаковыми, словно их штамповали и выращивали в инкубаторе. Мин слегка приоткрыл глаза и с болью повернулся, видя, как ноги Чимина безвольно волочатся по полу в сторону двери. И он не мог ничего сделать. Да он и себе не мог помочь, а Чимину и подавно. От этого было в миллион раз больнее, чем от ударов. — Что будем с этим делать? Юнги словно находился на дне колодца, а они говорили, глядя на него сверху. — Чёрт, его вообще здесь не должно было быть. — Нужно доложить боссу. — А если этот очухается? — Юнги хрипло закашлял, ощущая, как грудь простреливает болью. — У тебя ещё осталось? — Ага. — Тогда коли.